П. А. Кропоткин

НАКАЗАНИЕ СМЕРТНОЙ КАЗНЬЮ

Кропоткин Петр Алексеевич (1842-1921) — русский революционер, публицист, социолог.

В 1872 году вступил в I Интернационал, примкнув к М. А. Бакунину. В 1873 году составил записку «Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя» — важный документ народничества. В 1874 году арестован, в 1876 — бежал заграницу. Летом 1917 года вернулся в Россию. Проповедовал «классовый мир», «безвластный социализм».

Ныне существующая система наказаний представляет собою пережиток понятий, сложившихся в давно прошедшие времена. В ней есть следы родовой мести, уплаты за причиненное зло, установившейся в эпоху общин и, наконец, системы устрашения, выработанной в деспотических монархиях и теократиях Востока. Но главным образом выработана была нынешняя система наказаний с целью охранения привилегий, захваченных имущими и правящими классами. И уже в силу этого к ней нельзя относиться иначе, как с самым беспощадным отрицанием.

По мере того как идею мести становилось все труднее защищать в современном обществе, для оправдания нашей системы наказаний стали все более и более настаивать на том, что она необходима для устрашения людей с преступными наклонностями, а также для устранения преступников из общества. При этом наиболее лицемерные из ее защитников прибавляют еще, что она имеет целью также и исправление преступников. Несмотря на равнодушие общества и даже реформаторов к этому вопросу, за последнее время было сделано, однако, немало исследований, которыми доказано, что ни одной из названных трех целей наша система наказаний не достигает. Тюрьмы не только не устрашают заключенных и не исправляют их, но, напротив того, они толкают их на новые и худшие преступления, так как делают их еще более неприспособленными к жизни общественной, усиливают в них неохоту или даже ненависть к правильному труду и развивают в половом отношении такие наклонности, которые прямо намечают их в кандидаты на уголовное преследование.

Из вора тюрьма делает виртуоза воровства или же грабителя; из человека, провинившегося в чем-нибудь небольшом против общественной нравственности, она делает одного из типов, описанных Крафтом Эббингом, и т. д. Так что из моих личных тюремных наблюдений и многочисленных бесед с людьми из тюремной администрации в Европе и Америке я мог только вынести одно непреложное заключение: тюрьма — всякая тюрьма, в силу основных ее начал, — есть университет преступности. Кроме того — и на это обстоятельство, совершенно упускаемое из виду, следует обратить особое внимание — всякая тюрьма и всякий суд, поощряя шпионство, донос и провокацию, сыскную полицию и частные сыскные агентства, становится центром распространения в обществе разврата в самых отвратительных его формах.

Но если, говоря вообще, наша система наказаний не достигает своих целей исправления и устрашения, а, напротив того, наши тюрьмы постоянно ухудшают формы преступности, то смертная казнь точно так же, как и пытки, является совершенно лишней жестокостью, которая в свою очередь служит только распространению и усилению жестокости в обществе.

Известно, что в странах, уничтоживших у себя смертную казнь, количество преступлений, наказывавшихся смертью, никогда не увеличивалось. Известно также, что в Англии и во Франции наиболее зверские убийцы выходили именно из той толпы, которая в ночь перед казнью собирается вокруг тюрьмы или на площади и проводит всю ночь в пьянстве и разврате. В Женевской Республике смертная казнь была уничтожена после того, как один убийца сознался, что за несколько лет перед тем он совсем еще молодым человеком присутствовал при одной смертной казни. С тех пор мысль об убийстве не покидала его. Известно, наконец, что в Англии, где в начале XIX века казнили за множество проступков, например за кражу белья, развешанного на задних двориках, число подобных проступков после уничтожения казни за них отнюдь не увеличилось, а, напротив того, вследствие действия общеизвестных общих причин, шло уменьшаясь. Теперь по вторникам и по средам все дворики в предместьях больших городов бывают завешаны бельем, и много его остается на ночь в самых пустынных улицах на границе полей, не пропадая. Между тем в Англии, где вешают до сих пор с библейской свирепостью за убийство, убийства свирепее, чем где бы то ни было.

Словом, имеется громадная масса фактов, доказывающих ненужность, зловредность смертной казни. Только косность ума да трусость собственников удерживают этот пережиток варварских времен.

С другой стороны, нет сомнения, что факт существования смертной казни поддерживает в обществе мысль, что убийство есть хорошее средство возмездия и представляет собой действительное средство устрашения против злодеяний лиц, принадлежащих к правительству и к эксплуатирующим классам. И покуда смертная казнь будет существовать, будет существовать также и убийство со стороны угнетаемых.

Вообще за последнее время человеческая жизнь истребляется в таких количествах и так бесшабашно не только на войне, но и в видах устрашения крестьян и рабочих и подчинения их богатым и правящим классам, что человеческая жизнь перестает считаться чем-то ценным. Достаточно вспомнить о массовых избиениях в Париже после падения Коммуны, в Милане, в крестьянских бунтах в Андалузии и по всей Италии и, наконец, в последнее время в России. За белым террором всегда, однако, следует красный террор, и последний является, таким образом, прямым порождением первого.

Единственный выход для современного общества — это признание высшего начала, чем месть и устрашение. Нужно признать открыто, что узаконенное устрашение, возведенное в систему и производимое судом и палачами под предлогом охранения общества, оказалось ложным началом, недействительным для намеченной цели и пагубным для общественной нравственности. Что же касается до смертной казни, то пора признать, что не только она ненужная жестокость, но она главный источник, который поддерживает в обществе жестокость нравов.

Источник текста: “Смертная казнь: за и против”. Сост. О. Ф. Шишов, Т. С. Парфенова. М., «Юридическая литература», 1989. Впервые опубликовано в сб. «Против смертной казни» под ред. М.Н.Гернета, М., 1906.