Доктор Спок

Покончить с войной во Вьетнаме!

Знаменитый американский детский врач

доктор Спок срывает маску с агрессоров.

 

Известный американский общественный деятель, детский врач Б. Спок, осужденный в 1968 году американским судом за антимилитаристскую деятельность, разоблачает в своей книге преступный характер необъявленной войны во Вьетнаме. Доктор Спок напоминает американским правящим и военным кругам о Нюрнберге, где были осуждены главари третьего рейха за совершенные ими военные преступления, в том числе и за преступления против человечности. Ныне эти преступления совершает американская военщина. Автор призывает к борьбе против истребления вьетнамского народа.

В соавторстве с Б. Споком выступает американский общественный деятель М. Циммерман.

 

 

От Издательства

 

Война во Вьетнаме вызывает обоснованную тревогу и озабоченность у всего прогрессивного человечества, у всех тех, кто сознает опасные последствия нынешнего агрессивного внешнеполитического курса правящих кругов США. Во многих странах мира вздымается мощная волна антивоенного движения. 1968 год стал также свидетелем небывалого доселе размаха движения сторонников мира внутри самой цитадели современного империализма — Соединенных Штатах Америки.

Звучным эхом этого движения явилась книга доктора Спока, которая по-английски так и называется: «Доктор Спок о Вьетнаме».

В Соединенных Штатах такое название книги вполне оправдано, ибо вряд ли там найдется семья, которая не знала бы имя старого доктора, всю свою долгую жизнь посвятившего благороднейшему делу — лечению детей. Тысячи американских отцов и матерей обязаны ему самым дорогим на свете — спасенной жизнью своего ребенка. Книга доктора Спока «Уход за ребенком» давно уже стала настольной книгой миллионов американцев, да и не только их: ведь после своей первой публикации в 1946 году книга переиздавалась семьдесят раз и переведена на двадцать шесть языков других народов.

И жил бы себе припеваючи убеленный сединами человек, ведя респектабельную жизнь почтенного профессора медицинской школы. Но... Нет! Не может биться спокойно сердце старого детского врача, видя, как молодые американцы тысячами гибнут в далеком Вьетнаме, где американский империализм во имя интересов большого бизнеса ведет преступную войну, сеет смерть и разрушение.

Доктор Спок, повинуясь благородному велению сердца, без колебаний оставил профессорскую кафедру в медицинской школе и с головой окунулся в бурный водоворот американской политической жизни. С 1962 года он активный участник движения сторонников мира в США. Четыре года подряд он возглавлял Национальный комитет борьбы за разумную ядерную политику. Его усилиями были организованы крупные антивоенные демонстрации в Вашингтоне, Нью-Йорке, Чикаго.

Деятельность доктора Спока носит целеустремленный характер, его призывы к прекращению преступной войны во Вьетнаме — конкретны. «Генералы и политики, — говорится в книге, — сделали термоядерную войну «реальной» возможностью. В своих подземных штаб-квартирах они запланировали, как продолжать войну, когда американские города исчезнут с лица земли. Теперь настала очередь матерей и отцов заставить их понять, что мир тоже реален».

За что же доктор Спок и четверо его соратников были приговорены в июле 1968 года к двухлетнему тюремному заключению и крупному штрафу? По официальному обвинению — за «подстрекательство молодежи к уклонению от военной службы». На самом же деле — чтобы запугать правдолюбцев, сломить недовольных, заткнуть рот тем, кто не боится во всеуслышание осудить преступную войну во Вьетнаме, ведущуюся там США в нарушение всех международных норм, войну, как говорит доктор Спок, против человечности.

Но доктор Спок не только гуманист и истинный патриот, он еще и человек большого гражданского мужества. Свидетельством тому и является его книга, написанная уже после того, как его отдали под суд.

Эта книга — не спокойное повествование о днях минувших, о текущих событиях, это не беспристрастное историческое исследование. В первую очередь — это тяжкое обвинение, открыто брошенное в лицо заведомо более сильному противнику. Обвинение справедливое, неопровержимо обоснованное на фактах и поэтому обличающее.

Но книга — не только обвинение американского империализма в преступлениях против человечности. Она также убедительно доказывает безысходность, бесперспективность и пагубность воинственного курса Вашингтона вообще, во Вьетнаме в частности. В ней логично доказывается, что для американских правящих кругов есть один реальный выход из вьетнамского тупика — немедленно убрать оттуда войска, прекратить преступную войну. К этому зовет книга врача и гуманиста доктора Бенджамина Спока.

Пока печаталась эта книга, произошло историческое событие — была провозглашена Республика Южный Вьетнам. Республику Южный Вьетнам сразу же признал Советский Союз, все социалистические страны и другие государства мира.

Это событие знаменует собой новый важный этап в освободительной борьбе вьетнамского народа против американских агрессоров и сайгонских марионеток. Временное революционное правительство — подлинный представитель южновьетнамского народа. Его образование открывает новые перспективы для скорейшего урегулирования вьетнамской проблемы. В программе действий Временного революционного правительства указывается, что оно будет продолжать борьбу за достижение подлинной независимости и мирного решения вьетнамского вопроса на основе «10 пунктов» НФОЮВ, выдвинутых в мае 1969 года.

Факт провозглашения Республики Южный Вьетнам еще больше подчеркивает безнадежность авантюристического курса американского империализма во Вьетнаме.

Победа вьетнамского народа неизбежна.

 

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Я никогда не был пацифистом. Задолго до вступления Соединенных Штатов в войну против Гитлера я полагал, что мы обязаны это сделать. В свое время я поддерживал создание блока НАТО и план Маршалла. В 1950 году я считал, что США должны оказать помощь Южной Корее в качестве полицейских мер, осуществляемых под флагом Организации Объединенных Наций против Северной Кореи. До 1962 года я дважды отклонял приглашения вступить в Национальный комитет борьбы за разумную ядерную политику. Тогда я думал, что Америка должна продолжать атомные испытания и накапливать ядерное оружие. Кроме того, я заявил, что не являюсь специалистом по вопросам последствий радиации и не хочу возбуждать у родителей тревогу, после того как всю жизнь успокаивал их.

Но весной 1962 года, во время обсуждения проблем, связанных с предстоящим возобновлением в Америке ядерных испытаний, я стал понимать, что бесконечное накопление ядерного оружия и его неизбежное расползание среди доброго десятка других государств, не вызываемое соображениями национальной безопасности, по сути дела подвергало все страны, в том числе и нашу, серьезному риску. Нужно было срочно искать план постепенного всеобщего разоружения, иначе человечество уничтожит себя.

Я вступил в 1962 году в Комитет борьбы за разумную ядерную политику, и с тех пор все мое время уходит на публичные выступления, подготовку статей, поездки и организацию походов и демонстраций в защиту мира.

Во время предвыборной кампании 1964 года я призывал по радио и телевидению голосовать за Линдона Джонсона. Воинственные призывы сенатора Голдуотера, в частности в отношении Вьетнама, встревожили меня.

Я выступал и выступаю за согласованные действия по пресечению агрессии. Но я не думаю, что во Вьетнаме Америка борется с агрессией.

Я верил Джонсону, когда он обещал не расширять масштабы войны и не посылать американских солдат на поля сражений во Вьетнам. Сразу же после выборов президент позвонил мне по телефону и поблагодарил: «Доктор Спок! Надеюсь, я оправдаю ваше доверие». В течение трех последующих месяцев он предал всех, кто доверял ему, и стал действовать вразрез со своими предвыборными обещаниями. Я обругал его в письме и удвоил свои усилия в борьбе за мир.

С моей помощью были организованы мирные походы на Вашингтон и грандиозные митинги в Мэдисон-сквер гарден. Я участвовал во многих мероприятиях по выборам в сенат и конгресс в 1966 году и думаю принять еще более активное участие в кампании этого года. Я оставил профессуру в медицинской школе, чтобы целиком посвятить себя движению за мир.

В мае 1967 года я предложил Митчеллу Циммерману, в то время аспиранту факультета политических наук Принстонского университета, написать вместе со мной эту книгу.

Весной 1967 года группа профессоров и писателей составила заявление «Призыв к сопротивлению незаконной власти», в котором говорилось, что молодежь, имеющая собственные идеалы и отказывающаяся от призыва в армию, проявляет по отношению к своей стране высший патриотизм. Заявление дали подписать людям, умудренным жизненным опытом, чтобы оказать молодежи моральную и финансовую поддержку. Это угрожало тюремным заключением до пяти лет. Я являюсь одним из авторов заявления и в числе первых подписал его, считая, что уклонение от призыва на военную службу является более действенным средством, чем политические мероприятия, и оно вынудит правительство Джонсона положить конец преступной войне во Вьетнаме.

Для того чтобы заставить правительство считаться с нашим мнением, группа молодых людей, отказавшихся от призыва в армию, и граждан, поддержавших их морально и материально, явились 20 октября 1967 года в Вашингтон в министерство юстиции. Там мы передали помощнику генерального прокурора несколько сот призывных повесток и сказали ему, что наша страна следует преступным курсом, достойным осуждения.

5 января 1968 года правительство Джонсона обвинило пятерых из нас в заговоре с целью подстрекательства молодежи к отказу от военной службы. При предъявлении обвинения мы заявили, что не считаем себя виновными. Во время Нюрнбергского процесса, вскоре после второй мировой войны, правительство США официально декларировало, что лицо, получившее приказ совершить преступления против человечности, обязано — по совести и по закону — отказаться исполнять такой приказ и не подчиняться своим властям. Мы не считаем себя виновными, потому что наше правительство совершает во Вьетнаме преступления против человечности. Сама война там — уже преступление.

Пока пишутся эти строки, мы ожидаем суда.

Доктор Бенджамин Спок

Февраль 1968 года

 

 

 

Глава I

 

ДЕТИ И ВЬЕТНАМ

 

Смерть ребенка — самый тяжелый удар для отца и матери. Родители и врачи с помощью новых вакцин, антибиотиков и других медицинских средств много сделали для снижения смертельных исходов. Теперь шансы годовалого ребенка на жизнь значительно повысились: только один из шестидесяти не доживает до 21 года.

Но можно ли по-прежнему оптимистически надеяться, что риск ядерной катастрофы так же невелик, как и детская смертность?

Сегодня самую большую угрозу для жизни наших детей представляет термоядерная война. Атомных бомб сейчас имеется достаточно, чтобы десять раз уничтожить человечество. Между тем их запасы продолжают расти, а к разработке ядерного оружия приобщаются все новые страны. Спусковой крючок может оказаться нажатым не только в результате политики «на грани войны», но и нечаянно или в припадке безумия. Малые войны влекут за собой большую войну. Вот почему мы, родители, обязаны взять на себя ответственность за устранение этой угрозы.

Есть люди, которые считают, что поскольку врачи и родители не являются специалистами в вопросах дипломатии и военной политики, то их следует держать подальше от этих дел.

Чепуха!

Судьбы демократии зависят от степени осведомленности граждан и от того, как они оказывают на демократию свое влияние. К этому же следует добавить, что на протяжении истории генералы и государственные деятели наделали кучу ошибок. Министр обороны Макнамара трижды заявлял в 1963 году, что война во Вьетнаме идет настолько успешно, что наши войска в 1965 году вернутся домой. Однако к 1967 году Соединенные Штаты в 25 раз увеличили число своих солдат во Вьетнаме по сравнению с тем периодом, а Макнамара признал, что нам, возможно, придется воевать еще 20 лет. Это значит, что не только десятилетние мальчики, но и новорожденные могут в конце концов найти свою смерть в топях Вьетнама.

Каждый день все больше убеждает нас, что американское правительство, ввязавшись в эту войну, с самого начала совершило пагубную ошибку. Любая эскалация войны подвергает американский народ еще более серьезной опасности, не оставляя никаких надежд на успех. Пришло время, когда американские матери и отцы должны принять на этот счет свое решение, возложить на себя ответственность, выступить против войны и заставить считаться с собой. В 1963 году во Вьетнаме было 14 тысяч американских «советников». Сегодня там сражается более полумиллиона американцев. К лету 1968 года американские самолеты сбросят на Вьетнам — страну, по территории меньше штата Калифорния, — больше бомб, чем США сбросили их на всех фронтах второй мировой войны.

В этом году на войну во Вьетнаме Соединенные Штаты затратят 30 миллиардов долларов, не считая 55 миллиардов, отпущенных на оборону по бюджету. Иначе говоря, не успеете вы прочитать это предложение, как 8 тысяч долларов вылетят в трубу. Война все ширится. Она приближается к Китаю и к советским судам, стоящим на рейде в гавани Хайфона. Наши лидеры пытаются успокоить нас, заявляя, что контролируют ход войны и она не перейдет в ядерную. Но если они ошибутся, в первый же час такой войны погибнут 50 миллионов американцев.

21 октября 1964 года президент Джонсон сказал: «Мы не собираемся посылать американских парней за девять-десять тысяч миль от дома выполнять работу за молодых азиатов». К концу 1967 года Джонсон послал более полумиллиона американских парней выполнять то, что, как полагали, молодые азиаты должны делать сами.

Во время предвыборной кампании 1964 года кандидат в президенты Джонсон резко критиковал своего соперника Барри Голдуотера, призывавшего нас к «походу на Север» и к бомбардировкам Северного Вьетнама. В феврале 1965 года, спустя три месяца после своего избрания, президент Джонсон начал непрерывные бомбежки Северного Вьетнама.

Даже если ядерную войну и удастся предотвратить, все равно надежд на мир очень мало. В бытность свою министром обороны Роберт Макнамара громогласно декларировал:

«Мы можем выдерживать войну 5—10—20 лет! Я заявляю это от имени двух миллионов семисот пятидесяти тысяч солдат и офицеров наших вооруженных сил, которые, я гарантирую, могут выстоять. Я думаю, что 180 миллионов американцев, поддерживающих их, также могут выстоять».

Председатель Объединенного комитета начальников штабов предсказывал, что мы можем увязнуть в Азии «до конца столетия».

Определенно кажется, что вьетнамцы могут также выдержать эту войну. Почти на протяжении всей тысячелетней истории своей страны они боролись против господства Китая. За 47 лет до открытия Колумбом Америки вьетнамцы разгромили полумиллионную китайскую армию. Во время второй мировой войны они сражались против японских захватчиков. А до завоевания независимости в 1954 году они в течение восьми долгих лет вели жестокую войну против Франции.

Теперь же на их землю пришли американцы, которые убивают не только мужчин, но также женщин и детей, разрушают их дома, мосты, железные дороги, травят посевы.

Жители Южного Вьетнама страдают оттого, что их общество брошено на съедение коррупции, женщин вынуждают делаться проститутками, а детей пускают по миру.

Кто из вьетнамцев сражается на нашей стороне? По существу, это обеспеченная аристократическая верхушка, в которую входят помещики-абсентисты* и кадровые офицеры, вставшие на сторону врагов против своего народа еще во время войны с Францией за независимость. Вьетнамский народ считает таких мандаринов предателями.

—————

* Абсентист от французского слова absent — отсутствующий. Абсентист — помещик, который живет не в своем поместье, а в городе, получая доходы от сдаваемых им в аренду земель.

