Д. А. Сдвижков

ПРОТИВ «ЖЕЛЕЗА И КРОВИ»: ПАЦИФИЗМ В ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ

 

ГЛАВА III. ПАЦИФИЗМ И ПОЛИТИКА

 

3. 1. Партии и политические деятели

 

Отношения с политическими партиями представлялись пацифистам следующим образом: "... Друзья мира с их универсальным гуманизмом в принципе не относились бы враждебно ни к одной из партий, ... — если бы их отно­шение к нашему делу не было столь различным" (*).

 

(* Umfrid O. Unsere Stellung zu den Parteien // FB. 1902. N 2. S. 14.)

 

На самом деле пацифистская идеология совмещала в себе основные элементы либерального сознания, и это природой вещей сказывалось на взаимоотношениях ми­ротворцев с партиями и отдельными политиками.

Разумеется, и речи быть не могло о каком-либо со­трудничестве пацифистов с крайне правой партией анти­семитов (Немецкая Национальная партия). По словам Умфрида, "если с нашей точки зрения недопустима уже пропаганда национальной ненависти, то ещё более отри­цательно мы относимся к разжиганию ненависти расо­вой... Следствием антисемитизма стала бы война по унич­тожению всего семитского". В свою очередь, депутат от этой партии в Рейхстаге М. Либерман фон Зонненберг заявил, что "все это движение за мир — дело рук старых дев и дегенератов" (*).

 

(* Ibid.; Suttner B. v. Der Kampf... Bd. II. S. 29.)

 

Консервативная партия на опускалась до такого скан­дального тона. Однако пацифисты отдавали себе отчет в том, что "там, где поднимает голову консерваторы, друзей мира вынуждают замолчать". Фрид писал, что "программа пацифизма не сочетается с [консервативным] мировоз­зрением и поэтому подавляется им" (*). С другой стороны, не все пацифисты видели в консерваторах своих, по выражению Фрида, "политических антиподов". Умфрид призывал различать между прусским консерватизмом юнкеров и "мелкобуржуазным, крестьянским консерва­тором Южной Германии", чьи убеждения скорее можно назвать христианским консерватизмом. Подчеркивая бли­зость пацифизма и христианства, можно, по его мнению, надеяться на то, что "большая часть нынешних консерва­торов примкнет вопреки всему к нашему Обществу. Если же кайзер выступит с такой же мирной инициативой, как в свое время царь, то вся консервативная партия сразу же станет сторонницей мира" (**).

 

(* Ibid. Bd. I. S. 233; FW. 1913. N 1. S. 7.)

(** Umfrid O. Unsere Stellung... S. 15-16.)

 

Несмотря на преувеличенный оптимизм Умфрида, он был прав в том отношении, что жесткая привязка к пози­ции правительства волей-неволей заставляла консервато­ров не отвергать сотрудничества с пацифистами в тех случаях, когда на это существовала санкция верхов. Это касалось, в частности, участия консерваторов в англо- и франко-германских миротворческих акциях, а также в деятельности Межпарламентского Союза. Консерватив­ная пресса благожелательно освещала Берлинскую конференцию МПС 1908 г. "Кройццайтунг" писала о ней: "Крупная консервативная партия уже ради своего пре­стижа внутри страны и за рубежом не имеет права стоять в стороне от подобных мероприятий" (*).

 

(* Kreuzzeitung. 14. 09. 1908.)

 

В отличие о консерваторов, национал-либералы прак­тически полностью игнорировали даже такие безобидные акции. Вождь партии Эрнст Бассерман был одним из не­примиримых критиков пацифизма. В 1907 г. во время своего выступления в Рейхстаге он выразил надежду на то, что "Германия благополучно переживет [II] Гаагскую конференцию". На обсуждении проекта увеличения во­енных расходов в 1913 г. Бассерман требовал приложить такие усилия, "каких ещё не знала история" (*).

 

(* Frankfurter Zeitung. 10. 02 — 11. 02. 1913; Chickering R. Impe­rial Germany... P. 242.)

 

Без ответа осталось и приглашение Ниппольда делега­там съезда национал-либералов в Гейдельберге принять участие в проходившем там в те же сроки съезде CMC. Зато уже знакомый нам Онкен произнес перед национал-либералами "пламенную речь в поддержку вооружений" (*).

 

(* Nippold O. Meine Erlebnisse. S. 16.)

 

Редкое исключение — вице-президент прусской Пала­ты Господ национал-либерал проф. Герман Пааше, при­нявший участие в деятельности пацифистского "Комитета франко-германского сближения". Мечтой Пааше было создание Центральноевропейского таможенного союза, который включал бы Францию (*). Другой "белой вороной" среди национал-либералов был принц Г. Шёнайх-Каролат. Он разделял идеи Блиоха и заявил на открытии Берлин­ской Межпарламентской конференции, что качественное изменение вооружений постепенно сделает войну невоз­можной (**). Вообще фигура Шёнайх-Каролата чрезвычайно любопытна: известный своими либерально-интерна­ционалистскими убеждениями (настолько, что Фрид в 1892 г. просил его о помощи в организации НОМ), член CMC и МПС, он одновременно был одним из лидеров национал-либералов и консервативных немецких масо­нов. Впрочем, суровая политическая реальность диктовала свои условия и этому оригиналу. Так, он был вынужден отказать д'Эстурнелю в участии национал-либералов во франко-германской встрече парламентариев в Берне, по­скольку, — писал он, — "наши избиратели, мир,... кото­рый нас окружает, подвергнут наши действия критике, как только мы начнем обсуждать правительственные ре­шения (об увеличении военных расходов в 1913 г. — Д. С.)" (***).

 

(*Wild A. Op. cit. S. 327, 329 (Anm. 30).)

(** FW. 1908. N 10. S. I87.)

(*** Wild A. Op. cit. S. 404.)

 

Более или менее постоянное взаимодействие партий с пацифистами осуществлялось, как писал Фрид в 1902 г., только "начиная с левого крыла Центра" (*).

 

(* Chickering R. Op. cit. P. 241.)

 

Выше уже шла речь о том, что общая тенденция раз­вития политического католицизма, превратившая Центр "из резко оппозиционной в не очень надежную, но пра­вительственную партию", была для пацифизма неблагоприятной (*). Если до 1890-х гг. партия под руководством Эрнста Либера придерживалась идеалов интернациона­лизма и выступала против увеличения военных расходов, то с началом её "замирения" с государством отношение лидеров Центра к антивоенному движению изменилось на равнодушное либо скептическое.

 

(* Umfrid O. Unsere Stellung.... S. 16.)

 

Против пацифизма обернулась и незатухавшая вражда между католицизмом и масонством, сказывавшаяся на внутриполитической жизни Германии. "Ультрамонтанство держится вдалеке от обществ мира, — писала фон Зуттнер в 1895 г.. — потому что в этих последних много лю­дей, именующих себя неясными терминами "франкмасоны", "материалисты" и т. п. (*)

 

(* См. Germania. 9. 08. 1896, 23. 04. и 5. 05. 1910; Suttner B. v. Der Kampf... Bd. I. S. 183.)

 

И тем не менее внутри партии Центра существовали значительные группы, поддержавшие пацифистские идеи. Заметно большие симпатии, чем на общегерманском уровне, проявляли к пацифистам католики Баварии. В 1894-95 гг. представитель Центра в Баварском ландтаге выступил за обращение к имперским властям с просьбой о поддержке международного арбитража и арбитражной палаты. В 1897 г. депутат-католик Лерно призвал к под­держке пацифизма, процитировав в своей речи програм­му Немецкого Общества мира и резолюции Международ­ного конгресса мира в Гамбурге. При обсуждении нало­гового законодательства другой баварский депутат от Центра, Хайм, отметил, что необходимо ослабить прежде всего финансовый пресс вооружений, способствуя меж­дународной организации государств. "При этом, — заявил он, — я полностью разделяю точку зрения друзей мира. Б. фон Зуттнер и её единомышленники — не те люди, над которыми можно насмехаться,... их усилия нужно вос­принять всерьёз и поддержать. Выход только в этом." (*)

 

(* HB FB II. S. I 19; FW. 1909. N 12. S. 232.)

 

Председатель партии Центра и премьер-министр Ба­варии Георг фон Гертлинг, который в 1907 г. сомневался в целесообразности II Гаагской конференции, всё же не был, по его собственным словам, "никоим образом враж­дебно настроен по отношению к идее разоружения". От имени баварского правительства он официально привет­ствовал II съезд CMC в Нюрнберге, а в выступлении с трибуны баварского ландтага Гертлинг заявил о необхо­димости моратория на вооружения (*).

 

(* Verhandlungen des Reichtags. XII. Legislaturperiode. 1 Ses­sion. Stenographische Berichte. Bd. 231. В., 1908. S. 4217; Der Weg zum Weltfrieden im Jahre 1912. S. 15; MVIV. 1913. N 2. S. 9.)

 

Хотя левое крыло Центра, о котором говорил Фрид, не было чуждо империалистических идей, т. н. "либеральные католики" во главе с Маттиасом Эрцбергером составляли значительную после леволибералов группу в Немецкой группе МПС и "Союзе Международного Согласия" (*).

 

(* HStAS. Q 1/2. Bu 3 (Jahrbuch der deutschen Gruppe fuer Schiedsgericht und Frieden). S. 14-19.)

 

"Ответную любовь мы чаще всего находили у демо­кратов", — писал Умфрид (*). Действительно, буржуазно-демократические или леволиберальные политики стояли у истоков немецкого пацифистского движения. Ещё в 1869 г. Р. Вирхов направил от имени Немецкой Прогрессивной партии предложение в Прусскую Палату депутатов о всеобщем разоружении посредством переговоров. В начале 90-х гг. особые симпатии к антивоенной идее питала группа политиков, объединившаяся вокруг Т. Барта и из­даваемого им журнала "Ди Нацьон". Сам Барт вместе с фон Зуттнер принимал участие в Международном кон­грессе мира 1891 г. и деятельно способствовал годом позже организации НОМ. В 1893 г. Барт обратился в Рейхстаг с запросом правительству о том, готово ли оно присоединиться к разрешению конфликтов путем арбит­ража (**). Однако позиция Барта оказалась непоследова­тельной, и в том же 1893 году он со своими единомыш­ленниками проголосовал за новую военную программу. Это предопределило раскол леволибералов на Народную партию свободомыслящих О. Рихтера и Объединение свободомыслящих Барта.

 

(* Umfrid O. Unsere Stellung.... S. 17.)

(** HB FB II. S. 79-80,118; Hamann B. Op. cit. S. 178.)

 

Обе эти партии не устояли перед натиском либераль­но- и просто империалистических лозунгов, надеясь в обмен на поддержку внешней политики правительства увеличить свое влияние внутри страны. При условии, что англо-германские отношения не ухудшатся, либералы из партии Барта согласились и на программу строительства военно-морского флота, считая, что это должно вытеснить консервативное аграрно-юнкерское влияние. Народная партия свободомыслящих Рихтера, хотя и включила в свою программу пункт о "поддержке международных ми­ротворческих усилий и выработке арбитражной процеду­ры разрешения конфликтов", также нередко разочаровы­вала пацифистов, голосуя за военные ассигнования (*).

 

(* Wegner K. Theodor Barth und die Freisinnige Vereinigung: Studien zur Geschichte des Linksliberalismus im Wilhelminischen Deutschland (1893-1910). Tuebingen, 1968. S. 68-77; Suttner B. v. Der Kampf... Bd. I. S. 46-47,150,423-424.)

 

Единственной партией, последовательно поддержи­вавшей пацифистское движение, была (Южно)Немецкая демократическая народная партия. В программе, состав­ленной в 1895 г. Квидде, руководителем её баварского отделения, говорилось: "Народная партия — партия мира; войну и милитаризм она рассматривает как тяжелый урон для народного благосостояния, интересов культуры и пра­ва, она стремится к мирному и свободному союзу наций". Позднее в программу ЮНДП было добавлено требование о создании постоянного международного арбитража и соучастии парламента в решении вопросов войны и мира. В разработанную партией "программу-минимум" для со­вместных акций всех либералов помимо этого предлага­лось включить требование бессословной "народной ар­мии" с максимально сокращенным сроком службы (*).

 

(* HStAS. Q 1/2. Bu 104 (Parteiprogramm der DVP (1902).)

 

"То, что Народная партия действительно поддерживает дело международного мира, — писал Умфрид, — мы, дру­зья мира, чувствуем во всех демократически настроенных избирательных округах. Почва здесь... в отличие от дру­гих мест благоприятна для нашего сеяния" (*). В противоположность северонемецким либералам лидеры ЮНДП считали, что укрепить их влияние в стране может не по­творство милитаристской горячке, а, наоборот, "подчерк­нуто резкая... оппозиция против неконституционных порядков Рейха, против роста милитаризма и естественно вытекающего из этого консервативного влияния" (**).

 

(* Umfrid O. Unsere Stellung.... S. 17.)

(** HStAS. Q 1/2. Bu 116 (ф. Пайер — К. Хаусману. Штутгарт, 1. 08. 1903).

 

Руководителями ЮНДП на местах были пацифисты: Г. Ресслер и Р. Гольдшмидт во Франкфурте-на-Майне, Л. Квидде в Мюнхене, А. Рихтер в Пфорцхайме, Ф. Пайер и К. Хаусман в Штутгарте. Хаусман, отец и брат которого также были пацифистами, поддерживал тесные связи с Т. Бартом и сотрудничал в его "Нацьон". Благодаря своему незаурядному публицистическому таланту Хаусман при­обрел множество друзей среди южногерманской интелли­генции, подвигнув многих поддержать антивоенную идею. Уже в 1900 г., выступая в вюртембергском ландтаге в поддержку международного арбитража, Хаусман назвал дело мира "одной из самых прекрасных целей будущего" в своей политической деятельности. В последние предво­енные годы он играл ключевую роль в контактах немец­ких политиков с "Союзом Международного Согласия" и зарубежными парламентариями (*).

 

(* Ibid. Bu 114 (Т. Барт — К. Хаусману. Берлин, 9. 07. 1906); ВА Р. 90 Ва 4 (NL Th. Bart). N 25; FB. 1900. N 2. S. 24.)

 

Среди прочих региональных политических сил своими симпатиями к пацифизму и активным участием в миро­творческой деятельности отличалась фракция представи­телей имперской земли Эльзас-Лотарингия в Рейхстаге. Председатель эльзасцев католик Ксавье Хеги заявлял о себе и коллегах как "убежденных пацифистах, для кото­рых мир превыше всего..." (*).

 

(* FW. 1911. N2. S. 69.)

 

С середины 1900-х гг. снова начали меняться и ориен­тиры северогерманских либералов. В 1909 г. лидер На­родной партии свободомыслящих в Бреслау и одновре­менно председатель местного общества мира Адольф Хайльберг подчеркивал, что "милитаризм требует полного подчинения, отвращает... массы от воспитания граждан­ского сознания". Пацифизм должен был поэтому идти рука об руку с либерализмом, пробуждая "дух сознатель­ной ответственности" в немецком народе. Другой либе­ральный публицист, назвав уступки милитаризму губительными для либералов, утверждал, что "победа либера­лизма [последует] вместе с победой пацифизма" (*).

 

(* Breslauer Morgenzeitung. (N 514). 2. 11. 1909; FW. 1912. N 2. S. 43, 46.)

 

В 1908 г. Т. Барт собрал силы, не пожелавшие присое­диниться к созданному рейхсканцлером Бюловым кон­сервативно-либеральному "готтентотскому" блоку, в "Демократическом Объединении". В его программе со­держались требования арбитража и международного до­говора об ограничении вооружений, а орган "Демокра­тического Объединения" "Свободный народ" (Das freie Volk) печатал антивоенные материалы К. фон Оссецки, Отто Лемана-Руссбюльдта, Эмиля Людвига, Хелены Штёккер и др. (*)

 

(* Greuner R. Gegenspieler. S. 284 f.)

 

В 1910 г. три других леволиберальных партии объеди­нились в "Прогрессивную народную партию" (ПНП), про­грамма которой также включила в себя пункты о необходимости сближения наций, облегчения бремени вооруже­ний, развития международного права и создании арбитражной палаты. В числе ведущих деятелей ПНП, поддер­жавших пацифизм, был Георг Готхайн, член CMC и со­трудник "Фриденсварте", и Отто Вимер, позднее вице-президент прусского ландтага (*).

 

(* VF. 1910. N 4. S. 34; FW. 1931. N 3. S. 77.)

 

В ходе бюджетных дебатов в Рейхстаге в 1911 г. ПНП удалось добиться принятия парламентом двух резолюций, внесенных К. Хаусманом и Р. Эйкгоффом, также вхо­дившим во фракцию ПНП. Одна из резолюций рекомен­довала правительству содействовать развитию арбитража и предпринять шаги навстречу инициативам других дер­жав об одновременном и равномерном ограничении воо­ружений. Другая подчеркивала необходимость заключе­ния с Францией договора об арбитраже наподобие англо-­германского соглашения 1904 г. Леволибералы смогли склонить на свою сторону Центр и даже часть консерва­торов. Пацифисты с энтузиазмом комментировали это заседание, свидетельствовавшее о, подвижках в настрое­ниях парламента (*).

 

(* FW. 1911. N 4. S. 97,104-106,108-110; НВ FB II. S. 214-215.)

 

 

 

Поддержали резолюцию 1911 г. и сторонники Фрид­риха Наумана, во главе со своим лидером вошедшие в состав ПНП. Многие пацифисты — в т. ч. Умфрид — уча­ствовали в деятельности основанного Науманом "Национально-социального союза" (1896-1903), который привлёк их лозунгом христианско-либеральной политики. Однако их ожидало разочарование по мере того, как вы­яснилось, что "кредо [национал-социалов] в отношении внешней политики заключено в словах: вооружение, воо­ружение и ещё раз вооружение... О правовой идее в ме­ждународных отношениях эти господа не имеют ни ма­лейшего понятия" (*).

 

(* Umfrid О. Unsere Stellung.... S. 15.)

 

Христианство в понимании немецкого протестантизма вполне позволяло Науману требовать не ограниченной никакими нравственными и правовыми нормами экспан­сионистской внешней политики. С её помощью он наде­ялся обновить внутриполитический климат, достичь странного гибрида "прогрессивной" или "демократичес­кой монархии" (*).

 

(* См. Theiner P. Sozialer Liberalismus und deutsche Weltpolitik. F. Naumann im Wilhelminischen Deutschland. Baden-Baden, 1983.)

