Прощение

ГЛАВА 4

За радугой: взгляд с мыса

Доброй Надежды

«Я всегда знал, что глубоко в сердце каждого человека живет милосердие и великодушие. Чувство ненависти к людям, имеющим другой цвет кожи, другое происхождение или исповедующим другую религию, ни у кого не является врожденным. Ненависти приходится учиться. А раз люди могут научиться ненавидеть, то, значит, их можно научить любить друг друга, тем более что любовь куда более свойственна человеческому сердцу, чем ненависть. Даже в самые тяжелые времена, когда тюрьма испытывала на прочность меня и моих товарищей, мне иногда удавалось обнаружить у одного из своих охранников признаки проявления гуманизма. Это вдохновляло и придавало мне новые силы».

Нельсон Мандела,

президент Южно-Африканской Республики

с 1994 по 1999 год

«Вся Южная Африка пропитана Нельсоном Манделой».

Фейзл Рандера (Randera),

член Комиссии по примирению

и установлению справедливости

(Truth and Reconciliation Commision)

В 80-е годы XX века никто из тех, кто представлял себе положение дел в Южно-Африканской Республике, не

решился бы поставить на то, что эта страна сможет достичь такого впечатляющего прогресса, какого она посредством мирных преобразований добилась к началу нового столетия. В то время почти никто не сомневался, что близится кровавая развязка. Еще в октябре 1985 года епископ (впоследствии архиепископ) Кейптауна Дезмонд Туту, один из тех общественных деятелей, кто приложил все усилия для мирного разрешения ситуации в этой стране, выступая перед Генеральной Ассамблеей ООН, предупреждал о том, что кровопролитие почти что неизбежно: «Наша страна стоит на пороге катастрофы. Только чудо или вмешательство Запада может предотвратить грядущий Армагеддон».

Слово «чудо» часто используется для описания того, как ЮАР перешла от господства белых к многорасовому правлению. Для сегодняшнего мира выборы в ЮАР — это настоящее политическое чудо», — писал в New York Times Энтони Льюис. Год спустя королева Англии Елизавета II впервые за последние 48 лет посетила ЮАР. Она сказала: «Я снова приехала сюда, чтобы своими глазами увидеть это чудо».

Не вызывает сомнений, что мудрая политика руководителей страны, позволившая прийти к разумным, тщательно проработанным компромиссным решениям, была важным фактором, позволившим осуществить бескровную передачу власти. Еще одним решающим обстоятельством стало создание Комиссии по примирению и установлению справедливости. Именно благодаря ее деятельности южно-африканцы почти ежедневно могли получать сообщения о тех событиях, которые в течение долгого времени являлись предметом замалчивания.

Есть еще одно слово, с которого берет начало история новой Африканской Республики. Это слово «прощение». Угнетаемые на протяжении столетий чернокожие жители страны находят в себе силы смотреть не в прошлое, а в будущее. Для всего мира символом этой устремленности стал Нельсон Мандела (Mandela). По словам Дезмонда Туту, «Если бы Мандела и его товарищи не захотели прощать, мы бы не продвинулись вперед ни на

шаг». Дэвид Айкман в своей книге «Великие души» пишет, что Мандела «возвратил добродетель прощения в разоренное царство политики XX века».

После 27 лет заключения, 18 из которых прошли на острове Робен, Мандела сделал еще один шаг на пути, названном им в своей автобиографии «долгой дорогой к свободе»:

«Когда я вышел из тюрьмы, передо мной стояла задача освободить не только угнетенных, но и тех, кто их угнетал. Некоторые считают, что эта задача уже выполнена. Но я знаю, что это не так. На самом деле мы еще не свободны; мы добились права быть свободными, права на свободу от угнетения. Мы совершили лишь первый шаг, впереди долгий и трудный путь, до завершения которого еще очень далеко. Для того чтобы быть свободным, недостаточно сбросить цепи, необходимо научиться жить, утверждая и уважая свободу окружающих. Подлинное испытание нашей приверженности свободе только начинается».

Как подчеркивает Мандела, на этом пути будет немало трудностей. Прощение само по себе еще не приводит к созданию новых рабочих мест, не способствует повышению образовательного уровня населения и не помогает одержать победу над преступностью. Комиссия по примирению и установлению справедливости не способна положить конец коррупции или победить укоренившиеся предрассудки. Но без знания правды, без примирения, без прощения люди едва ли смогут справиться с существующими проблемами.

Есть еще одно понятие, которое наравне с прощением должно начать играть важную роль в жизни южно-африканцев. Без него, как считают многие жители этой страны, примирение невозможно. Речь идет о покаянии. Это не просто еще одна модная идея, популярная среди представителей самых различных слоев общества; как пишет Брайан Фрост (Frost) в своей книге Struggling to Forgive, южно-африканцы стремятся к установлению справедливости и к тому, чтобы восторжествовали законы любви «Покаяние — трудный шаг, но с него начинается путь вперед; все другие пути для нас закрыты. Подлинное покаяние станет очевидным признаком того, что перемены совершились и что мы стремимся к новой жизни, не похожей на старую, и что смирение, порожденное подлинным покаянием, станет неотъемлемым атрибутом той новой жизни».

18 марта 1990 года Вильгельм Фервурд (Verwoerd), внук основателя системы апартеида Хендрика Френча Фервурда, написал письмо Нельсону Манделе:

«Уважаемый г-н Мандела!

