Прощение

ГЛАВА 1

Принимая дар

«Прощение не относится к числу тех неопределенных отвлеченных идей, от которых можно было бы легко отказаться. В области политической жизни именно прощение способно объединять людей. Без прощения нет будущего».

Архиепископ Дезмонд Туту

Элис Ведега (Wedega) стала первой женщиной, избранной в законодательное собрание Папуа-Новой Гвинеи, и первой в своей стране женщиной, которая удостоилась награды королевы Англии. Во время торжественного обеда, данного в Папуа-Новой Гвинее в честь королевы Елизаветы II в 1973 году, один из сотрудников королевской службы безопасности услышал о том, что Элис побывала в Северной Ирландии. «Что же Вас туда привело?» — поинтересовался он.

Со свойственной ей непосредственностью Элис рассказала, что ее дед был людоедом. «В те времена у нашего народа было принято убивать и поедать людей. За убийством обязательно следовала месть. То есть, если ваше племя убивало кого-либо из наших, мы тоже убивали одного из вас. Но миссионеры, прибывшие из Европы, научили нас иной жизни. Теперь же я отправилась в Северную Ирландию для того, чтобы помочь европейцам прекратить подобные действия».

Месть

Трудно найти более сжатое и емкое определение той проблемы, с которой сталкивается огромное число лю-

дей и целых стран по всему миру. Как бы мы ни называли это явление — месть, вендетта, расплата, принцип «зуб за зуб», — именно этот замкнутый круг взаимной вины и ответственности отравляет жизнь как отдельных людей, так и многих поколений. Это дурная бесконечность, практически каждый может найти причину, чтобы обвинить в чем-либо окружающих. И только прощение, которое Льюис Б. Смедес (Smedes) определил как «отказ от права на сведение счетов», может разорвать этот круг.

Смедес пишет: «Чувство мести выражается в стремлении свести счеты с обидчиком. Это жгучее желание заставить другого испытать такое же сильное страдание, какое он причинил вам. Но беда в том, что стремление к отмщению никогда не достигает своего полного удовлетворения: сравнять счет так и не удается. Справедливость никогда не наступает. Цепная реакция, вызываемая каждым актом мести, набирает силу. И обиженная сторона, и обидчик вовлекаются в непрерывный поток все нарастающего страдания. Обе стороны оказываются вовлечены в него постольку, поскольку они требуют для себя равного возмещения, этот поток не знает остановок, и никому не вырваться из него».

В Новом университетском словаре (New Collegiate Dictionary) предлагаются следующие определения понятия «прощение»:

«1) Готовность отказаться от негодования по отношению к обидчику;

2) Готовность освободить кого-либо от уплаты долга;

3) Готовность позволить кому-либо совершить ошибку или проявить слабость».

Словарь Роджета¹ дает множество слов — синонимов, или близких к данному понятию: извинение, оправдание, отпущение грехов, освобождение (от обязательств, обета), снятие долга, отсрочка (приведения в исполнение приговора), амнистия, помилование, снисхождение, избавление, реабилитация, индульгенция, дарование ми-

¹ Thesaurus of English Word and Phrases (1852) — словарь английских слов и выражений.

лости, сострадание, милосердие. Билли Грэм² называет прощение «самым великим словом в английском языке». И даже циник Оскар Уайльд дает такой совет: «Всегда прощайте своих врагов: ничто их не раздражает так сильно».

Возможно, самым замечательным качеством, к обладанию которым может стремиться род человеческий, является способность прощать. Дональд Шрайвер (Shriver) пишет, что «сила прощения остается самой могущественной человеческой силой, равно как и божественной». Говоря словами писательницы Пегги Нунан (Noonan), «простить, значит изменить мир». Именно так поступают в своих малых и больших делах те люди, о которых рассказывается в этой книге.