 

Наше правительство продолжает тешить себя ложными надеждами, что ему удастся привлечь на свою сторону простых вьетнамцев. Что касается простых вьетнамцев, то мы для них всего лишь очередные захватчики, пришедшие последними на их землю. Вот почему мы не можем завоевать Вьетнам, несмотря на свое подавляющее превосходство в войсках, оружии и самолетах. Громадное большинство народа против американцев.

Если наши руководители решатся, мы можем продолжать воевать еще 20 лет. Вьетнамцы будут по-прежнему всеми силами сопротивляться, даже если они и не смогут вышвырнуть нас вон. «Мы все еще сражаемся из-за территории, которую завоевали полгода назад, — рассказывал один солдат из Бруклина корреспонденту «Нью-Йорк таймс». — И через полгода мы по-прежнему будем завоевывать эту же территорию, а возможно, и через шесть лет. Мы никак не можем захватить или потерять ее. Это какой-то заколдованный круг».

«Если солдатам можно было бы голосовать, — заявил один пехотинец, — мы все как один проголосовали бы, чтобы убраться отсюда. Говорят, что мы здесь преграждаем путь коммунизму, но это только, увертки, одна брехня».

 

 

Глава II

 

КАК США ВЛЕЗЛИ ВО

ВЬЕТНАМСКИЕ ДЕЛА

 

Вьетнамцы и французы

 

«Я, лейтенант морской пехоты, прибыл во Вьетнам полный забот, как я мог не откликнуться на призыв людей, которых преследуют? — писал в прошлом году один офицер сенатору Фулбрайту. — Такое заблуждение длилось не более двух недель. Я обнаружил, что вместо борьбы с агрессорами 90 процентов времени наши войска заняты в военных действиях против народа Южного Вьетнама.

О тактике террора, применяемой Вьетконгом, расписывалось много. По своему опыту знаю, что террор и хаос Вьетконга по сравнению с нашими бесчинствами выглядят как девичьи шалости во время загородного пикника. Мы ведем войну во Вьетнаме, чтобы бомбами и снарядами привести народ в покорность правительству, у которого мало популярности или совсем ее нет».

Во имя чего в действительности ведется там война? Ведется ли она, как говорит президент, действительно против «коммунистической агрессии с Севера»? Или же лейтенант морской пехоты прав? Возможно, что, если мы выясним, как Соединенные Штаты впервые влезли во вьетнамские дела, мы сможем определить наилучший путь, как выпутаться из этого тупика. Отправным пунктом возьмем освободительную борьбу вьетнамского народа против Франции.

В конце второй мировой войны британская, французская и нидерландская империи развалились. В британской Бирме, в Индии и Пакистане, в Судане, во французском Марокко, в нидерландской Индонезии и других странах колониальные народы с помощью мирных средств, кулаков и оружия прямо высказались, что они не потерпят над собой иностранного владычества.

Вьетнамцы тоже решили покончить с французским господством. С 80-х годов прошлого века Франция наживалась на вывозе каучука и риса из Вьетнама, усмиряя местных жителей.

«Мне нравятся французы во Франции, — говорил тогда один вьетнамец, побывавший в Европе, какому-то путешественнику. — Они любят пофрантить и проявляют щедрость, у нас много друзей среди них. Я с удовольствием вспоминаю французов во Франции. Но французы здесь?.. — Он наклонился над столом. — Я ненавижу их. Мы ненавидим их столь сильно, что вам не понять этого, потому что вы не знаете, что значит жизнь раба у иностранца-рабовладельца».

В Декларации независимости 1945 года Вьетнамские патриоты обвиняли:

«Они построили больше тюрем, чем школ. Они жестоко обращались с патриотически настроенным населением нашей страны. Они топили наши восстания в морях крови...

Они использовали опиум и алкоголь, чтобы ослабить наш народ.

В экономическом отношении они беспощадно эксплуатировали наш народ, обрекая его на крайнюю нищету и бессовестно расхищая богатства нашей страны.

Они завладели нашими рисовыми полями, лесами и рудниками» *.

—————

* См.: «Демократическая Республика Вьетнам. Конституция, законодательные акты, документы», ИЛ, 1955, стр. 11.

 

Вьетнамский народ объявил о своей независимости от Франции так же, как мы провозгласили независимость от Англии в 1776 году. Войну вьетнамцев за независимость вел объединенный фронт различных политических группировок, а возглавлял ее коммунист и патриот Хо Ши Мин. Для некоторых американцев слова «коммунист и патриот», возможно, звучат противоречиво. Но для вьетнамцев противоречия здесь нет. Хо Ши Мина они знают как человека, возглавлявшего борьбу за изгнание из страны французов. Иногда его называют вьетнамским Георгом Вашингтоном.

Да, он коммунист. Но для его народа это не столь важно. Гораздо важнее, что он прежде всего вьетнамец.

Вьетнамцы воевали против французских колонизаторов восемь лет — с 1946 по 1954 год. Война стоила вьетнамскому народу миллион жизней.

Для французов это была также длительная и жестокая война. Каждый год французские генералы предвещали, что победа вот-вот придет, и в то же время умоляли прислать больше войск. Французы имели новейшие танки и самолеты, а их солдаты были великолепно вышколены и вооружены. И все же они не смогли разбить разутых и раздетых партизан Вьетмина. (Вьетмином называли союз различных вьетнамских национальных организаций, возглавляемый Хо Ши Мином.) Партизаны дрались упорнее и эффективнее французских солдат, как всегда сражаются люди, защищая свои жилища. Они боролись, пользуясь полной поддержкой вьетнамского народа. Американский журналист Джозеф Олсоп, побывавший в 1954 году в южновьетнамских районах, контролируемых Вьетмином, писал:

«Мне было трудно понять, как, впрочем, и любому человеку с Запада, искреннее намерение коммунистического правительства «служить народу». Я едва мог представить себе правительство коммунистов, которое пользовалось бы поддержкой народа и одновременно являлось бы почти демократическим. Но в то время, когда война с французами еще продолжалась, Вьетмин фактически создал как раз такое правительство. Конечно, Вьетмин не смог бы сопротивляться не только девять лет, но и один год, не имея сильной, объединенной поддержки народа».

 

Америка поддерживает французов

 

Хотя вьетнамцы сражались с французскими захватчиками, американские официальные лица от государственного секретаря до деятелей, занимающих более скромные посты, осуждали вьетнамских националистов как агрессоров. Вьетнамские партизаны боролись за независимость Вьетнама с французами, пришедшими туда за шесть тысяч миль. Вьетнамцы были агрессорами только в том смысле, в каком американцы сами несли ответственность за агрессию в 1776 году, когда они воевали с войсками английского короля.

Помощь Соединенных Штатов французам не ограничивалась только моральной поддержкой. Государственный секретарь Раск в 1966 году заявил сенатской комиссии по иностранным делам, что США дали Франции для ведения войны «примерно 2 миллиарда долларов». Согласно данным сенатора от штата Индиана Хартке, более точная цифра составляла 2,6 миллиарда долларов, иными словами, она покрыла 80 процентов расходов на войну за период с 1950 по 1954 год. Это проливает новый свет на нынешние притязания на ответственность Соединенных Штатов за сохранение «независимости» вьетнамского народа. Оказывается, когда Соединенные Штаты начали предоставлять помощь Франции, это было лишь обыкновенным желанием удержать Вьетнам как французскую колонию.

Президент Эйзенхауэр, раскрывая наши истинные намерения предоставления помощи Франции в Индокитае:*, заявил в 1953 году на конференции губернаторов США:

—————

* Индокитаем назывались три страны Юго-Восточной Азии — Вьетнам, Лаос и Камбоджа, бывшие в то время колониями Франции.

 

«Теперь предположим на минутку, что мы потеряли Индокитай... Тогда из этого района прекратятся поставки олова и вольфрама, столь ценных для нас... Таким образом, когда Соединенные Штаты решают отпустить 400 миллионов долларов на военную помощь, они не выбрасывают деньги на ветер. Они отпускаются для проложения самого легкого пути... к предотвращению случайностей, которые могут иметь самые пагубные последствия для Соединенных Штатов Америки... а именно утраты нашей власти и возможностей получать необходимое нам сырье из богатейшего района Индокитая и Юго-Восточной Азии».

Итак, мы вмешались во внутренние дела Вьетнама по тем же самым причинам, по каким всегда вмешивались в дела других народов: у них было нечто такое, что требовалось нам.

Наших лидеров беспокоило главным образом то, что вьетнамцами руководили коммунисты, и они опасались, что в случае победы вьетнамцев нашим бизнесменам могут не дать того, чего они домогались.

 

Женевская конференция

 

В мае 1954 года вьетнамские патриоты наголову разбили 15-тысячную французскую армию под Дьен Бьен Фу в одном из самых крупных сражений современной истории. Но за столом мирной конференции и после нее вьетнамцы должны были поступиться многим из того, что они выиграли на поле битвы.

Еще в 1954 году в Соединенных Штатах нашлись влиятельные люди, требовавшие послать во Вьетнам американских солдат с целью предотвратить неминуемый разгром французских войск. Среди них были председатель Объединенного комитета начальников штабов адмирал Артур Рэдфорд, государственный секретарь Джон Фостер Даллес и вице-президент Ричард Никсон. Поговаривали даже о применении атомных бомб.

Начальник штаба сухопутных войск генерал Мэттью Риджуэй, наоборот, был одним из тех, кто предостерегал президента Эйзенхауэра от вмешательства. В своих воспоминаниях он писал в 1956 году:

«Когда мне придется предстать перед всевышним и отчитаться за свои поступки, больше всего я со смирением буду гордиться тем фактом, что выступал против проведения некоторых опрометчивых тактических планов, которые стоили бы жизни тысячам людей, и, возможно, немало содействовал их срыву. К перечню таких трагедий, которых, к счастью, не произошло, я бы отнес и интервенцию в Индокитае» *.

—————

* Напомним читателям, что генерал Риджуэй был одним из тех, кто повинен в убийстве вьетнамских женщин и детей.

 

30 мая 1954 года, на следующий день после падения бастионов Дьен Бьен Фу, в Женеве начала работу конференция великих держав — Соединенных Штатов, Англии, Франции, СССР и Китая. О созыве этой конференции договорились еще несколько месяцев назад, главным образом для того, чтобы уладить корейский вопрос. Но критическая ситуация в Юго-Восточной Азии не могла не приковать внимание ее участников.

После разгрома французских колонизаторов великие державы опасались, что, если Соединенные Штаты вмешаются во вьетнамские дела, они, возможно, также окажутся втянутыми в военный конфликт, и в конце концов может вспыхнуть новая мировая война. Поэтому в Женеве они оказали свое влияние, чтобы установить мир в Индокитае.

Когда началась Женевская конференция, Вьетмин — коалиция патриотов, возглавляемая Хо Ши Мином, — контролировал около трех четвертей территории Северного и Южного Вьетнама...

Что предусматривало Женевское соглашение? В нем содержатся четыре основных положения:

1. Вьетнам временно разделяется на две зоны (но не на две страны) по 17-й параллели. (В соглашении подчеркивается, что военная демаркационная линия является «временной и не может быть истолкована как являющаяся в какой-либо мере политической или территориальной границей»*.) До объединения страны административные функции в северной зоне возлагались на вьетнамских патриотов во главе с Хо Ши Мином, а в южной зоне — на Францию. (Цель такого временного разделения заключалась в том, чтобы дать возможность французам и вьетнамским аристократам, сражавшимся на их стороне, уладить свои дела и в случае пожелания выехать из страны.)

—————

* См.: «Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами», вып. XVI, Госполитиздат, 1957, стр. 21.

 

2. Через два года, к лету 1956 года, должны были проводиться свободные выборы при тайном голосовании в целях воссоединения страны под руководством любого правительства, свободно избранного вьетнамским народом.

3. До воссоединения страны ни одна из зон не должна получать военную помощь из-за границы и вступать в военные союзы.

4. Вооруженные силы обеих сторон отделяются и «перегруппируются». Французские силы к северу от 17-й параллели отводятся на Юг, а бойцы Вьетмина, находящиеся на Юге, уходят на Север. Гражданским лицам разрешается свободное передвижение из одной зоны в другую.

В соответствии с этим соглашением 150 тысяч вьетминовских солдат и членов их семей ушли на Север. Они думали, что через два года смогут вернуться к себе домой, на Юг объединенного Вьетнама.

Спустя пять лет, когда в условиях по-прежнему разделенного Вьетнама их соотечественники на Юге подняли восстание, многие из ветеранов Вьетмина вернулись домой, к своим оставленным семьям. Тогда Соединенные Штаты стали утверждать, что их возвращение якобы служит доказательством того, что войной на Юге руководят из Северного Вьетнама.

В то время, когда 150 тысяч беженцев ушли на Север, на Юг двинулось почти 900 тысяч человек. 85 процентов из них были членами небольших католических сект (около 10 процентов вьетнамцев — католики), что дало пищу шумной пропагандистской кампании, затеянной США. Излюбленными темами кампании были: «Христос вернулся на Юг» и «Дева Мария бежит с Севера». Основную массу некатоликов составляли лица, связавшие свою судьбу с французами и поэтому боявшиеся вьетнамских патриотов. Говоря другими словами, в целом очень мало северовьетнамских крестьян решили уйти на Юг.

Если бы Женевское соглашение соблюдалось, мы сейчас не воевали бы. Вьетнам был бы единой мирной страной, воссоединенной согласно воле народа, выраженной на свободных выборах 1956 года.

 

США сажают марионетку

 

Представитель США на заключительном заседании Женевской конференции генерал Уолтер Смит 21 июля 1954 года зачитал официальное заявление, в котором Соединенные Штаты обязались «воздерживаться от угрозы силой или ее применения с целью нарушения» * соглашения. Казалось, что в заявлении одобряется проведение в 1956 году выборов по воссоединению страны.

—————

* См.: «Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами», вып. XVI, стр. 53.

 

Но в действительности наши лидеры не хотели рисковать и проводить свободные выборы. Об этом недвусмысленно сказал президент Эйзенхауэр, когда он писал в своей книге «Мандат на перемены», что США заранее знали, какой выбор сделал бы вьетнамский народ:

«Все знатоки по Индокитаю, с которыми я беседовал и переписывался, в один голос утверждали, что, случись там свободные выборы... добрых 80 процентов населения проголосовало бы за коммуниста Хо Ши Мина, а не за прозападного императора Бао Дая».

Американское правительство усмотрело в этом причину для срыва выборов. Оно вскоре подобрало для Южного Вьетнама нового правителя — южновьетнамского аристократа Нго Динь Дьема, проживавшего в то время в Нью-Йорке. У Дьема не было приверженцев в стране своего происхождения. Главная поддержка исходила от Соединенных Штатов.

«Государственный секретарь Джон Фостер Даллес подобрал Дьема, — писал журнал «Лук». — Сенатор Мэнсфилд одобрил эту кандидатуру, кардинал Спеллман благословил его, вице-президент Ричард Никсон полюбил, а президент Дуайт Эйзенхауэр утвердил в должности» *.

—————

* "Look", Jan. 28, 1964.