Перед Вами письмо личного характера. Я давно хотел написать Вам и даже чувствовал себя обязанным сделать это. В течение долгих лет мне хотелось высказать Вам свою благодарность за то, что в Вашем лице я вижу вдохновляющий пример настоящего государственного деятеля. Я хочу особо подчеркнуть, что поддерживаю выработанную Вами в тяжелой борьбе концепцию нерасовой демократии в Южной Африке. Мне не составило труда написать эти строки, но впереди меня ждет самая трудная часть моего письма.

Теперь, после Вашего освобождения, мне вдвойне тяжело писать Вам об этом. Чем больше я узнаю и читаю о Вас, чем внимательнее я изучаю трагическую историю нашей с Вами страны, тем глубже я убеждаюсь в том, что все могло случиться и по-другому, тем острее я чувствую свою личную вину за происшедшее и тем серьезнее мне представляется степень ответственности д-ра X. Ф. Фервурда, человека, которого, по словам Чифа Лутули, "будут помнить как автора всех наших несчастий".

Прошлое изменить невозможно, никакими словами нельзя оправдать ту роль, которую сыграл мой дед в истории Вашего тюремного заключения, продолжавшегося долгие 27 лет. Будучи белым жителем Африки, я пользовался всеми благами, которые предоставляла мне система апартеида за счет других жителей нашей страны. Как внук создателя концепции "раздельного развития рас", человека, который более чем кто-либо еще ответствен за Ваши страдания и страдания многих других людей, я должен признаться, что очень глубоко сожалею обо всем происшедшем.

Я не могу попросить прощения от имени своего деда. В любом случае такая просьба была бы лишена смысла, потому что я слишком плохо представляю себе, через что Вам при-

шлось пройти за эти десятилетия. Но вот что я могу сделать, так это заверить Вас, что я и моя супруга сделаем все, чтобы слова, в которых мы просим у Вас прощения, превратились в конкретные дела. И пусть страна, в которой, согласно учению Фервурда, свободой пользовались лишь немногие избранные, обретет подлинную свободу для всех своих граждан. Я искренне надеюсь, что когда-нибудь мне представится возможность обсудить с Вами все эти вопросы при личной встрече. А пока я молю Бога о том, чтобы Он благословил Вас, Вашу семью и всю Африку».

Это письмо было опубликовано в автобиографии Фервурда «Мои ветры перемен», книге, которая стала вкладом самого Фервурда в дело примирения. Как белый человек, пользовавшийся всеми благами системы апартеида, он теперь раскаивается и стремится к восстановлению справедливости.

По ряду причин письмо так и не дошло до своего адресата. Однако позже Фервурд-младший имел возможность встретиться с Манделой и сказать ему все это лично. Во время беседы Мандела прежде всего осведомился о здоровье его бабушки. Он сказал: «Когда Вы увидитесь с ней, передайте ей, пожалуйста, мои самые лучшие пожелания. Не беспокойтесь о прошлом. Давайте вместе работать во имя лучшего будущего. У Вас, у представителя рода Фервурдов, есть большие возможности, люди будут прислушиваться к тому, что Вы говорите».

Для того чтобы найти в себе силы принять новые порядки, Вильгельму Фервурду пришлось проделать нелегкий путь, который он сам называет «небольшим путешествием». Ему, воспитанному в атмосфере приверженности идеалам белой Африки, предстояло многому научиться. Традиционные семейные отношения были поставлены под угрозу. Различные события помогли ему обрести более широкий взгляд на мир и расстаться с теми убеждениями, которые господствовали у него в семье.

В 1988 году в составе группы из десяти преподавателей и студентов Штелленбошского университета (Stellenbosch University) Фервурд совершил поездку по Малави, Замбии и Зимбабве. Он поехал, так как считал себя

африканцем, своим происхождением неразрывно связанным с этим континентом. Эта связь окрепла еще больше, когда он встретил самый радушный прием со стороны жителей этих стран. Как писал он позже, во время этой поездки он понял, что наивность, свойственная африканцам, отнюдь не принижает их человеческое достоинство и что до этой поездки он находился под влиянием лживой информации и целенаправленной пропаганды, цель которой — очернить происходящее в странах Африки. Он также понял, что руководствовался ошибочными представлениями, находился в плену тенденциозных и ограниченных суждений о действительности. «Умственные способности, задатки к управлению государством и экономикой, — писал он в 1989 году в издании «Свободный путь», — не находятся в прямой зависимости от расовой или национальной принадлежности».

Фервурд вернулся из этой поездки с убеждением, что узость политических взглядов определенной части белых южно-африканцев, чрезмерное внимание, проявляемое ими к политическим и культурным различиям между народами, ставит под угрозу единство Африканского континента: «Мы, белые жители ЮАР, живем в своем, замкнутом, мире, в своих оазисах благополучия, построенных благодаря политике апартеида и этнического социализма. Мы не желаем обращать внимание на тот ущерб, который нанесла эта политика другим африканским народам, и не замечаем, что тем самым подрываем основы своего собственного существования». Он начал осознавать, что подоплекой происходящих событий является столкновение различных систем миропонимания и что эта борьба «направлена не против белых жителей Южно-Африканской Республики, а против антигуманного и нелегитимного государственного и политического строя». Для того чтобы разрешить сложившуюся ситуацию, было необходимо проявить решительность, мужество и политическую волю, был нужен лидер, «хорошо разбирающийся в происходящих событиях и преданный идеалам нерасовой, всеобщей демократии».