Многие могут отвергать саму идею прощения, просто не понимая того, что они на самом деле отвергают. Смедес в своей книге «Искусство прощения» (The Art of Forgiving) приводит шесть простых признаков того, что остается за скобками прощения:

1) Простить кого-либо не означает примириться с тем, что он сделал;

2) Если мы прощаем, то это не значит, что мы хотим забыть происшедшее;

3) Прощая кого-либо, мы не оправдываем действия, им совершенные;

4) Прощение не означает примирение с тем злом, которое было совершено по отношению к нам;

5) Когда мы прощаем, то это не значит, что мы отказываемся от своего права на справедливость;

6) Прощение не означает, что мы подталкиваем того, кто нанес нам ущерб, к повторному совершению подобных действий.

Некоторые исследователи, прежде всего те, кто изучает данный предмет с позиций богословия или психологии, стремятся быть максимально точными в определении понятий. Это становится особенно важным теперь, ког-

² Graham Billy (William Franklin) — Билли (Уильям Франклин) Грэм, американский проповедник. Выступает с религиозными беседами по радио.

да прощение все чаще рассматривается с учетом той роли, какую оно способно играть в политике и общественной жизни.

Кеннет Каунда (Kaunda), бывший президент Замбии, сказал как-то: «Объявлять о прощении и в то же время продолжать совершать несправедливые действия значит заниматься обманом; бороться за справедливость, не будучи готовым прощать, значит превратить свою борьбу в бессмысленное и бесполезное занятие». Обычно люди, стоящие у власти и определяющие внутреннюю и внешнюю политику, с большим подозрением относятся к тому, когда речь заходит о прощении, особенно в тех случаях, если это так или иначе затрагивает сферу их интересов. В течение долгого времени понятие прощения не попадало в поле зрения тех, кто придерживался принципов «реальной политики» и считал его несовместимым со своей деятельностью. Но в последнее время стали появляться замечательные книги, в которых говорится о той более значительной роли, которую практика прощения должна играть в общественной жизни.

Дональд Шрайвер (Shriver), автор книги «Этика для враждующих — прощение в политике» (An Ethic for Enemies — Forgiveness in Politics), пишет об этом так:

«Постепенно я пришел к убеждению, что идея прощения, обычно не выходящая за рамки религии и личной этики, на самом деле является тем средством, с помощью которого различные части человеческого общества могут залечивать раны, нанесенные во время конфликтов друг с другом. Именно потому, что прощение в равной степени применимо как и области морали, так и в сфере истории, позволяя человечеству извлечь максимальную пользу из преодоления междоусобной вражды, прощение является тем понятием, которое должно всесторонне определять течение наиболее важных политических процессов».

Шрайвер утверждает, что наследие прошлого будет служить непреодолимым препятствием на пути к сближению различных народов и общественных групп, испытывающих враждебность по отношению друг к другу, до тех пор, «пока в отношениях между ними не свершится

акт прощения, принявший ту или иную политическую форму».

В политике, так же как и в личной жизни, прощение не может быть лишь временным, однократным, действием, как выразился однажды Брайен Фрост (Frost), «подобным прикладыванию припарки», прощение должно стать непрерывным процессом.

Эта идея практики отказа от стремления к отмщению универсальна. Китайцы говорят: «Тот, кто встал на путь мести, пусть сразу копает две могилы». У африканцев есть такая пословица: «Тот, кто простил, прекратил ссору». В одной из песен индейцев племени шауни (shaunee) есть такие слова: «Не надо ненавидеть своего соседа, не надо вредить ему; не ему навредишь ты; ты навредишь себе».

К счастью, прощение относится к числу тех немногих идей, которые, так же как и понятие «любовь», входят в арсенал мировых религий. «Возможно, что одной из наиболее трудных и в то же время самых значительных задач, стоящих перед человеком в течение его жизни, является обретение умения прощать своих обидчиков, — пишет Хастон Смит (Smith) в книге «Религии мира» (The World's Religions). — Для того, чтобы простить кого-либо, вы должны пересмотреть свое отношение к нанесенной вам обиде, и к тому человеку, который стал ее источником; вам необходимо по-новому взглянуть и на обидчика, и на себя самого. Прощению учат все мировые религии; и оно может стать тем подлинно преображающим опытом, который позволит нам подняться над своими эгоистическими желаниями и интересами».