 

С правами народа Южного Вьетнама и обещаниями, данными в Женеве, Соединенные Штаты не посчитались. Более того, правящие круги США приняли решение, не спрашивая мнения американского народа. Большинство из нас понятия не имели, что наши лидеры посадили у власти Дьема и поддерживали его правительство, так же как мы ничего не знали о том, что США оплачивали войну Франции в течение четырех предшествующих лет.

Решив превратить Южный Вьетнам в американскую военную базу, правительство США тем самым грубо нарушило основные положения Женевского соглашения. Свободные выборы, намеченные на июль 1956 года в целях воссоединения Вьетнама, были сорваны Дьемом с помощью Соединенных Штатов. Поскольку Дьем не был уверен в том, что ему удастся удержать под своим контролем Южный Вьетнам, США стали оказывать ему военную помощь, что опять-таки явилось нарушением Женевского соглашения.

Для наблюдения за выполнением условий Женевского соглашения великие державы создали беспристрастную Международную контрольную комиссию из представителей Канады, Индии и Польши. Уже в 1957 году — до начала гражданской войны — комиссия докладывала о первых нарушениях соглашения, о том, что в Южном Вьетнаме приступили к незаконному созданию американо-сайгонских вооруженных сил:

«Вышеупомянутые нарушения ст.ст. 16 и 17 касаются ввоза в Южный Вьетнам американских военных самолетов, комплектов покрышек для самолетных колес, 1000 пистолетов и 610 ящиков пистолетных па тронов».

Нет, Соединенные Штаты не помогали какой-то безымянной независимой стране пушками и военной техникой. Мы взяли да и вооружили американский иностранный легион, созданный нашим человеком Дьемом, для того чтобы удержать территорию, которую США считали своей. Джозеф Баттинджер, который был во Вьетнаме в составе комиссии Международного Красного Креста, рассказывал, как сам Дьем неоднократно твердил, что «границы Соединенных Штатов простираются до 17-й параллели», то есть до северной границы Южного Вьетнама.

По сути дела, вплоть до сегодняшнего дня львиную долю расходов южновьетнамской армии на оружие, обмундирование и жалованье оплачивают Соединенные Штаты Америки.

Но это еще далеко не все. «Две трети всех расходов южновьетнамского правительства покрываются Соединенными Штатами», — сообщала «Нью-Йорк таймс»*. И все это действительно так. За последние 14 лет Соединенные Штаты взяли на себя подавляющую часть даже невоенных расходов южновьетнамского правительства.

—————

* См.: "New York Times", Nov. 4, 1957.

 

Несмотря на грубые нарушения США и Дьемом Женевского соглашения, Северный Вьетнам не нападал на Южный. Северовьетнамцам было горько смотреть на отказ Соединенных Штатов и Дьема от мирного воссоединения страны, но им надоела война, и они больше занимались проблемой восстановления экономики Севера, чем освобождением Юга. Но у народа Южного Вьетнама были свои веские причины, принудившие его восстать против американо-дьемовского режима.

 

 

Глава III

 

ВОССТАНИЕ НА ЮГЕ

 

Поддерживаемое Соединенными Штатами дьемовское правительство превратилось в один из самых кровавых и продажных режимов нашего времени. В течение поколений деревенских старост во Вьетнаме выбирали сами крестьяне. Одним из первых мероприятий Дьема была ломка этой укоренившейся демократической традиции, и вместо избираемых старост сайгонские власти стали назначать своих чиновников. Так надругались над вековой традицией вьетнамцев.

На кого походили дьемовцы? Частичный ответ на этот вопрос дает статья в «Сэтэрди инвинг пост»: «Многие из чиновников Дьема рассматривали свои правительственные функции как открытую лицензию на воровство. Они нередко вымогали деньги у крестьян, требовали взяток от торговцев и проводили махинации с ценами на сельскохозяйственные продукты» *.

—————

* См.: "A Saturday Evening Post", Jan. 6, 1962.

 

Корреспондент Ассошиэйтед Пресс во Вьетнаме Малкольм Браун так отзывался об уездных начальниках, назначаемых Сайгоном:

«Объединяя в своем лице обязанности сборщика налогов, офицера по делам призывников (призывная комиссия из одного человека), судьи, районного прокурора, начальника полиции, чиновника по выдаче государственных контрактов и все прочие функции, уездный начальник в буквальном смысле слова властвует над жизнью и смертью местных жителей. Если кто-либо осмелится потревожить его покой, того немедленно бросают в тюрьму как вьетконговского агента, и никто, вероятно, не знает о дальнейшей судьбе таких смельчаков. Они могут гнить в местных тюрьмах месяцы и годы без суда и следствия или же быть расстреляны на месте. Подобные репрессии в любой момент могут обрушиться на целые семьи и даже деревни».

Как могли бороться с этим злом возмущенные южновьетнамцы? Писать письма в редакции? В газетах свирепствовала, да и сейчас свирепствует, правительственная цензура. Организовать демонстрацию протеста? Трех вьетнамских горожан публично казнили за это на футбольном поле. Провалить правительство на очередных выборах? Во Вьетнаме никогда не было справедливых выборов. Корреспондент «Нью-Йорк таймс» Давид Хэлберстам сообщал, что во время типичных «выборов» в 1963 году брат Дьема получил 99,98 процентов голосов, а его невестка — 99,4 процента. Невестка Дьема, могущественная мадам Ню, отрицала, что Дьем — диктатор. Она заявила корреспонденту: ведь все члены ее семьи в конце концов свободно пользуются правом голоса на семейных советах.

В 1962 году группа американских конгрессменов, посетивших Вьетнам, в число которых входили члены палаты представителей — республиканец Росс Адэр (штат Индиана), демократ Джон Пилчер (штат Джорджия) и демократ Гарольд Джонсон (штат Мэриленд), сообщала, что при дьемовском режиме в концентрационные лагеря было брошено около 30 тысяч вьетнамских патриотов. За что? Некоторые из них пытались выпускать независимые газеты. Другие, будучи членами парламента, открыто критиковали воровские делишки правительства. Третьи же сами ничего предосудительного не сделали, но так или иначе были связаны с лицами, не угодившими чем-то Дьему.

Французский журналист Жан Лакотур так описывал зверства дьемовских тюремщиков:

«Сотни студентов и студенток подверглись пыткам и издевательствам. Во многих силой вливали мыльную воду, пока они не заболели. В лагере Ле Ван Куич сорок заключенных время от времени бросают в камеры на солнцепеке. У некоторых с пальцев сорвали ногти, других ослепили».

И после всего этого у Линдона Джонсона повернулся язык назвать Дьема «вьетнамским Черчиллем».

 

Развал экономики

 

Некоторые голословно утверждали, что по крайней мере под властью Дьема народ Южного Вьетнама зажил будто бы зажиточно. Правда заключается как раз в обратном.

Девяносто процентов населения страны составляют крестьяне. Но только немногие владеют собственным клочком земли. Земля в основном принадлежит кучке аристократов-помещиков, которые живут не в своих именьях, а в городах. Эти помещики, так называемые абсентисты, не считают нужным даже ударить палец о палец, чтобы заработать своим трудом на жизнь, но они отбирают у крестьян половину урожая, заставляя их и членов крестьянских семей трудиться не разгибая спины.

Когда Хо Ши Мин выгнал французских захватчиков, он распределил землю среди крестьян, обрабатывавших ее. Но Дьем, утвердившись с помощью Соединенных Штатов у власти, вскоре возвратил землю помещикам-абсентистам. Отдавая половину урожая помещикам, крестьяне, кроме того, вынуждены платить налоги сайгонскому правительству и давать взятки местным чиновникам.

Другой острой проблемой, возникшей при Дьеме, была хроническая массовая безработица. Например, в 1962 году половина населения не имела работы. Процветала инфляция. С конца 50-х годов стоимость жизни возрастала по меньшей мере на 30 процентов в год.

В то время, впрочем, как и сейчас, членами правительства являлись крупнейшие помещики-абсентисты. Для выколачивания из крестьян земельной ренты использовались правительственные войска. Торговцы с благословения правящей клики взвинчивали цены и наживали себе огромные состояния. Американское правительство мощным потоком вливало в страну свою помощь, но эта помощь оседала в бездонных карманах продажных сайгонских властителей. Простой народ низводился до положения пауперов.

Буддисты возмущались доведенным до крайностей фаворитизмом, проявляемым правительством Дьема (католика по вероисповеданию) по отношению к небольшим католическим сектам.

 

Сопротивление народа

 

Дьем пытался заглушить растущее недовольство с помощью террора, который он развязал в 1958 году. «Теоретически террор направлялся против коммунистов, а практически против всех, кто имел смелость выразить несогласие с правящей олигархией», — писал французский историк Филип Девиллер. Далее он отмечал: «Участились и ожесточились аресты «инакомыслящих»... Определенная последовательность событий приняла почти классическую форму: угрозы, оцепление деревень, обыски и налеты, аресты подозрительных, грабежи, допросы с применением пыток (даже безвинных людей), ссылка».

Для толчка к восстанию против Дьема не требовалось никакого вторжения с Севера. Чрезмерные налоги, безработица, инфляция, отказ от проведения национальных и местных выборов, фаворитизм, переполненные тюрьмы и пытки — все это само собой подвело народ Южного Вьетнама к необходимости восстания. И в конце 1958 года вспыхнуло народное восстание против Дьема. Соединенные Штаты, испугавшись, что успешное восстание сможет воссоединить всю страну, сразу же выдвинули обвинение, квалифицируя его как «попытку Северного Вьетнама завоевать Южный Вьетнам». Однако под таким обвинением нет никакой почвы.

Два крупнейших американских специалиста по Юго-Восточной Азии профессора Корнелльского университета Джордж Кахин и Джон Люис считают, что имеющиеся факты свидетельствуют, что война в Южном Вьетнаме «была начата южанами по своей инициативе, а не по указке Ханоя».

Они отмечают, что в конце 50-х годов многие южане начали проповедовать идею вооруженного сопротивления дьемовскому режиму террора и осуществлять ее на практике. Но в 1958 году, как заявили сами представители ЦРУ, радио Ханоя осуждало таких людей и призывало к мирным формам протеста. Кахин и Люис утверждают, что радио Ханоя продолжало осуждать это преждевременное восстание и в начале 1959 года. Опасаясь последствий широкого вооруженного сопротивления, Ханой призывал к выдержке и терпению.

Но в Южном Вьетнаме стремление масс к переменам было настолько сильным, что их не могли успокоить призывы с Севера. Несмотря на позицию Ханоя, восстание в Южном Вьетнаме ширилось. Буддисты, социалисты, либералы, коммунисты, националисты, деревенские старосты, люди, подвергавшиеся гонениям, объединили свои силы, чтобы свергнуть Дьема. В декабре 1960 года они создали Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама (НФО).

НФО принял следующую программу: создать коалиционное правительство, представляющее весь народ Южного Вьетнама, установить в стране демократические свободы, снизить размеры земельной ренты, перераспределить землю, покончить с неграмотностью, развивать равные возможности для получения образования, ликвидировать все иностранные военные базы, проводить нейтральную внешнюю политику.

Дьем прицепил НФО название «Вьетконг», то есть вьетнамские коммунисты, несмотря на то что большинство членов Фронта никогда не были коммунистами. 7 июня 1965 года «Нью-Йорк таймс» в телеграмме из Сайгона сообщала об «обследовании, проведенном среди заключенных вьетконговцев... Только немногие из южновьетнамских партизан считали себя коммунистами или смогли сказать, что такое коммунизм» *.

—————

* См.: "New York Times", June 7, 1965.

 

В течение первых шести лет восстания и на протяжении всего 1964 года Северный Вьетнам почти не оказывал помощи восставшим и никак не участвовал в восстании. «Эта война — чистый конфликт только между южанами, — отмечала «Нью-Йорк таймс». — Никто никогда не слышал, чтобы северовьетнамец попал в плен в Южном Вьетнаме»*.

—————

* См.: "New York Times", March 23, 1964.

 

«Я предполагаю, — признался в 1966 году государственный секретарь Раск, — что 80 процентов тех, кого мы называем вьетконговцами, являются или являлись южанами». На деле же Раск всегда преувеличивал роль северовьетнамцев.

Между прочим, ирония судьбы заключается еще и в том, что, хотя Соединенные Штаты и заявляют голословно, что Северный и Южный Вьетнам — это, дескать, отдельные страны и что мы пытаемся сохранить независимость Юга от Севера, большинство лидеров сайгонского режима Тхиеу и Ки, которых США поддерживают, являются уроженцами Северного Вьетнама.

Эта война — восстание южан. Но откуда они берут оружие? Вначале у многих южновьетнамцев были винтовки, с которыми они воевали за независимость еще против Франции. Теперь они направили эти винтовки против дьемовского правительства, за которым стоят Соединенные Штаты. Вскоре они неплохо разжились за счет американского оружия и боеприпасов, захваченных в боях у сайгонской армии.

Даже государственный департамент признал в «Белой книге», выпущенной в 1961 году, что Северный Вьетнам не помогает восставшим:

«Внезапно нападая превосходящими силами на такие объекты [полицейские участки, военные посты и т. д.], вьетконговцы могут захватывать там оружие и боеприпасы... Оружие вьетконговцев по большей части французское, американское или отечественное, сделанное в примитивных кузницах в джунглях».

Согласно сообщениям корреспондента Ассошиэйтед Пресс Малкольма Брауна, такое же положение сохранилось и в 1965 году. Тогда он писал в своей книге «Новое лицо войны», что американские «разведчики полагают, что не более 10 процентов и, вероятно, не менее 2 процентов современного оружия Вьетконга сделано коммунистами. Все остальное — это трофейное американское оружие».

Командующий вооруженными силами США во Вьетнаме генерал Поль Харкинс подвел этому вопросу итог, когда он в 1963 году отмечал, что «партизаны, совершенно очевидно, не получают систематически подкреплений или помощи из Северного Вьетнама, Китая или любых других мест».

Американские лидеры твердо считали, что восстание будет подавлено. Они усилили военную помощь Дьему до одного миллиона долларов в день и направили во Вьетнам 10 тысяч американских военных «советников», надеясь повысить боевые качества сайгонской армии. Вместо того чтобы пресечь несправедливость, порождавшую восстание, они пытались задушить восстание силой. Но силы Вьетконга быстро росли. По мнению профессора Колумбийского университета и члена президентского комитета советников по проблемам Юго-Восточной Азии Роберта Циглиано, в 1961 году, то есть через три года после начала восстания, Вьетконг «фактически распространил в разной степени свое влияние примерно на 80 процентов сельских районов Южного Вьетнама».

Однако Дьем упорно не желал никаких перемен. В октябре 1963 года правительство Соединенных Штатов пришло к решению, что после девятилетнего пребывания Дьема у власти на него дальше нельзя ставить: его акции перестали котироваться в качестве ценных бумаг. Из Вашингтона последовал сигнал, и группа дьемовских генералов совершила государственный переворот, а самого диктатора пристрелили.

После этого политической жизнью в Южном Вьетнаме стали заправлять с дирижерского пульта. Менее чем за два года в стране совершилось восемь правительственных переворотов. Но все эти правительства были обречены на поражение. Согласно сведениям военной миссии США в Сайгоне, Национальный фронт освобождения установил свою власть в 41 из 44 провинций Южного Вьетнама.