 

В Гаагской инициативе Науман усматривал только скрытую борьбу интересов и рекомендовал своим сто­ронникам не принимать участия в демонстрациях в её поддержку (*). Науман был уверен, что "друзья мира — хо­рошие люди, но политику с ними делать нельзя", их бла­городная деятельность бессмысленна, поскольку действи­тельные причины войн не устранить, взывая к разуму и совести (**). Касаясь проблемы в общем, Науман писал Мартину Раде: "Если я стал так нетерпим в отношении этиков, то причина — в традиционной переоценке этики, которая стремится руководить любым действием. [Но] она лишь фактор среди других... Куда как легко забраться на этическую кафедру и вещать оттуда, каким должен быть мир. Сначала самому надо сделать что-то для его исправления". Этика, по Науману, не имела права вмеши­ваться в "естественный процесс государственной жизни", предоставляя "свободу совести ответственным лицам" (***).

 

(* Wiegand B. Op. cit. S. 45-46. FB. 1900. N 3. S. 25; N 7. S. 78.)

(** BA P. 90 Na 3 (NL F. Naumann). N 126. Bl. 103 (Ф. Науман — М. Раде. 26. 12. 1900).)

(*** FB. 1900. N 4. S. 38; N 6. S. 67-68; Umfrid O. Politik, Christentum und Naumann // Ibid. N 7. S. 74-78; Ibid. 1901. N 1. S. 10-11.)

 

Такая позиция вызывала резкую отповедь пацифи­стов, и прежде всего Умфрида, который постоянно кри­тиковал Наумана за тезис "в государстве столько права, сколько в нем силы". "Он (Науман — Д. С.), — писал Ум­фрид, — изгоняет христианство из политики, мы же, на­оборот, хотим лишь привнести туда христианство". После съезда "Национально-социального союза" 1900 г., обсуж­давшего тему "Морали в политике", в Галле даже состоя­лась публичная дискуссия Умфрида с активистом этой партии Готфридом Траубом, который позднее сам стал пацифистом.

Изменения в позиции Наумана наметились в ходе II Гаагской конференции мира, когда он впервые положи­тельно оценил идею международного арбитража (*). Характерно, однако, что обеспокоенность Наумана вызывала в первую очередь изменившаяся расстановка сил в Европе не в пользу Германии. "Война — это всегда риск, — писал Науман в 1909 г., касаясь англо-германских отношений, — даже при наличии лучшего вооружения; это всегда удар по экономике, особенно, если неизвестно, кто втя­нется в борьбу с течением времени".

 

(* Wiegand B. Op. cit. S. 50-51.)

 

Понятно торжество Фрида, который увидел, наконец, "неосознанный пацифизм" у человека, много лет защи­щавшего тезис о "пушках как рычаге экономики" (*). Од­нако соображения о балансе сил вне и внутри страны не могли заменить морального убеждения в пагубности вой­ны, поэтому и Науман со своими единомышленниками не вышли за пределы общего для интеллигенции "потребительского" отношения к пацифизму. "Трудно, — говорил Науман, — переоценить усилия Немецкого Об­щества мира — в качестве противовеса партии войны" (**).

 

(* Naumann F. Englands Welthandel als Friedensgarantie // Die Hilfe. N 44. 31. 10. 1909; FW. 1909. N 11. S. 215-216.)

(** Цит. по: Ortsgruppe Koenigsberg. Jahresbericht 1912/13. S. 11.)

 

Кроме идеи арбитража, Науман заимствововал и дру­гие положения пацифистской теории, в том числе из тру­дов Фрида. Науман писал ему: "Безусловно, наши раз­мышления за последние годы шли иногда параллельно". Но одновременно Науман, по словам его биографа, "избегал упрощенчества и нивелирования (Verflachung) державной политики [у пацифистов]" (*).

 

(* Friedrich Naumanns Stellungnahme zum Pazifismus // FW. 1912. N 10. S. 389-390; Chickering R. Imperial Germany... P. 251-252; Heuss Th. Friedrich Naumann. Der Mann, das Werk, die Zeit. B. ­Stuttgart, [1937]. S. 401.)

 

Признав за интернационализацией мира будущее, и призывая немцев "расслышать [эту] грядущую музыку человечества", Науман вкладывал в пацифистские поня­тия свое содержание. Международный порядок, по его мнению, будет основан все на том же балансе сил и про­диктован державами, которые "право имеют". "Мир стоит на пороге всеобщей организации, — писал он, — Народы Запада спорят лишь о силовом потенциале, которым они будут владеть (Kontingente vom Herrschaftsgewinn)". Гер­мания должна участвовать в этом процессе лишь с пози­ции сильного, поскольку "не имеющий потенциала... не может быть правовым субъектом" (Der Kontingentlose ist vertragsunfaehig). Науман был убежден, что и "...пробле­ма арбитража в конечном счете выливается в вопрос: на чьей стороне больше силы" (*).

 

(* Naumann F. Auf dem Wege zur Menschheit // Patria. Buecher fuer Kultur und Freiheit. Bd. 13. В., 1912; FW. 1912. N 7. S. 267; 1913. N 2. S. 66-67; Heuss Th. Op. cit. S. 402-404.)

 

Все же Науман поддерживал тесные дружественные контакты с Умфридом и оказавшимся с ним после 1910 г. в одной партии Квидде. Он был членом Немецкой группы МПС и участвовал в деятельности "Союза Международного Согласия" (*). Науман приветствовал франко-герман­ские встречи парламентариев в Берне и Базеле 1913-14 гг., хотя и подчеркивал желательность официальной санк­ции МИДа на немецкое участие во избежание "затруд­нений для политики Германии" (**). По просьбе Умфрида и Квидде Науман стал членом основанной в Берне "Немецко-французской лиги" и обещал использовать для содействия франко-немецкому сближению свои партий­ные и личные связи (***). Участвовал в миротворческих ак­циях и близкий сотрудник Наумана, его внешнеполитиче­ский советник Эрнст Иек (****).

 

(* BA P. 90 Na 3. N 265. Bl. l, 3, 8, 9, 12.)

(** Ibid. Bl. 7 (Ф. Науман — О. Ниппольду. 6. 05. 1913).)

(*** Ibid. N 269. Bl. 5-7, 16-20 (Ф. Науман — Л. Квидде. 16. 07. 1913; Л. Квидде — Ф. Науману. Аммерланд, 30. 06. 1913; О. Умфрид — Ф. Науману. б. д.).)

(**** BDMPL. P. 384. Впоследствии Йек возглавил основанные им Немецкий Союз за Лигу Наций и Международную Академию мира.)

 

Доказательством искренности сближения Наумана с пацифизмом служит то, что Науман не открещивался от него и во время I мировой войны. "... Я участвовал в предвоенные годы в различных миротворческих акциях из личного убеждения, — писал он Квидде, — и никогда не сожалел об этой моей позиции, ибо только благодаря ей одной совесть моя в отношении навязанной нам войны чиста. Я надеюсь и после войны снова участвовать в той же форме в движении международного согласия, хоть вера в его политическую действенность и поколеблена" (*).

 

(* ВА Р. 90 Na 3. N 231. Вl. 55-56 (Ф. Науман 15. 06. 1915).)

 

В общем, поскольку пацифистская идеология руково­дствовалась определенными (либеральными) политиче­скими ценностями и сталкивалась с интересами отдель­ных политических групп, её стремление стать надпартий­ной было попыткой усидеть на нескольких стульях. Судь­ба немецкого пацифизма как политической силы зависела от динамики развития либерализма. Она обнаруживала перед войной обнадеживающие для миротворцев переме­ны, однако ни одна из общеимперских либеральных пар­тий Германии так и не решилась открыто признать под­держку антивоенного движения своим "Parteisache" (делом партии), как это сделали южно немецкие демокра­ты, радикалы во Франции или кадеты в России (*).

 

(* Так, фракция ПНП посчитала участие во франко-германской встрече в Берне частным делом каждого из её членов — Ibid. N 265. В1. 6.)

 

 

Немецкая группа Межпарламентского Союза (*)

 

(* Межпарламентский Союз с центром в Брюсселе был основан в 1889 г. для координации усилий представителей национальных представительных органов в поддержку арбитража и разоружения.)

 

Описанное выше положение вещей сказывалось и на деятельности Немецкой группы Межпарламентского Союза (НГ МПС), в которую входили представители пар­тийных фракций из Рейхстага и местных ландтагов. По­сле создания группы в 1891 г. (её официальное название — "Немецкая парламентская группа за арбитраж и мир") рядом леволиберальных политиков руководство в ней принадлежало Т. Барту, а затем М. Гиршу, который одно­временно был председателем Немецкого Общества мира. Ни Барту, ни Гиршу так и не удалось, однако, вдохнуть жизнь в свое детище. Активность межпарламентариев никак не проявлялась даже во время Гаагской конферен­ции. Переданное Зеленкой через Барта предложение группе организовать демонстрации против англо-бурской войны встретило "вялую реакцию". Не могло расшеве­лить немцев и руководство МПС, каждый раз сталкивав­шееся с их минимальным участием в ежегодных межпарламентских конференциях (МПК) (*).

 

(* ВА Р. 90 Hi 2 (NL M. Hirsch). N 26. Bl. 1-5; 90 Se 1 (NL M. E. Selenka). Bl. 69 (Т. Барт — М. Э. Зеленка. Берлин, 24. 03. 1900).)

 

За исключением начального успеха межпарламента­риев в 1891 г., когда с их подачи удалось включить в не­сколько торговых договоров пункт об арбитраже, отно­шение властей к НГ МПС было холодно-враждебным. По словам советника МИД, "серого кардинала" немецкой дипломатии Ф. фон Гольштейна, "упоминание Межпарла­ментского Союза — признак дурного тона. Нечего и го­ворить, что мы... не будем обращать на него никакого внимания" (*).

 

(* GP. Bd. XXIII. Т. 1. N 7793.)

 

Ещё более кризис в группе усилился после смерти Гирша в 1905 г., пока, наконец, на место председателя не пришел Рихард Эйкгофф, один из питомцев Ойгена Рих­тера в Народной партии свободомыслящих. Энергичный и деятельный Эйкгофф сыграл, однако, неоднозначную роль в судьбе НГ МПС. Депутат от Рура, он защищал ин­тересы ремшайдтской группы промышленников во главе с бр. Маннесман. Эйкгофф не раз голосовал за военные заказы на поставки золингенских штыков и даже обращался к военному министру с просьбой об увеличении этих заказов; "поддерживал колониальную и флотскую политику. Не случайно кандидатура Эйкгоффа на пост председателя НГ МПС очень устраивала Бюлова, который разными средствами поддерживал его переизбрание в 1907 г., используя для этого даже влияние "Флотского союза" (*).

 

(* Elm L. Zwischen Fortschritt und Reaktion. Geschichte der Parteien der liberalen Bourgeoisie in Deutschland 1893-1918. В., (DDR). 1968. S. 144, 147, 151, 154, 181.)

 

С 1905 по 1908 гг. продолжалась реорганизация груп­пы, куда при новом руководстве удалось привлечь и пред­ставителей не из леволиберальных буржуазных фракций. Возросла активность Немецкой группы и на международ­ной арене. Так, на МПК в Лондоне (1906) обсуждался внесенный Бартом вопрос о неприкосновенности частной собственности на море, важный, по мнению немцев, для снижения англо-германской напряженности (*).

 

(* HStAS. Q 1/2. Bu 114 (Т. Барт — К. Хаусману. Берлин, 9. 07. 1906); FW. 1908. N 3. S. 57.)

 

Здесь же, в Лондоне, Эйкгофф и Хаусман согласовали с руководством МПС вопрос о проведении конференции 1908 г. в Берлине и обратились за поддержкой к офици­альным властям Германии (через немецкого посла гр. В. фон Меттерниха). Момент был выбран удачно: немецкие дипломатические инстанции были не прочь воспользо­ваться предложением с тем, чтобы "завязать дружествен­ные связи и рассеять климат недоверия, установившийся по отношению к нашим якобы агрессивным тенденциям (во внешней политике — Д. С.), ни к чему при этом не обязывая имперское правительство" (*).

 

(* GP. Bd. XXIII. Т. 1. N 7811. Ср. История дипломатии. Т. II. С. 631.)

 

Положительно судьбу конференции решил, видимо, Бюлов, переубедив Вильгельма II, который сначала был "решительно против". Кайзер согласился принять МПК в Берлине при условии, что не будет "нападок на прусскую армию или германский флот". Циник Бюлов с удовлетво­рением писал после этого решения Вильгельма статс-секретарю МИД фон Чиршки: "Мы всячески заинтересо­ваны в том, чтобы запрячь движение за мир — и Меж­парламентский Союз — в телегу нашей политики, вместо того, чтобы дать загнать эту лошадь другим" (*). В марте 1908 г. Бюлов официально подтвердил благожелательную позицию правительства в ответ на публичный призыв Эйкгоффа в Рейхстаге поддержать конференцию "в интересах нашего престижа за рубежом" (**).

 

(* Ibid. N 7813. Schlussbemerkung, Fussnote.)

(** Verhandlungen des Reichstags. XII. Legislarurperiode. 1 Ses­sion. Bd. 231. S. 4248-4249; FW. 1908. N 4. S.65.)

 

Свое слово рейхсканцлер сдержал, обеспечив прямо-таки помпезный прием межпарламентариев в Берлине. Известного протокольного оттенка гостеприимности не­мецких властей, впрочем, все равно не удалось избежать. Вопреки ожиданиям, кайзер все же не принял делегацию МПК. Он предоставил сделать это отъявленному милита­ристу кронпринцу Вильгельму, который заявил только, что "кайзер с интересом следит за работой" конференции.

Из 144 немецких межпарламентариев в конференции участвовало 86; если консерваторов удалось привлечь только благодаря личному влиянию рейхсканцлера, то национал-либералы за исключением председательствующего на форуме Шёнайх-Каролата полностью его игнорировали. Не участвовали в МПК и социал-демократы, ко­торые организовали альтернативное заседание Междуна­родного Социалистического бюро в Брюсселе. Из-за не­желания д'Эстурнеля де Констана потворствовать явной политической игре немецких властей практически отсут­ствовали на конференции и французские делегаты. Берту фон Зуттнер хотя и пригласили на конференцию, но во­преки установившейся традиции отказались предоставить статус почетного гостя (*).

 

(* Wild A. Op. cit. S. 323-324; Suttner B. v. Der Kampf... Bd. II. S. 128. Anm. l.)

 

Зато удалось обеспечить благожелательное освещение конференции не только в демократической, но и в офи­циальной прессе. Бюлов в своей речи высоко оценил дея­тельность МПС и заметил (вопреки очевидности), что Германия "принимает живое участие" в установлении международно-правового порядка, в том числе и содейст­вии арбитражу (*).

 

(* Зд. и выше: Interparlamentarische Union. Bericht ueber die XV. Conferenz in Berlin 17.-19. September 1908. B.-Leipzig, o. J. S. 1-25, 32-34; FB. 1908. N 5. S.65; FW. 1908. N 10. S. 181-182, 186-188; N 11. S. 214.)

 

Хорошие отношения с правительством заставляли не­мецких межпарламентариев всячески отнекиваться от своего родства с пацифистами. Вопреки убеждению Фри­да в том, что межпарламентарии — это "кавалерия в армии миротворцев, тогда как общества мира — пехота" и "в одиночку они битву не выиграют", руководство НГ МПС проводило резкую грань между обеими организациями. "Задача, которую ставит перед собой [Межпар­ламентский] Союз, — писал один из немецких правове­дов после Берлинской конференции, — это расширение международно-правового порядка. Ибо именно здесь ис­тинная сердцевина пацифистского движения, шагающего в ногу с нашим веком. И речи быть не может ни об унич­тожении войн, ни о вечном мире, ни о создании надгосударственной власти или подобных иллюзиях" (*).

 

(* Цит. по: Eickhoff R. Die Interparlamentarische Union (1889-1914) // Zeitschrift fuer Politik. 1915. N 8. S. 464.)

 

Таким образом, идеология Немецкой Группы МПС тя­готела к "ревизионистскому" пацифизму. Вместе с "Сою­зом Международного Согласия" она стала фаворитом международных опекунов немецкого миротворческого движения. Это ясно дал понять лауреат Нобелевской премии мира президент США Теодор Рузвельт на приеме делегации НГ МПС в Берлине в 1910 г., подчеркнув отли­чие между практическими политиками МПС и "общими словами о стремлении к миру, вызывающими лишь насмешки у реалистов" (*).

 

(* FB. 1910. N 7. S. 63.)

 

Фрид с горечью замечал, что "межпарламентарии Гер­мании стыдятся своего пацифистского происхождения, как получивший дворянство торговец — предков-бюр­геров". Зато в отличие от бедных, но гордых пацифистов Немецкая группа МПС получила по примеру других стран желанную правительственную субвенцию, пользуясь и в дальнейшем, со сменой на посту рейхсканцлера Бюлова Т. фон Бетманом Гольвегом, официальным благоволени­ем (*).

 

(* FW. 1910. N 4. S. 64-65, 67.)

 

Более активную и независимую линию в НГ МПС пы­тался проводить К. Хаусман. В отличие от Эйкгоффа он занимал конструктивную позицию в вопросе о разоруже­нии. Вместе с Милюковым от России, лордом Уэрдейлом от Англии и д'Эстурнелем от Франции Хаусман участво­вал в созданной по решению Брюссельской МПК 1910 г. комиссии по выработке проекта ограничения морских и сухопутных вооружений, которая заседала в Париже под эгидой того же д'Эстурнеля и секретаря МПС Х. Ланге.

Можно предположить в этой связи, что часть евро­пейских либералов рассматривала МПС как некий "либеральный интернационал", позволяющий демократи­ческим представителям великих держав согласовывать свои позиции независимо от авторитарных правительств. Координация усилий могла им помочь поднять влияние внутри своих стран и способствовать предотвращению социального взрыва, неизбежного, по мнению этих сил, при сохранении существующих темпов вооружения.

"Комиссия четырех" призвала национальные группы оказывать всяческое давление на свои правительства с целью вызвать широкую международную дискуссию по проблемам разоружения и поставить этот вопрос в пове­стку дня готовившейся III Гаагской конференции мира (*).

 

(* [D'Estournelles de Constant]. Interparlamentarische Union. Einschraenkung der Ausgaben fuer Ruestungen zu Lande und zur See. Bruessel-Leipzig, 1912.)

 

Однако сторонники демократически-пацифистского крыла вокруг Хаусмана и Квидде составляли меньшинст­во в Немецкой Группе МПС, особенно после её пополне­ния за счет консерваторов и католиков. Общая численность группы не превышала 1/3 от состава Рейхстага; с учетом депутатов местных ландтагов и почетных членов она составляла в 1913 г. 160 человек ( в 1908- 144, в 1911-196). Для сравнения скажем, что во французской Палате депутатов доля членов МПС превышала половину, а ка­детская I Госдума в России вообще целиком вошла в Со­юз (*).