Далай-Лама, духовный и политический лидер народа Тибета, своим отношением к китайцам показывает пример применения унаследованного им в буддийской традиции принципа прощения. Он поступает так, несмотря на все те гонения, которым был подвергнут его народ, и даже на то, что ему самому пришлось оказаться в положении беженца. Далай-Лама любит рассказывать историю об одном из монахов старшего поколения, которому пришлось провести долгие годы в китайском трудовом лагере. Когда, в конце концов, ему удалось полу-

чить разрешение на выезд в Индию, он прибыл к Далай-Ламе. Его Святейшество попросил монаха рассказать о том, каким опасностям тот подвергался в Тибете. «Да, — ответил монах, — иногда возникала опасность того, что я утрачу сострадание по отношению к китайцам».

Далай-Лама говорит, что у врагов мы можем научиться большему, чем у своих учителей, это они учат нас терпимости и прощению, — ибо только эти пути приведут нас к преодолению ненависти. В этом заслуга врагов. Вы же не будете испытывать ненависть, неуважение или гнев по отношению к своему гуру, а значит, вы не сможете овладеть искусством терпения, прощения и терпимости на примере общения с ним или со своим лучшим другом. Для того чтобы возникла ненависть, вам нужен враг. Когда вы встречаетесь с ним, для вас наступает лучшая возможность проверить свои убеждения на практике. «Наш враг — наш лучший учитель», — повторяет Далай-Лама.

Юсуф Омар аль-Азхари (al-Azhari), о котором рассказывается в 9-й главе книги, является бывшим послом Сомали в Соединенных Штатах. С его точки зрения, прощение представляет собой одно из тех средств, которые объединяют людей. Живя в своей разоренной стране, он как мусульманин придерживается практики прощения; он даже простил местного диктатора, посадившего Юсуфа на целых шесть лет в одиночную камеру. «Согласно учению ислама, — говорит он, — прощение является необходимым условием разрешения споров, разногласий и конфликтов, возникающих между людьми. В священном Коране часто встречаются наставления, обращенные к каждому мусульманину, прощать и просить прощения, вне зависимости от того, на чьей стороне правда. В Коране сказано, что всякий, кто прощает и просит прощения, будет вознагражден всемогущим Аллахом. Таким образом, в исламской религии каждый обязан прощать за то зло, которое кто-либо причинил ему, и просить прощение в том случае, если он сам совершил зло».

Как и всякий живущий в Индии последователь индуизма, Раджмохан Ганди (Gandhi), внук Махатмы Ганди,

за свою жизнь неоднократно сталкивался с теми, кто исповедует ислам, общался с мусульманами Индии и Пакистана. По его словам, санскритский термин kshama, означающий прощение, встречается уже в самых ранних индуистских книгах, в таких как Махабхарата (собрание индийского эпоса, существующее уже более 1200 лет) и Бхагаватгита, которая представляет собой наиболее важный религиозный текст индуистской традиции. Ганди рассказывает, что в Махабхарате прощение всячески превозносится, но в своих поступках герои эпоса не следуют этому принципу, и в конце концов жизнь практически каждого из них оказывается вовлеченной в порочный круг взаимной мести. В Махабхарате мы не видим торжества прощения, но эта книга показывает нам всю тщетность любых проявлений мести. «Можно утверждать, что хотя прощение и не является доминирующим понятием в индуистской религиозной традиции, тем не менее это учение рассматривает способность прощения как одну из важных и труднодостижимых добродетелей».

Значительную часть своей жизни Ганди посвятил проблеме примирения между индусами и мусульманами, Индией и Пакистаном. За время своей деятельности ему не раз приходилось прощать и просить прощения. В 1951 году произошел такой случай. Ганди, в то время еще молодой студент, находился в офисе газеты Hindustan Times, редактором которой был его отец. Вошел один из заместителей редактора и сообщил о покушении на премьер-министра Пакистана Лиакват Али Хана (Liaqat Аli Khan). Молодой Ганди отреагировал на это: «Надеюсь, за этим последуют сообщения о его смерти».