 

Миф об агрессии

 

К концу 1964 года американским политическим деятелям стало совершенно ясно, что, если Соединенные Штаты не пошлют американские полевые войска для поддержки (то есть для замены разложившейся южновьетнамской армии), война будет окончательно проиграна. Поражение было неминуемо, несмотря на то что южновьетнамская армия всегда по численности превосходила Армию освобождения НФО и была лучше вооружена.

Госдепартамент США объяснял это тем, что правительство Северного Вьетнама будто бы не могло смириться с неудачей своих попыток завоевать Южный Вьетнам и решило направить туда большие подкрепления регулярных северовьетнамских войск. У нас якобы не осталось после этого никакого выбора, кроме как наращивать свои усилия. Такое оправдание являлось для правительства США удобным маневром скрыть провал своей преступной политики. Но все эти объяснения на деле представляют собой грубую фальшивку.

Если это именно Северный Вьетнам разгромил к концу 1964 года 400-тысячную сайгонскую армию и 16-тысячную группу американских советников, то сколько же северовьетнамских солдат участвовало в сражениях? Министр обороны США Роберт Макнамара заявил в начале 1965 года, что силы Северного Вьетнама в Южном Вьетнаме насчитывали в целом «от 400 до 500 человек» из «второго батальона 325-й дивизии регулярной северовьетнамской армии». Говоря другими словами, даже если поверить правительству США, которое утверждает, что северовьетнамская агрессия вызвала трудности у Сайгона, в то время среди врагов марионеточной клики насчитывалось менее одного процента северовьетнамцев. Остальные 99 процентов составляли южновьетнамщы.

Правда заключается в том, что сайгонская армия проиграла войну уже задолго до того, как первый северовьетнамский солдат ступил на землю Южного Вьетнама. Сайгонское правительство само призналось 23 февраля 1966 года, что в 1965 году его армия на столько деморализовалась, что из 500 тысяч человек 112 тысяч были дезертирами.

Почему же Вьетконг столь близок к победе? 34 тысячи кадровых солдат и 80 тысяч партизан Национального фронта освобождения смогли почти уничтожить сайгонскую армию, в три раза превосходившую их по численности, потому что они пользовались поддержкой народа Южного Вьетнама. Как отмечал бравый вояка из войск особого назначения США Дональд Дункан, «одна из первых аксиом, которые нужно вызубрить в связи с партизанской войной, гласит, что ни одно партизанское движение не может существовать без поддержки народа». С помощью крестьян «роты и батальоны Вьетконга могут маневрировать и базироваться под самым носом правительственных войск. Местные жители никогда не расскажут об этих передвижениях, даже если им ничего не стоит шепнуть кому надо словечко. С другой стороны, о передвижениях правительственных войск всегда немедленно докладывают партизанам». Сержант Дункан утверждает это, исходя из собственного 18-месячного опыта активных боевых действий в Южном Вьетнаме. Он категорически отрицает, что подобной помощи можно добиться террором:

«Надежную помощь можно получить только через дружбу и доверие... Народ боялся и ненавидел французов и выступил против них. Совершенно очевидно, что движение меньшинства не могло быть успешным среди враждебно настроенного большинства».

На это обстоятельство указывал в 1963 году и корреспондент журнала «Таймс» Джерри Роуз:

«Нужно, чтобы хотя бы один преданный правительству крестьянин сообщал о передвижениях вьетконговцев, хотя бы один на самом деле помогал правительству... Как бы это ни казалось непостижимым, но в большинстве районов дельты Меконга, экономическом центре Южного Вьетнама, нет ни одного такого живого существа... Сейчас силы Вьетконга, как представляется, получают столь могучую поддержку народа, что кажется невероятным, чтобы какому-нибудь деятелю удалось пошатнуть их».

Причина такой популярности НФО рассматривается в следующей главе.

 

Американские парни в Азии

 

В связи с широкой и всесторонней поддержкой Вьетконга народом Соединенные Штаты в конце 1964 года столкнулись с той же проблемой, перед которой они стояли десять лет назад, когда поражение французских колонизаторов было неминуемым: следует ли бросить в сражение американские войска, дабы предотвратить разгром? На этот раз — в конце 1964 года — Линдон Джонсон решил послать американских солдат — тысячу за тысячей. Десятью годами раньше генерал Риджуэй назвал идею о ведении войны в Азии «безрассудным планом». И генерал Дуглас Макартур тоже предостерегал: «Любого, кто посмеет привести на Азиатский континент сухопутные силы США, обязательно нужно направить к психиатру на обследование». Сам Джонсон говорил в 1954 году, когда еще был сенатором: «Я против того, чтобы посылать американских солдат в топи и грязь Индокитая на кровопролитную бойню для увековечивания колониализма и эксплуатации белыми азиатских народов». Даже во время избирательной кампании 1964 года Джонсон все еще, казалось, выступал против подобной политики: «Мы не собираемся посылать американских парней за девять-десять тысяч миль от дома выполнять работу за молодых азиатов».

Поскольку эскалация войны началась, количество американских солдат во Вьетнаме уже перевалило за полмиллиона и в конфликт втянулось значительное число северовьетнамцев. Но все равно, согласно нашим официальным подсчетам, американские войска во Вьетнаме превышают по численности северовьетнамских «пришельцев», как их называет правительство США, в десять раз. Громадное большинство солдат противника, чьи пули убивают американцев, родились и выросли на земле Южного Вьетнама, где они сейчас и сражаются.

Американский народ никогда и не спрашивали, послать ли войска США во Вьетнам. Но сегодня именно американский народ своей кровью расплачивается за это решение. 60 тысяч* американцев уже погибло в войне, которую азиаты считают оборонительной, не говоря уже о сотнях тысяч убитых и искалеченных вьетнамцев.

—————

* Это явно устарелая, преуменьшенная цифра.

 

Каждый день мы тратим свыше 7 миллионов долларов на одни лишь пули и снаряды. Число молодых американцев там продолжает быстро расти. И все же, если судить по цифрам министерства обороны США, с каждым годом возрастает число вьетконговцев — уроженцев Южного Вьетнама, сражающихся против нас.

Может ли так случиться, что США выиграют войну? Отрицательные ответы американских официальных лиц звучат не обнадеживающе.

В мае 1962 года министр обороны Макнамара приезжал во Вьетнам и не нашел там «ничего, кроме прогресса и надежд на будущее».

В феврале 1963 года государственный секретарь Раск обнадежил нас, что «напор коммунистического наступления сбит».

В мае 1963 года представитель Пентагона заявил, что победа «определенно близка», а в августе того же года генерал Харкинс прямо выпалил: «С Вьетконгом кончаем».

В мае 1963 года представитель Пентагона сказал: «Начинают виднеться проблески прогресса в предстоящие месяцы». А к октябрю 1965 года мы «добились» такого прогресса, что он смог заверить нас: «Мы перестали терпеть поражения в этой войне».

В августе 1966 года государственный секретарь Раск стал различать «некоторые признаки успеха». Через год начальник штаба сухопутных сил США обнадежил, что «наконец-то» мы «приближаемся к провалу попыток противника» и «появились проблески надежды».

 

 

Глава IV

 

КАК ВЬЕТКОНГ ДОБИЛСЯ ПОДДЕРЖКИ

 

Когда на другую сторону нашей планеты спускается ночь, вооруженные силы самой сильной страны в мире (капиталистическом. — Ред.) отдают 85 процентов сельской местности в Южном Вьетнаме в распоряжение Вьетконга.

Что же это значит?

«Военные напрямик отказываются указать какую-либо дорогу в стране, которую можно было бы считать спокойной в ночное время, — сообщала «Нью-Йорк таймс», — в том числе и 15-мильную автостраду с четырехрядным движением из Сайгона в Бьенхоа»*.

—————

* "New York Times", July 13, 1967.

 

Только один из каждых шести деревенских старост, назначенных Сайгоном, чувствует себя в безопасности в своей деревне ночью.

В конце каждой операции по «прочесыванию и уничтожению» вьетконговцы под покровом темноты проскальзывают в родные деревни. «Нью-Йорк таймс» приводит слова одного молодого американского офицера, который сказал перед закатом солнца: «Приходит время, когда контроль над страной берут вьетконговцы».

Каким образом Национальный фронт освобождения (НФО, или Вьетконг) добился такого контроля?

Правительство США отвечает: террором. Оно говорит, что, дескать, южновьетнамцы поддерживают Вьетконг только из-за страха перед ним. Это, мягко говоря, неправда. Даже бывший премьер, а ныне вице президент Южного Вьетнама Ки признал как-то, что народ поддерживает вьетконговцев не из-за страха. В 1965 году он заявил корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Джеймсу Рестону, что вьетконговцы «гораздо ближе к народным помыслам о социальной справедливости и независимой жизни» *, чем правительство Сайгона.

—————

* "New York Times", Sept. 1, 1965.

 

Посол США в Сайгоне Генри Лодж сказал об этом же немного больше: «В Юго-Восточной Азии в течение ряда лет и по сей день единственными, кто как-то заботился о простых людях в самой гуще народа, были коммунисты» *.

—————

* "New York Times", Febr. 27, 1966.

 

Посол Лодж ошибается, намекая, что Вьетконг состоит из одних лишь «коммунистов». Как сообщалось в «Нью-Йорк таймс», обследование показало, что большинство вьетконговских солдат не считают себя коммунистами. Но посол был прав, когда заявлял, что только одни вьетконговцы проявляют заботу о простом человеке во Вьетнаме.

В противоположность сайгонскому режиму, который закрывает глаза на нещадную эксплуатацию бедных крестьян и рабочих, на фаворитизм, инфляцию, спекуляцию и на доступность образования одним лишь богатым, Национальный фронт освобождения смело берется за решение всех южновьетнамских проблем.

Так как вьетконговцы прогнали войска и чиновников Сайгона из сельских уездов, гражданские власти Национального фронта освобождения взяли на себя правительственные функции. В некоторых районах НФО стал настоящим правительством на целые годы. Примерно раз в два года сайгонская армия предпринимает наступления на эти районы, чтобы вновь утвердить там свой контроль. Но как только войска уходят, НФО возвращается назад. В этих районах Национальный фронт поддерживает порядок, собирает налоги, руководит образованием и вершит суд. По словам Дрю Пирсона, государственный секретарь Дин Раск признался перед сенатской комиссией по иностранным делам, что даже американские нефтяные компании платили Национальному фронту освобождения пошлины за разрешение пройти своим тракторам через контролируемую им территорию.

Сенатор-республиканец от штата Айова Хикенлуперс подсчитал, что НФО контролирует примерно две трети территории Южного Вьетнама. В контролируемых районах Национальный фронт приступил к решению основных социальных и экономических проблем.

Обучение в школах, созданных им по всему Южному Вьетнаму, ведется бесплатно, и смышленые вьетнамские ребятишки имеют возможность постигать науку по мере своих способностей и трудолюбия:

Земельная реформа НФО ясна каждому: «Земля принадлежит земледельцам». Если глава семьи и его домочадцы обрабатывают какой-то участок земли, то он принадлежит им.

 

Сайгонское правительство

 

Сравните деятельность Национального фронта освобождения с политикой сайгонского правительства.

Когда бы американо-сайгонским войскам ни случалось «освободить» тот или иной район из-под власти Вьетконга, следом за ними сразу же возвращались помещики, иногда в районы, которые вьетконговцы контролировали годами. Не успев вернуться, такие новоявленные хозяева начинали требовать уплаты «ренты назад», которую, по их мнению, крестьяне им задолжали. Поскольку рента довольно часто составляет половину урожая, несчастные крестьяне никак не могут сразу же выплатить трех-четырехлетнюю «задолженность». В наказание крестьян нередко сгоняют с земли, которую они со своими семьями обрабатывали в течение поколений.

Нет ничего удивительного в том, что ни одно из сайгонских правительств никогда не сумело решить этой проблемы. Все эти правительства состояли из представителей помещичьего класса. Нельзя надеяться, что кучка помещиков когда-нибудь примет закон о снижении арендной платы. Нынешний руководитель программы сайгонского правительства «Аграрная реформа» — сам крупный помещик-абсентист.

Корреспондент вашингтонской газеты «Стар» Ричард Критчфилд подтвердил это типичное явление:

«Народ сам должен проводить радикальные социальные преобразования, которые, вполне вероятно, кровно затрагивают его интересы... Горстку вьетнамцев, веками заправлявших страной, просят поделиться своим богатством и политической властью с крестьянами, которых они всегда игнорировали и угнетали» *.

—————

* "Star", Febr. 5, 1966.

 

Коррупция — эта пресловутая «суть больного общества» — проникла повсюду, пишет из Сайгона корреспондент «Нью-Йорк таймс» Р. Эппл.

«Если крестьяне ненавидят солдат, ворующих их рис и кур, то они еще больше ненавидят продажных уездных и провинциальных чиновников, которые почти все военные. Они ненавидят, например, губернатора провинции, в штаб и виллу которого подведены водопровод и электричество, в то время как их нет в хижине простого крестьянина. Они ненавидят старшего чиновника-землеустроителя, который с громадной для себя выгодой всучил им за деньги больных поросят, купленных на средства из фонда американской помощи»*.

—————

* "New York Times", Aug. 7, 1967.

 

Эппл пишет о молодых офицерах сайгонской армии, состоящих на жалованье у Соединенных Штатов:

«Уставшие от войны и цинично настроенные по отношению к ней, многие из офицеров занимаются своими подразделениями только четыре с половиной дня в неделю, бросая войска по пятницам и закатываясь в Канто, Дананг или Сайгон, чтобы развлечься. Обычное дело — встретить несколько дюжин свободных от службы армейских офицеров, развлекающихся по субботним вечерам в «Максиме», отпугивающем своими высокими ценами сайгонском ночном клубе.

Недавно, провожая взглядом одну такую группу офицеров, несущихся сломя голову в длинной черной машине через городок, один вьетнамский студент заметил: «А ведь Нгуен Хыу Тхо живет не так». Господин Тхо — это председатель Национального фронта освобождения» *.

—————

* "New York Times", Aug. 7, 1967.

 

Сенатор Эдвард Кеннеди (демократ от штата Массачусетс), возвращаясь из инспекционной поездки по лагерям беженцев, сообщал в январе 1968 года, что половина из 30 миллионов долларов, которые Соединенные Штаты ежегодно дают Южному Вьетнаму для помощи беженцам, исчезает в бездонных карманах правительственных чиновников и провинциальных властей. Он рассказал, как бесстыдно практикуется коррупция: «Полиция занимается взяточничеством. Чиновники и их жены спекулируют на черном рынке. Фонды помощи и материалы для больниц плывут в частные карманы. Военные автомашины используются в личных целях, товары по поставкам исчезают и появляются снова в уличных магазинчиках контрабандистов».

Коррупция разъедает общество сверху донизу. Генерал Кхань, который свергал Дьема и был одно время главой южновьетнамского правительства, как-то хвастался, что положил в иностранные банки на свой счет десять миллионов долларов. Малкольм Браун из Ассошиэйтед Пресс после нескольких лет пребывания в Южном Вьетнаме пришел к такому выводу:

«Я могу сказать, что среди многих тысяч вьетнамских чиновников, мне знакомых, нет ни одного, кто бы так или иначе не презирал свой народ... В свою очередь простые вьетнамцы в своих отношениях с властями сполна платят им подозрением и враждебностью. Я думаю, можно смело сказать, что в массе своей вьетнамцы считают единственным хорошим чиновником мертвого чиновника».