 

(* Bericht ueber die XV. Conferenz.... S. 2; Jahrbuch der deutschen Gruppe.... S. 40-46; Annuaire de l'Union Interparlementaire. Premiere Annee 1911. Pub. par C.-L. Lange. Bruxelles-Leipzig, 1911. P. 93; BM. 1913. N 2. к. 1-6; 25-29.)

 

Крайне правые и левые не принимали участия в рабо­те НГ МПС. Впрочем, лидерам межпарламентариев уда­лось сделать свой пацифизм настолько "безвредным", что даже вождь антисемитов Либерман фон Зонненберг благодушно насмешничал: "... От всех банкетов и тостов, которые играют на заседаниях Союза главную роль, я не жду ровно никакого успеха, но такие предприятия мне кажутся совершенно безобидными, и я не против под­держать и их" (*).

 

(* FW. 1910. N 4. S. 66.)

 

Для социал-демократов же "застольный" пацифизм межпарламентариев служил ещё одним доказательством непоследовательности буржуазного антивоенного движе­ния. "Вот что грустно и одновременно смешно во всех этих выступлениях буржуазных партий, — говорил Август Бебель, — Депутаты говорят красивые прочувствованные речи, неплохо развлекаются, едят, пьют и разъезжаются, уверенные в том, что они совершили нечто перевернув­шее мир; но как только возвращаются в свои парламенты, тут же голосуют за ассигнования на армию и флот" (*).

 

(* Цит. по: Chickering R. Imperial Germany... P. 259.)

 

3. 1. 1. Социалисты и пацифисты: путь к сотрудничеству

 

Нет нужды говорить в общем об отношении социал-демократии к проблеме войны и мира, — эта тема доста­точно подробно исследована в отечественной и зарубежной историографии (*),— поэтому мы ограничимся лишь пря­мыми свидетельствами о взаимоотношениях СДПГ с па­цифистами.

 

(* См., кроме указанных работ Б. А. Айзина, Н. Е. Овчаренко, В. С. Павлова, также: Boll F. Die deutsche Sozialdemokratie zwischen Resignation und Revolution. Zur Friedensstrategie 1890-1914 // Frieden, Gewalt, Sozialismus. S. 182-217; Wette W. Kriegstheorien deutscher Sozialisten — Marx, Engels, Lassalle, Bernstein, Kautsky, Luxemburg: Ein Beitrag zur Friedensforschung. Stuttgart, 1971 и др.)

 

Миротворцы с самого начала видели социал-демо­кратов в числе своих главных союзников. По мнению фон Зуттнер, их деятельность воплощала идеалы интер­национализма, и она писала даже о родстве "органи­зованного пролетариата" и пацифистских "пролетариев духа" (*).

 

(* Suttner B. v. Der Kampf... Bd. I. S. 4, 142, 229, 234, 380, 411.)

 

Однако лидеры СДПГ признать это родство не спеши­ли. С одной стороны, создание Немецкого Общества мира почти совпало по времени с принятием Эрфуртской про­граммы партии (1891), в которую был включен пункт о международном арбитраже. В 1893 г. Цюрихский кон­гресс II Интернационала в своей резолюции требовал, "чтобы представленные в нем партии оказывали под­держку всем организациям, стремящимся к достижению всеобщего мира". Но ни II Интернационал в целом, ни СДПГ не были готовы на практике к сотрудничеству с пацифистами — прежде всего из-за невозможности при­нять их тезис о мире как внепартийной и внесоциальной категории.

Лозунг фон Зуттнер, "нет буржуазного [пацифизма] — есть просто пацифизм", противоречил классовой логи­ке. Поскольку война с марксистской точки зрения имма­нентна капитализму, вопрос о борьбе с ней имел смысл только в связи с революционным свержением этого строя. В комментарии к той же Эрфуртской программе Каутский писал: "Война неустранима из основанного на товарном производстве общества, которое создаёт не только классовые, но и национальные противоречия... Для уничтожения войн есть лишь одно средство: устранить [эти] порождающие её противоречия,.. Социальный и на­циональный мир, к которому стремятся народы, может им принести только социал-демократия" (*). Фрид резонно кри­тиковал "мистицизм" этой теории, сравнимый с эсхатоло­гией христианства и обрекающей своих сторонников на пассивное ожидание (современные исследователи назва­ли это "революционным аттентизмом") (**).

 

(* Цит. по: Boll F. Op. cit. S. 185.)

(** FW. 1910. N 8/9. S. 158f.; Groh D. Negative Integration und revolutionaerer Attentismus: Die deutsche Sozialdemokratie am Vorabend des Ersten Weltkrieges. F. a. M., 1973.)

 

В то же время точка зрения пацифистов на сущест­вующий общественный строй была сформулирована Умфридом так: "Хотя я... отнюдь не думаю, что современная капиталистическая система сохранится навсегда, я все же считаю, что нельзя откладывать уничтожение войн до конца эры капитализма" (*).

 

(* FB. 1905. N 6. S. 61.)

 

С этической точки зрения противоречия между социа­листами и пацифистами упирались в проблему насилия. Хотя и последние не доходили до толстовского абсолюта, мирясь с насилием как неизбежным злом, их целью было все же максимально ограничить насилие в политике. На­чинать же нужно было с "синтеза всех насильственных действий"— войны. Прогресс в политике, в т. ч. в соци­альном вопросе, с точки зрения пацифистов мог быть достигнут только средствами "мирного характера", что, естественно, никак не уживалось с тезисом о насилии как "повивальной бабке истории". "Упреки социал-демо­кратов в том, что мы стремимся сохранить status quo, со­держат в себе долю истины, — писала фон Зуттнер, — Ошибка состоит лишь в том, что мы ищем гарантий от насильственных изменений — но не от правовых ре­форм" (*).

 

(* Б. ф. Зуттнер — А. Г. Фриду. 8. 11. 1909 — Цит. по: Hamann В. Op. cit. S. 416; Suttner B. v. Der Kampf... Bd. I. S. 144-145; Bd. II. S. 52-53.)

 

Впрочем, не только насилие, но и война как таковая зачастую представала у социал-демократов в двойствен­ном свете. Мысль о революционизирующем воздействии войны — и таким образом неявно положительное отно­шение к такой войне — была представлена в германской социал-демократии со времен Маркса и Энгельса. Преж­де всего имелось в виду военное поражение реакционных держав (особенно России). Неудивительно поэтому, что даже такой противник войны, как А. Бебель говорил о ней в Рейхстаге в декабре 1904 г. как о "счастье", если ставшее "её результатом поражение нации приведет к освобождению угнетенных до того народных масс" (*).

 

(* FB. 1905. N 1. S. 9; Boll F. Op. cit. S. 187-9. Ср. Машкин М. Н. Указ. соч. С. 137-138.)

 

На этом фоне не удивляет, что с момента зарождения организованного пацифизма в Германии примерно до второй пол. 1900-х гг. сколько-нибудь постоянное и проч­ное сотрудничество его с социалистами отсутствовало. Были, правда, некоторые эпизоды, ободрявшие пацифи­стов: например, теплый прием социалистической прессой романа "Долой оружие!". По инициативе В. Либкнехта "Форвертс" даже издала книгу в 1892 г. отдельной бро­шюрой для рабочих. В том же году В. Либкнехт использо­вал лозунг "Долой оружие!" и в своем выступлении в Рейхстаге при обсуждении проекта закона о военных расходах. Вообще надо заметить, что среди руководства СДПГ В. Либкнехт с наибольшей симпатией относился к пацифизму, он приветствовал созыв I Международного Конгресса мира в Париже в 1889 г. и даже состоял чле­ном Датского общества мира. Однако и он писал фон Зуттнер: "То, к чему вы стремитесь, установление мира на земле — осуществим мы. Я имею в виду социал-демократию, истинную великую международную лигу мира" (*).

 

(* Suttner B. v. Der Kampf... Bd. I. S. 17; Hamann В. Op. cit. S. 134-7; Chickering R. Imperial Germany.... P. 263.; Cooper S. Op. cit. P. 75.)

 

Некоторые пункты соприкосновения с пацифистами были и у А. Бебеля. Он поддерживал требования Цюрих­ского конгресса о борьбе социал-демократов за междуна­родный арбитраж, считая, что таким способом может быть решена проблема Эльзас-Лотарингии. При общем отрицательном отношении немецких социал-демократов к Гаагскому манифесту Бебель несколько раз сослался на него в речи против военной программы 1899 г., за что тут же был причислен правыми к сторонникам "умиротворительницы Берты". Несмотря на противоречия между СДПГ и линией руководства НГ МПС Бебель в 1897 г. сообщал в письме Фриду о предварительном "намерении... социал-демократической фракции Рейхстага присоединиться к Межпарламентской группе за арбит­раж и мир" (*).

 

(* ВА Р. 90 Hi 2. N 3. В1. 22 (А. Бебель — А. Г. Фриду. Берлин, 8. 05. 1897); Suttner B. v. Der Kampf... Bd. I. S. 27-8, 202, 515-516.

 

Единственной же организацией в рабочем движении, поддержавшей пацифистов, были основанные в 1869 г. М. Гиршем и Ф. Дункером "Немецкие профсоюзы" (Deutsche Gewerkvereine), которые насчитывали к началу века ок. 100 000 членов. Близость программы и тактики "гирш-дункеровских" профсоюзов к леволибералам и ру­ководство исповедовавшего пацифистские взгляды Гирша определили их симпатию к миротворцам.

Гирш был членом "Ассоциации трудящихся за мир" — позднее "Международная Лига за арбитраж" — под пред­седательством англичанина Уильяма П. Кремера, стояв­шего у истоков Межпарламентского Союза и Междуна­родных конгрессов мира. Ещё в 1878 г. Кремер приглашал Гирша принять участие в "большой манифестации трудя­щихся за мир и институт международного арбитража" под председательством Виктора Гюго в Париже, а после основания МПС использовал свои старые профсоюзные связи с Гиршем для контактов с немецкими межпарла­ментариями (*).

 

(* BA P. 90 Hi 2. N 5. Bl. 19-20, 22, 24-26 (У. Кремер — М. Гиршу. Лондон, 8. 08. 1878, 12. 05 и 25. 11. 1890).)

 

"Гирш-дункеровские" профсоюзы "безоговорочно поддержали" обращения пацифистов к рабочим органи­зациям. Они были направлены в 1904 и 1906 гг. от лица Немецкого Общества мира Умфридом, а затем "Группой по координации деятельности рабочего и антивоенного движения" в составе Умфрида, Фрида, Квидде и др. (*) Хо­тя "во избежание распыления сил" руководство "гирш-дункеровских" профсоюзов отказалось от мысли стать корпоративным членом НОМ, отдельные местные органи­зации тем не менее пошли на это. Пацифистов часто приглашали с выступлениями на рабочие собрания и в т. н. "Кружки просвещения рабочих" гирш-дункеровцев; в свою очередь, профсоюзные представители участвовали в работе конгрессов мира (**).

 

(* FB. 1904. N 2. S. 15; N 6. S. 48; N 7. S. 50; 1906. N 8. S. 93-94; N 10. S. I 14.)

(** Ibid. 1906. N 2. S. 30; Chickering R. Imperial Germany.... P. 264-265.)

 

Однако в целом оснований для оптимизма у пацифи­стов было мало. Тем более, что и на международном уровне социалисты отвергали вплоть до начала 1900-х гг. сотрудничество с буржуазным антивоенным движением. "Клич "Долой оружие!" бесплодно умрет, как и всякий другой призыв к гуманности класса капиталистов, — го­ворилось в резолюции Международного конгресса социа­листических организаций 1896 г. в Лондоне, — Только рабочий класс может действительно хотеть и добиваться установления мира." (*)

 

(* Цит. по: Ethische Kultur. 1896. N 4. S. 262.)

 

Не было, однако, единодушного отношения к социал-демократам и среди пацифистов — ни на международном, ни на внутригерманском уровне. Существенную роль здесь сыграли опасения пацифистов дискредитировать себя в глазах властей и состоятельных слоев связью с "неблагонамеренными элементами". Характерный случай произошел на собрании НОМ в Штутгарте в 1897 г., ко­торое было посвящено лекции сочувствовавшего анархи­стам Морица фон Эгиди. В последовавшей дискуссии с изложением своей позиции выступила Клара Цеткин, но обеспокоенный политическими последствиями президиум лишил её слова. Цеткин в ответ обвинила общество мира в том, что оно "хочет видеть на своих собраниях стати­стов" (*).

 

(* Schwaebische Tagwacht (Stuttgart). (N 259). 6. 11. 1897.)

 

Однако настоящим камнем преткновения между па­цифистами и социал-демократами стала I Гаагская кон­ференция мира. Враждебность двух лагерей достигла кульминации и отравила атмосферу во взаимных отношениях на последующие несколько лет. Помимо прочих со­ображений, большую роль сыграло то обстоятельство, что инициатива Гааги исходила от русского монарха — из центра "власти варварства" (Маркс). Панегирики Нико­лаю II со стороны пацифистов вызвали наибольшее раз­дражение у настроенных традиционно антирусски социа­листов. В письме фон Зуттнер Бебель выражал свою под­держку идеи Гааги, но "социал-демократия, — писал он, — не может перенять ответственность за то, что делается и говорится для... возвеличения царского манифеста" (*).

 

(* Suttner B. v. Memoiren. Leipzig. 1909. S. 429.)

 

Социалистическая пресса Германии единодушно за­клеймила Гаагу как "фарс" и "ратифицированную трес­котню о мире" (Friedensschwindel). "Пролетариат, — пи­сала позднее "Форвертс", — не приемлет... утопические и пустые фразы политиков-миротворцев, нашедшие свое порочное выражение в царском манифесте, и принявшие бессильно-комичную форму в Гаагском арбитражном су­де." (*)

 

(* Цит. по: FB. 1905. N 8. S. 89.)

 

Скромные результаты I Гаагской конференции подли­ли масла в огонь социал-демократической критике под лозунгами конфронтации и максимализма. О втором ме­ждународном форуме социалистическая пресса заранее писала: "... Если и будут на следующей конференции в Гааге мучиться в родах горы, можно быть заранее уверенным, что на свет появится лишь намеренно ма­ленькая мышка — если вообще что-нибудь появится" (*). "Форвертс" приветствовала демонстрацию протеста голландских антимилитаристов против конференции, по­скольку последняя "никак не способствует укреплению мира". "Митинг протеста против миротворческого лице­мерия (Friedensheuchelei) Гааги замечательно удался", — с удовлетворением констатировал печатный орган радикалов (**).

 

(* Hamburger Echo. (N 173). 28. 07. 1906.)

(** Vorwaerts. (N 115). 19. 06. 1907; Der Revolutionaer. (N 26/27). 06. 07. 1907.)

 

Резкость выражений вызвала, наконец, и ответную реакцию у пацифистов, до того редко позволявших себе выпады в сторону социал-демократии. После очередной статьи "Форвертс", громившей пацифизм за утопичность, поддержку "кровавого царя" и непризнание марк­систского "гениального прозрения действующих в обще­стве сил", выведенный из терпения Фрид обрушился на пассивность и эсхатологизм социал-демократов. "Идея мира в социал-демократической программе и агитации, — писал он, — играет роль парадной куклы, которую вы­ставляют к праздникам [1 мая], в будни мир редко забо­тит социал-демократию. Мир на Земле достижим для нее только — на восьмой день после сотворения государства будущего. Если когда-нибудь цивилизации суждено по­гибнуть... ну и что же — ведь согласно ст. 10, схема 72, абзац 00 социалистического кодекса войну можно ус­транить только в будущем..." (*).

 

(* Vorwaerts. 1. 05. 1908; Fried A. H. Sozialdemokratische Friedensutopie // FW. 1908. N 5. S. 92-93; N 7. S. 134.)

 

По мнению Фрида, отвергать какие бы то ни было средства для предотвращения войны преступно — даже если с их помощью ее нельзя окончательно уничтожить. Такая тактика делает социал-демократию пособницей войны, уравнивает ее в отношении к антивоенной идее с самыми завзятыми милитаристами (*).

(* Cooper S. Op. cit. P. 76-77.)

 

Между тем, в ряде других европейских стран отноше­ния между либеральными пацифистами и социал-демократией стали меняться к лучшему. Сотрудничество между двумя движениями поддержали такие авторитет­ные социалистические лидеры, как Жан Жорес, Эдоардо Джиретти, Карл Яльмар Брантинг, Эмиль Вандервельде и др. Символическим шагом стало и избрание в 1907 г. на пост председателя Международного Бюро мира бельгий­ского депутата-социалиста Анри Лафонтена. Эти пере­мены отразились и на позиции II Интернационала. Если в резолюции Штутгартского конгресса 1907 г. упор делался на чисто пролетарские методы борьбы с военной угрозой, а о международном арбитраже и разоружении упомина­лось лишь попутно, то в решениях Копенгагенского кон­гресса 1910 г. им уже придавалось центральное значение. На Базельский конгресс II Интернационала 1912 г. было приглашено руководство Международного Бюро мира, а присутствовавший там же пацифист Рихард Фельдхауз замечал: "Часто мне казалось, что я нахожусь на Кон­грессе мира..." (*).

 

(* VF. 1913. N 1. S. 7; Boll F. Op. cit. S. 206-208.)

 

Хотя и в этих резолюциях по-прежнему сохранялись пассажи о необходимости социалистической революции, сторонники "революционной теории катастроф" были вы­нуждены признать, что "идея... эволюции вошла почти всецело в общественное сознание" (*).

 

(* Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 26. С. 55.)

 

Движение части социал-демократии навстречу буржу­азному реформизму — т. н. "ревизионизм", — которое стимулировалось нарастающей угрозой войны, привело с некоторым опозданием и в Германии к повороту во взаимоотношениях СДПГ с пацифистами.

Надо сказать, что ревизионисты — Эдуард Давид, Альберт Зюдекум и др. — и до того поддерживали неко­торые контакты с пацифистами. Известной близостью к пацифизму отличались взгляды руководителя баварских социалистов Георга фон Фольмара, которого Квидде при­гласил выступить на антивоенном митинге в 1905 г. В со­циалистической прессе Юга Германии Квидде призывал к союзу буржуазно-демократических и социал-демократических сил, а его выступления перед пацифистами вы­зывали большой интерес местных социалистов (*). Но по-настоящему широкий резонанс получила в социал-демократической среде переоценка отношения к пацифистам в выступлениях лидера германского ревизионизма Эдуарда Бернштейна (**).