Позже Ганди в своей книге «Восемь жизней» (Eight Lives) писал: «Лиакват Али Хан не причинял зла ни мне, ни моим родственникам или друзьям. Наши пути никогда не пересекались. Но он был премьер-министром Пакистана, а Пакистан был врагом Индии. Кроме того, разве такое бессердечное замечание не позволило шестнадцатилетнему юноше почувствовать себя настоящим мужчиной? И даже остроумным мужчиной! Но заместитель редактора не улыбнулся в ответ. Этим он заставил меня

почувствовать себя совсем юнцом. Тщеславие и враждебность, спрятавшиеся в глубине моего сердца под маской мужественности, предстали во всей своей неприглядности. Main sharmindu boon. (Мне очень стыдно. И будет стыдно всегда)».

По словам самого Ганди, этот случай, обнаживший все незрелость молодого человека, пробудил в нем страстное желание исправиться и стал одним из факторов, побудившим его написать книгу «Восемь жизней», рассказывающую о жизни мусульманских лидеров Азиатского региона. «Более того, этот эпизод и то, что открылось благодаря ему, способствовал зарождению у меня стремления принять участие в исцелении тяжелых болезней нашего региона». Как говорит Ганди, возможно, его книга «Восемь жизней» затронула сердца таких разных людей — и индусов, и мусульман — именно потому, что он писал ее, «стараясь обнажить собственное сердце исполненное желанием примирения».

Раввин Марк Гопин (Gopin) преподает религиоведение и конфликтологию в Университете Джоржа Мэйсона (George Mason University). В докладе, представленном Американскому университету в феврале 1999 года, он пишет, что прощение является необходимым условием проведения результативных переговоров и иных действий, направленных на установление справедливости. Практически ни в одном из долговременных конфликтов, с которыми приходилось сталкиваться этому исследователю, начиная от семейных ссор и заканчивая геноцидом целых народов, полное и окончательное установление справедливости не представлялось возможным. Невозможно вернуть утраченные жизни и упущенное время, залечить душевные раны, нанесенные пытками и убийствами. Крайне редко случается так, что каждая из враждующих групп оказывается способной достичь окончательных целей своей борьбы. Марк Гопин пишет:

«Таким образом, прощение и установление новых отношений между конфликтующими сторонами является практическим средством смягчения страданий, проистекающих от невосполнимости понесенных потерь. Прощение позволяет

сформировать новую эмоциональную и логическую структуру реальности. Восстановить утраченное уже невозможно, но, к удивлению сторон, у них возникает стремление к жизни свободной от насилия, и убеждение в том, что именно такой образ жизни является наиболее достойным. Люди, пережившие геноцид и чувствующие себя виноватыми за то, что им удалось выжить, народы, в течение ряда поколений расплачивавшиеся жизнью своих сынов, нуждаются, подчас, в радикальном переосмыслении своей жизни, в том, чтобы обрести неведомый им доселе смысл существования, причину поверить в то, что новая жизнь не только возможна, но и является значительно лучшей перспективой, чем продолжение скорби об утратах и стремление наказать тех, кто в них повинен. Тем, кто пережил многочисленные страдания, прощение может стать основой этого нового видения действительности».

Для Фрэнка Бухмана (Buchman)³, христианского священнослужителя из Пенсильвании, опыт прощения лежит в основе всей его жизни и деятельности. Он стал инициатором программы «Нравственного перевооружения» (Moral Re-Armament), осуществляющейся теперь под названием инициативы перемен» (Initiatives of Change), его идеи вдохновили тех, кто стоял у истоков движения «Анонимных алкоголиков» (Alcoholics Anonymous). Деятельность, направленная на укрепления международного мира, которой он занимался в центре примирения Mountain House (Caux, Швейцария), сделала его одним из кандидатов на получение Нобелевской премии мира. Однажды ему пришлось просить прощения у коллегии священников, с которыми он вместе работал. Шесть человек, входившие в коллегию, вызывали у него резкую неприязнь. Он чувствовал, что эти люди относятся к нему несправедливо, и в то же время понимал свою обязанность извиниться перед ними за свое поведение. Как он говорил впоследствии: «Мы все семеро были не правы».