 

Террор Вьетконга и наш террор

 

Именно в свете вышесказанного должны мы пересмотреть факты уничтожения правительственных чиновников Вьетконгом, которые правительство и пресса США выдают за террор.

Правда здесь заключается как раз в обратном, Вьетконг поддерживают не потому, что он сеет страх, а в связи с тем, что он кладет конец этому страху.

Народ Южного Вьетнама боится чиновников, которые вымогают деньги и угрожают смертью или концентрационными лагерями. А Вьетконг прогнал этих чиновников или казнил их.

Народ боится помещиков, которые загребают урожай или сгоняют крестьян с земли. Народ боится солдат сайгонской армии, которые, как писала «Йорк Газет», «терроризировали мирное население на Центральном плато, грабя деревни»*. Вьетконговцам же временами нередко приходилось защищать народ в течение ряда лет.

—————

* "The York Gazette", Sept. 18, 1965.

 

Макс Кого, который был корреспондентом Ассошиэйтед Пресс и консервативной французской газеты «Фигаро», писал из Сайгона:

«Вьетконговцы говорят населению: «Вас угнетает продажный человек, представляющий правительство, которое само продалось иностранцам». Слыша эти слова, крестьяне начинают оглядываться. Глава правительства, назначенный из Сайгона, живет в громадном доме, ездит на автомашине «мерседес», а его жена увешана драгоценностями. Губернатор — важная шишка: его охраняют полиция, солдаты и помощники, а говорить с ним можно лишь с подобострастием.

Вьетконговского же главу провинции можно видеть запросто, каждый день. Он всегда среди народа. Одет он, как крестьянин, на ногах носит сандалии из старой резины. Он обходит свои уезды пешком, шагая по дорогам. Можно всегда быть уверенным — он не наживется за счет народа».

Когда в 1959 и 1960 годах вспыхнуло восстание Вьетконга, то убивали чиновников и приверженцев сайгонской клики. Правительственная пропаганда постаралась использовать такие факты, чтобы вызвать негодование народа. Однако это вызвало противоположную реакцию. В большинстве случаев крестьяне сами помогали уничтожать жестоких тиранов. Террористов же стали называть борцами за справедливость.

Южновьетнамцы боятся также американских солдат, которые жгут, стреляют и разрушают. Многие сельские местности Южного Вьетнама находятся под непрерывным артиллерийским обстрелом. Писательница Мэри Маккарти так описывала открывшуюся перед ней с вертолета картину:

«С первого взгляда кажется, что видны яркие костры «бабьего лета»: тонкие струйки дыма вьются над джунглями и долинами... Расположенная вдали от главных полей сражений... сельская местность усеяна в определенном порядке очагами пожаров, то сильными, то слабыми, которые кажутся такими же естественными, как холмы на рисовых полях и пастбищах. Выжженные пятна земли, заметные днем при возвращении с утренней прогулки над полями, — это утренние пепелища. А тем временем новые клубы дыма, выглядевшие совсем мирными, встают как неотъемлемая часть дневного пейзажа».

Артиллерийский обстрел ведется, как правило, по местности вслепую, чтобы, как заявляют власти, беспокоить вьетконговцев, но на этой местности живут мирные южновьетнамские крестьяне или жили до начала бомбежек и обстрелов. Согласно скромным подсчетам самого южновьетнамского правительства, более двух миллионов крестьян покинули свои дома в деревнях, пытаясь укрыться в городах. Корреспондент «Нью-Йорк таймс» Том Баклей как-то сказал, что в действительности число беженцев достигает, вероятно, четырех миллионов. Другими словами, возможно, что в Южном Вьетнаме сейчас из каждых четырех человек один — беженец. Сенатор Эдвард Кеннеди сообщал, что «громадное большинство вьетнамцев — пожалуй, свыше 80 процентов — жаловались, что их либо загнали в лагеря американцы, либо они пришли туда из-за страха перед американскими самолетами и артиллерией. Только ничтожная горстка заявила, что их выгнали из родных домов вьетконговцы».

Профессор психологии университета имени Георга Вашингтона Ральф Уайт изучал в свое время отношения в южновьетнамском обществе. В приводимой ниже цитате он описывает, на что похожа война с точки зрения типичного крестьянина Южного Вьетнама:

«Крестьянин, возможно, рассуждает так: партизаны — это «свои» ребята, родившиеся и выросшие в нашей деревне или в соседней. Их цели справедливые, ибо они сражаются за «нас», против наших врожденных врагов — городских богачей и помещиков, отбирающих наш рис. Они сражаются и против правительственных чиновников, обманывающих нас, против солдат, которые пытают нас, когда мы попадаем им в лапы. А теперь они воюют против этих американцев, лопочущих что-то на непонятном языке, которые применяют против нас бомбардировщики и напалм. Да, говорит крестьянин, наши парни, возможно, иногда поступают круто. Они силой увели к себе в отряд моего младшего брата-подростка, а когда прячутся в нашей деревне, вполне вероятно, что вслед за ними налетят бомбардировщики.

НО все же они свои парни. Хотя я, естественно, хочу сохранить свою жизнь и жизнь моих детей и жены, я определенно надеюсь на их победу. Поэтому я буду помогать им, когда это не слишком рискованно. И, конечно, нечего и думать, что я когда-нибудь выдам их врагам, если солдаты станут допрашивать меня. Я не трус. Я вьетнамец».

Вьетнамцы — не такой народ, который можно легко запугать и привести в покорность даже Соединенным Штатам Америки.

 

 

Глава V

 

ВЬЕТНАМ

 

Жизненные интересы или дорогостоящая ошибка?

 

Американцам говорят: «Если мы уступим Вьетнам коммунистам, то нашим детям придется сражаться с ними на берегах Америки».

Для многих из них такая мысль является обоснованием того, почему наша страна должна остаться во Вьетнаме и победить. Им твердили эти слова столь часто, что они принимают их за правду.

Они опасаются, что Америка совершит ту же ошибку, которую она и страны Западной Европы совершили 30 лет назад в отношении Гитлера. Они боятся, что если мы не сладим с коммунистами, то они начнут глотать страну за страной, как это сделала нацистская Германия в годы перед второй мировой войной. А затем Америке придется сражаться за свою свободу в одиночестве и окружении.

Однако авторы данной книги полагают, что подобная аналогия здесь абсолютно неуместна. Сегодня ни Россия, ни Китай не приближаются к нашим берегам. Ни одна из этих держав не держит войсковые подразделения в Северном или Южном Вьетнаме.

С другой стороны, Соединенные Штаты размещают четверть миллиона солдат в добром десятке государств вокруг Китая, не считая наших вооруженных сил во Вьетнаме.

Некоторые государственные деятели США утверждают, что Северный Вьетнам действует по указке Китая. Они, по существу, игнорируют двухтысячелетнюю вражду между Вьетнамом и Китаем. Даже генерал Максуэл Тэйлор, бывший в 1962—1964 годах председателем Объединенного комитета начальников штабов, а в 1965—1966 годах послом США в Южном Вьетнаме, признавал, что «китайцы являются врагами, вызывающими традиционную ненависть у каждого вьетнамца, где бы он ни находился — на Севере или на Юге». И мы боремся не против России, не против Китая, по приглашению или от своего имени. Мы боремся только против вьетнамского народа.

Но представляет ли Северный Вьетнам сам по себе угрозу для Соединенных Штатов Америки? О промышленности Вьетнама не стоит даже говорить. 90 процентов населения страны составляют крестьяне. Правительство США обвинило Северный Вьетнам в агрессии против Южного Вьетнама. А Северный Вьетнам лишь пришел на помощь своим соотечественникам на Юге. Помощь же, оказанная Северным Вьетнамом, пришла поздно и была невелика по сравнению с мощными военными контингентами, брошенными Соединенными Штатами на войну во Вьетнаме.

2 марта 1966 года министр обороны Макнамара клятвенно заверял, что общие поставки Северного Вьетнама в Южный достигают 12—30 тонн в день, иными словами, эти грузы легко можно перевезти на тракторном прицепе. Как свидетельствует «Нью-Йорк таймс», Соединенные Штаты ежедневно отправляют во Вьетнам более 27 тыс. тонн военных грузов*.

—————

* См.: "New York Times", March 9, 1966.

 

Если бы в один прекрасный день помощь извне, оказываемая обеим странам, была прекращена, то наши солдаты и солдаты сайгонского правительства обессилили бы и погибли. Вьетконг, получающий помощь и подкрепления непосредственно из самого Южного Вьетнама, мог бы продолжать сражаться на протяжении десятилетий без внешней помощи, умещающейся на одном тракторном прицепе.

Война в Южном Вьетнаме не является частью коварного вражеского заговора с целью выйти на подступы к берегам Америки. Война в Южном Вьетнаме — это всего лишь попытка народа Южного Вьетнама свергнуть ненавистный марионеточный режим, навязанный ему правительством Соединенных Штатов.

 

Теория «домино»

 

Многие американцы верят, что мы должны удержать Вьетнам, потому что, если он падет, другие некоммунистические страны Азии падут вслед за ним, подобно костяшкам домино, что революционно настроенные массы в других странах мира воспримут победу Вьетконга как сигнал к началу восстаний в своих странах.

Теория «домино» основана на двух заблуждениях.

Во-первых, теория предполагает существование некой внешней силы — Китая или России, — которая валит первую костяшку домино, а затем ждет, чтобы захватить другие фишки, когда они упадут вслед за первой.

Но война во Вьетнаме началась не по причине каких-либо акций со стороны коммунистов. И ни Россия, ни Китай не собираются захватывать Вьетнам, если революция, возглавляемая Вьетконгом, восторжествует.

Во-вторых, теория «домино» предполагает, что революции зависят от «инспирирования» извне, от развертывания событий в других странах. По сути же дела народ восстает потому, что он не может больше жить при существующем правительстве, а не потому, что в соседней стране произошла революция. И народ не отказывается от свершения революции только потому, что в соседней стране она потерпела поражение.

Со времени второй мировой войны революции в Греции, Гватемале, на Филиппинах, в Бирме, Иране и Малайе потерпели поражение. И все же революционно настронные массы в соседних странах — в Китае, на Кубе и в Южном Вьетнаме — не были обескуражены этим поражением. Они продолжали борьбу против своего унизительного существования. Они видят, как их народ умирает от голода, в то время как местная аристократия развлекается, а колониалисты получают огромные прибыли из природных богатств страны и труда народа. Они видели, как диктатор сменял диктатора, но настоящих перемен не было. И до тех пор, пока продолжалась несправедливость, они боролись, боролись, несмотря на то что часто терпели поражение. Причина революции сегодня та же, что и в 1776 году: стремление к справедливости и лучшей жизни.

Камбоджа, ближайший сосед Вьетнама, не чувствует угрозы революции, потому что правительство заботится о нуждах народных масс и народ поддерживает его.

Таиландом, с другой стороны, правит непопулярная военная клика, и не вызывает сомнения тот факт, что два года назад восстание там было неизбежно. Генерал-лейтенант Джеймс М. Гэвин, бывший начальник оперативного отдела штаба сухопутных войск США, в начале 1966 года свидетельствовал: «Что бы ни случилось во Вьетнаме, очередь за Таиландом, в любом случае очередь за Таиландом».

Он был прав. Сегодня 35 тыс. американских солдат находятся в Таиланде — столько же наших солдат было расквартировано в начале 1965 года в Южном Вьетнаме. Будут ли американские парни бороться и умирать на земле Таиланда через три года?

Опыт Бирмы описал Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций У Тан, по национальности сам бирманец:

«Сразу же после получения Бирмой независимости в 1948 году бирманские коммунисты ушли в подполье... Коммунистическая партия Бирмы вот уже 17 лет находится в подполье, на нелегальном положении. Но позвольте мне сказать вам, что за все эти годы не было ни одного случая, и я не могу привести ни одного примера оказания помощи извне бирманским коммунистам, причем пограничная полоса между Бирмой и континентальным Китаем тянется на 1000 миль... Ни один американец не погиб в Бирме...

И здесь чрезвычайно уместно задать принципиальный вопрос: почему?»

Попытка коммунистической революции в Бирме закончилась провалом. Ход восстания определил народ Бирмы, а не 500-миллионный народ Китая.

Дипломаты из государственного департамента США часто цитируют заявления министра обороны Китая Линь Бяо как свидетельство воинствующего духа Китая.

Линь Бяо подстрекает угнетенные азиатские народы к насильственной революции, однако предупреждает, что им не стоит особенно рассчитывать на помощь Китая.

Почему же Америка, рожденная в революции, сейчас так боится ее?

Когда французы свергли королей в 1789 году, американцы радовались этому событию. Они приветствовали народы Восточной и Центральной Европы, которые пытались свергнуть ненавистных царей и королей в 1848 году. А когда они потерпели неудачу, американцы радушно встречали их на американской земле. Американцы не считали ирландцев своими врагами потому, что они восстали против англичан. В те дни мы верили и сочувствовали угнетенным.

 

Американский бизнес и революция

 

Сегодня наше правительство действует так, как будто каждое восстание в любой стране мира представляет для США непосредственную угрозу. Наши лидеры не хотят признавать это. Вот почему они оперируют термином «агрессия» даже тогда, когда он совершенно не уместен — как это было в 1953 году, когда мы оказывали помощь Франции против Вьетнама.

Весной 1965 года народ Доминиканской Республики восстал против жестокой военной диктатуры, но через неделю после начала восстания Линдон Джонсон послал туда отряды морской пехоты, чтобы подавить его. Не было никаких доказательств, что какие-либо иностранные государства приложили к этому делу руку, как не было и признаков того, что во главе восстания стояли коммунисты.

Как сообщала «Нью-Йорк таймс», генерал Эйзенхауэр в 1965 году на пресс-конференции заявил, что правительство Соединенных Штатов являлось инициатором и открытым сторонником свержения правительства Гватемалы в 1954 году*. Советники президента убеждали его не допускать открытого участия американских самолетов в нападении на территорию Гватемалы.

—————

* См. "New York Times", Oct. 14, 1965.

 

Генерал Эйзенхауэр ответил им, что скрыть участие Соединенных Штатов в этом конфликте не удастся и поэтому «лучше быть победителем». Самолеты были посланы.

Почему это было сделано? Потому что правительство, пришедшее к власти в Гватемале, представляло народ и являлось угрозой прибылям «Америкэн юнайтед фрут компани».

Массовое проникновение американской промышленности и капитала во все страны мира, особенно усилившееся после второй мировой войны, повсюду делает американские деловые круги и правительство столь враждебно настроенными к национальным революциям во всех частях света.

Согласно данным Агентства по международному развитию США, капиталовложения США в Южном Вьетнаме могут приносить 20—30 процентов прибыли в год, то есть в три-четыре раза больше, чем они могли бы дать, будучи помещенными в самих Соединенных Штатах.