 

(* Vorwaerts. (N 251) 25. 10. 1896; (N 74) 28. 03. 1905; Volksstimme (Frankfurt a. M.). (N285) 6. 12. 1900; Holl К. Die Wirkung und die Wirkungslosigkeit... S. 344. Anm. 86.)

(** Vorwaerts. (N 251) 25. 10. 1896; (N 74) 28. 03. 1905; Volksstimme (Frankfurt a. M.). (N285) 6. 12. 1900; Holl К. Die Wirkung und die Wirkungslosigkeit... S. 344. Anm. 86.)

 

Задолго до того Бернштейн и его единомышленники пришли к отличной от ортодоксально-социалистической оценке капитализма (*). Его развитие в перспективе, по их мнению, могло привести к интернационализации мира. Отрицая претензии исторического материализма на абсо­лютную истину, Бернштейн признавал, под влиянием неокантианства и его теории "этического социализма", самостоятельное значение идей в истории. Таким образом и пацифистская идея имела шанс осуществиться в рамках существующего строя (**).

 

(* См. Овчаренко Н. Е. Цит. соч. С. 9-155.)

(** Riesenberger D. Op. cit. S. 86-87; Wette W. Kriegstheorien.... S. 193.)

 

В августе 1908 г., в интервью английской газете "Labour Leader" Бернштейн впервые публично высказался за поддержку пацифизма. По его мнению, развитие им­периализма, несущего угрозу войны, вызвано засильем протекционистской политики — поэтому социал-демократы должны поддержать лозунг свободной торгов­ли, а вместе с ним и пацифизм. Уповать на революцию в условиях, когда превентивная война стала идефикс шовинистов — "слабое утешение", считал Бернштейн. "Мы находимся теперь перед лицом новой ситуации, — подчеркивал он, — в которой наши старые антивоенные ре­цепты вряд ли пригодятся... С моей точки зрения, для тех социалистов, которые отвергают свободную торговлю, пацифизм, движения за разоружение или ограничение вооружений и арбитраж, [проблема войны] неразреши­ма". Напротив, "при условии поддержки его пролетариа­том, антивоенное движение в настоящее время уже не так утопично, как раньше" (*).

 

(* Volkswacht. (N199) 26. 08. 1908; FW. 1908. N 9. S. 177-178; FB. 1908. N 10. S. 124.)

 

В следующем, 1909 г., Бернштейн выступил в Париже перед студентами против " безумия вооружений" вместе с горячим сторонником союза пацифизма и социал-демократии, французским социалистом Ф. де Прессенсе (*). В докладе Бернштейна в Амстердаме, прочитанном во время поездки с целью пропаганды идей мира, ясно про­сматривается влияние либеральной и пацифистской идео­логии; "... Убежденная в том, что развитие современных связей (курсив мой — Д. С.) способствует все возрастаю­щей солидарности трудящихся..., социал-демократия ру­ководствуется в экономической и политической борьбе принципом интернационализма, имеющего целью сво­бодный союз народов на основе права на самоопределе­ние в границах солидарности культурного человечест­ва" (**).

 

(* Vorwaerts. (N 46) 24. 02. 1909.)

(* Bernstein E. Der Revisionismus in der Sozialdemokratie. Amsterdam, 1909. S. 48; См. также: Derselbe. Die Natur und die Wirkungen der kapitalistischen Wirtschaftsordnung. В., 1909. S. 15-18.)

 

В последующем становится заметно влияние на взгляды Бернштейна теории Фрида, с которым лидер ревизио­нистов поддерживал переписку с 1911 г., и особенно прагматического пацифизма Н. Энджелла. Так, в 1911 г. Бернштейн писал: "Поскольку... с развитием мировых связей задача изоляции от мирового рынка становится труднее, это делает насильственное завоевание все менее рентабельным, подчинение народов все более беспер­спективным" (*).

 

(*Vorwaerts. (N 204) 1. 09. 1911.)

 

Фрид стал даже называть Бернштейна в письмах "партайгеноссе", а тот, в свою очередь, считал Фрида представителем "социалистически ориентированного крыла в антивоенном движении" (*). В 1912 г. Бернштейн предпринял немыслимый до того для социал-демократа шаг, опубликовав во "Фриденсварте" свою статью о близ­кой Фриду идее контроля за прессой (**).

 

(* E. Bernstein // A. H. Fried.... S. 14-16.)

(** Bernstein E. Wie man Kriegsstimmung erzeugt // FW. 1912. N 1. S. 2-7 (В попавшем в библиотеку ИНИОН РАН личном экземпляре "Фриденсварте" Фрида многие места в статье выделены им).)

 

С другой стороны, для лидеров левого крыла СДПГ — Розы Люксембург, Пауля Ленша, Карла Радека и др. — наоборот, все очевидней становилась неизбежность вой­ны. Выход был, по их мнению, только в революционизации общества. Но поскольку сделать это в мирных усло­виях было сложнее, чем во время военного кризиса, вой­на, как уже говорилось, была для радикалов и желанной возможностью осуществить социальную революцию. Главным представителем этой линии во II Интернациона­ле был Ленин, который называл войну "очень полезной для революции штукой" и блестяще осуществил, как из­вестно, позднее свои замыслы на практике (*).

 

(* Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 48. С. 155.)

 

В этих условиях возможности сотрудничества с паци­фистами СДПГ в целом зависели от позиции центристов во главе с наиболее авторитетным теоретиком партии Карлом Каутским. С конца 1900-х гг. Каутский разрабатывает новую теорию империализма. Экспансия, по нему, если и является неотъемлемой стороной капитализма, то характер её — мирный или военный — определяется по­литическими факторами, которые могут изменяться в рамках той же общественно-экономической системы. Этот анализ причин войны приближался к пацифистско­му, поскольку в обоих случаях ответственность за ее раз­вязывание возлагалась на определенные — ограниченные — политические группировки. "... Военные, бюрократия и высшая финансовая элита, — писал Каутский, — винов­ны в агрессивных тенденциях и во внутренней, и во внешней политике" (*).

 

(* Kautsky К. Nochmals die Abruestung // Neue Zeit. 1912. N 2. S. 850. Ср. Айзин Б. А. Цит. соч. С. 115-117.)

 

Впоследствии Каутский пришел к концепции "организованного капитализма" (очевидная параллель с теорией "организации" Фрида). На этой новой стадии экономической интернационализация, считал Каутский, перейдет в политическую, создав "демократический союз капиталистических государств" (*).

 

(* См. Европейское социалистическое движение. 1914-1917: Разрубить или развязать узлы? М., 1994. С. 16-18.)

 

Таким образом на место альтернативы "империализм или социализм" Каутский поставил "мировая война или разоружение". "Социал-демократия, — писал он, — ... вы­нуждена перенять лозунг разоружения, ... если она хочет соответствовать своей исторической миссии. Невнимание к [этому] вопросу нанесет нашему делу тяжелый урон..." (*).

 

(* Kautsky К. Der improvisierte Bruch // Neue Zeit. 05. 07. 1912.)

 

Лидеры партии и фракции СДПГ в Рейхстаге — Г. Ледебур, Г. Гаазе, А. Бебель — стали на точку зрения Каут­ского. Первым свидетельством перемен стало то, что в запросе социал-демократов рейхсканцлеру относительно ограничения вооружений в марте 1909 г. к изумлению пацифистов содержалась ссылка на решения Гаагских конференций, ещё за год до того оплёвывавшихся "Форвертс" (*).

 

(* FW. 1909. N 5. S. 82-83.)

 

В 1910 г. "Нойе Цайт" Каутского уже писала: "Нельзя преуменьшать усилий сегодняшних друзей мира; им при­надлежит заслуга постановки вопроса и... созыва Гаагских конференций. То, что сделано на них в отношении международного арбитражного законодательства, приемлемо и для пролетариата". Хотя тут же оговаривалось, что "ещё больше он (пролетариат — Д. С.) выиграет от видимой без­результатности этих конференций" (*). Конгресс II Интер­национала в Копенгагене в том же году продемонстриро­вал дальнейшее усиление этих тенденций в СДПГ и в це­лом в международной социал-демократии (**).

 

(* Neue Zeit. 4. 11. 1910.)

(** Айзин Б. А. Цит. соч. С. 134-147.)

 

В 1910 г. социал-демократическая фракция присоеди­нилась к предложению либералов о поддержке арбитра­жа, а в ходе дебатов по резолюции Прогрессивной На­родной партии 1911 г. социалисты предложили свой про­ект, включавший и требование ограничения вооружений. Георг Ледебур заявил тогда же о необходимости объеди­нить "друзей мира всех направлений в Германии". Ком­ментируя свою позицию в "Форвертс", Ледебур подчеркивал, что "в недрах самой капиталистической системы проявляются многочисленные и сильные антивоенные тенденции". Каутский, поддерживая Ледебура, призвал вместо антивоенной стачки поддержать лозунг Соединен­ных Штатов Европы, сулящий "эру вечного мира" (*).

 

(* Там же. С. 155-157, 159-161; FW. 1910. N 4. S. 66; Vorwaerts. 6, 8. 04. 1911.)

 

Съезд СДПГ в Йене 1911 г. сопровождался донельзя восторженными репортажами в пацифистской прессе. Бебель назвал "conditio sine qua non" для успешного про­движения социал-демократии "активную работу по устроению мира" в противоположность массовой стачке. Музыкой для пацифистского уха прозвучала фраза старо­го социал-демократического вождя: "Я заявляю открыто: может быть, наибольшей гарантией мира является... ме­ждународный вывоз капитала" (*).

 

(* FW. 1911. N 10. S. 283 f., 304.)

 

Левое же крыло продолжало настаивать на том, что пацифистские методы "в принципе не могут быть осуще­ствлены в рамках этого общественного строя" (Радек), что поворот СДПГ им навстречу "антиреволюционен" и является плодом "импровизации нескольких лиц в руководстве партии" (*).

 

(* Leipziger Volkszeitung. 31. 03. 1911; FW. 1912. N 8. S. 318-319.)

 

Однако на съезде СДПГ в Хемнице 1912 г. "переоценка ценностей" была закреплена окончательно. Предложенная Г. Гаазе и принятая почти единогласно резолюция подтверждала главные тезисы и положения Каутского и Бернштейна. В ней проводилась разница ме­жду объективными (противоречия капитализма) и субъек­тивными (заинтересованность определенных социальных слоев) факторами роста международной напряженности. Резолюция включала в себя наряду с требованиями "международного согласия" и достижения международ­ных договоренностей о разоружении пункт о "свободе мировых связей и устранении... протекционистской сис­темы". Вместо революционных призывов говорилось: "Задача пролетариата — перевести созревший для этого капитализм в фазу социалистического общества, обеспе­чив тем самым постоянный мир... и свободу народов". "Если раньше, — писала "Фриденсварте", — мы... могли надеяться только на немногих ревизионистов..., то теперь — глубокие перемены совершаются и среди ортодоксальных марксистов. [Это] знамение времени, приносящее нам десятки тысяч новых сторонников" (*).

 

(* FW. 1912. N 8. S. 319; N 10. S. 389.)

 

В свою очередь миротворцы тоже заговорили о един­стве "научного пацифизма и научного социализма" и призывали, как Г. фон Герлах, "все буржуазные элемен­ты, разделяющие... стремление к миру,... искать союза с пролетариатом". Комментарии Фрида на II Марокканский кризис 1911 г. (См. Приложение IV) свидетельствовали о готовности части пацифистов радикализовать свои требо­вания для достижения компромисса с социал-демократами. Не случайно Бебель использовал, очевидно, эти материалы в речи на Йенском съезде (*).

 

(* FW. 1911. N 10. S. 283; Goldscheid R. Krieg imd Kultur. Die Lehren der Krise // Ibid. 1912. N 12. S. 442; Arbeiter-Zeitung (Dortmund). (N 299) 24. 12. 1912; Chickering R. Imperial Germany... P. 277-278. n. 204.)

 

Таким образом была обеспечена почва для сотрудни­чества СДПГ с буржуазными пацифистами в 1913-14 гг. Бернштейн вспоминал позднее: "Только перед самой ми­ровой войной... социал-демократы утвердились, наконец, на той точке зрения, что не будет, по крайней мере, вре­да, если вместе с их партией делом защиты мира станут заниматься общества из неохваченных социалистической агитацией слоев... [Это] приблизило упомянутые слои к социал-демократии и позволило установить с ними отношения сотрудничества той части членов партии, которая особенно тесно была связана с международно-правовыми вопросами" (*).

 

(* E. Bernstein // A. H. Fried.... S. 14. Т. о. именно в пред­военные годы были разработаны теоретические предпосылки для формирования социалистического пацифизма II Интер­национала, который в межвоенную эпоху получил название "реалистического пацифизма".)

 

 

 

Наиболее ярко сотрудничество социал-демократов с пацифистами проявилось при подготовке и проведении встреч французских и немецких парламентариев в Берне (май 1913) и Базеле (май 1914). Их инициатором был из­вестный социалистический вождь Людвиг Франк. По его мнению, укрепление связей с либеральными западными странами должно было способствовать демократизации внутренней политической жизни Германии. Вместе со своим товарищем по партии Ф. Штампфером Франк вы­двинул на собрании СДПГ в Мангейме в 1913 г. предло­жение о встрече в Швейцарии французских и немецких социалистов, согласовав затем эту инициативу с руково­дством СДПГ и швейцарскими властями, которых пред­ставлял социалист Р. Гримм (*).

 

(* Boll F. Op. cit. S. 212, 217f.)

 

Однако швейцарцы пошли дальше, пригласив на встречу по инициативе председателя Международного Бюро мира А. Гоба и депутатов несоциалистических пар­тий. При этом руководящая роль перешла к МБМ, кото­рое оказало "существенную, но незаметную помощь по организации встречи". МБМ осуществляло координацию между французами и немцами, а финансовую сторону подготовки взяло на себя Европейское бюро Фонда Карнеги. С немецкой стороны основным партнером францу­зов стал К. Хаусман, активное участие принял в подготов­ке встреч и Квидде (*).

 

(* HStAS. Q 1/2. Bu 173 (А. Гоба — К. Хаусману. Берн, б. д.[апрель 1913]); Bu 1 (А. Гоба — К. Хаусману. Берн, 10. 07, 24. 11, 22. 12. 1913; 23. 12. 1914); Bu 4 (Л. Квидде — К. Хаусману. Аммерланд, 30. 06. 1913).)

 

Совместно с французскими пацифистами Немецкое общество мира выпустило воззвание к парламентариям Франции и Германии с призывом сдвинуть с мертвой точки вопрос разоружения, подав пример остальным великим державам. Руководство "Союза Международного Согласия" также использовало свои каналы для того, что­бы привлечь внимание немецких политиков к конферен­ции (*).

 

(* Ibid. Bu 2. В1. 14; Bu 4 (О. Ниппольд — К. Хаусману. Оберурзель а. Т., 3. 05. 1913); ВА Р. 90 Na 3.. N 265. В1. 7 (О. Ниппольд — Ф. Науману. Оберурзель а. Т., 3. 05. 1913).)

 

Из всех антивоенных организаций Германии только Немецкая Группа МПС намеренно осталась в стороне от конференции, вопреки призывам её организаторов и ру­ководства МПС. С одной стороны, немецкие руководители МПС расценили шансы конференции как "бесперспективные", с другой — сказывалась боязнь дискредитировать себя участием в одной с социал-демократами акции (*).

 

(* HStAS. Q 1/2. Bu 173 (д'Эстурнель — Шёнайх-Каролату. Париж, 17. 04. 1913; К. Хаусман — Шёнайх-Каролату. Штутгарт, 5. 05. 1913; Шёнайх-Каролат — Хаусману. Амтиц, 10. 06. 1913; К. Хаусман — проф. фон Калькеру. Штутгарт, 23. 09. 1913).)

 

Действительно, ещё при подготовке конференции ста­ло ясно, что основное участие с немецкой стороны в конференции, организованной буржуазными пацифиста­ми, примут социал-демократы. В целом в Германии в от­ношении миротворческих акций с французами преобла­дали настроения "растерянности и колебания". Шовини­стическая пресса раздувала франко-немецкие инциденты в Люневилле и Нанси. На этом фоне живой отклик со стороны СДПГ вызывал у самих социалистов опасения за судьбу встречи из-за очевидного крена участников в их сторону (*).

 

(* Ibid. Bu 173. (К. Хаусман — А. Гоба. Штутгарт, 5. 05. 1913; Л. Франк — К. Хаусману. Маннгейм, 3. 05. 1913).)

 

Вопреки призывам Хаусмана к представителям бур­жуазных партий, они отказались от участия в совместной акции социал-демократов и пацифистов. Даже в своей собственной Прогрессивной Народной партии Хаусману, несмотря на все его усилия обеспечить на конференции "центр тяжести за либералами", не удалось сколотить сколько-нибудь значительную делегацию (*). В результате против 180 французов в конференции участвовало лишь 34 немца, 25 из которых представляли СДПГ — в т. ч. Бебель, Ледебур, Бернштейн, Гаазе, Шейдеман и Карл Либкнехт. Кроме них, присутствовало всего 6 человек от ПНП (в т. ч. Науман), двое эльзасцев и датчанин (**).

 

(* Ibid. (К. Хаусман — Ф. Пайеру. Штутгарт, 13. 05. 1913); Taegliche Rundschau. 18. 05. 1913.)

(** HStAS. Q 1/2. Bu 4 (Verstaendigungskonferenz. Bern, 1913. Stenographisches Protokoll). S. 26.)

 

Одним из самых ярких моментов встречи стал обмен рукопожатиями между Бебелем и д'Эстурнелем, причем вслед за тем в своей речи Бебель подчеркнул важность миротворческих акций "вне зависимости от партийной принадлежности".

В послании в адрес конференции от имени 110 немец­ких и 70 французских депутатов-социалистов подчерки­валось, что франко-германское сближение рассматривается ими как путь к установлению мира в Европе "через союз Германии, Франции и Англии". Конкретным шагом к этому, наряду с введением милиционной армии, должно было стать арбитражное разрешение конфликтов. "Современные войны, — говорилось в послании, —... не­сут угрозу и для широких кругов буржуазии. Все усилия буржуазных групп и партий, направленные против шови­нистической истерии..., могут опираться на действенную помощь социал-демократии [Франции и Германии]". Об­щая резолюция конференции в Берне призывала также оказать давление на правительства в деле ограничения вооружений и предусматривала создание постоянной франко-германской межпарламентской комиссии.