Во время своей учебы в Нидерландах и в 1986 году в Оксфорде Фервурд познакомился с рядом книг, которые было невозможно найти у него на родине. Так, например, он прочитал книгу Дональда Вудса, в которой рассказывалась о Стиве Бико, который был лидером движения Самосознания черных и погиб в одной из южно-африканских тюрем в 1977 году. В Оксфорде к Фервурду многие отнеслись с подозрением из-за его фамилии и родственных связей с создателем апартеида. Возвратившись домой, он прочитал 120 книг и диссертаций, посвященных своему деду, и ни в одной из них он не обнаружил ни слова критики. Но, конечно, в этих книгах мнение чернокожих африканцев представлено не было. В 1991 году, в 25-ю годовщину со дня смерти деда, Фервурд сделал ряд важных заявлений для прессы. Вот цитата из этого интервью, помещенная в книге «Мои ветры перемен»:

«Политика раздельного развития рас на самом деле привела к тому, что благие намерения и возвышенные идеалы были использованы для оправдания безнравственных действий. Многочисленные несправедливости, которые стали результатом этой политики, привели к тому, что все благородные цели и намерения оказались обесцененными...

И сегодня, как никогда, мы должны помнить об этом. Тяжелое наследие, оставшееся от д-ра Фервурда, указывает нам на то, что мы, белые жители Южно-Африканской Республики, должны признать, что политика, автором которой был этот человек, не просто ошибочна, но и безнравственна. Часть ответственности лежит и на нас. Мы не имеем права убегать от этой ответственности, а должны активно работать на благо нашего общества, переживающего сегодня нелегкие времена. В этом состоит наш нравственный долг».

В 1992 году Вильгельм Фервурд вступил в Африканский национальный конгресс (АНК), партию Нельсона Манделы. Жена Фервурда, Мелани, является депутатом парламента от этой партии. В результате отец Вильгельма не смог с этим смириться и публично назвал сына предателем. Когда в 1994 году в Блумфонтейне¹ был демон-

¹ Блумфонтейн — административный центр Оранжевой провинции, ЮАР.

тирован памятник д-ру Фервурду, Вильгельм вместе с другими африканерами, такими как его отец, переживал тяжелые чувства, но тем не менее остался верен своим убеждениям. Свою автобиографию он закончил такими словами:

«Быть "белым" значит быть ответственным за многочисленные преступления, даже если "белые" совершали великие несправедливости, даже если понятие "белый южно-африканец" неразрывно связано с такими явлениями, как расизм, дискриминация женщин и фанатизм, даже если белые африканцы, христиане, выступали с оправданием всех тих преступлений, даже если белый человек по фамилии Фервурд стал для большинства людей олицетворением апартеида, я все равно не перестаю чувствовать себя белым африканцем и христианином; и я не должен стыдиться своей фамилии — Фервурд. Весь вопрос в том, как я живу, будучи тем, кем я являюсь. Смогу ли я, белый южно-африканский христианин Фервурд, преодолеть соблазн разрушительного самоотрицания и найти в себе силы трудиться во имя примирения и преобразования нашего общества?»

Вильгельм Фервурд преподает политологию и прикладную этику в Штелленбошском университете. Он выполнил ряд исследовательских работ для Комиссии по примирению и установлению справедливости. Политика прощения, проводимая Манделой по отношению к белым гражданам его страны, считает он, «не позволяет нам примириться с тем, что мы совершили». Фервурд убежден: «Необходимо, чтобы те, кто причинял страдания другим людям, сами осознали, насколько велики были эти страдания». Процесс покаяния только начинается, и, по мнению Фервурда, в его основе должны лежать конкретные действия по возмещению нанесенного ущерба и восстановлению справедливости.

В ноябре 1990 года произошло событие, в значительной мере способствовавшее тому, чтобы белое население Южно-Африканской Республики выразило свое согласие с новой политической системой, установившейся в той стране. Значение этого события особенно велико в свете той роли, которую Церковь и религиозные общи-

ны сыграли в процессе примирения между народами ЮАР. В одном из отелей в окрестностях города Рустенбурга, находящегося к северо-западу от Йоханнесбурга, состоялась первая за последние 30 лет конференция, участие в которой приняли руководители всех церквей Южно-Африканской Республики, в том числе и представители Голландской реформатской церкви (Dutch Reformed Church), прихожанами которой являются белые граждане этой страны. В работе конференции приняли участие 230 религиозных лидеров, представляющих 80 различных конфессий. Наверное, это была наиболее представительная встреча руководителей церквей в истории ЮАР. Архиепископ Туту говорил: «Если бы в сентябре 1989 года нашелся человек, утверждавший, что в ноябре 1990 года представители практически всех церквей ЮАР соберутся на общенациональную конференцию, большинство из нас сочли бы такого предсказателя ненормальным и посоветовали бы ему обратиться к психиатру».

Дезмонд Туту, лауреат Нобелевской премии мира 1984 года, подчеркнул в своем выступлении, что те, кто совершал несправедливые действия, должны приложить все свои усилия для компенсации причиненного ущерба. «Допустим, я украл у Вас авторучку. Я говорю: "Простите меня, пожалуйста", а сам продолжаю держать Вашу ручку у себя. Разве это будет подлинное покаяние? Только вернув украденное, я продемонстрирую, что действительно раскаиваюсь. Это будет настоящее покаяние. Тогда произойдет примирение. За примирение всегда надо платить».