Американцам, вложившим эти капиталы и пожинающим прибыли, угрожает Вьетконг, потому что Вьетконг не позволит эксплуатировать свою страну подобным образом.

Решительное сопротивление вьетнамского народа угрожает и американским генералам и политиканам, вставившим на карту политики США во Вьетнаме свою военную и политическую карьеру. Но народ Вьетнама — не враг американского народа, и он ни когда не хотел быть врагом американцев. Вьетнамцы не хотят завоевывать мир. Они не хотят причинить вред американцам. Единственное, чего они хотят, — это вернуть себе свою страну.

Наши лидеры болтают о «потере» Вьетнама. Но Вьетнам не принадлежит нам, чтобы можно было его завоевать или потерять. Вьетнам по праву принадлежит вьетнамскому народу.

На протяжении тысячелетий гигантский северный сосед Вьетнама пытался захватить его. Но Китай, с населением в четыре раза больше США, ни разу не смог преодолеть неистовой решимости вьетнамского народа сохранить свою независимость. Сегодня он сражается с нами с той же решимостью.

 

 

Глава VI

 

ВЫХОД ИЗ ВЬЕТНАМСКОГО ТУПИКА

 

Вот уже более 15 лет правительство Соединенных Штатов вмешивается во внутренние дела Вьетнама. Мы ссудили Франции 2,5 миллиарда долларов, чтобы задушить борьбу вьетнамцев за независимость. Мы сменили французов и навязали Вьетнаму марионеточного диктатора по своему усмотрению. Мы не разрешили провести в 1956 году свободные выборы и вооружили сайгонскую клику, чтобы наши прислужники могли держать народ в узде. Когда все эти усилия потерпели крах и народ Южного Вьетнама восстал, мы направили туда полумиллионную армию, чтобы поддержать пошатнувшуюся власть диктаторов. Мы разрушаем вьетнамские деревни и города, травим посевы, сжигаем дома, сгоняем народ в переполненные лагеря и истребляем снарядами, бомбами и напалмом сотни тысяч мужчин, женщин, детей — всех без разбора.

Многие американцы не могут понять, почему нашим противникам не пойти бы с нами на переговоры. С точки зрения вьетнамцев, мы грубо вмешиваемся в их дела восемь лет подряд только потому, что они никогда не потерпят то марионеточное правительство, которое держится у них в стране на штыках США.

Они спрашивают: о чем нам вести переговоры, на какие идти компромиссы? Вьетнамцы не могут предложить нам в обмен прекратить вмешательство в наши внутренние дела, если мы перестанем вмешиваться в их дела. Они не могут обещать прекратить бомбардировку наших городов, если мы не станем бомбить их города. Они не могут предложить перестать убивать наших женщин и детей, если мы согласимся не убивать их женщин и детей.

Они лишь требуют, чтобы захватчики убрались вон.

Можем ли мы так просто вывести свои войска из Вьетнама? Многие американские конгрессмены, бывшие послы, священники, ветераны вьетнамской войны выразили отвращение к войне. Они считают, что США поступили неправильно, вообще приняв в ней участие, что убивать мирных жителей — значит поступать против совести, что война не будет выиграна. В то же время ни один из авторитетных государственных деятелей Соединенных Штатов, даже те, кому противна война, не заявил во всеуслышание, что мы можем покончить с этой кровавой бойней без чьего-либо согласия, просто путем вывода наших войск с территории Вьетнама.

Вывод войск — сильное средство, но большинство политических деятелей скорее скажут нам то, что, по их мнению, нам хотелось бы услышать: дескать, наша победа не за горами, что ответственность за продолжение войны несут враги и т. д. Ни у одного из них не хватит духу и смелости сказать нам, что, пока у нас не связаны руки, Соединенные Штаты могут признать свои ошибки и увести из Вьетнама американских парней домой живыми.

Ряд выдумок заставил многих американцев рассматривать вывод войск как немыслимый акт.

Выдумка № 1. Мы якобы не можем вывести войска, потому что связаны обязательством с Южным Вьетнамом.

Джонсон утверждал, что наше нынешнее обязательство якобы остается таким же, каким его принимали президенты Эйзенхауэр и Кеннеди. Полагают, что Эйзенхауэр связал Соединенные Штаты обязательствами, вытекающими из пакта СЕАТО, а также направив 23 октября 1954 года письмо Нго Динь Дьему, в котором обещал ему американскую помощь.

Но в данном письме ничего не говорилось об американской военной помощи. В письме упоминалось лишь об экономической помощи и выражалась надежда, что Южный Вьетнам проведет определенные реформы, чтобы Соединенные Штаты смогли оказать ему эту помощь. Нелепо предполагать, что для этого от Соединенных Штатов требуется направить во Вьетнам полмиллиона солдат.

В письме говорилось, что такая помощь может быть оказана при условии, если южновьетнамское правительство даст гарантии в отношении методов исполнения, которыми оно будет руководствоваться в случае оказания ему помощи... Правительство Соединенных Штатов ожидает, отмечалось в письме, что эта помощь будет встречена действиями со стороны правительства Южного Вьетнама по проведению необходимых реформ.

Кроме того, правительство США заявило, что эти (военные) обязательства накладывает на нас пакт СЕАТО. Это тоже ложь. Пакт СЕАТО не требует от нас посылать войска во все места, он лишь требует проводить консультации с нашими союзниками в случае, если любой из них захочет проконсультироваться с нами. Южный Вьетнам даже не является членом СЕАТО. Никто из членов СЕАТО никогда не требовал консультаций по Вьетнаму.

Когда сенат США рассматривал в 1955 году пакт СЕАТО, его волновали все возможные обязательства, связанные с использованием вооруженных сил США и Азии. Но тогдашний государственный секретарь Даллес заверил сенаторов, что такие обязательства из договора не вытекают. «Если во Вьетнаме начнется революция, — говорил он, — мы не обязаны подавлять ее. Все, что мы должны сделать, — это проконсультироваться вместе с союзниками о том, что следует предпринять...»

Сенатор Смит, помогавший вести переговоры по СЕАТО, заявил сенату то же самое. Некоторые страны надеялись, объяснял он, учредить организацию по модели НАТО... Такая организация могла бы потребовать от американских сухопутных сил взять обязательства по отношению к континентальной Азии. Мы со всей осторожностью избегали причин для подобных толкований.

Ричард Гудвин, который был одним из ближайших советников Кеннеди и Джонсона, однажды сказал: «Ни наши друзья, союзники по СЕАТО, включая Францию и Англию, ни Джон Фостер Даллес, составивший проект договора, ни один из американских президентов не поверил и ни одному из них не сообщили, что пакт СЕАТО требовал от нас послать войска во Вьетнам.

Ни один президент США не связывал себя обязательством послать войска США во Вьетнам, пока они туда на самом деле не отправились. Ни один президент не считал, что он давал такие обязательства. Ни один ответственный советник никогда не настаивал на действиях по договору СЕАТО или по любому другому соглашению. Никто, насколько мне известно, даже не упоминал о существовании такого соглашения. И по сути дела такого обязательства ни когда не было и в помине».

Даже государственный секретарь Дин Раск ни когда не утверждал, что обязательства по договору СЕАТО вынуждают нас ввязаться в драку. В 1964 году он заявил сенатской комиссии по иностранным делам: «Мы в своих действиях не руководствуемся предписаниями пакта СЕАТО».

Наше правительство использует СЕАТО как оправдание своей агрессии. Здесь гораздо более важно то, что у Соединенных Штатов нет никаких моральных обязательств перед народом Южного Вьетнама. Вьетнамский народ никогда не просил нашей помощи, потому что он не желал ее. Не представитель народа, а наш клеврет Нго Динь Дьем, которого мы навязали Южному Вьетнаму в качестве первого президента, просил у Соединенных Штатов помощи.

Выдумка № 2. Если мы уйдем из Вьетнама, южновьетнамцы подпадут под такую власть, от которой они открещиваются.

Ерунда! Если бы народ Южного Вьетнама был настроен против Вьетконга, он давно бы покончил с этой организацией. Вьетнамские крестьяне спокойно, анонимным образом осведомляли бы о расположении вьетконговских отрядов, а сайгонская армия с безграничной военной помощью США уничтожила бы эти отряды. Многие американцы думают, что последние южновьетнамские выборы, дескать, являются свидетельством популярности и демократичности сайгонского режима. На деле же руководители правящей военной хунты Ки и Тхиеу сами решали, кому разрешить выставить против себя кандидатуры на президентских выборах 1967 года. Они автоматически отбрасывали любого, кто выступал за прекращение войны путем переговоров с Вьетконгом и за нейтрализацию Южного Вьетнама. У народа Южного Вьетнама не было никакой возможности голосовать за представителей Вьетконга. Таким образом, выборы ничуть не доказали, что сайгонский режим популярнее Вьетконга. А народу не дали высказаться за прекращение войны путем переговоров. Генералы Ки и Тхиеу боялись также позволить баллотироваться на выборах любому мало-мальски известному деятелю. Так, они вычеркнули из списка кандидатов имя генерала Миня, участвовавшего в устранении Дьема. Премьер Ки неоднократно грозил, что он устроит переворот, если президентом будет избран гражданский, который, по его мнению, «не отвечает чаяниям народа». За неделю до выборов Ки предупреждал, что, «даже если изберут гражданского, он обязан следовать политике, принятой хунтой» *.

—————

* См.: "New York Times", Aug. 25, 1967.

 

Несмотря на эти угрозы и запреты, Тхиеу и Ки собрали всего 35 процентов голосов. Но поскольку оппозиция разделялась на 12 фракций, каждая со своими кандидатами, ни одна из них не получила перевеса над Тхиеу и Ки. Таким образом, две трети избирателей голосовали против существующего режима. В настоящее время самой популярной силой в Южном Вьетнаме остается Вьетконг. Причина этого, как объяснил посол Кэбот Лодж, заключается в том, что вьетконговцы — «единственные, кто как-то заботится о простых людях в самой гуще народа».

Если мы уберемся из Южного Вьетнама, мы не предадим его народа, мы уйдем с его дороги и он сможет избрать то правительство, какое хочет.

Выдумка № 3. Мы не можем уйти из Вьетнама, ибо выдадим своих сторонников на расправу Вьетконгу.

Во всякой революции те, кто занял неправую сторону, непременно пострадают. После американской войны за независимость тысячи приверженцев короля укрылись в Канаде, а оставшимся роялистам далеко не всегда удавалось вырваться целехонькими из рук разъяренной толпы. Вьетнамская революция, которую Соединенные Штаты пытаются подавить, не представляет исключения. Если США уйдут из страны, Национальный фронт освобождения, без сомнения, осудит многих сайгонских чиновников и офицеров как коллаборационистов и изменников, так же как французы, голландцы и норвежцы осудили своих предателей, сотрудничавших с фашистскими захватчиками в годы второй мировой войны.

Но это соображение не может оправдать продолжение Соединенными Штатами военных действий. Да, кое-кто пострадает в случае ухода США из Вьетнама. Но если позволить тянуться войне, буквально миллионы людей будут убиты, искалечены, станут сиротами или бездомными из-за наших бомб и снарядов. Мы не имеем права защищать продажных южновьетнамских чиновников такой дорогой ценой.

Но если уж Америка хочет помочь им, то на этот счет есть достаточно веский прецедент предоставления помощи другим путем. После восстания в Гондурасе в 1956 году конгресс США принял специальный закон, разрешающий гондурасским беженцам эмигрировать в нашу страну. После кубинской революции 1959 года большое число кубинцев нашли у нас приют. Если мы хотим защитить южновьетнамских чиновников и генералов, мы можем помочь им выехать либо в Соединенные Штаты, либо в любую другую страну по их усмотрению.

Выдумка № 4. Уход Соединенных Штатов способствовал бы экспансионистским устремлениям красного Китая.

В Северном Вьетнаме сейчас коммунистическое правительство. Но оно не находится под китайским контролем. Северовьетнамцы относятся к Китаю с подозрением и недоверием. Они воздерживаются от приглашения в свою страну китайских добровольцев, потому что не желают никаких иностранных войск на своей земле, даже войск дружественных с ними стран.

Государственные деятели и историки из нейтральных стран и стран — союзников США неоднократно указывали нам, что мощь Китая лучше всего сдерживать путем создания на его границах независимых национальных государств, вроде Северного Вьетнама. А если натиск американцев будет продолжаться, северовьетнамцы, возможно, будут вынуждены обратиться к Китаю за помощью.

Если мы все еще опасаемся экспансионистских устремлений Китая, нам гораздо разумнее положиться на самих вьетнамцев, чтобы противостоять Китаю. Они сохраняют свою независимость от Китая более пятисот лет и прекрасно обходились без американских советников.

Выдумка № 5. Если Соединенные Штаты уйдут, то будет закрыт доступ к богатым природным ресурсам Юго-Восточной Азии.

Во-первых, воюем мы во Вьетнаме, и, если уйдем отсюда, затронут будет только Южный Вьетнам, судьба других народов в этом районе мира зависит от их внутреннего развития.

Во-вторых, мы вполне можем обойтись и без «стратегических ресурсов» этого района: каучука, олова и других. В начале второй мировой войны Япония захватила всю Юго-Восточную Азию и все же Соединенные Штаты не погибли — мы наладили производство искусственной резины, а олово закупали у Боливии.

В-третьих, Соединенные Штаты не лишились бы доступа к природным ресурсам Южного Вьетнама, даже если бы там пришли к власти одни коммунисты.

У нас налажены мирные торговые отношения со многими коммунистическими странами: Советским Союзом, Польшей, Румынией, Югославией. Почему бы нам не торговать также и с Южным Вьетнамом?

Выдумка № 6. Уход равнозначен изоляционизму.

Действительно, Америка не может позволить себе замкнуться на своих берегах и остаться безразличной к судьбам мира. Но сторонники вывода американских войск никогда и не призывали к подобной замкнутости.

Наша благополучная жизнь в значительной мере зависит от огромных прибылей, получаемых от внешней торговли и капиталовложений в других странах. Если мы хотим подтвердить свои обязательства перед народами всего земного шара, мы можем сделать это путем предоставления бескорыстной технической и экономической помощи бедным странам. Вместо пушек мы можем дать им продовольствие, машины и доллары. Мы могли бы начать с восстановления Вьетнама. Давайте помогать любому прогрессивному правительству, которое стремится спасти свой народ от голода и болезней, но только без каких-либо предварительных условий.

Выдумка № 7. Возможно, что Америка ошиблась, ввязавшись во вьетнамские дела. Но теперь на карту поставлен престиж США, и поэтому мы не можем уйти.

Пока эта книга печатается, во Вьетнаме погибнут восемнадцать тысяч молодых американцев, сражаясь за неправое дело. Сто двадцать тысяч будет ранено. И уже более одного миллиона мирных вьетнамцев, главным образом женщин и детей, убито или искалечено.

С каждым годом мы приближаемся к войне с Китаем, приближаемся к ядерному уничтожению, которое может превратить наши дома и заводы в бесформенную груду раскаленных камней.

Вместо того чтобы заниматься действительными американскими проблемами — борьбой с бедностью, строительством жилья, школ, развитием транспорта, ликвидацией расовой несправедливости, — наше правительство каждый год выбрасывает 30 миллиардов долларов на войну во Вьетнаме.