По мнению Бухмана, покаяние и признания своей вины, прошение о прощении и готовность принять про-

³ Фрэнк Бухман — Buchman Frank Nathan Daniel (1878—1961) Фрэнк Натан Дэниел Бухман, американский лютеранский священник, основатель движения за «Нравственное перевооружение» (Moral Re-Armament) в США, Англии и других странах Европы.

щение являются универсальными ценностями. Как пишет его биограф Гарт Лин (Lean), Фрэнк Бухман пережил на своем опыте осознание совершенного греха и получил христианский опыт прощения. С тех пор он «считал, что любое человеческое существо, сколь бы испорченным оно ни было, пребывает под сенью той самой благодати, которая исцелила его собственную злобу и гордыню».

В 1978 году Мэтт Мэнсон (Manson), шотландец, работавший в Азии, летел из Мельбурна в Гонконг. На борту самолета он услышал поразившую его историю о прощении, историю, которая впоследствии оказала огромное влияние на всю его жизнь. У Мэтта Мэнсона был билет на место под номером F13. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что место F14 занимает лауреат Нобелевской премии мать Тереза из Калькутты, которую многие уже после смерти в 1999 году считают святой.

О многом успели поговорить Мэтт Мэнсон и мать Тереза во время своего девятичасового перелета. Во время их разговора шотландец услышал такие слова: «Прощение — величайшая вещь на свете». Без прощения невозможно примирение между людьми, между Богом и человеком. И одна из задач сестер милосердия, которыми руководила мать Тереза, состоит в том, чтобы служить связующим звеном в этой цепи взаимного прощения. Прощение — ключ к выживанию человечества: «Именно это я хочу увидеть в тех людях, которые приходят ко мне и трудятся вместе со мной. Наша работа состоит не только в том, чтобы перевязывать раны умирающим и оказывать им социальную помощь. Мы трудимся для того, чтобы те, о ком мы заботимся, смогли испытать опыт прощения».

В качестве примера она рассказала такую историю. Вместе с такими же, как она, монахинями мать Тереза работала в Калькутте. На узких улицах этого города они находили тех, кто нуждался в помощи, помещали их в свою санитарную машину и отвозили в хоспис. Мать Тереза уже собиралась закрыть дверь своей машины, когда вдруг услышала плач пожилой женщины. Она посмотрела на улицу — там никого не было. Но плач не прекращался. Тогда она заметила стоящий у стены му-

сорный бак. Заглянув в него, она увидела там истекающую кровью пожилую женщину. Несчастная была просто в ужасном состоянии. «Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне, — умоляла женщина, — мой сын оставил меня здесь умирать».

«Мы забрали ее и вместе с остальными отвезли в больницу. Вымыли, обеспечили необходимый уход и помощь. Это была одна из самых тяжелых ночей, которые случались в моей жизни: наши сестры из всех сил умоляли, упрашивали старушку простить своего сына». Так продолжалось всю ночь.

Ранним утром женщина сказала: «Подождите, я хочу вам кое-что сказать. Я хорошо помню тот день, мой сын был еще маленьким мальчиком, когда все это случилось. Я выгнала его из дома и навсегда изгнала его из своего сердца. С этого момента он избрал для себя неверную дорогу. Я виновата в том, что ему не к кому было обратиться за помощью».

Мать Тереза спросила у нее: «Если мы приведем сюда вашего сына, вы попросите у него прощения?»

Женщина ответила: «Да, да, найдите его, найдите его». И она рассказала сестрам, где можно найти сына. Они сразу же отправились на поиски. Им удалось найти несчастного мужчину, живущего в страшной бедности. Они убедили его пойти с собой. Мать и сын предстали друг перед другом.

«Это был мучительный момент, — рассказывала мать Тереза, — мы не знали, что произойдет».

Мать обратилась к сыну: «Сын, я выбросила тебя из своей жизни, когда ты был еще ребенком. Тебе не у кого было просить помощи. Это я виновата в том, что твоя жизнь полна страданий. Пожалуйста, прости меня».