В своем ответном выступлении Вили Джонкер, авторитетный профессор богословия Штелленбошского университета, отложив заготовленный ранее текст, вынужден был засвидетельствовать: «[Я] исповедуюсь перед вами и перед Господом не только в своих грехах и преступлениях, не только в тех ошибках, которые были совершены мною в таких областях, как политика, экономика, социальная сфера и организация общественной жизни, в результате чего до сих пор страдаете вы и вся наша стра-

на, но как пастырь от имени всей Голландской реформатской церкви, членом которой я являюсь, и от имени всех белых жителей Южно-Африканской Республики я исповедуюсь перед вами».

Архиепископ Туту прореагировал на это следующим образом:

«Слова профессора Джонкера глубоко затронули меня и, я уверен, всех здесь собравшихся. Он публично исповедался перед нами и попросил прощения. К этому моменту мы были приведены самим Богом, и, говоря от своего имени, я чувствую себя очень неловко. Когда мне говорят: "Прости меня", я не могу ответить отказом. Иначе я просто не смог бы молиться так, как молимся мы все: "Прости нам, как мы прощаем..." Но и моя церковь тоже должна исповедаться. Моя церковь должна исповедаться в том, что проводила политику расизма. И я как человек с черным цветом кожи должен исповедаться. Ведь я тоже часто относился к другим членам нашего общества так, как будто они не являются детьми Божьими. В нашем общем грехе есть и моя доля».

На той же неделе конференция приняла документ, получивший название Рустенбургская декларация. В ней говорится: «Исполнившись духа смирения и раскаяния, мы просим прощения у Бога и у всех, кто живет в ЮАР. Мы призываем прихожан наших церквей присоединиться к этому покаянию. Мы призываем правительство Южно-Африканской Республики присоединиться к нам и публично признать свою вину за те беззакония и несправедливости, которые в течение долгих лет творились в нашей стране».

Епископ Методистской церкви Стэнли Могоба, проводивший богослужение, которым завершалась Рустенбургская конференция, принял христианскую веру, находясь в заключении на острове Робен. В Рустенбурге он рассказал о тех суровых испытаниях, которые ему пришлось вынести и выразил надежду на то, что с Божьей помощью жителям ЮАР удастся очистить свою страну от расизма и порожденной им взаимной ненависти. В телевизионном интервью по поводу вручения ему Всемирной методистской премии мира Могоба сказал: «Нахо-

дясь на острове Робен, было очень трудно прощать людей, причинивших тебе так много зла. Однако гнев пожирает тебя самого, а не того, на кого это чувство направлено».

В период с 1974 по 1994 год в мире действовало около 15 комиссий, задачей которых было установление истины относительно тех или иных исторических событий. Они работали в Боливии, Чили, Аргентине, Сальвадоре, Уганде, Чаде, Эфиопии, Руанде, Германии. Некоторые из этих комиссий финансировались ООН, некоторые получали поддержку от неправительственных организаций. Сразу после вступления в должность президента Нельсона Манделы в 1994 году правительство национального единства объявило о намерении основать Комиссию по примирению и установлению справедливости. Деятельность комиссии должна была способствовать преодолению обществом тяжелого наследия прошлого. Через год такая комиссия была создана специальным решением парламента. Перед ней были поставлены четыре основные задачи: установление наиболее полной картины происходивших в стране событий; подготовка материалов для амнистии за преступления, совершенные в ходе борьбы с апартеидом; обеспечение восстановления человеческого и гражданского достоинства жертв режима апартеида; подготовка доклада по итогам проведенных расследований, включая выработку рекомендаций по возмещению ущерба пострадавшим от расистского режима. В комиссию было назначено 17 членов. В соответствующем постановлении комиссии говорилось о необходимости примирения и восстановления общественной жизни, указывалось на то, что южно-африканцам надо стремиться к взаимопониманию, а не к отмщению, к возмещению нанесенного ущерба, а не к возмездию. Возглавивший комиссию архиепископ Туту определил сущность такого подхода как средний путь «между теми, кто хочет забыть о прошлом, и теми, кто жаждет мести». Открывая первое рабочее заседание, он сказал: «Мы должны преподать всему миру урок — мы должны научить кое-чему народы таких стран, как Босния, Руанда и Бурунди. Этот урок состоит в том, что мы готовы прощать».

Слушания проходили в течение двух лет, и на их проведение было израсходовано около 30 миллионов долларов. По итогам своей работы комиссия подготовила доклад объемом в 3500 страниц. В ходе слушаний было принято примерно 20 тысяч заявлений о различных случаях нарушений прав человека. Далеко не каждый из тех, кто давал свидетельские показания, испытал чувство исцеления и душевного примирения. И все же, как сказано в докладе, были случаи, когда жертвы «проявляли удивительное стремление простить своих обидчиков, а те, кто были виновны в совершении несправедливых действий, просили прощения и выражали готовность участвовать в возмещении ущерба. Таким образом, зарождался процесс примирения и установления новых взаимоотношений».