Во имя чего?

Оказывается, ради «престижа». Многие опасаются, что, если мы уберемся слишком скоро, наш национальный престиж от этого пострадает. Дескать, что же это еще, как не потеря престижа?

Наш «национальный престиж» сам по себе не очень-то существен. Для нашей или вашей жизни он ровно ничего не значит. Дело не в том, что думают о нас другие народы, а в том, хорошее или плохое по своей сущности решение о выводе войск. Даже те американские политики и государственные деятели, которые настроены против войны во Вьетнаме, пожалуй, боятся открыто признать перед американским народом, что все разговоры относительно престижа — чепуха. На деле же мы теряем свой престиж и влияние с каждым днем продолжения этой войны.

Американский дипломат посол Джордж Кеннан разъяснил это в 1966 году сенатскому комитету по иностранным делам:

«Зрелище, выпяченное и воспроизведенное в тысячах фотографий и статей, появляющихся в прессе всего мира, зрелище, рисующее американцев, наносящих жизни бедных и беззащитных народов, в частности жизни народу другой расы и цвета кожи, безжалостные раны, — это зрелище своими последствиями глубоко подрывает среди миллионов людей всего мира представление о нашей стране, которое мы хотим, чтобы они имели».

Джордж Личтмэйн, английский философ и экономист, так описывал реакцию наших союзников:

«Было время, когда думающие люди в Лондоне или Париже искренне пытались разобраться в мышлении президента Джонсона и его советников. Это время прошло. Никто больше не старается понять, почему американцы ведут себя так: считается, что они должны извлечь уроки и будут их извлекать из горького опыта их предшественников».

По сообщению «Нью-Йорк таймс», граждане восьми стран — Западной Германии, Франции, Финляндии, Швеции, Индии, Бразилии, Уругвая и Аргентины, опрошенные недавно о войне во Вьетнаме, — в подавляющем большинстве высказались за вывод американских войск*.

—————

* См.: "New York Times", Nov. 27, 1967.

 

Но не будет ли использован этот вывод против нас? «Это будет сенсация на полгода, — отвечает посол Джордж Кеннан, — но я осмелюсь заметить, что мы в конце концов переживем и ее и наступит другой день. События на международной арене меняются с бешеной быстротой, а человеческая память очень коротка».

История подтверждает его вывод.

«Гордая, могущественная Британия не устояла перед тринадцатью нищими американскими колониями, с позором убрав оттуда свои вооруженные силы, и не пострадала от этого, — пишет профессор Бостонского университета Говард Зинн. — Более недавний и более уместный пример — Франция добровольно ушла из Алжира и Индокитая, и сегодня ее престиж силен, как никогда прежде».

Как указывал посол Кеннан, «решительной и смелой ликвидацией непрочных позиций можно заслужить в глазах мирового общественного мнения больше уважения, чем упрямо преследовать сумасбродные и бесперспективные цели».

В случае ухода Соединенных Штатов из Южного Вьетнама там образовалось бы правительство*, отражающее реальную расстановку сил. Профессор Зинн считает, что это «не дало бы нынешнему правительству, по существу, ни одного голоса на будущих выборах, ибо у него, в сущности, нет никакой силы, если не считать штыков США. Это дало бы буддистской, группировке весомую часть голосов, потому что она представляет значительные слои народа, в чьей поддержке нуждается любое будущее правительство. И нет никакого сомнения в том, что Национальный фронт освобождения собрал бы решающие голоса».

—————

* В июне 1969 года в Южном Вьетнаме создано Временное революционное правительство Республики Южный Вьетнам, отражающее чаяния вьетнамского народа, и провозглашена Республика Южный Вьетнам.

 

Тогда перед Соединенными Штатами встала бы альтернатива применения на переговорах своей силы, чтобы обеспечить места в правительстве сайгонским марионеткам, так как они не в состоянии положиться на свои силы. Но как они потом удерживали бы свои позиции, не имея своих сил? Они были бы вынуждены опять звать Америку на помощь, и мы снова вернулись бы назад, туда, где стоим сейчас.

Если мы намерены избежать длительной оккупации Южного Вьетнама, то тогда мы должны позволить самим вьетнамцам выработать прочное политическое урегулирование. Но в таком случае зачем же вообще влезать в переговоры? Договариваться можно только о некоторых второстепенных деталях, о том, как помочь Соединенным Штатам спасти свое лицо. Но пока дипломаты спорили бы, война во Вьетнаме продолжалась. Если на мирные переговоры потребуется три месяца, за это время напрасно погибнут более 2 тысяч американцев и 20 тысяч вьетнамцев, немедленный вывод войск сохранил бы им жизнь.

Но правительство США спрашивает: а вы уверены, что вывод войск откроет путь, который вы предсказываете? Конечно, мы не можем дать гарантии. Но стоит ли поэтому продолжать наш нынешний курс с его пагубными последствиями?

Шаг за шагом мы продолжаем эскалацию войны. Вскоре мы, возможно, начнем бомбить русские корабли в Хайфонском порту или аэродромы на юге Китая или же совершим «небольшое» вторжение в Северный Вьетнам. Можем ли мы рассчитывать, что никто палец о палец не ударит в ответ? Китай уже угрожал войной, если мы вступим в Северный Вьетнам или наши самолеты совершат налет на Китай. Советский Союз предупредил, что не покинет в беде своих союзников.

Если разразится война с Китаем, то не 500 тысяч, а 5 миллионов американцев будут брошены в бой. Повестки о призыве в армию получат не только юноши, не попавшие в колледжи. Под ружье призовут сыновей всех граждан, в том числе моих и ваших.

А если, имея на своей стороне миллионную армию (включая войска сайгонской клики), мы не можем добиться перевеса над силами Вьетконга и Северного Вьетнама общей численностью всего четверть миллиона человек, то как же мы победим бесчисленные миллионы китайцев? Соблазн применить ядерное оружие стал бы тогда почти неудержимым.

В настоящее время вступление в войну Китая или Советского Союза может быстро привести к ядерной катастрофе. Стоит ли престижа ради рисковать жизнью каждого второго американца? Давайте лучше признаем свою трагическую ошибку и уйдем из Вьетнама.

Многие робкие государственные деятели, пожалуй, скажут, что «нереально», «непрактично» призывать к немедленному выводу войск из Вьетнама. Если многие граждане будут настойчивы, это обретет практический смысл и вынудит политиков считаться с нашим мнением.

Если мы собираемся быть эффективными, мы должны требовать сполна, чего пожелаем. Несмотря на требования народа, любое правительство, естественно, протянет с мирными переговорами дольше, чем мы считаем это необходимым. Это делается для того, чтобы удостовериться в поддержке народа, и представляет своего рода часть политики: вы не получите всего, чего просите. Но это обстоятельство еще более усиливает важность того, что мы требуем сполна, ибо мы этого действительно хотим.

Время не ждет. Если мы хотим выбраться из Вьетнама и избежать ядерной катастрофы, то мы должны заставить президента осознать, сколь решительно наше требование. Он должен понять, что мы не удовлетворимся обещаниями мира и сочувствием миру. Мы хотим самого мира.

Генералы и политики сделали термоядерную войну «реальной» возможностью. В своих подземных штаб-квартирах они запланировали, как продолжать войну, когда американские города исчезнут с лица земли. Теперь настала очередь матерей и отцов заставить их понять, что мир тоже реален.

 

 

Глава VII

 

УНИЧТОЖЕНИЕ ВЬЕТНАМА

 

Со времен войны 1812 года ни один вражеский солдат не вступил на американскую землю. Ни один американский ребенок не был сожжен во время случайной бомбардировки. Наш народ никогда не принуждали силой склонять голову перед завоевателем.

В этом смысле мы не знаем, что такое война.

Мы ищем смысл этого слова в цифрах — количестве солдат, количестве бомб, количестве потерь. Цифры — вещь абстрактная: нам сообщают, что из трех выстрелов один попадает в цель; из четырех солдат одного убивают на войне. Говорят ли вам что-нибудь эти цифры?

Суть войны не в цифрах, смысл ее в отдельных людях. Вот один из этих людей:

«Женщина, ее обе руки обожжены напалмом, из-за ожогов она не может сомкнуть веки. Когда наступает время сна, родственники накрывают ее одеялом с головой. Двое детей этой женщины убиты во время воздушного налета, в результате которого была искалечена и она» *.

—————

* См. "New York Times", Sept. 5, 1965.

 

Вот еще двое, которых Фрэнк Харви, автор книги «Воздушная война — Вьетнам», увидел в южновьетнамском госпитале:

«Женщина, поправляющаяся после какого-то приступа, нелепое, полулунатическое создание, вся исполосованная шрамами: ее гладкую нетронутую грудь сосет ребенок... Мужчина, умирающий от напалма, с лицом, черным от страшнейших ожогов, тело которого вдоль и поперек перепоясано бинтами... Его черное лицо обреченно улыбается».

Наше правительство заявляет, что это исключение, что огневая мощь, доставленная нами во Вьетнам, направлена только на уничтожение военных объектов. Мирное население убивают во всех войнах, возражают они, и эта война не представляет исключения.

Но эта война представляет исключение. В предыдущих американских войнах большинство убитых и раненых составляли комбатанты: их можно было легко распознать, и предпринимались попытки избежать убийства гражданского населения. Военными объектами были солдаты и танки, воинские эшелоны и оружейные заводы.

Но эта война отличается от предыдущих войн. Никогда прежде в истории ни одна страна не вела войну на территории другой страны с жестокостью и беспощадностью Соединенных Штатов во Вьетнаме. Эта война ведется так безжалостно, как будто весь народ, включая стариков, женщин и детей, является врагом Америки. Воздушные налеты на вьетнамские деревни совершаются просто по подозрению, что солдаты Вьетконга могут скрываться в них, так часто, что многих это приводит к убеждению, что Соединенные Штаты нарочно стараются превратить всю сельскую местность в настолько непригодную для житья, что крестьяне будут вынуждены спасаться в лагерях для беженцев, расположенных в районах, контролируемых нами. («Политика это или нет, они, без сомнения, делают это умышленно», — сообщал американский чиновник в Сайгоне*.) По самым скромным подсчетам, на каждого убитого нами солдата Вьетконга приходится двое убитых мирных жителей. Один из четырех южновьетнамцев — беженец.

—————

* См. "New York Times", Oct. 28, 1967.

 

Вот каким образом мы завоевываем народ Южного Вьетнама и перетягиваем его на нашу сторону.

Наши солдаты не делают различий между вражескими солдатами и мирным населением, потому что очень часто их невозможно отличить друг от друга.

Часто в американских солдат стреляют из вполне мирных деревушек, и они не могут понять, чьи это выстрелы. «Морские пехотинцы сжигали дома, из которых, как они полагали, стреляли вьетконговцы» — сообщал Джон Т. Уиллер*. Там было несколько жителей. «Убейте их, я не хочу, чтобы кто-нибудь остался живым», — сказал один морской пехотинец. И если следующая деревушка вызывала подозрение, то они часто уничтожали ее авансом, чтобы быть уверенными в том, что оттуда никто не выстрелит. Можно понять, почему наши люди, сталкиваясь с угрозой, становятся безжалостными. Но есть ли оправдание тому, что сотни и тысячи деревень подвергаются разгрому из-за того, что партизаны стреляют в чужеземных интервентов? Это сама война, которой нет оправдания.

—————

* См. "New York Herald Tribune" (Paris edition), Aug. 3, 1965.

 

Но разрушение множества объектов происходит и за счет использования американцами бомб и артиллерии. При всяком столкновении американцев с вьетконговцами первое, что пытаются сделать американцы,— это забросать противника снарядами и напалмом. Так как абсолютную точность попадания достигнуть невозможно, то в такой густонаселенной стране, как Южный Вьетнам, эти приводит к ужасающим результатам.

Возьмем, к примеру, деревню Труонг Тхань. Журнал: «Ньюсуик» описывает один из таких налетов:

«Несчастья Труонг Тхань начались с того, что губернатор одной из провинций Вьетнама услышал, что отряд Вьетконга скрывается в деревне, которую длительное время занимали партизаны. Предпочитая не идти на кровопролитный наземный бой, губернатор провинции попросил американское военное командование произвести воздушную бомбардировку. Его просьбу одобрили и Соединенные Штаты, и вьетнамские власти, и однажды ранним вечером американский самолет-корректировщик пролетел над деревней Труонг Тхань, чтобы пометить цель дымовой шашкой. Сразу же после этого два истребителя «Ф-100» пронеслись над деревней, извергая огонь из 20-миллиметровых пушек и забрасывая деревню напалмом и бомбами. К тому времени, когда истребители «Ф-100» делали свой последний заход, шестнадцать жителей деревни Труонг Тхань, включая шестерых детей, погибли и 124 человека были ранены»*.

—————

* См. "Newsweek", Aug. 22, 1966.

 

Методы «умиротворения»

 

Часто бомбардировки производятся без всякой уверенности в том, что хотя бы несколько вьетконговских солдат находятся в деревне. Покойный французский историк Бернард Фолл описал американскую бомбардировку, свидетелем которой он был во время полета по заданию (доктор Фолл погиб вместе с американским солдатом, подорвавшись на мине):

«Ожидалось, что напалм (который только что был сброшен) вынудит людей выбежать на открытую местность из страха перед огнем и ожогами.

Затем нужно было пустить в ход второй самолет с тяжелыми осколочными бомбами, чтобы поражать все и вся на открытой местности. Мы совершили третий налет и обстреляли деревню снарядами... Я видел горстку крестьян, пытавшихся в сампанах отчалить от горящего берега. Безжалостно сжигали деревню американцы.

Трудно судить, были ли действительно в деревне какие-либо вьетконговцы, и если да, то был ли кто-либо из них убит... Во Вьетнаме очень часто случается, что, как говорится в популярном сейчас анекдоте, «ФАКи» — воздушные наблюдатели, занимающиеся выбором целей и следящие за ходом воздушных нападений, представляют ошибочные данные, что их информация по очередному налету не отличается свежестью, что в деревне могли быть коммунисты, но за день до налета... или их вообще не было»*.

—————

* См.: "Ramparts", Dec. 1965.

 

Напалм, зажигательная бомба, сделанная из желеобразного бензина, был использован в обоих воздушных нападениях. В официальном донесении, опубликованном в «Сан-Франциско кроникл», описывается, как в результате такой ошибки американским солдатам пришлось на собственной шкуре испытать, что такое напалм:

«Вдруг я почувствовал, как жар опалил мне лицо. Американский бомбардировщик ошибся и сбросил напалм на американские войска.

Пылающий желеобразный бензин, который невозможно стряхнуть или соскоблить, когда он попадает на кожу, расплескался по земле на расстояние 25 ярдов, напоминая громадный огненный хвост дракона.

Сквозь рычание пламени прорывались человеческие крики. Двое американцев, спотыкаясь, вышли из ада. В мгновение напалм сжег у них волосы, а одежда превратилась в пепел...

Это произошло за час до того, как санитарный вертолет смог проникнуть в этот район... Молодой врач попросил меня помочь перенести людей в вертолет после того, как тот приземлился. Носилок не было. Едва прикасаясь к телам солдат, мы подняли их. Я держал ногу солдата, получившего самый тяжелый ожог. Но мои прикосновения были недостаточно нежны и легки. Большой клок сожженной кожи остался у меня в руке» *.