Первым опытом сотрудничества были удовлетворены как социал-демократы (Каутский назвал эксперимент "удавшимся вне всяких ожиданий"), так и либеральные пацифисты. Состоявшийся в сентябре того же 1913 г. съезд СДПГ в Йене подтвердил "безусловную поддержку [партией] принципа арбитража" (*). По мнению Хаусмана, Бернская встреча показала, "что и парламентские конфе­ренции не являются совершенно бездейственными" (**).

 

(* Hamburger Nachrichten. 11. 04., 08. 05. 1913; Deutsche Tageszeitung. 8. 05. 1913.)

(** HStAS. Q 1/2. Bu 2. Bl. 59; Bu 173 (К. Хаусман — д'Эстурнелю. Штутгарт, 23. 09. 1913); Le Matin. 30. 05. 1914.)

 

Зато правая пресса заклеймила конференцию как "предательство национальной чести"; скептически отне­слись к ней и другие буржуазные политические силы (*). Занимавшийся с немецкой стороны организацией посто­янной парламентской комиссии Хаусман снова нашел поддержку только у социал-демократов. Национал-либералы, согласившиеся было участвовать в комиссии, отказались от своего обещания, узнав о том, что в неё входит 6 представителей СДПГ. И это несмотря на то, что работа в комиссии предусматривала, по словам д'Эстурнеля, лишь "частное и непубличное (sans eclat) сотрудни­чество" (**).

 

(* Ibid. S. 15-17, 25-26; Vorwaerts. 13. 05. 1913.)

(** HStAS. Q 1/2. Bu 173 (Haussmann К. Der staendige Ausschuss deutsch-franzoesischer Parlamentarier (рукопись статьи). S. 3.)

 

Очевидно на позицию национал-либералов и особенно консерваторов влияло и отношение к франко-германской акции властей. МИД не имел ничего против участия нем­цев в этом предприятии, однако Вильгельм II был настро­ен иначе, и отозвался об акции кратко: "Чушь! Я на это не пойду." (*)

 

(* GP. Bd. XXXIX. NN 15703. Randbem. 2, 15706.)

 

Тогда как французская часть комиссии конституиро­валась сразу после Берна, Хаусман смог собрать 18 чело­век (из нужных 21) лишь через полгода. От национал-либералов в неё входили только лица второго эшелона, наряду с депутатами Центра, эльзасцами и леволибералами. Социал-демократия, напротив, была снова представ­лена громкими именами — Э. Давид, Л. Франк, Г. Гаазе, Г. Ледебур и Ф. Шейдеман (*).

 

(* Wild A. Op. cit. S. 414; HStAS. Q 1/2. Bu 173 (Einladung zur konstituierenden Sitzung... 9. 12. 1913).)

 

Несмотря на все сложности, вторая встреча в мае 1914 г. в Базеле вселила в её организаторов ещё больше на­дежд. Помимо социал-демократов, 40 депутатов Центра в Рейхстаге примкнули к "платформе Бернской конферен­ции". Инициатива была поддержана даже со стороны национал-либералов (их депутатом, секретарем "Ганзей­ского союза" Г. фон Рихтгофеном). С учетом 9-ти эльзас­цев сторонники миротворчества могли, наконец, с пол­ным правом заявить, что их поддерживает большинство в немецком парламенте (*).

 

(* Ibid. (Haussmann С Franzosen und Deutsche (рукопись).)

 

Кроме традиционных пунктов о поддержке арбитража и Гаагских институтов конференция в Базеле постановила образовать совместное информационное бюро. В том же 1914 г. должно было пройти заседание франко-герман­ской комиссии, уже не на нейтральной территории, а в Мюнхене и Лионе. "Все разъехались из Базеля воодушев­ленными и с удесятеренными силами", — писал участво­вавший во встрече Науман. Даже в национал-либеральной прессе вторая конференция получила благожелательное освещение (*).

 

(* Frankfurter Zeitung. 31. 05. 1914; Naumann F. Deutsch-franzoesische Annaeherung // Die Hilfe. (N 24). 11. 06. 1914. S. 378; Richthofen Freiherr v. Deutschland und Frankreich // Badische Neueste Nachrichten. 28. 05. 1914.)

 

В общем, время, казалось, работало на пацифистов, которые постепенно расширяли сотрудничество с социа­листами и другими политическими силами. Тем горше было потрясение после начала войны. По иронии судьбы, вместо запланированной на осень встречи во Франции один из главных инициаторов конференций, Л. Франк, попал туда в качестве добровольца и погиб в одном из первых боёв в сентябре 1914 г. Он ненамного пережил своего французского партнера — социалиста Ж. Жореса. Тот был ещё раньше убит фанатиком-националистом. По­следний в архивной папке документ о франко-немецком миротворческом движении — телеграмма соболезнования Хаусмана французам по поводу этого убийства с помет­кой "Уже не была принята" (*).

 

(* HStAS. Q 1/2. Bu 173.)

 

 

3. 2. Пацифизм и официальная Германия

 

Никакое другое событие не дало повода высшему эшелону власти в Рейхе настолько развернуто высказать свое отношение к идее миротворчества, как Гаагские конференции мира (*). Инициатива Николая II пришлась для немцев как нельзя более некстати: и тактические, и стратегические соображения правящих кругов Германии в корне расходились с идеями "царского манифеста" ав­густа 1898 г. Нельзя сказать, что Германия была исключе­нием: повсюду, по словам русского военного министра А. Н. Куропаткина, к идее Гааги отнеслись: "Народы — вос­торженно", а "правительства — недоверчиво". Однако нигде комментарии высших государственных лиц не были столь обескураживающими, как "резкое и нахальное от­ношение" в Германии (**).

 

(* См. Duelffer J. Regeln gegen den Krieg. Die Haager Friedenskonferenzen von 1899 und 1907 in der internationalen Politik. F. a. M., 1981; Kaminski A. J. Stanowisko Niemiec na pierwszej Konferencji Haskiej 1899. Poznan, 1962.)

(** Красный Архив. 1932. № 50-51. C. 60; № 54-55. C. 66.)

 

Хотя, во избежание осложнений в отношениях с Рос­сией, официальный Берлин согласился участвовать в конференции, уже в сентябре 1898 г. Вильгельм II пуб­лично заявил: "Лучшая гарантия мира — ... готовая к бою армия.... Дай Бог, чтобы мы всегда смогли позаботиться о мире с помощью этого эффективного и хорошо отлажен­ного оружия" (*).

 

(* Цит. по: [Quidde L]. Kaiser Wilhelm II contra Zar Nikolaus II // Muenchener Freie Presse. (N 204) 10. 09. 1898.)

 

Вероятно, отчасти прав был Куропаткин, припи­сывавший такое уничижение миротворчества солдафон­скому позерству и ревнивому честолюбию Вильгельма, которым потакало и его ближайшее окружение. (*) Но и другие высшие лица государства, в том числе призванные по долгу службы быть сдержанными дипломаты, также обнаруживали редкостное единодушие в своем отрицании идей разоружения и арбитража.

 

(* Красный Архив. № 50-51. C. 60.)

 

Виной тому были особенности политической культуры немецких верхов. Некритически восприняв наследие Бисмарка, политическая элита вильгельмовской эпохи усвоила из его лозунга "реальной политики" только слова о "железе и крови", упустив тактическую гибкость "старого лоцмана". Экономические и военно-полити­ческие успехи Германии последних трех десятилетий ХГХ столетия привели к самоослеплению верхов, потере способности к критическому анализу внешнеполитического положения и перспектив развития страны. В результате при активном содействии образованных бюргеров в правящих кругах закрепилась архаическая концепция внешней политики, именуемая обычно "силовым мышле­нием" (Machtgedanke). Ее аспекты сказались и на вос­приятии в Германии Гаагских инициатив.

Не стоит обманываться в альтруизме и тех великих держав, которые сколько-нибудь поддержали идеи ограничения вооружений и арбитража: руководящим принципом для них всегда были (и это естественно) собственные государственные интересы. И в этом смысле справедливо утверждение А. С. Ерусалимского о Гаагской конференции: "она знаменовала, что империалистические государства начинают прибегать также и к пацифистским методам в борьбе за утверждение своего господства" (*).

 

(* Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия германского империализма в конце XIX века. Изд-е 2^е. М., 1951. С. 258. прим. 47.)

 

Суть немецкой позиции сводилась, таким образом, к отсутствию всякого практического интереса к миротворчеству из-за односторонне-милитаристского, устаревшего представления о средствах для достижения своих внешнеполитических целей. Это подтверждает за­писка Фридриха фон Гольштейна, которая практически дословно вошла в официальную директиву рейхсканцлера Бюлова для немецкой делегации в Гааге: "Государство, — говорилось в ней, — рассматривает себя как самоцель, а не средство к достижению иных, более высоких целей.... Для [него] нет важнее задачи кроме соблюдения собст­венных интересов. Однако последние отнюдь не обяза­тельно совпадают с сохранением мира — скорее с подавлением врага и конкурента... " (*)

 

(* GP. Bd. XV. N 4245-4246, 4255.)

 

По большому же счету главным критерием, которым руководствовались немцы, была военная целесо­образность. В этом сходились не только профес­сиональные военные, но и гражданские инстанции. Глава германской делегации в Гааге, посол в Париже граф Георг Мюнстер, заявлял: "Арбитражные суды для Германии невыгодны. Германия подготовлена к войне как никакое другое государство; Германия может отмобили­зовать свою армию за 10 дней, на что неспособна... ни­какая другая страна. Арбитражная процедура, напротив, даст любой враждебной державе время для подготовки — таким образом это принесет для Германии одни потери". На аналогичную по содержанию депешу Мюнстера Виль­гельм II отозвался: "Точно! Вот для чего предназначена вся эта комедия!" (*)

 

(* White A. D. Aus meinem Diplomatenleben. Leipzig, 1906. S. 379; GP. Bd. XV. N 4276.)

 

По сути, творцы немецкой внешней политики применяли к ней мерки, скорее приличествующие Ге­неральному Штабу. Это лишало позицию немцев воз­можности маневра и делало ее однолинейной. Вместо того, чтобы вступить в игру, как сделал бы это Бисмарк, политики Вильгельма II с порога отвергли все пацифист­ские идеи Гааги, видя за ними лишь покушение на германскую мощь.

По убеждению немцев, эта мощь была предметом за­висти соседей: их собственную слабость эти последние пытались компенсировать при помощи международного права. Именно так объяснялось в Германии русское происхождение Гаагской инициативы (более того, немцы были убеждены в том, что все пацифисты — русские агенты) (*). В то же время их собственная страна, как заяв­лял военный представитель Германии в Гааге фон Шварцхофф в ответ на речь русского председателя кон­ференции де Стааля, никак-де не страдает от бремени вооружений, сохраняя экономическую и социальную ста­бильность.

 

(* "Конференция, — писал Мюнстер Бюлову, — собрала самый отъявленный политический сброд — газетчиков худшего пошиба, как Стад, выкрестов вроде Блиоха, "миротворщиц" (Friedensweiber) типа г-жи фон Зуттнер. Все сборище (...вместе с социалистами) абсолютно открыто действует под русским покровительством" (GP. Bd. XV. N 4327).)

 

Таким образом, с немецкой точки зрения баланс сил в будущем мог измениться только в пользу Германии: при таких условиях принятие обязательного арбитража — по сути, "принципа постоянного стороннего вмешательства" в государственные дела — сковало бы ее свободу дейст­вий в борьбе за господство в мире.

Помимо этого, арбитраж, по обоснованному подо­зрению немцев, не мог быть абсолютно беспристрастен. При существующей же расстановке сил Германии не приходилось рассчитывать на благоприятное отношение к себе со стороны малых и средних держав, которые имели бы в международном арбитражном суде численное боль­шинство (*).

 

(* Ibid. N 4298, 4303, 4314.)

 

Пацифистские идеи несли и еще одну угрозу германской мощи — подрывая устои той консервативной стабильности, которой хвалился Щварцхофф. "Он (Николай II — Д. С.) дал в руки нашим демократам и оппозиционерам великолепное оружие для агитации" — отозвался Вильгельм на русский манифест (*). Для госу­дарства, в котором милитаризму отводилась основная охранительная роль, даже "официальный" пацифизм вы­глядел, действительно, как подрыв устоев. То же касалось и арбитража: сам демократически-правовой принцип здесь противоречил монархически-легитимному. Если Россия, в которой парламент вообще отсутствовал, еще могла позволить себе роскошь продолжать "кабинетную" дипломатию, то в Германии, даже при куцых полномочи­ях Рейхстага, поддержка правового принципа во внешней политике необходимо должна была повлечь за собой вну­тренние осложнения (**).

 

(* Ibid. N 4216, 4222.)

(** Ibid. Bd. XXIII. N 7871; Chickering R. Imperial Germany.... P. 223.)

 

Германское правительство не могло уклониться от участия в конференции именно ради своего престижа внутри страны и в мире, однако с самого начала задача немецкой делегации состояла в том, как бы дипломатич­нее провалить всю затею. Достаточно сказать, что в число представителей был включен упоминавшийся К. фон Штенгель, друг Мюнстера, незадолго до того опублико­вавший памфлет на антивоенное движение (*). Сам Мюн­стер так формулировал задачи делегации: "Мы не сможем согласиться с тем, что ослабит нашу военную мощь, а также никогда не пойдем на обязательный арбитраж. По­этому вся дипломатическая игра будет вращаться вокруг того, чтобы ответственность за срыв конференции сва­лить на нас и тем самым поссорить нас с Россией" (**).

 

(* V. Stengel K. Der ewige Friede. Muenchen, 1899. Представления этого юриста о международном праве наглядно передают его слова, относящиеся уже к 1916 г.: "...Нет среди народов больших идеалистов, чем мы, немцы — под нашим покровительством любое международное право будет излишним, потому что мы сами наделяем правами каждого по собственному инстинкту" — Цит. по Taube U.-F. Op. cit. S. 118.)

(** Denkwuerdigkeiten des Fuersten C. zu Hohenlohe-Schillingsfuerst. Bd. 2. S. 500.)

 

Реальность, однако, превзошла самые дурные ожида­ния: после ряда тактических просчетов немцы действи­тельно предстали перед всем миром в наихудшем свете. Самое большее, чего удалось достичь единственному из членов немецкой делегации, более или менее лояльно относившемуся к пацифистским идеям — упомянутому профессору Ф. Цорну — это убедить кайзера через Бюлова согласиться с проектом непостоянного и необязательного арбитражного суда. Но даже эту уступку Вильгельм прокомментировал более чем выразительно: "Чтобы [Николай II] не опозорился перед всей Европой, я согла­шусь на [эту] чепуху. Но на практике я все равно взываю только к Богу и рассчитываю только на мой острый меч. И наср..ть на все их решения!" (*). В своей знаменитой речи перед отправкой немецкого экспедиционного корпуса для подавления "восстания боксеров" в Китае, в 1900 г., Вильгельм говорил: " То, что не удалось русскому царю в Гааге, возможно, удастся осуществить теперь с оружием в руках" (**).

 

(* GP. Bd. XV. N 4257 (Приложение), 4320.)

(** Hamann В. Op. cit. S. 274.)

 

В перспективе I Гаагская конференция стала первым из фатальных провалов в новом столетии немецкой ди­пломатии, которая загоняла себя в угол самоизоляцией. Фон Зуттнер справедливо замечала: "Словечко об "изоляции Германии" послужит для разжигания новых конфликтов.... На самом деле она сама себя изолирует от всякой международной правовой политики со­трудничества. Она хочет проводить только национальные интересы, опираясь только на собственную силу" (*).

 

(* Ibid. Op. cit. S. 398. )

 

 

 

Принципиальная позиция Германии не претерпела ни­каких изменений и ко времени II Гаагской конференции (1907). Только теперь наученные горьким опытом немцы действовали более осторожно, добившись еще до созыва международного форума исключения из повестки дня вопроса об ограничении вооружений. В изданной по сле­дам конференции правительственной "Белой книге" со­держалась ни к чему не обязывающая фраза о необходи­мости "дальнейшего серьезного изучения этого предмета заинтересованными державами". На самой конференции немцы ловко торпедировали американское предложение о повышении в некоторых вопросах арбитражной процедуры до уровня обязательной.

Фрид, подводя итог, писал, что хотя в Германии "исчезло... почти враждебное отношение [к Гааге], характерное для эпохи I конференции", но "интерес к происходящему нимало не вырос, а... вера в действи­тельные результаты упала до нуля" (*).

 

(* Fried A. H. Die zweite Haager Konferenz. Ihre Arbeiten, ihre Ergebnisse und ihre Bedeutung. Leipzig, o. J. S. Ill; HB FB II. S. 204.)

 

 

В целом официальное отношение к пацифизму опре­деляли только те инстанции, которые были творцами внешней политики — кайзер с его окружением, рейхс­канцлер и дипломатическое ведомство. В то же время внутриполитическая сторона деятельности пацифистов привлекала эпизодическое внимание соответствующих ведомств.

В отношении любой общественной организации поли­цию интересовало только, носит ли она "политический" или "неполитический" характер — в первом случае дея­тельность общества подвергалась контролю. Критерии оценок были при этом достаточно туманны; часто этот момент служил инструментом воздействия властей на общественные организации.

Как уже говорилось, неполитический характер пацифистских организаций в общем сомнений у полиции не вызывал. Единственный пункт, к которому власти относи­лись настороженно, касался программного требования пацифистов о воздействии на общественное мнение. Иногда, как в случае с Висбаденским обществом мира, для признания неполитического характера организации от пацифистов требовали изменить в этой части устав (*).

 

(* GStA РК. I. НА. Rep. 77 (Ministerium des Inneren). Tit. 662. N 11. Bl. 83 (Полицай-директор Висбадена — Прусскому МВД, февраль 1893).)

 

Основание НОМ также привлекло внимание Прусско­го МВД (*), отложившего вопрос об отнесении его к разря­ду политических до выяснения "предметов, обсуждаю­щихся на собраниях общества"; Но, очевидно, эти пред­меты показались полиции вполне безобидными, посколь­ку дело было закончено 1896 годом (**).

 

(* Ibid. Bl. 73-85.)

(** Правда, и тут инициатива исходила от Прусского МИДа, обратившегося в МВД за разъяснениями о целях пацифистских обществ в Германии по просьбе австрийского посольства — очевидно, в связи с аналогичными затруднениями австрийской полиции в отношении Венского общества мира фон Зуттнер — Ibid. Bl. 73-77.)

 

Полиция Вюртемберга, где разместился центр паци­фистского движения, также отнеслась к миротворцам лояльно; контроль за их деятельностью был установлен только после начала I мировой войны. Судебная регист­рация Немецкого Общества мира не встретила здесь ни­каких затруднений (*).