Этот доклад представляет собой удивительный документ. Так, с использованием любимого прилагательного архиепископа Туту, писал о нем в лондонской газете Independent Андреас Витам Смит. «Удивительный? Да, благодаря мудрости и такту, проявленным Туту во время проведения слушаний. Да, потому что некоторые из показаний были пропитаны духом подлинного благородства. Да, даже несмотря на то, что авторы доклада неустанно свидетельствуют нам о несчастьях, о пытках и убийствах, о тех событиях, в которых находит свое выражение то, что Ханна Арендт называла "банальностью зла"». Смит заключает: что работа комиссии стала «настоящим прорывом» в деле национального примирения.

Ежедневно репортажи о слушаниях, проводимых комиссией, транслировались на всю страну. В каждом доме услышали не только леденящие душу рассказы о всевозможных страданиях, но и удивительные истории о прощении. На глазах архиепископа Туту нередко выступали слезы. Он говорил: «Я не перестаю удивляться великодушию тех, кто, став жертвой самого отвратительного насилия, с радостью принимает в объятия своих палачей, выражает готовность простить и жить в мире».

Но находились и те, кто отказывался ставить под сомнение правильность совершенных ими несправедливых по-

ступков. А некоторые отказывались прощать. Лишь немногие из тех, кто просил об амнистии, получили ее. Мать Стива Бико говорила перед смертью: «Да, я прощу убийц моего сына. Я христианка, и мы, христиане, умеем прощать. Но прежде я должна знать, кого и за что я должна простить, то есть мне нужно получить ответ на вопрос: что там произошло, и почему это произошло?». По мнению комиссии, тюремные служащие, допрашиваемые по делу об убийстве Бико, скрывали правду, и в итоге они не были амнистированы.

Пожалуй, наиболее страшным из всех свидетельств, представленных перед комиссией, был рассказ офицера полиции безопасности Джефри Бенцина, который продемонстрировал, как он проделывал над заключенными пытку «мокрый мешок» («wet-bag torture»). На глазах Эшли Форбса, ставшего в свое время жертвой этого палача, были видны слезы. Но вскоре в газете Sunday Times появилась статья под заголовком «"Я тебя прощаю за эту пытку", — говорит Форбс» (I forgive torture cop, says Forbes). Статья приводит слова бывшего политзаключенного: «Случай с Бенцином показал мне, что Комиссия по примирению и установлению справедливости может добиться очень многого. В ходе этого слушания все увидели, через что пришлось пройти и мне, и Бенцину. Я прощаю этого человека, и мне его жалко. С этого момента я могу жить спокойно». Форбс подчеркнул, что прощение еще не означает, что он готов примириться со своим палачом. И все же во время слушаний Форбс и Бенцин пожали друг другу руки.

В статье под заголовком «Прощаю палача, но не пытку», написанной Вильгельмом Фервурдом по поводу этого события, говорится, что, простив Бенцина, Форбс приобрел даже больше, чем его бывший мучитель:

«Он простил своего палача. Это произошло потому, что он смог возвыситься над самой пыткой и увидеть в Бенцине человека и проникнуться к нему жалостью. Выражаясь словами другого уцелевшего заключенного Тони Енжени, он смог "увидеть человека через холстину мокрого мешка". Именно в этом состоит сущность призыва архиепископа

Туту к прощению. Это призыв к тому, чтобы увидеть в преступнике человека, даже если его человеческая природа скрыта за "мокрым мешком"».

В докладе говорится, что, «по словам свидетелей, давая показания, они делились своими страшными воспоминаниями с другими людьми и тем самым находили в себе новый источник умиротворения. Это подтверждается той уверенностью и спокойствием, которые можно было наблюдать во взгляде этих людей, когда они уходили после дачи показаний».

Лукас Сиквепере, подвергшийся пыткам и потерявший зрение в результате пулевого ранения, сказал после своего выступления: «Я чувствую, что именно невозможность поделиться с людьми своей страшной историей причиняла мне все эти годы невыразимые страдания. Теперь я вижу, что после того, как я пришел сюда и все рассказал, мучения отступили». Еще один заключенный, также не понаслышке знающий, что такое пытки, говорил: «Молчание прекратилось, я как будто проснулся от страшного кошмара». Индус, одно время мечтавший пробраться в парламент и расстрелять всех белых министров, сказал членам комиссии: «Я начал понимать, что ненависть — это бумеранг, который возвращается и больно бьет того, кто его запустил».

В ходе работы комиссии произошло немало запоминающихся встреч.

Так, Бет Сэвейдж выразила желание встретиться с человеком, бросившим в нее гранату, в результате взрыва которой женщина получила тяжелые ранения. Она хотела «простить его и выразить надежду, что и он простит ее, если она хоть в чем-то перед ним виновата». И такая возможность ей была предоставлена. После встречи с этим мужчиной, оказавшимся одним из командиров Народно-освободительной армии Азании, она заявила, что ее больше не мучают кошмарные воспоминания об этом событии. Бывший капитан военно-воздушных сил ЮАР Нэвил Кларенс, ставший жертвой террористического акта и потерявший в результате зрение, пожал во время слушаний руку боевику АНК Абубакеру Исмаилу,

принимавшему участие в подготовке этого нападения. Кларенс сказал: «Я не держу на вас зла». В передовой статье газеты Sowetan по этому поводу говорилось: «Великодушный поступок Кларенса несомненно станет символом надежды для нашего раздираемого противоречиями общества».