И тогда мужчина, грубый мужик, разразился рыданьями. «Конечно, конечно, — повторял он, — но сможешь ли ты простить меня?»

Вскоре после этого мать умерла. «Но она ушла из жизни спокойной и умиротворенной, — рассказывала мать Тереза, — она нашла примирение не только со своим сыном, но и с Богом».

У матери Терезы с собой был мешок с письмами. Это был ее весь багаж. Как она объяснила, письма были присланы ей молодыми женщинами со всей Индии и из многих других стран мира. Написавшие их выражали готовность приехать к матери Терезе, отдать все свое имущество, принять обет бедности, целомудрия и послушания, отправиться в любую часть света, туда, где необходима их помощь. «Я должна ответить на эти письма до того, как приеду в Калькутту, — рассказала монахиня, — мне необходимо быть уверенной в том, что каждая из этих женщин сможет поступить так, как тогда мы поступили по отношению к той старушке. Для этого нам надо полностью осознать свою греховность и позволить Иисусу исцелить нас. Если в вашей жизни есть опыт прощения, значит вы уже готовы к этому. Я хочу убедиться в том, что каждая из тех, кто написал мне, уже имеет такой опыт и потому может преступить к выполнению своего служения. Если это не так, то она может пробыть с нами пять, и даже десять лет, но рано или поздно ее будет ждать горькое разочарование».

Мэтт Мэнсон вспоминал: «Выйдя из самолета в Гонконге, я долго размышлял над услышанным. Я переосмыслил все свою жизнь и принял решение посвятить себя тому, чтобы стать связующим звеном в цепи всеобщего прощения».

Нелегко себе представить, как может выглядеть прощение во время войны, вооруженной борьбы за свободу или сразу после террористического акта. Но и в этих случаях дух прощения может взять верх над стремлением причинить страдания своим противникам. Смедес рассказывает о разговоре, который у него состоялся с одним чернокожим южно-африканским лидером в то время, когда Нельсон Мандела еще был в тюрьме и люди могли лишь только надеяться на перемены к лучшему. Африканец говорил: «Да, конечно, когда-нибудь дойдет дело и до прощения. Но этого не будет до тех пор, пока нам будут наступать сапогом на горло». Убитый нацистами Дитрих Бонхеффер в своих «Письмах из тюрьмы» делает вывод о том, что прощение должно прийти, но этого

не случится до тех пор, пока «насилие остается законом, беззаконие — порядком, а война — миром».

Некоторые люди оказываются не готовыми простить до того момента, пока не произойдут какие-либо определенные события, свидетельствующие о том, что причина их страданий осталась в прошлом. Вот история Мирли Эверс-Уильямс (Evers-Williams), бывшего председателя Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения США (NAACP). Ее муж, борец за гражданские права, был убит в штате Миссисипи. В своей автобиографии Мирли Эверс-Уильямс пишет, что долгие годы ее переполняли «яростная, беспредельная ненависть и глубочайшее отчаяние». Втайне ей виделось отмщение, ужасные страдания для тех, кто был виновен в смерти мужа. И лишь когда убийца был предан суду, в ее сердце и в сердцах жителей штата Миссисипи пришло исцеление. «Ненависть нашла себе выход, ненависть покинула мое сердце, но все же она постоянно пытается заново проникнуть в него». Точно так же и представитель ирландского национально-освободительного движения П. Д. Мак-клин (P. J. McClean), заключенный британскими властями в североирландский лагерь Лонг Кеш (Long Kesh) и подвергавшийся там пыткам, понимал, что ненависть не поможет ему победить насилие и несправедливость, творившиеся у него на родине, но чувствовал в себе силы сбросить бремя горечи и обиды» только в том случае, если ему удастся добиться от Британского правительства возмещения за те беззакония, которые он пережил.

Да, при всем, что было сказано и сделано, прощение остается тайной, и его невозможно заключить в рамки теоретического объяснения. Трудно понять, почему одни люди прощают, а другие нет. В следующих главах читатели найдут множество свидетельств и смогут сами сделать свои выводы.