—————

* "San Francisco Chronicle", Nov. 17, 1965.

 

Фрэнк Харви, автор книги «Воздушная война — Вьетнам» (которую он написал по просьбе военно-воздушных сил США), рассказывает о своем полете с полковником Голдбэрри, воздушным наблюдателем в районе Кантхо. Вот каким образом мы решаем, кого сжечь напалмом:

«Я ожидал, что мы, возможно, полетим на 50—60 миль к югу и покончим с одной деревушкой, где вьетконговцы, засевшие в блиндажах, обстреляли нас. Я был поэтому удивлен, когда всего в пяти милях от Кантхо полковник Голдбэрри неожиданно сбросил дымовую гранату на рисовое поле вблизи горстки домишек, расположенных вдоль канала. Громадное облако малинового дыма обволокло зелень. Этот способ носит название «выкуривание дымом». Если вьетконговцы скрылись в рисовом поле, дым напугает их и заставит выбраться из него, и, когда они это сделают, мы сразу же прибегнем к воздушному налету».

Однако разумно предположить, что любой мирный вьетнамец испугался бы и побежал, если бы американский самолет стал кружить над его головой и сбрасывать дымовые бомбы. И за этот страх мы наказываем их смертью.

Конгрессмен-демократ от штата Висконсин Клемент Заблоцкий, придерживающийся позиции «голубей» во вьетнамском вопросе, побывал в 1966 году во Вьетнаме. По возвращении в Соединенные Штаты он доложил комиссии по иностранным делам палаты представителей, что при выполнении заданий по разведке и уничтожению на каждого убитого вьетконговца приходится шесть погибших мирных жителей. Заблоцкий подсчитал, что в результате наших операций погибает вдвое больше мирных жителей, чем вьетконговцев.

Историк Теодор Дрэйпер спокойно утверждает, что мы не несем ответственности за эти смерти, потому что мы не «имеем в виду» убивать мирное население: «Тот, кто стреляет из автомата в толпу с целью убить одного-единственного человека, едва ли может отрицать, что он не имел в виду ранить кого-либо «умышленно», как и не может рассчитывать на то, что люди, стоящие в толпе, отнесутся к нему, как к своему защитнику».

Крупные районы Южного Вьетнама были объявлены «зонами свободных налетов» — районами, по мнению американского фотографа Джеймса Пикерэлла, «в которых каждый — или солдат Вьетконга, или сочувствующий Вьетконгу». Дома, скотные дворы, поля и, конечно, все живущие там люди, то есть все объекты, расположенные в пределах зоны свободных налетов, рассматриваются как законные мишени для американских воздушных и артиллерийских налетов. В то же время Пикерэлл подчеркивает, что «многие из тех, кого считают сочувствующими Вьетконгу, находятся в расположении Вьетконга потому, что они не в силах покинуть тот крошечный клочок земли, которым они владеют».

Соединенные Штаты сообщили, что за последние несколько лет ежегодное число убитых — 55 тысяч вьетконговцев. Если пользоваться несколько скромным соотношением: два убитых мирных жителя к каждому убитому вьетконговцу, это означает смерть по крайней мере 100 тысяч мирных жителей ежегодно, что в 30 раз превышает число жертв «террора» Вьетконга, список которых за 1967 год представили Соединенные Штаты. Пользуясь общепринятым на войне соотношением двух раненых к одному убитому, Соединенные Штаты ежегодно ранили четверть миллиона мирных граждан. Лечение наше хуже, чем сама болезнь.

В этих зонах американские самолеты в широком масштабе выполняют программу уничтожения посевов, чтобы заставить солдат Вьетконга умереть от голода. Джин Майер из Гарвардской школы здравоохранения комментирует эту программу:

«Я могу решительно заявить, что голод в первую очередь неизбежно затрагивает маленьких детей... Взрослые, и особенно взрослые мужчины, выживают гораздо лучше, чем остальное население... Уничтожение пищи, таким образом, очевидно, ни в коей мере не мешает проведению врагами военных операций, но всегда становится причиной гибели большого количества детей. Другими словами, дело не в том, что эти меры причиняют вред невинным, но что только невинные страдают от этого».

Определение военного объекта-цели изменилось со времен наших предшествующих войн, когда солдат или танк, воинский эшелон или оружейный завод считались целью.

Согласно справочнику военно-воздушных сил США за 1966 год, «любой предмет, человек или территория являются целью, если это помогает парализовать твердое намерение противника сопротивляться».

А планы победы над «сердцами и умами» народа Южного Вьетнама? «Мы пришли сюда для того, что бы научить их убивать коммунистов», — заявил американский генерал. Когда ему указали на то, что французы, убив миллион бойцов Вьетмина, все-таки проиграли предыдущую войну, он ответил: «Значит, мало убивали. Мы их научим убивать больше».

 

Как мы создаем Вьетконг

 

Наши редкие попытки компенсировать эти убийства деньгами выглядят ничтожными. Ричард Кричфилд писал в вашингтонской газете «Стар»:

«В то время как адъютант пронзительно выкрикивал имена, майор Ли протягивал каждому пожилому мужчине и женщине пачку свежеотпечатанных бумажных пиастров. Тем, у кого погибли сын или дочь, отец или жена, выдавали сумму пиастров, равную приблизительно 40 долларам; те, кто потерял корову или дом, получали половину этой суммы. Вид у крестьян был мрачно официальный; никто из них не разговаривал, не пересчитывал полученные деньги, не выражал благодарности. Это было похоже на старинный молчаливый ритуал, торжественно совершаемый в память об умерших. Однако почти на всех лицах стариков и старух была написана ненависть»*.

—————

* "Star", Jan. 27, 1965.

 

Бомбардировочная авиация Соединенных Штатов наносит тяжелый урон деревням, в которых никогда не было сил Вьетконга, дабы убедить крестьян, что нейтралитет между Вьетконгом и американцами не безопасен.

Вот основная причина того, почему для Соединенных Штатов невозможна победа во Вьетнаме. На место каждого убитого нами вьетконговца встают несколько новых сторонников Вьетконга. Попытка разрешить эту проблему методом «психологической войны» потерпела поражение, потому что все наши основные усилия сосредоточены на убийстве южно-вьетнамских крестьян, а не на помощи им.

Инцидент, о котором рассказывает корреспондент Ассошиэйтед Пресс Малкольм Браун, иллюстрирует это:

«Однажды я посетил деревушку, находившуюся близи южной оконечности Вьетнама, где работала команда по помощи гражданскому населению. За день до этого здесь был страшный пожар, и деревня все еще расхлебывала последствия войны.

Всю ответственность за эту работу взял на себя молодой американский капитан-негр. Этот капитан вместе с переводчиком бродил по окраинам деревни, разговаривал с крестьянами, пытаясь составить представление о том, что необходимо этому району Вьетнама. Его деликатное поведение, хорошие манеры и явная искренность, очевидно, смягчили многих крестьян, особенно пожилых... Куда бы он ни приходил, казалось, везде у него завязывались дружеские отношения.

Но на исходе дня кто-то, должно быть, сообщил, что видел небольшую группу вьетконговцев, двигавшуюся по противоположной стороне деревни, там, где работал американец. Без предупреждения два самолета «AIH» обстреляли деревню из ракет и пушек и взорвали полдеревни, превратив ее в кучу щепок и тлеющих углей, с обуглившимися кусками человеческих тел, разбросанными в разные стороны. И среди развалин сожженной деревни не осталось никого, с кем американец мог бы поговорить».

Вьетнамский народ не сдастся. Чтобы победить во Вьетнаме, нам придется истребить всю нацию.

«Мы должны начать с ДМЗ (демилитаризованной зоны) и убивать всех мужчин, женщин и детей в Северном Вьетнаме», — заявил Фрэнк Харви, пилот бомбардировщика «Ф-4» в Дананге.

В книге «Новые легионы» кумир «зеленых беретов» Дональд Дункан приводит высказывание военного советника Соединенных Штатов:

«Итак, несколько женщин и детей были убиты, а заключенный умер во время допроса — крепкий орешек!.. Я преподал им чертовски полезный урок. Они все или вьетконговцы, или по крайней мере помогают Вьетконгу — тот же черт. Их не переделать — их нужно только убивать. Не лишайте себя сна из-за этих мертвых детей — они растут, чтобы тоже стать коммунистами».

Вот это и есть наша война во Вьетнаме. Наши действия не соответствуют намеченным целям. Разве мы поощряли свободу, поддерживая диктаторов? Разве мы, оказывая поддержку помещикам-абсентистам, помогали народу Вьетнама добиться лучшей жизни? Разве мы защитили его от террора, если убитых нами вьетконговцев в тридцать раз больше числа убитых американцев?

И действительно ли мы защищаем таким образом свою собственную безопасность? Говорят, что, если мы уйдем из Вьетнама, ни одна страна больше не будет верить нам. В то же время, если мы будем и дальше громить Вьетнам, не останется ни одной страны в мире, которая не предпочтет коммунизм американскому методу «защиты свободы».

 

 

Глава VIII

 

ЧТО МОЖЕТ СДЕЛАТЬ

АМЕРИКАНСКИЙ ГРАЖДАНИН?

 

Когда-нибудь через год или два Соединенные Штаты могут попытаться осуществить «небольшое» вторжение в Северный Вьетнам — так называемый «последний забег» — в район южного выступа Северного Вьетнама (между Северным Вьетнамом и Китаем), — забег, который генерал Эйзенхауэр предложил в своей речи по телевидению в 1967 году. Китай, если это случится, грозил послать добровольческую армию дать отпор американским частям. И если китайская и американская армии будут вовлечены в военные действия, Пентагон потребует, чтобы мы напали на железные дороги и аэродромы Южного Китая. Если таким образом не удастся сдержать китайцев (и, судя по нашему опыту бомбардировок коммуникаций в Корее, это не удастся сделать), мы можем решить воспользоваться тактическим ядерным оружием против китайской армии.

Поэтому очевидно, что в качестве превентивной меры, как настаивают многие советники Пентагона, наши «Б-52» будут посланы для нападения на ядерные установки в глубине Китая.

И если только ядерное оружие вступит в действие, управлять им будет нелегко. В ядерной войне та страна, которая первой прибегнет к ядерному оружию, имеет огромное преимущество. С нарастанием напряжения одна или другая сторона может решить, что тотальная ядерная война неизбежна, и почувствовать себя обязанной нанести первый удар. Нью-Йорк, Москва, Вашингтон, Ленинград, Чикаго, Минск могут прекратить свое существование в первый же день ядерной бомбардировки.

Так ли это непостижимо? Мы думаем, что нет, не так. В 1964 году именно Линдон Джонсон поднял на смех предложение о дальнейшей эскалации войны. А сегодня его государственный секретарь соглашается признать, что Америка может стать первой страной, прибегнувшей к использованию ядерного оружия в Азии.

И сейчас американцы должны интересоваться политикой, как никогда прежде, потому что политические деятели принимают решения, подвергающие опасности наше существование.

Что мы можем сделать?

Как отдельные люди, индивидуумы, мы можем писать своим конгрессменам, посылать редактору ответы на провоенные письма, помещенные в газетах, которые мы читаем.

Когда же мы объединимся в группу, мы станем более эффективными, сумея заинтересовать других американцев и убедить их высказаться. Именно таким путем мы заставим политических деятелей выслушать нас.

Ни на республиканскую, ни на демократическую партии нельзя положиться в вопросе проведения политики, которая смягчит международную напряженность и сделает мир более спокойным. Тот, кто в этом убежден, должен начать работать уже теперь, для того чтобы избрать независимых кандидатов и подготовить фундамент для организации третьей партии.

Ибо, несмотря на все усилия, выборы 1968 года могут предложить только выбор между нынешней политикой и политикой, почти ничем от нее не отличающейся. Или может показаться, как это было в 1964 году, что выбор есть, а фактически большой разницы между кандидатами не окажется. Мы не должны быть обескуражены, если выборы 1968 года не положат конец войне.

Если две основные партии, как говорится в конституции, продолжают проявлять свою неспособность предложить нам какую-либо четкую альтернативу, тогда мы, граждане, должны приступить к организации и созданию новой партии, которая посвятит себя насущным интересам и нуждам американского народа и мира.

Не исключено, что в 1972 году мы все еще будем в состоянии войны с Вьетнамом и, возможно, с Китаем. Но если мы начнем сейчас, то сможем гарантировать, что к тому времени у американского народа полнится выбор, даже если республиканская и демократическая партии его не предложат.

Для наших молодых людей вопрос выбора — мучительный вопрос. Они не могут игнорировать войну, потому что она преследует их. Ведь именно они должны отправляться на войну.

У очень немногих из них эта война вызывает чувство энтузиазма, хотя многие идут воевать, когда их призывают. Некоторые считают, что война — это моральное и юридическое заблуждение, которое пагубно отражается на благосостоянии страны. Достаточно скверен сам по себе тот факт, что люди должны убивать и рисковать жизнью на войне, в которую верят, которую считают справедливой. И совсем нетерпимо все это на войне, которую считают преступной.

Все больше и больше молодых американцев отказываются от призыва на военную службу. Они решаются на этот отказ от отчаяния. Им рисуются пять лет тюрьмы и провал их карьеры в будущем. Часто их родные возмущаются отказом и обвиняют в трусости.

Они понимают, что, отказываясь от зачисления на военную службу, они игнорируют закон. Но они утверждают, что подчиняются более высокому нравственному закону. На Нюрнбергском процессе, вскоре после второй мировой войны, было доказано, что нацистские фюреры не менее виновны в преступлениях против человечности, хотя они только выполняли приказы и проводили в жизнь законы нацистского государства.

Молодые парни, отказывающиеся идти воевать во Вьетнам, взывают к тому же принципу: если вы считаете, что ваша страна совершает преступление против человечности, вы обязаны не подчиняться своему правительству.

Те из нас, кто вышел из призывного возраста, но кто согласен с молодыми американцами, протестующими против призыва в армию, должны оказать им моральную и материальную поддержку, даже если мы понесем за это то же наказание в уголовном порядке.

Если первые 100 тысяч, потом 200 тысяч, а затем 500 тысяч молодых американцев могут отказаться быть призванными в армию или если они, уже служа в вооруженных силах, отказываются идти воевать во Вьетнам, они затруднят, если не сделают невозможным для правительства США продолжение войны. Ибо в войне Франции против Алжира именно отказ молодых французов от участия в войне, которую они считали преступной, более чем какой-либо другой фактор помог положить ей конец.

Кто же в действительности нарушает правопорядок? Те, кто протестует против войны, или те, кто направил полумиллионную армию на другой конец света вести необъявленную войну в нарушение Устава Организации Объединенных Наций? Те, кто советует нашим парням не ввязываться в эту войну, или те, кто приказывает им совершать злодеяния против народа Вьетнама? История вынесет окончательный приговор.

 

Изд: Доктор Спок. «Покончить с войной во Вьетнаме!» М., «Прогресс», 1970

Пер. с англ. А.Карпова и А.Хохловой

Date: октябрь 2012

OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)