Давая оценку работы комиссии, генеральный прокурор Международного трибунала ООН по уголовным преступлениям судья Ричард Голдстоун сказал следующее: «Для того, чтобы понять, каких успехов добилась Комиссия по примирению и установлению справедливости, нужно лишь представить себе, что бы происходило сегодня в ЮАР, если бы не деятельность этой организации». По его словам, работа комиссии станет «примером для всех, кто в следующем тысячелетии будет искать средства для борьбы с военными преступлениями и нарушениями прав человека». (Еще один рассказ о работе Комиссии по примирению и установлению справедливости приводится в 11-й главе этой книги.)

Подобно Вильгельму Фервурду, ставшему одно время изгоем среди своих родственников и знакомых, многие чернокожие африканцы, те, кто еще до свержения правительства белого меньшинства выступал против насильственных средств ведения борьбы, подвергались нападкам своих собратьев и, несмотря на это, отстаивали свои взгляды. Даже тогда, когда это казалось просто невозможным, они верили в то, что придет время, и чернокожие жители ЮАР станут хозяевами своей страны. Именно такими мужественными людьми были Вильям Нкомо и Филипп Вундла. Избавиться от расистских предубеждений им помогли слова и конкретные дела тех белых африканцев, кто также осознал необходимость перемен в жизни своих соплеменников.

Вильям Нкомо был доктором медицины в Аттериджвилле и первым чернокожим президентом Южно-Африканского института межрасовых отношений. Первый из своих трех университетских дипломов он получил в Форт Харе. Там же зародился у него интерес к политике. В 1938 году он был избран представителем ЮАР на Всемирном

молодежном конгрессе мира, который проходил в США. Однако ему было отказано в получении паспорта. В Витуотерсрэндском (Witwatersrand university) университете Вильям стал первым африканцем, избранным в студенческий совет. Он вступил в Африканский национальный конгресс и в числе других его членов, таких как Нельсон Мандела, считавших деятельность этой организации недостаточно активной, стал одним из основателей Молодежной лиги Африканского национального конгресса. «Мы считали, что наши старшие товарищи слишком далеко заходят в заигрывании с властями, и хотели создать более динамичную и воинственную организацию, способную сражаться за свободу и независимость чернокожего населения». Он был убежденным сторонником вооруженной борьбы, революции и мечтал сбросить в море своих белых противников.

Затем Нкомо познакомился с группой белых студентов, изучавших богословие в Университете Претории. Они объяснили ему, что отказались от теории расового превосходства и хотят посвятить свою жизнь строительству новой ЮАР. По их мнению, в основе единства народов той страны должно лежать стремление прислушиваться к голосу своей совести. Необходимо жить по правде, а не выяснять, кто прав, кто виноват. «Их искренность убедила меня. Уничтожать этих людей просто бессмысленно, и я уже не мог придерживаться своих старых взглядов», — говорил впоследствии Нкомо. «Меня так потрясла встреча с белыми националистами, которые нашли для себя новый смысл жизни и теперь были готовы просить прощения у нас, черных националистов, за то, что раньше они относились к нам с презрением и ненавистью. Я начал понимать, что вместо того, чтобы уничтожать этих людей, я могу вместе с ними внимать божественным наставлениям строить новую Южно-Африканскую Республику».

В 1954 году Нкомо, выступая на общественном собрании в городском конференц-зале Кейптауна, заявил: «Я поклялся сбросить белых в море. Затем я увидел, что белые изменились, и черные начали изменяться. И я тоже решил измениться. Теперь, вмести с тысячами других аф-

риканцев, я борюсь за то, чтобы наш континент стал свободен от ненависти, страха и алчности, за то, чтобы наши мужчины и женщины обрели подлинную свободу».

Вместе с Нкомо выступал один из лидеров белого меньшинства Джорж Дэнил (Daneel), министр по делам Голландской реформатской церкви, бывший спортсмен, выступавший в свое время за команду по регби Springbok.

В последующие годы Нкомо и Дэнил объединили свои усилия. Иногда чернокожие обвиняли Нкомо в том, что он продался белым, в свою очередь белые африканцы говорили, что Дэнил занимает слишком мягкую позицию, позволяющую неграм добиваться своих целей. Противники Нкомо даже пытались поджечь его дом. Деятельность Дэнила в правительстве подвергалась нападкам президента X. Ф. Фервурда, и он сам стал объектом преследования со стороны тайного общества белых националистов, так называемого «Братства» (Broederbond). Но у их позиции, направленной на формирование широкого общественного единства на нерасовой основе, нашлось немало сторонников. Так, в городе Аттеридже был организован день чествования Нкомо, продолжающего неустанно отстаивать права своего народа.

Однажды в Претории полицейский остановил машину Нкомо, нарушившего правила дорожного движения, и сильно ударил его по лицу. Нкомо получил серьезную травму глаза. Состоялся суд, признавший служащего дорожной полиции виновным, однако дело было закрыто. На какое-то время ярость снова охватила Нкомо, и нашлись те, кто начал призывать его к мести. «Помню, я сказал тогда, что мы слишком часто обращались за помощью к Богу, и, видимо, теперь настала необходимость прибегнуть к силе. Но когда я шел домой, Бог ясно дал мне понять, что происшедшее событие было делом рук всего лишь одного человека, и я не должен обвинять весь народ».

Нкомо скончался в 1972 году в возрасте 57 лет. Проститься с ним пришли 10 тысяч человек. Алекс Борэйн, председатель Конференции методистов, впоследствии ставший заместителем председателя Комиссии по прими-

рению и установлению справедливости, сказал о Вильяме Нкомо такие слова: «Все страдания, выпавшие на долю его народа, он переживал, как свои собственные. Он ни к кому не испытывал ненависти, но в борьбе против любой несправедливости он был подобен огненному смерчу».