 

(* FB. 1900. N 8. S. 88.)

 

Впрочем, борьба властей с социалистическим антими­литаризмом не могла не сказаться и на их отношении к пацифизму. Полиция тщательно регистрировала совместные выступления социалистов и пацифистов, уделяя осо­бое внимание лицам, известным своими связями с соци­ал-демократами — Л. Квидде, ф. В. Ферстеру, Г. фон Герлаху, А. Хайльбергу и др. (*)

 

(* GStA PK. I. НА. Rep. 77. CB S. N 869 (Bd. 1-3), 811; СВ Р. N 37, 48, 56, 253.)

 

С тревогой восприняли пацифисты и появившиеся с 1911 г. слухи о готовящемся законе против антивоенной агитации. В 1913 г. они приняли форму проекта закона о шпионаже, по которому предусматривались высокие штрафы и тюремное заключение за критику правительст­венной военной политики и публикацию "компромети­рующих" сведений о военных ведомствах (*).

 

(* FW. 1911. N 10. S. 304-305. В июне 1914 г. "закон о шпионаже" был принят.)

 

Со стороны пацифистов основными принципами в от­ношениях с властями были внепартийность и лояльность. Подход здесь определялся теоретическими положениями пацифизма об определяющей роли "великих личностей" в историческом прогрессе от войны к миру. Поэтому ос­новной формой воздействия на власти миротворцы из­брали воззвания или попытки непосредственно повлиять на высших лиц государства. Вдохновлял немецких паци­фистов и пример лидеров других стран: президентов Франции Э. Лубе и США — У. Тафта и Т. Рузвельта, ко­роля Англии Эдуарда VII и др., выражавших свои симпа­тии к пацифизму (*).

 

(* FW. 1908. N 8. S. 146-148; НВ FB II. S. 182, 228, 276.)

 

Главным объектом их усилий был, конечно, кайзер. Правда, часть миротворцев, убежденная в том, что пацифизм может строится только на демократическом осно­вании, относилась к теории "пацифиста на троне" скеп­тически. Особенно это касалось Квидде, известного со времен памфлета "Калигула" своей беспощадной крити­кой Вильгельма II. Любым планам реформирования не­мецкой политики на консервативно-монархической осно­ве, будь то в области социальной, как у Наумана, или внешнеполитической, как у фон Зуттнер, Квидде с самого начала предрекал фиаско и считал их "утопическими идеями" (*).

 

(* Volksstimme. (N 285) 6. 12. 1900.)

 

Однако большинство движения разделяло иллюзии Зуттнер в том, что несмотря на показную воинственность Вильгельма, "нельзя исключить надежду, что когда-нибудь наш кайзер призовет свою власть на помощь великому делу... мирного устроения Европы", "из полководца ста­нет сиятельным миротворцем (Friedensfuerst)". На двухча­совую речь кайзера о необходимости военного флота в феврале 1895 г. фон Зуттнер откликнулась так: "Ах, если бы такой талантливый державный оратор предпочел об­судить необходимость прекращения войн!... Помоги нам, милостивый владыка!".

Ну, а пока Вильгельм заставлял себя ждать, Зуттнер комментировала любые его фразы о мире как "перелом в душе" кайзера, журила его за "гуннские речи" и призы­вала "Кайзер, будь современным!" (*). Лозунг использовал и Фрид, выпустив в 1905 г. анонимно книгу под таким названием. Фрид предлагал в ней Вильгельму, якобы внутренне близкому пацифизму, поддержать антивоенное движение (**).

 

(* Зд. и выше: Suttner B. v. Der Kampf... Bd. I. S. 109-110, 137, 175-176, 191-193, 309.)

(** [Fried A. H.]. Kaiser werde modern!. В., 1905.)

 

Через пять лет Фрид повторил попытку, собрав в кни­ге "Кайзер и международный мир" истолкованные в па­цифистском духе высказывания Вильгельма. По увере­нию Фрида, "мир ждет" от немецкого монарха, что он объединит цивилизованные миролюбивые государства в единой entente cordiale. Труд Фрида должен был ни боль­ше ни меньше как показать кайзеру, что ему необходимо предпринять, "если он не хочет остаться в истории [государственным деятелем], не понявшим свою эпоху". По мнению автора, позиция монарха зависела от его ок­ружения: "Если глухая стена из ложных друзей, окру­жающих его, упадет, [кайзер] осуществит надежды паци­фистов" (*).

 

(* Ders. Der Kaiser und der Weltfriede. В., 1910; FW. 1910. N 8/9. S. 143-144.)

 

Однако шансы на осуществление желаемого выгляде­ли все призрачнее. Зуттнер умерила свой оптимизм в от­ношении Вильгельма уже во время I Гаагской конферен­ции. После того, как в 1905 г. ей было отказано в монаршей аудиенции, Зуттнер писала Фриду: "Нет, сделать со­временным этого вряд ли удастся..." (*) Не принял Виль­гельм и посланный ему опус Фрида.

 

(* Hamann B. Op. cit. S. 398.)

 

Карнеги посвятил всю свою речь Вильгельму, призвав его к созданию "мирной организации государств" (*).

 

(* FW. 1913. N 6. S. 234-5; N 7. S. 271; VF. 1913. N 10. S. 109-110; Suttner B. v. Der Kampf.. Bd. II. S. 499-500; Хальгартен Г. Цит. соч. С. 480-481.)

 

Но увы, на деле Вильгельм отнюдь не желал выглядеть "кайзером-миротворцем"; более того — попытки предста­вить его таковым только вызывали его раздражение. На одну из статей Карнеги, где кайзер именовался "горячим поборником мира", Вильгельм отозвался: "Баран!". По поводу другой статьи о "благородных чувствах" кайзера к идее арбитража он написал: "Черт бы побрал этот арбит­раж и всех, кто о нем болтает!" (*)

 

(* Chickening R. Imperial Germany... Р. 238-239.)

 

В самой Германии "Союз Международного Согласия" продолжил традицию "борьбы за кайзера". "Наша надеж­да, — писал Ниппольд в Фонд Карнеги в феврале 1914 г., — покоится на нынешнем кайзере, но, к сожалению, он более окружен военными, чем гражданскими советника­ми". Последнее обстоятельство Ниппольд считал фаталь­ным в сползании Европы к войне; ещё 31 июля 1914 г. он верил, что сам кайзер может спасти ситуацию (*).

 

(* Nippold О. Meine Erlebnisse. S. 32-33, 36, 39.)

 

На самом деле гражданские чиновники в Германии часто не уступали военным в нападках на антивоенное движение. Однако доля истины в словах Ниппольда все же есть. Так, глава влиятельного Тайного Гражданского кабинета при императоре Р. фон Валентини, например, счел нужным поблагодарить от лица кайзера за телеграм­му с "верноподданнейшими поздравлениями" "призна­тельного Берлинского филиала Немецкого Общества ми­ра" в связи с 25-летием мирного правления Вильгельма II. На фоне глухого молчания в ответ на подобные пацифи­стские послания это выглядело почти как неслыханная милость (*).

 

(* GStA PK. I. HA. Rep. 89. Geheimes Zivilkabinett. N 15382. Bd. IV. Bl. 66-67.)

 

Рост агрессивно-националистических сил заставлял немецких пацифистов волей-неволей видеть в Вильгельме все же меньшее зло: его "личное правление" (persoehnliches Regiment) играло, по мнению "Фриденсварте", "стабилизирующую роль", кайзер казался "надежнейшим оплотом мира" наряду с... социал-демократией (*).

 

(* FW. 1912. N 2. S. 45.)

 

Ситуация усугублялась тем, что официальный наслед­ник престола кронпринц Вильгельм недвусмысленно вы­казал себя антипацифистом (*). Участвуя в сборнике "Вооруженная Германия" (Deutschland in Waffen), который объединил самых оголтелых милитаристов, крон­принц в своем предисловии заклеймил попытки "интер­национализации" Германии. В результате молодой Виль­гельм стал кумиром шовинистической прессы, нашедшей в его книге "выражение истинного духа Гогенцоллернов, который действует на нервы всем нытикам и врагам германства" (**).

 

(* См. Fischer F. Op. cit. S. 142-144.)

(** Deutsche Tageszeitung. 5. 05. 1913.)

 

Пацифистов перспективы монархии повергали, наобо­рот, в глубочайшее уныние: фон Зуттнер заклинала ны­нешнего кайзера "ещё при жизни утвердить мир на такой прочной базе и... создать такой правовой порядок, чтобы у его бредящего войной наследника исчезла бы возмож­ность... осуществить свою мечту... " (*).

 

(* Suttner B. v. Der Kampf... Bd. II. S. 540; FW. 1913. N 5. S. 177.)

 

Не меньше внимания пацифисты уделяли попыткам склонить на свою сторону рейхсканцлеров. Поскольку, по сравнению с кайзером, рейхсканцлер был все же более доступен, обычно именно ему адресовались петиции и обращения миротворцев к властям.

В бытность на этом посту Б. фон Бюлова писания па­цифистов — петиции Умфрида о необходимости заклю­чения договоров об арбитраже, письмо Фрида о жела­тельности посредничества Германии в русско-японской войне — не удостоились никакого ответа. По свежим сле­дам I Марокканского кризиса в 1906 г. Бюлов принял д'Эстурнеля и долго беседовал с ним, но это не выходило за рамки чисто дипломатического жеста (*).

 

(* FB. 1904. N 10. S. 78-79; FW. 1916. N 5. S. 141; Documents Diplomatiques Francais. Ser 2. T. 9. pt. 1. N 22.)

 

С другой стороны, позиция Бюлова в отношении па­цифизма имела, конечно, больше нюансов, чем у разного рода "рубак". Причем стремление использовать во внеш­ней политике по крайней мере пацифистские лозунги, по примеру других государств, возрастало у него по мере ухудшения стратегического положения Германии. Так, официальным гостеприимством на Берлинской конфе­ренции 1908 г. межпарламентарии были обязаны не в последнюю очередь стремлению немецких властей изгла­дить негативное впечатление, которое произвела на Евро­пу германская поддержка аннексионистской политики Австро-Венгрии в ходе Боснийского кризиса. Такой же характер носила поддержка Бюловым различных между­народных организаций — вроде Немецко-американского комитета или Англо-германского церковного комитета (*).

 

(* GStA PK. l. HA Rep. 89. N 15371. Bd. III. Bl. 205-206; Wehberg H. Die Fuehrer der deutschen Friedensbewegung. Leipzig, 1923. S. 45-46.)

 

Для истинного отношения Бюлова к пацифизму харак­терен, однако, тот факт, что комиссия по петициям при рейхсканцлере даже не стала рассматривать просьбу Не­мецкого Общества мира о выделении ему субсидии. В своих мемуарах Бюлов писал о пацифистах: "Я, разумеет­ся, никогда и не думал о том, чтобы принести безопас­ность страны в жертву... пустым фразам не знающих жизни, а иногда и просто недобросовестных мечтате­лей" (*).

 

(* Бюлов Б. Воспоминания. С. 329; FB. 1908. N 8. S. 103; VF. 1909. N 3. S. 28.)

 

Совсем не столь однозначным представляется отно­шение к пацифизму сменившего Бюлова в 1909 г. на по­сту рейхсканцлера Т. фон Бетман Гольвега. Многие ис­следователи отмечают большую по сравнению с его предшественниками гибкость позиции Бетмана в вопро­сах международного согласия и мирного урегулирования конфликтов (*).

 

(* См. Садовая Г. М. "Диагональ" Бетмана Гольвега // Первая мировая война. С. 196-197.)

 

Действительно, хотя по проблеме ограничения воору­жений Бетман придерживался традиционной немецкой точки зрения о непреодолимых трудностях на пути её разрешения "пока люди остаются людьми, а государства — государствами", именно он вскоре по вступлении в должность впервые выделил ежегодную субсидию меж­парламентариям (*).

 

(* НВ FB II. S. 207, 215, 243.)

 

Уникальная возможность "просвещения" рейхсканц­лера относительно целей и задач антивоенного движения открылась для пацифистов благодаря тесным связям ме­жду Бетманом и примкнувшим к пацифистам со своим лозунгом "культурной политики" К. Лампрехтом. В коор­динации с Фридом Лампрехт предоставил канцлеру для ознакомления некоторые пацифистские труды, а в январе 1912 г. состоялась большая беседа Бетмана с Лампрехтом. В ходе её канцлер интересовался мнением историка о пацифистском движении и перспективах более активной "внешней культурной политики".

Восторженный Лампрехт, конечно, приукрасил в письме Фриду ситуацию, написав, что "антивоенное дви­жение нашло в нем (Бетман Гольвеге — Д. С.) абсолютно надежного союзника... на многие годы", и что "в рамках современной системы европейской политики... он под­держивает цели антивоенного движения" (*).

 

(* К. Лампрехт — А. Г. Фриду. Лейпциг, 13. 01. 1912 — Цит. по: Chickering R. Imperial Germany.... P. 236.)

 

На деле позиция Бетмана все же оставалась двойст­венной. Соглашаясь в принципе с аргументами пацифи­стов, он считал необходимым продолжать увеличение вооружений. Эту двойственность отражало и выступле­ние Бетмана в Рейхстаге вскоре после беседы с Лампрех­том, в апреле 1912 г., на заседании, посвященном новому проекту увеличения военных расходов. "Многое делается для предотвращения конфликтов, — заявил канцлер, — не только на конгрессах мира, но и через межгосударствен­ные соглашения, договоры об арбитраже (курсив мой — Д. С.) и прочие договоренности. Вероятность войны этим уменьшается, но не исключается. Международные связи ширятся по всему земному шару. Это, безусловно, увели­чивает мирные пункты соприкосновения", но в то же время, по Бетману, в области материальных интересов появляются новые возможности для конфликтов (*).

 

(* HB FB II. S. 243-244.)

 

Заинтересованность пацифизмом не помешала Бетма­ну поддержать проект новой огромной военной програм­мы 1913 г. Причем его аргументы в пользу проекта — в т. ч. тот, что он направлен в основном против панславизма — иногда совпадали дословно с выступлением на ту же тему генерала А. Кейма. Без ответа осталось направлен­ное канцлеру в марте 1913 г. послание президиума НОМ с протестом против планов увеличения военных расходов (*).

 

(* Nippold О. Meine Erlebnisse. S. 28-29; Der Weg zum Weltfrieden im Jahre 1913. S. 12.)

 

Тем не менее летом 1913 г., в разгар дебатов по воен­ной программе, Бетман направил в ответ на послание Лампрехта письмо, излагавшее видение канцлером прин­ципов германской "внешней культурной политики". По его мнению, Германия должна была последовать примеру своих западных соседей, учтя особенно французский опыт "империализма идей". При этом с активным содей­ствием правительства воспитание масс для "культурной политики большого стиля" должно было стать задачей интеллигенции, а в целом "делом [всей] народной общно­сти". "Мы молодой народ, — писал Бетман, — в нас, по­жалуй, слишком много еще наивной веры в силу, мы не­дооцениваем более тонкие средства и не сознаем, что силой завоеванное нельзя одной только силой удержать" (имелась в виду Эльзас-Лотарингия — Д. С.). Фрид был настолько воодушевлен этим письмом, что посчитал его важнее Гаагского манифеста Николая II (*).

 

(* Цит. по: FW. 1914. N 1. S. 3.)

 

Заинтересованность канцлера в таком "культурном империализме" можно объяснить несколькими фактора­ми. Отчасти она вытекала из стратегической линии Бетмана во внешней политике. Придерживаясь отчетливо антирусской направленности, он выступил за сглажива­ние англо-германских противоречий по флоту. Кроме то­го, Бетман, при котором Эльзас-Лотарингии была впервые предоставлена автономия (1910) и конституция (1911), проявлял более гибкий подход к этой проблеме в отноше­ниях с Францией, о чем свидетельствует приведенная цитата. Внутри страны Бетману приходилось считаться с атаками на него пангерманистов и консерваторов за "потворство Антанте", особенно усилившимися после Второго марокканского кризиса.

Пищу для размышлений давали ему и успехи социал-демократов на выборах 1912 г. с антивоенными лозунга­ми, все более сближавшимися с пацифистскими. Учиты­вая склонность Бетмана к "третьему пути", компромиссам в решении политических вопросов (*), можно предполо­жить, что и в "культурном империализме" он видел такой компромисс между необходимостью активной внешней политики и стремлением преодолеть внешнеполитиче­скую изоляцию. Это подтверждается и близостью канц­леру теоретиков "культурного империализма" — Пауля Рорбаха, Курта Рицлера, Ганса Плена, разрабатывавших концепцию "немецкой "мировой политики" без войны" (**). Все эти обстоятельства отнюдь не маловажны для оценки перспектив пацифистского движения в Германии. Конечно, речь не могла идти о прямой "поддержке пер­вым чиновником государства антивоенного движения", как хотелось бы это видеть Фриду (***). Однако при Бетмане Гольвеге в властных сферах значительно более явно, чем в канцлерство Бюлова, проявился заинтересованный под­ход к пацифизму вместо слаженного хора антипацифист­ской критики времен I Гаагской конференции.

 

(* См. Fischer F. Theobald von Bethmann Hollweg // Die deutschen Kanzler. Von Bismarck bis Schmidt. Hg. v. Sternburg W. v. Koenigstein а. Т., 1985. S. 103.)

(** Chickering R. Karl Lamprecht. P. 417f.)

(*** FW. 1914. N 1. S. 3.)

 

 

Изменения были заметны и во взаимоотношениях па­цифизма с немецким дипломатическим ведомством. По­сле смерти Ф. фон Гольштейна и замены в руководстве МИДа Г. фон Чиршки, противника идеи арбитража, В. Э. фон Шёном обстановка здесь стала меняться. В 1908 г. руководство МИДа поддержало создание "Комитета немецко-французского сближения". В феврале следующего, 1909 г., было заключено новое франко-германское согла­шение по Марокко, вызвавшее прилив энтузиазма у па­цифистов двух стран. В том же году после инцидента с нарушением русской пограничной стражей немецкой границы МИД Германии предложил в своей ноте пере­дать дело на рассмотрение Гаагского арбитражного суда (*).

 

(* FW. 1908. N 5. S. 86; VF. 1909. N 9. S. 106.)

 

Несмотря на перипетии Второго марокканского кри­зиса 1911 г., не отступил от линии фон Шёна и его пре­емник на посту статс-секретаря МИДа А. фон Кидерлен-Вехтер. При всех крупных просчетах немецкой политики, в том числе и дипломатического ведомства, сам мирный исход кризиса пацифисты расценивали как успех своего дела (*).