Выступая на похоронах своего друга, Джордж Дэнил сказал:

«Когда я услышал его слова о том, что он преодолел в себе ненависть к белым людям, я подумал, что именно такие люди, как я, своим надменным и презрительным отношением к чернокожим порождали ненависть и гнев в сердцах представителей этого народа. Я покаялся перед Богом и публично попросил прощения. Возможно, каждый белый гражданин нашей страны, каждый белый человек, где бы он ни жил, должен пройти через это. С тех пор я, как и многие другие люди, среди которых есть представители различных рас, решил посвятить себя борьбе с теми несправедливостями, которые творятся в нашей стране».

Филипп Вундла (Vundla), близкий друг Вильяма Нкомо, всю свою жизнь находился в самой гуще борьбы за права африканского населения золотодобывающей провинции Трансвааль. Так же как и на Нкомо, на него огромное впечатление произвели перемены, которые он наблюдал у представителей белого населения.

В молодости Филипп работал на шахте в окрестностях Йоханнесбурга. Как-то раз ему пришлось наблюдать похороны ребенка, и тогда он подумал: «Как ужасно было бы умереть, не успев убить достаточного количества белых». Вундла стал активно участвовать в работе профессионального Союза африканских шахтеров. В 1952 году его избрали членом исполнительного комитета Африканского национального конгресса. Также он сотрудничал с изданием Bantu World. Вундла часто говорил своим товарищам: «Хороший белый — мертвый белый».

Однажды в гостях у Вундлы побывал Нико Феррейра, молодой белый африканец, служивший в департаменте по работе с местным населением. Ранее Феррейра возглавлял студенческую организацию одного из ведущих

университетов, где обучались белые. «Что ему надо? От белых всегда одни только неприятности», — прореагировал Вундла на сообщение о том, что Феррейра хочет с ним встретиться. Ничего, кроме ареста, от визита белых он не ждал. Но Феррейра сообщил своему собеседнику, что получил назначение на работу в их районе и зашел к Вундле просто познакомиться. Он сказал: «Я решил отказаться от своих старых предубеждений и начать новую жизнь, чтобы такие люди, как вы, могли доверять мне». Скромность и искренность молодого человека поразили Вундлу. В свое время на Феррейру огромное влияние оказала встреча с Вильямом Нкомо. Мысль Нкомо о том, что любая доктрина, исключающая какой-либо народ из процесса развития, не может соответствовать реалиям современного мира, перевернула представления Феррейры о жизни. После долгого разговора с Нкомо он проникся убеждением в необходимости перемен.

С тех пор Вундла, так же как и Нкомо, стал проводить более независимую политику. Целый скандал разгорелся по поводу забастовки учителей, организованной лидерами африканских националистов. Вундла выступил против этой акции, так как считал, что в результате ее проведения должны были пострадать дети. Кончилось дело тем, что его избили члены основанного им же самим местного отделения Молодежной лиги Африканского национального конгресса. Вундла нашел в себе силы пошутить по этому поводу: «По крайней мере, те, кто напал на меня, были моими учениками». Лежа на больничной койке он говорил: «Они могут убить меня, но никто не может уничтожить идеи, за которые я борюсь». Последователи Вундлы хотели отомстить за своего лидера, но, выйди из больницы, он собрал их и заявил: «Месть — не наш путь». Через несколько лет Вундла встретился с одним из нападавших, и они примирились.

Вундла продолжал свою работу в АНК и был избран председателем Консультативного совета, представлявшего 600 тысяч членов организации, проживающих в пригородах Йоханнесбурга. Когда он умер, 250 автомобилей и 10 автобусов составили траурную процессию. «Я понял,

что все добытое в результате насилия можно сохранить, лишь прибегая к еще большему насилию, — любил говорить Филипп Вундла. — Те, кто стремится к кровопролитию, готовы проливать чужую кровь, а не свою». И еще: «Законы невыносимы, и их пора менять. Меняться должны не только законы, но и сами люди».

Еще за два дня до своей смерти Вундла продолжал бороться против произвола властей, отстаивая права чернокожих вдов, над которыми после смерти мужей нависала угроза лишения права собственности на жилище. У Вундлы было мужество проводить политику, свободную от ненависти, в то время, когда его народ еще не добился свободы. Как пишет южно-африканский журналист Энтони Дуйган, Вундла и Нкомо «заложили фундамент, на который сегодня опираются те, кто выступает за прощение и примирение».

Мотлалепула Чабаку, спикер законодательной ассамблеи провинции Свободная (Free State), избранная также депутатом парламента страны, является продолжателем дела Нкомо и Вундлы в современной Южно-Африканской Республике. Вот что она говорит о Вундле: «В начале нам казалось, что он будет занимать слишком мягкую позицию. Но как бы не так! Он становился все сильнее и сильнее, у него были ясные цели, и он ничего не хотел для себя самого». И добавляет: «Южной Африке нужны такие лидеры, как Нкомо и Вундла, — неподкупные и свободные от личных амбиций. Ненависть — не самый лучший путь. Многие из нас ненавидят друг друга лишь потому, что мы придерживаемся разных позиций. Мы становимся рабами тех, кого ненавидим. Но на самом деле мы должны постараться убедить именно тех людей, кого мы больше всего ненавидим».

Нико Феррейра, тот самый молодой белый политик, который оказал такое сильное влияние на жизнь Вундлы, до конца остался верен своим убеждениям. Покаяние и прощения стали важнейшими элементами его политической программы. Феррейра, как и его жена Лоель, представительница англоязычной общины белых граждан ЮАР, считает, что подлинное примирение станет ре-

альностью только тогда, когда общество начнет уделять должное внимание таким проблемам, как преодоление бедности, сокращение безработицы и повышение образовательного уровня населения. С 1973 года они начали помогать африканцам создавать и развивать свои предприятия. 1990 год стал годом конфликтов, волнений, бойкотов и забастовок. Супруги Феррейра убедили членов своей общины города Штуттерхайма начать процесс примирения, неотъемлемой часть которого стали программы по развитию сельскохозяйственных предприятий и обеспечению занятости населения. В рамках этого процесса был создан Штуттерхаймский консультативный центр по развитию предпринимательства. Были выделены средства на оказание консалтинговых услуг, предоставление займов и льгот, позволивших чернокожим африканцам создавать свои собственные малые предприятия, такие как, например, небольшие магазины или строительные фирмы. Также проводилась подготовка кадров для этих предприятий. Когда режим апартеида прекратил свое существование, все эти программы были востребованы с новой силой и получили дальнейшее развитие.

К моменту основания Штуттерхаймского центра хозяйственная жизнь этого района, насчитывавшего около 50 тысяч жителей, находилась в состоянии упадка. Потребители бойкотировали товары, что привело к закрытию 14 предприятий. Жилищные условия чернокожего большинства населения были очень плохими. Отношения между представителями различных рас характеризовались обоюдным недоверием и подозрительностью. При апартеиде чернокожие получали лишь самое начальное образование. Кроме того, тяжелым наследием 1980-х годов стала практика бойкота образовательных учреждений: юные африканцы отказывались посещать школы, а их родители тоже не видели в этом необходимости.

В результате обсуждения на так называемом Штуттерхаймском форуме было решено, что в целях дальнейшего развития процесса примирения необходимо самое серьезное внимание уделить таким проблемам, как пре-

одоление бедности, сокращение безработицы и повышение образовательного уровня населения. Так был создан некоммерческий фонд развития, осуществивший в короткие сроки 35 различных проектов. Государство стало вкладывать средства в строительство школ. Одним из проектов стало создание детских садов, в которых усилиями педагогов и родителей дети получали необходимый уход и готовились к обучению в школе.

Давая оценку мероприятиям, проводимым в Штуттерхайме, профессор архитектуры и планирования Кейптаунского университета Дэвид Дьювер (Dewar) отмечал, что наиболее важным результатом проделанной работы стал рост у населения взаимного доверия и уверенности в будущем, развитие деловых и организаторских качеств у всех участников проекта. «В раздираемом противоречиями обществе, члены которого давно утратили доверие друг к другу, стало зарождаться чувство товарищества и взаимного уважения».

Многие сельскохозяйственные регионы ЮАР стали рассматривать Штуттерхаймский форум в качестве модели своего дальнейшего развития. Главная особенность этого метода состоит в разрешении конфликтов путем развития диалога и осуществления перспективных экономических программ. Во многих регионах страны началось изучение штуттерхаймского опыта. Специалистами из Штуттерхайма было разработано руководство по осуществлению программ развития сельских общин. Авторы подчеркивали, что это документ не является подробным планом необходимых мероприятий, а представляет собой именно руководство, пример новаторского, творческого подхода к удовлетворению насущных потребностей населения,

28 мая 1999 года Los Angeles Times опубликовала статью, рассказывающую об успехах, достигнутых в Штуттерхайме:

«Этот небольшой городок носит имя немецкого военачальника XIX века, когда-то в нем останавливавшегося. Население здесь в основном занято сельским хозяйством и заготовкой леса. Отношения между различными расами в этом

100

городе сильно изменились с колониальных времен. Впервые здесь можно увидеть черных и белых, работающих рука об руку. Далеко не все проблемы еще решены, но ситуация в этом городе с 30-тысячным населением заметно выделяется на общем фоне раздираемой межрасовыми противоречиями Южно-Африканской Республики. Здесь черные и белые убеждены, что им необходимо сотрудничать. Они равны и находятся в одинаковом положении».

Барбара Нусбаум (Nussbaum) рассказывает о Штуттерхаймском опыте в своей книге Making a Difference. Она считает, что осуществление программ экономического и социального развития дает новые возможности для разрешения политических противоречий и ведет к взаимному сближению позиций противоборствующих сторон. Она пишет:

«Преодолевая политические и иные, возникшие на исторической почве, противоречия, необходимо прилагать все усилия для скорейшего подъема жизненного уровня населения: решая проблемы, возникшие в прошлом, надо постоянно двигаться вперед».

Брайан Фрост в своей книге Struggling To Forgive дает такую оценку событиям, происходящим сегодня в Южно-Африканской Республике:

«ЮАР сделала огромный шаг вперед. Политика примирения, проводимая властями этой страны, не имеет аналогов в мире. В сознании людей происходят большие перемены, позволяющие каждому включиться в процесс примирения, преодоления былых разногласий и строительства нового общества, в котором будут гармонично сочетаться различные культуры и религиозные верования. Если так пойдет и дальше, то в XXI веке Южно-Африканская Республика может стать одним из лидирующих государств на международной арене».