 

(* FW. 1911. N 8/9. S. 218f.)

 

Под руководством Кидерлен-Вехтера, известного как сторонника умеренной флотской политики и сближения с Англией, МИД продолжал поддерживать международные миротворческие организации, в частности Англо­германский церковный комитет и Комитет англо­германского согласия. В этом же русле действовали по­слы Германии в Париже (уже знакомый фон Шён), Лон­доне (Маршаль фон Биберштейн, К. М. Лихновски ) и Вашингтоне (И. фон Бернсторфф).

Англо-германские миротворческие инициативы поддерживал и Вильгельм Зольф, статс-секретарь импер­ского ведомства колоний. Бывший посол в Вашингтоне Т. фон Хольлебен, секретарь "Немецкого колониального общества", стал председателем Комитета англо­германского согласия. Уникален случай предшественника Зольфа на посту главы колониального ведомства Бернгарда Дернбурга, который даже был членом Берлинского отделения Немецкого Общества мира и сотрудничал с леволиберальной и пропацифистской "Берлинер Тагблатт". Дернбург писал, что "... цель ведения войн... не­разрывно связана с убийством"; "в пользу движения за мир говорит весь истинный ход эволюции" (*).

 

(* FB. 1906. N 12. S. 140; 1908. N 1. S. 12; N 12. S. 147; Chickering R. Imperial Germany.... P. 238, 314-315.)

 

Ещё больший интерес МИД проявил к созданию и деятельности "Союза Международного Согласия" ввиду его возможного использования во внутриполитической борьбе с военным и военно-морским ведомствами. Уже в ходе предварительных контактов Ниппольд убедился в "благожелательном приеме" там своей инициативы. Бла­годаря связям по своей прошлой работе в немецком МИ­Де Ниппольд был вхож в берлинские дипломатические коридоры, лично знал многих ведущих дипломатов (в т. ч. советника посла Германии в Лондоне Р. фон Кюльмана, будущего главу МИДа). В 1914 г. с одобрения тогдашнего статс-секретаря иностранных дел Г. фон Ягова на Вильгельмштрассе согласились с предложением Ниппольда послать на III съезд CMC официального представителя немецких дипломатов (им должен был стать упомянутый В. Зольф) (*).

 

(* Nippold О. Meine Erlebnisse. S. 20, 27, 34.)

 

По утверждению близкого пацифистам леволиберала Г. Готхайна, фон Ягов и его заместитель "прямо рекомен­довали депутатам Рейхстага принять участие во франко-германских миротворческих конференциях" 1913-14 гг., причем эта рекомендация была сделана "в согласии с рейхсканцлером" (Бетман Гольвегом — Д. С.). Идею кон­ференции поддержали и немецкие послы в Париже и Берне (*).

 

(* HStAS. Q 1/2. Bu 114 (Г. Готхайн — К. Хаусману. Бреслау, 25. 10. 1914); Хальгартен Г. Цит. соч. С. 600.)

 

В апреле 1914 г., выступая на бюджетных прениях в Рейхстаге, директор правового департамента МИДа, пред­ставитель Германии на II Гаагской конференции и в Ме­ждународном суде Й. Криге заявил, что хотя Германия не может подписать предложенный пацифистами коллектив­ный "мировой договор об арбитраже", однако к идее ар­битража она относится положительно (schiedsgerichtsfreundlich) (*).

 

(* FW. 1914. N 6. S. 215.)

 

 

 

Итак, если до середины 1900-х гг. позиция официаль­ной Германии была однозначно антипацифистской, то уже в последние годы канцлерства Бюлова пацифистская карта стала разыгрываться в целях создания "косметического" внешнего облика Германии. В предвоенные же годы пацифизм постепенно начал становиться участ­ником —- пусть и пассивным — в крупной внутриполитической игре.

С начала 1910-х гг. постепенно усиливался конфликт между агрессивно-националистическими кругами, недо­вольными недостаточно активной, по их мнению, внеш­ней политикой Германии и ростом влияния социал-демократии, с одной стороны, и той частью немецкого истеблишмента, которая стала считать главной опасно­стью для государства уже не социалистическую, как раньше, а "пангерманскую" угрозу, — с другой.

Когда-то вызванные к жизни для борьбы с левой угро­зой, шовинистические силы переросли в "национальную оппозицию" (*). Объединенные в массовые союзы ("Пангерманскую Лигу", "Оборонный Союз" и др.), в ус­ловиях растущей политизации общества они захватили монополию на мобилизацию масс — под знамя агрессив­ного национализма.

 

(* См. Chickering R. We men who feel most German. P. 218ff.)

 

Для нейтрализации этой угрозы и сохранения ста­бильности внутри- и внешнеполитического положения страны наиболее дальновидные государственные лица делали, как Бетман Гольвег, определенные шаги навстре­чу социал-демократии (*), а также начали прощупывать возможности привлечь в тактические союзники антиво­енные силы. Это стало лейтмотивом критики национали­стами властей, сфокусировавшейся в основном на фигуре Бетмана и дипломатах. "С тех пор, как Бетман Гольвег возглавил правительство, а... фон Шён — внешнюю по­литику Германии, националистическая пресса под сур­динку пангерманистов не устает науськивать на прави­тельство и МИД", — писал "Фёлькерфриде" ещё в 1910 г. (**) Посвященную внешней политике речь Бетмана 1913 г., например, милитаристская пресса комментировала так: "Неверно... без конца подчеркивать, что важнейшей за­дачей государства является сохранение мира... Это не­правда, предназначенная лишь для того, чтобы отравить сознание народа ложными и трусливыми идейками". Оголтелая "Рейниш-Вестфелише Цайтунг" подозревала Бетмана в "примиренчестве" с Францией, а основной оп­понент миротворцев К. фон Штенгель обвинял прави­тельство рейхсканцлера в "повороте к большей терпимо­сти в отношении пацифизма" (***).

 

(* Fischer F. Theobald von Bethmann Hollweg. S. 95.)

(** VF. 1910. N 5. S. 42.)

(*** Die Post. 25. 04. 1913; Rheinisch-Westfaelische Zeitung. 12. 01. 1912; FW. 1909. N 8/9. S. 148.)

 

В отличие от "старого" пацифистского движения, "ревизионистский" пацифизм и международные миро­творческие акции постепенно действительно начали за­воёвывать своих сторонников и в высших властных сфе­рах Германии. Трудно сказать, чем бы этот процесс мог обернуться дальше, если бы немецкое правительство вня­ло призывам пацифистов "не дать перерасти себя партии войны" и "энергично стряхнуть с себя присосавшихся "политических генералов". Вряд ли правдоподобно утверждение Ниппольда, что "будь "Союз Международного Согласия" основан на 20 лет раньше, он, возможно, смог бы тягаться с Пангерманской лигой" (*). Однако реальность укрепления и расширения тактического союза "ревизионистского" пацифизма, который пользовался мощной международной поддержкой, с частью политических сил Германии, объединившихся вокруг идеи либерального или этического империализма, несомненна.

 

(* Nippold О. Meine Erlebnisse. S. 24-25, 35.)

 

Это подтверждается высказанным и в советской лите­ратуре тезисом о существовании на немецком политиче­ском Олимпе накануне I мировой войны двух групп: "пангерманско-прусской" и "либерально-монархической". К последней, кроме "известной части средней буржуа­зии" (особенно, добавим, в не-прусских областях Герма­нии), 3. К. Эггерт относит и "отдельных представителей высшей интеллигенции" (в т. ч. В. Шюкинга, редакторов леволиберальных газет и т. д.), часть политических партий — ПНП, левое крыло Центра и большинство СДПГ, а в правящих кругах — Бетман Гольвега с его окружением (зам. статс-секретаря рейхсканцелярии А. Ваншаффе, В. Ратенау, Б. Дернбург и др.), руководство МИДа и некото­рых послов, и, наконец, часть высшей буржуазии, свя­занной с заграницей или с новыми отраслями типа элек­трической или химической промышленности (*).

 

(* Эггерт З. К. Цит. соч. С. 22-24, 33-37; Садовая Г. М. Цит. соч. С. 197.)

 

Из последних приведем два примера: крупный судов­ладелец Альберт Баллин, генеральный директор "Hamburg-Amerika Line" входил в Немецко-американский комитет, а директор "АЭГ" Вальтер Ратенау был членом "Комитета франко-германского интеллектуального сбли­жения" (Comite de rapprochement intellectuel franco-allemand) вместе с Фридом, Зуттнер, Э. Геккелем, Э. Бернштейном, братьями Гауптман, С. Цвейгом и др. (*)

 

(* GStA PK. I. HA Rep. 89. N 15371. Bd. III. Bl. 205-206; FW. 1908. N 5. S. 85-86; Fritz S. E. Walther Ratenau // Biographical Dictionary of Internationalists. P. 600-602.)

 

Позиция этой группы политических сил в отношении к антивоенному движению была, в общем, аналогична официальной позиции западных либеральных демокра­тий. Там, по словам Й. Дюльфера, "идти навстречу миро­любивым стремлениям своей нации было... частью внешнеполитической тактики". Это обеспечивало "политику национальных интересов в империалистиче­ском состязании" (*), только, почти по Клаузевицу, другими средствами.

 

(* Duelffer J. Internationales System.... S. 108.)

 

Однако (по причинам, изложение которых выходит за рамки настоящей работы) эта группа в Германии не успе­ла в довоенные годы осознать общность своих интересов в отношении перспектив войны и мира, создать необхо­димые рычаги воздействия на политическую культуру страны, слишком поздно и непоследовательно признала значение пацифистских идей. Именно в этом — а не от­сутствии у немцев какой-то особой любви к миру, якобы присущей "дальнему" Западу, — состояло основное отли­чие политической культуры официальной Германии от соседей.

В этом смысле прав был Фрид, написав в 1909 г. про­роческие слова: "Безумие дошло до предела... Немецкое правительство лихорадочно занимается вооружениями..., [но] недооценивает морального оружия. То, что оно теря­ет при этом в международном доверии к себе..., не вос­полнить никакими сотнями дредноутов... Из-за фанати­ков правительство обескровит этот народ,... развяжет в стране войну с соседями и революцию. Тогда мы ока­жемся перед лицом величайшего кризиса, который только видела мировая история. Либо голос пацифистов будет услышан, либо придется учиться понимать его среди кро­ви, развалин и пожарищ" (*).

 

(* FW. 1909. N 8/9. S. 144.)

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Несмотря на то, что деятельность оправившихся от первого шока пацифистов продолжалась и после 1914 г.; несмотря на попытки Фрида уверить себя и других, что "война есть продолжение пацифистского дела, только другими средствами" (*), нельзя не признать мировую войну поражением тех, кто сделал своей целью "вечный мир". 1914 год поставил точку в развитии пацифизма в его до­военных формах, похоронив жившую подспудно в созна­нии каждого тогдашнего пацифиста веру в невозмож­ность войны "при достигнутом уровне цивилизации".

 

(* FW. 1914. N 9. S. 281.)

 

Такой печальный итог не может не оказывать влияния на оценку развития антивоенного движения в предшест­вующие годы. Для нас важно, как оценить в этой связи роль немецкого миротворчества на фоне политической культуры Второй Империи.

И при самом общем взгляде на работу очевидна сла­бость пацифизма, отторжение его в рамках политической культуры Германии. Рискнем предположить, впрочем, что такой вывод может сделать и априори всякий, кто хотя бы немного знаком с предвоенной немецкой историей. Менее традиционный и потому более интересный для заключительного анализа материал дает другое утвержде­ние. Из работы столь же очевидно следует, что картина настроений по проблеме войны и мира в немецком обще­стве и политике до 1914 г. сложна и многогранна, и про­стой констатацией факта слабости пацифизма и враж­дебности к нему со стороны господствующей политиче­ской культуры она не исчерпывается.

Ещё один момент, на который, по нашему мнению, стоит обратить внимание — это относительность неудач немецкого пацифизма. Факт крушения всего довоенного пацифистского движения и его историческая судьба дают повод для обобщающего размышления о тех факторах, которые выходят за рамки немецкой истории и лежат в основе трагичной исторической судьбы пацифизма в це­лом.

Итак, пацифизм очевидно был частью светского либе­рального мировоззрения. Это детище Нового времени и в особенности эпохи Просвещения. Фундаментальная идея, лежащая в его основе — гуманистическая идея права, которое регулирует межличностные и межгосударствен­ные отношения. Практические планы по претворению идеала "вечного мира" после буржуазных революций опирались на демократическое понимание права (осуществляемое просвещенными гражданами) в отличие от консервативной трактовки до того (осуществляемое просвещенным монархом). В результате потребовалось антивоенное движение граждан, возникла необходимость в обществах мира. Это стало началом организованного пацифизма.

 

 

Пацифизм в Германии являлся органической частью европейского движения. Его духовными отцами были мыслители немецкого Просвещения во главе с Кантом. Эти традиции развили немецкие либералы и демократы поколения 1848 года. Деятельность первого немецкого общества мира в Кенигсберге и Международного конгресса мира во Франкфурте-на-Майне доказали, что па­цифизм в них был неотделим от либерально-демократического политического мышления западноевро­пейского и американского образца.

Поэтому с победой в Германии консервативных сил в 1848 г., и особенно после окончательного выбора в 1871 г. страной антилиберально-националистического пути развития пацифистским идеям было уготовано неравное положение в политической культуре государства.

Таким образом, исходная ситуация к моменту основа­ния Немецкого общества мира ставила пацифистские идеи в разряд "антигосударственных" (staatsfeindlich). Антивоенное движение было обречено стать участником столкновения двух традиций в немецкой политической культуре: идущей от Просвещения демократической — одновременно космополитической, гуманистической и "западнической" по своей ориентации — и сформировавшейся в период национального романтизма традиции консервативно-этатистской, прусской, проповедующей исключительность (Sonderweg) Германии. Все попытки пацифистов представить свое движение нейтральным по отношению к этой борьбе успеха не имели и иметь не могли. Борьба немецких пацифистов против бисмаркианства, "пруссачества", их требования демократизации внешней политики страны это доказали.

Поэтому заложенный при основании Немецкого об­щества мира в упорной борьбе с противниками подобного подхода принцип аполитичности был хоть и удобен, но не выполним. В общем история создания НОМ показала, что внутриполитическая ситуация в Германии была причиной отставания в темпах развития там антивоенного движе­ния. По этой же причине инициатива создания обществ мира часто исходила из-за границы.

 

 

Идеология немецкого пацифизма в принципе носила универсальные для всего антивоенного движения черты. Она включала в себя основные требования арбитражного разрешения конфликтов между государствами и разору­жения. Немецкий пацифизм пережил сначала тот же пе­риод романтизма и необоснованного оптимизма, что и движения в других странах (в Германии особенно харак­терный пример — Берта фон Зуттнер). Под влиянием не­удач и обострения внешнеполитической обстановки в Европе с началом 1900-х гг. эти черты были частично преодолены разработкой теории "научного пацифизма" Фрида. Схожие изменения претерпело и международное движение в целом.

Большинство лидеров пацифистов нельзя назвать вы­дающимися мыслителями своего времени. Не всегда, как в случае с Б. фон Зуттнер, движение представляли удач­ные фигуры. Тем не менее надо отметить, что в общем это незаслуженно забытые представители "другой Герма­нии", которые могут считаться провозвестниками гумани­стически-демократической немецкой политической куль­туры, какой мы её знаем после 1945 г., наравне с собст­венно политическими деятелями.

В то же время развитие идеологии немецкого антиво­енного движения в эпоху Второй Империи отмечено об­щей тенденцией приспособления идей международного пацифизма для "внутреннего потребления" в Германии. С одной стороны, это определялось объективным влиянием политической культуры на самих творцов антивоенных идей с стране, с другой — сознательным стремлением к мимикрии.

Ряд особенностей составляют национальную специ­фику пацифизма в Германии. Очевидно присутствие в нем рудиментов политического консерватизма. Упование на монархов — и таким образом архаическое по сравне­нию с пацифистами демократических стран представле­ние о том, кто осуществляет международное право — особенно ярко проявилось у Б. фон Зуттнер, но те же черты характерны для воззрений Фрида и Умфрида. Сложные отношения, если можно так выразиться, сложи­лись у немецких пацифистов с проблемой совмещения патриотизма и интернационализма. Здесь особенно ха­рактерен пример Умфрида и руководимых им "штутгартцев". Даже в богатой демократическими и гу­манистическими традициями южной Германии, и даже у священника, каким был Умфрид, в сознании не могло не остаться следов влияния национал-экономических, соци­ал-дарвинистских и расистских идей. Справедливости ради надо сказать, однако, что это влияние все более из­живалось за последнее предвоенное десятилетие — о чём свидетельствует хотя бы тот факт, что именно Умфрид стал во главе движения за немецко-русское согласие.

В то же время заложенная Кантом этическая основа антивоенного движения сохраняла в основном в немец­ком миротворчестве свою актуальность несмотря на ра­ционалистические англосаксонские веяния, названные в работе "ревизионистским" пацифизмом. Это доказывает выдвижение перед 1914 г. на первый план в Немецком обществе мира Л. Квидде, который призывал противни­ков войны не отрекаться в своей борьбе от морального императива и традиционного немецкого идеализма. Здесь также сказалось влияние национальной политической культуры, которая отводила гораздо большее, нежели у западных соседей, место нравственному обоснованию общественно — политической деятельности.

Что касается феномена "ревизионистского" пацифиз­ма, то он требует осмысления в более широком контек­сте, чем только история немецкого миротворчества. Его появление на исторической арене во 2-й половине 1900-х гг. свидетельствовало одновременно и о кризисных явле­ниях в развитии международного пацифистского движе­ния в целом, но и о том, что, несмотря на незначительные результаты Гаагской конференции, идеи пацифизма про­никли в сферу большой политики. Первенство в осознании того, насколько можно использовать эти идеи для претворения государственных интересов, принадлежало США, так как политическая культура этой страны оказа­лась наиболее комфортной для пацифизма. Часть влия­тельных (около)политических кругов в Европе, в особен­ности во Франции, также стремилась к изменению тра­диционных правил игры во внешней политике. Результа­том стало создание международного объединения лиц из политической и интеллектуальной элиты, исповедующих либерально-интернационалистские взгляды — организа­ции "Международное Согласие".

Его отделением в Германии стал Союз Международно­го Согласия. Таким образом, как и при основании НОМ, инициатива по созданию второй крупнейшей немецкой пацифистской организации исходила со стороны. В слу­чае с деятельностью "Международного Согласия" и CMC можно говорить и в целом о предпринятой попытке по­влиять извне на международную политику Германии. В этом были заинтересованы как политические круги соседних с Германией малых стран (Бельгии, Голландии и особенно традиционно миролюбивой Швейцарии), опа­савшиеся, и не без оснований, великогерманских претен­зий, так и международные либерально-интернационалистские круги во главе с Фондом Карнеги и париж­ским центром д'Эстурнеля.

Взгляды идеологов СМС и разработка теории "научного пацифизма" Фридом свидетельствовали о по­исках новой модели антивоенной идеологии. Её наиболее существенной чертой был пафос рационализма, прагма­тизма, научности. Основной акцент и здесь делался на постепенном расширении сферы международного права. Главное же отличие "ревизионистов" от традиционных пацифистов заключалось в целях и методах антивоенных акций. "Ревизионисты" действовали с постоянной огляд­кой на национально-государственные интересы, пытаясь представить свою идеологию их современным выражени­ем. За поддержкой они обращались к заинтересованным в социально-охранительной роли миролюбивой политики слоям государственной и общественной элиты, а не к массам.

В попытке сделать таким образом приемлемой и для немецкой элиты антивоенную идеологию CMC пошел дальше в подстройке пацифизма под нормы немецкого национального государства, что и обеспечило в обмен "Союзу" определенную поддержку среди слоев, куда тра­диционному пацифизму доступа не было.

 

 

В организационном отношении пацифистское движе­ние в Германии достигло некоторых скромных успехов. Были созданы и развивались ряд антивоенных обществ, в том числе Немецкое общество мира, Союз Международ­ного Согласия, Немецкая группа Межпарламентского Союза, основаны или подготовлены к основанию общест­ва взаимопонимания совместно с английскими, француз­скими, американскими и русскими пацифистами. С 1907 г. НОМ регулярно проводило Немецкие конгрессы мира, успешно прошли съезды CMC. Издававшиеся пацифи­стами журналы и брошюры охватывали определенную постоянную аудиторию.

В то же время, хотя отделения НОМ имелись к 1914 г. практически во всех крупных городах Германии, общая численность общества оставалась на низком уровне (макс. 10 000 членов). К тому же наблюдались территориальные диспропорции в распространении обществ мира: при относительно широкой поддержке на юге и западе Герма­нии, в прусских областях отделения были редкими.

Вплоть до 1914 г. так и не было создано постоянной серьезной финансовой и издательской базы, что сводило к минимуму возможности пацифистской пропаганды. Крайне негативно на эффективности работы пацифист­ских обществ в Германии сказывалось отсутствие инте­реса к ним среди крупной буржуазии — особенно замет­ное по сравнению, со щедрой помощью, которую оказы­вали антивоенному движению американские магнаты типа Карнеги.

Все это свидетельствует об отсутствии широкой обще­ственной поддержки пацифистов НОМ. Представленные в НОМ группы были ограничены, в основном, средними слоями, лицами с невысоким социальным статусом. Пол­ностью в обществах мира отсутствовали рабочие и сель­ское население.

В Союзе Международного Согласия было реализовано альтернативное НОМ видение пацифистской организа­ции. Задача, которую ставил перед собой CMC — стать "союзом интересов", лобби мира — определила особенности его организации. Поэтому небольшая численность (официально 1000 человек к 1914 г.) не отражала реально­го влияния "Союза" в стране. Большинство его членов были представителями академической интеллигенции, некоторую часть составляли политики леволиберальной ориентации, имевшие высокий общественный авторитет.

Хотя, несмотря на все попытки, Союз также не нашел поддержку своим усилиям среди крупной немецкой бур­жуазии, однако финансирование из-за рубежа обеспечи­ло ему довольно широкие по сравнению с НОМ возможности для пропаганды.

С 1911 г. Союз наладил активную и регулярную изда­тельскую деятельность, были основаны несколько мест­ных отделений в крупных культурных центрах страны. В целом CMC развивался довольно динамично и это застав­ляет с осторожным оптимизмом судить о его гипотетиче­ских шансах занять значительное место в политической жизни Германии, если бы не начавшаяся война.

 

 

Сотрудничество немецких пацифистов с их едино­мышленниками в России приоткрывает малоизвестную до сих пор главу в истории связей двух стран накануне ро­кового столкновения 1914 г. Обращает на себя внимание специфика в отношении немецких пацифистов к России: господствующие в политической культуре и особенно в либеральных слоях антироссийские настроения не могли не сказаться и на миротворческом движении.

С большими препятствиями немногочисленным сто­ронникам сближения двух стран, наиболее активным из которых был О. Умфрид, удалось накануне войны подой­ти к организации общества немецко-русского взаимопонимания. В орбиту подготовки создания общества были вовлечены такие видные фигуры российского либерализ­ма как М. М. Ковалевский, П. Н, Милюков и др., однако и здесь успешным начинаниям не суждено было осущест­виться из-за начала войны.

Вызывает интерес и история Немецкого Общества Изучения России (НОИР). Его создание, не связанное напрямую с пацифистами, все же указывает на измене­ния в сторону большей открытости к подобным инициа­тивам академической интеллигенции Германии, предста­вители которой составляли ядро гражданского общества. Многое в структуре НОИР роднит его с Союзом Между­народного Согласия. Это была организация того же типа замкнутого клуба, привлекавшая лишь влиятельных в по­литической или культурной сфере лиц. НОИР выполняла также роль "союза интересов", заинтересовав своей дея­тельностью некоторых представителей ориентированной на Россию немецкой промышленной и торговой буржуа­зии.

В общем при сравнении очевидно, что такие органи­зации, не связанные с пацифистским движением, или, как CMC, препарировавшие пацифистские идеи в соот­ветствии с политической культурой консервативного и зараженного национализмом вильгельмианского общест­ва, имели больше шансов на успех, чем действовавшие напрямую "классические" пацифисты.

 

 

Показателем установок в отношении проблем войны и мира стала реакция в общественно — политической жиз­ни Германии на развернутую пацифистами кампанию по пропаганде своих идеалов.

Методы пропаганды развивались на протяжении двух предвоенных десятилетий от архаических форм к более современным, которые учитывали свойства массовой психологии и пытались перенять опыт мобилизации масс милитаристскими союзами. Однако недостаточная орга­низационная и социальная база пацифистского движения не позволяла достичь сколько-нибудь широкого размаха пропаганды мира.

Социально-психологический климат, с которыми столкнулись пацифисты, отражал кризисное состояние немецкого общества в "лишенном покоя Рейхе" (М. Штюрмер). Различные стереотипы восприятия, массовые фобии, психологические комплексы — внешней угрозы, национального престижа, антимодернизма, антифеми­низма и т. д. — затрудняли восприятие в обществе аргу­ментов пацифистов и сказались на самом антивоенном движении.

Вкупе итоги организационного развития обществ мира и их взаимоотношений с основными действующими ли­цами в общественно-политической жизни Германии — воспитательной системой, прессой, церковью, интелли­генцией, армией, общественными движениями, политическими партиями и властями — свидетельствуют о том, что миротворческая идея пользовалась в стране устойчивой поддержкой только со стороны узкого слоя, исповедовавшего философию модернизма, интернационалистские и этические идеалы.

В Германии это отнюдь не всегда совпадало с либе­ральными и даже либерально-демократическими убежде­ниями. Однако, особенно при взгляде на союзников и противников пацифизма, очевидно, что пацифизм и его антипод — беллицизм — были гранями либерального (имея в виду мировоззренческий, в широком плане, а не узкополитический либерализм) и антилиберального соз­нания. В поисках дальнейшего пути исторического разви­тия первые защищали идею эволюции, в применении к политике — реформизма (постепенное установление ме­ждународного мира), и опирались при этом на свободную личность — отсюда внимание к её праву и важнейшему из прав — на жизнь. Противоположный же лагерь от­стаивал идею неизменности (война вечна, так же как го­сударство или "народное сообщество") и искал для этого опору в противном личности коллективизме, "сплочении" — будь то государство, армия или Volk in Waffen ("вооруженный народ").

 

 

Не удивительно, поэтому, что пацифизм в Германии отвергался армейскими кругами — в любой другой стране так же трудно было бы ожидать чего-то иного. Однако и прочие "институты социализации", отвечавшие за поли­тическое воспитание гражданина и воспроизводство политической культуры, работали против пацифистской идеи. Пацифисты не в состоянии были ни вести на рав­ных борьбу за умы подрастающего поколения, ни оказы­вать влияния на то, что читалось в газетах завсегдатаями пивных, ни на то, что говорилось с церковных амвонов или делалось в массовых общественных организациях. В союзниках у них оказались малочисленные движения, которые чаще всего не играли существенной роли в об­щественно-политической жизни, их противниками — мощные массовые организации, нередко пользовавшиеся официальным покровительством властей.

Но если бы пацифисты сталкивались только с админи­стративным противодействием, их положение не выглядело бы таким тяжелым. Миротворческая идея отвергалась сложившейся во II Империи политической культурой в целом, и это хорошо доказывает враждебное отношении к пацифизму студенческих корпораций и большей части масонских лож, т. е. (по крайней мере формально) не регламентированных государством общественных объе­динений, как бы "теневых" общественных структур.

Все это препятствовало пацифизму выйти за рамки и без того уже убежденного в истинности идеи мира обще­ственного слоя. Антивоенная пропаганда работала вхоло­стую, выполняя только информативную функцию — т. е. помогая найти единомышленников, но не "обращая" в пацифизм колеблющихся и противников.

Вожделенный объект пропаганды и пацифистов, и их противников — тот самый "Михель" — не то, чтобы был кровожадным или, как того хотели пангерманисты, меч­тал "в глубине немецкого сердца" о войне, но, по словам одного из пацифистов, "хоть с кряхтеньем и ворчанием", он все же "в общем терпеливо сносил бремя вооруже­ний", считая их "по-прежнему лучшей гарантией от угро­зы войны" (*).

 

(* FW. 1912. N 2. S. 46.)

 

В собственно политической сфере основные столпы вильгельмианского государства — партии консерваторов и национал-либералов, подавляющая масса государствен­ной бюрократии и армия — не разделяли интереса к пацифизму либо находились под влиянием националистиче­ской агрессивной идеологии. Но и другие буржуазные партии — Центра и даже часть леволибералов — отказа­лись представлять интересы пацифистов и сотрудничать с ними. Единственное исключение до середины 1900-х гг. составляли южнонемецкие демократы (Южно)Немецкая Народная партия), с самого основания Немецкого обще­ства мира последовательно поддерживавшие пацифистов. Большое значение для расстановки акцентов в поли­тической жизни страны имела и воинственная фигура немецкого кайзера, несмотря на все усилия оставшегося глухим к пацифистским аргументам. Не только его кон­троль за принятием политических решений, но и симво­лическая роль отца нации, которую продолжал играть кайзер в сознании консервативных слоев немецкого об­щества, оказывали на политическую культуру крайне не­гативное для пацифистов влияние.

 

 

При всем том с середины 1900-х гг. в нарисованной мрачной картине появлялись и некоторые светлые пятна. "Повзросление" пацифизма на основе приобретенного им опыта: появление "научного пацифизма" Фрида и "ревизионистского" пацифизма Союза Международного Согласия, резонанс от двух Гаагских конференций — с одной стороны, и изменение в худшую сторону внешне­политического положения Германии — с другой способствовали началу переоценки некоторыми слоями немец­кого общества пацифистских идей.

Примерно за семилетие, начиная с II Гаагской конфе­ренции (1907) до 1914 г., в сфере действия каждого из рассмотренных "институтов социализации", за исключе­нием армии, появился некоторый небольшой сектор, на который пацифисты имели влияние. Среди молодежи и в системе образования это касалось части учителей началь­ных школ, "Свободного немецкого молодежного движе­ния", "свободного студенчества" и др.; в прессе — многих газет либерально-демократической ориентации (особенно на Юге Германии), и, с оговорками, издательских концер­нов Ульштайна и Моссе; в церковной среде — сторонни­ков "либерального протестантизма" и экуменизма (опять-таки преимущественно в юго-западных землях).

Особенно показательны были перемены в отношении к пацифизму интеллигенции — барометра политического климата и в значительной мере творца немецкого обще­ственного мнения эпохи. Здравомыслящие мыслители и публицисты — такие как К. Лампрехт, П. Наторп, Л. Штейн и др. — понимали, что при изменившейся расста­новке сил в Европе и усиливавшейся внешнеполитиче­ской изоляции Германии война может стать для неё ката­строфой. В поисках путей для предотвращения гибели немецкого государства многие из них обратили свое при­дирчивое внимание на пацифистские идеи.

Это тем более понятно, что сфера приложения поли­тических интересов у большей части немецкой интелли­генции лежала именно в области международной полити­ки. Внимание к пацифизму органично переплеталось с попытками умеренно-реформистских кругов интеллиген­ции изменить политическую культуру в стране, используя для этого внешнюю политику. Не удивительно, что созда­тели т. н. "социального империализма" (Ф. Науман) и особенно "либерального" ("культурного", "мирного") им­периализма" (П. Рорбах, К. Рицлер, Л. Штейн и др.) в большей или меньшей степени заинтересовались паци­физмом.

Большая часть интеллектуалов по-прежнему колеба­лась в том, стоит ли поддерживать пацифистские идеи (Г. Дельбрюк, Л. Брентано, М. Вебер и проч.) — но само соз­нание того, что такие столпы немецкой мысли принимают их движение всерьез, не могло не быть отрадным для миротворцев.

Несомненным успехом антивоенного движения стало и привлечение на свою сторону большого числа предста­вителей молодых научных дисциплин — социологии и особенно международного права, создание В. Шюкингом и Г. Вебергом новой, пацифистской международно-пра­вовой школы.

 

 

В последние предвоенные годы в политическом клима­те Германии нарастали противоположные тенденции. Все выше поднималась волна шовинизма, солдатчины; в 1912 г. создается антипацифистский Оборонный союз, в 1913-м, в год 100-летия антинаполеоновских войн и очередного закона о военных расходах, пропаганда новой войны дос­тигает апогея. Но одновременно новые надежды появи­лись и у пацифистов.

И прежде всего — съезд СДПГ 1912 г. в Хемнице дал зеленый свет сотрудничеству буржуазного антивоенного движения и социал-демократов. Глубокие изменения в стратегии и тактике социалистов, связанные с именами К. Каутского, Э. Бернштейна и др., позволяли теперь миро­творцам рассчитывать на реальную поддержку с этой стороны.

Деятельный К. Хаусман совместно с Л. Франком и другими социалистическими лидерами впервые использо­вал открывшиеся возможности, устроив две франко-германские межпарламентские встречи. После первона­чально настороженного отношения несоциалистических партий к этой инициативе успех встреч в конце концов создал реальную возможность для совместных действий политических сил, заинтересованных в миролюбивой внешней политике Германии — включая большинство СДПГ, леволибералов, эльзасцев и левое крыло Центра.

Материалы работы не позволяют в должной мере оценить степень влияния пацифистских идей на государ­ственные структуры, однако дают возможность увидеть и здесь определенную тенденцию. Повторимся ещё раз: нет сомнения в том, что политическая культура германских верхов была "страшно далека" от пацифистов. Об этом свидетельствуют не только ругательные отзывы Вильгель­ма II, но и в целом та открытая враждебность, с которой немецкая правящая элита восприняла Гаагские инициати­вы.

Но тем более явными были появившиеся незадолго до войны признаки осторожного интереса к пацифистским идеям "международного согласия" и арбитража у группы представителей политической элиты Германии. Мы не говорим о "белых воронах" вроде принца X. Шёнайх-Каролата или А. Гогенлоэ. Речь идет о тенденции, к кото­рой во властных кругах примыкали сторонники нового курса "внешней культурной политики" из окружения рейхсканцлера Т. фон Бетман Гольвега, а также многие влиятельные лица во внешнеполитических ведомствах — дипломатическом и колониальном.

Относительно мотивов, которые вызвали этот интерес, можно сказать следующее. Без сомнения, "вопросом ве­ка" для периода до 1914 г. был вопрос социальный. Заин­тересованные в миротворчестве политические силы в Англии, Франции, да и в России имели в виду прежде всего ослабление угрозы социального взрыва, который предрекали пацифисты (И. С. Блиох) в результате бескон­трольного роста военных расходов и тем более в условиях общеевропейской войны. Русский 1905 год впервые наглядно подтвердил эти опасения.

Для богатеющей Германии же проблема отвлечения ресурсов с социального сектора на вооружения не была столь острой, поэтому, как говорилось в работе, немецкие политики не видели практического смысла в Гаагских начинаниях. Поддержка миротворчества как раз сковала бы немецкий напор в борьбе за "место под солнцем". На­оборот, власти Германии с 90-х гг. XIX потворствовавали агрессивному милитаризму и шовинизму, чтобы "выпустить пар" социального напряжения, ослабить социал-демократическую угрозу.

Однако в предвоенные годы ситуация изменилась. Ба­ланс сил в Европе в случае войны складывался явно не в пользу Германии, как бы генералы не бравировали тем, что "больше врагов — больше и славы". Внутри страны развязанная первоначально при подаче правительства националистическая истерия грозила выйти из-под его контроля. Маховик политической мобилизации масс был запущен — и пробуждение масс к политической жизни произошло в Германии под знаком милитаристской пропаганды. Мощные шовинистические союзы требовали "более решительной" внешней политики, оказывая воз­растающее влияние на политический климат и толкая страну к войне.

В этих условиях накануне 1914 г. здравомыслящие общественно-политические круги Германии начали осоз­навать, что именно милитаризм и война могут стать мо­гильщиками существующей политической системы. Именно в борьбе за государство они, наконец, обратили внимание на миротворческие идеи. Таким образом, их восприятие пацифизма отделяло стабилизирующую (staatserhaltende) — и в этом смысле консервативную функцию в нем.

Несмотря на незаконченность из-за начавшейся вой­ны этого процесса осмысления в политических верхах Германии пацифистских идей можно считать его одной из черт, которые характеризуют названную в советской германистике "либерально-монархической" группу поли­тической элиты Второй Империи, и это необходимо учи­тывать для более полного представления о Германии до 1914 г.

 

 

Таким образом, немецкая политическая культура Гер­мании до I Мировой войны в целом не благоприятствова­ла пацифизму. Заложенная в период национального ро­мантизма и грюндерства установка на силовое решение внешнеполитических вопросов продолжала безраздельно господствовать до 1914 г.

Одновременно реакция на пацифистскую пропаганду показывает, что нормы политической культуры — или, говоря языком политологии, "модели ориентации" по проблеме войны и мира — вильгельмианской Германии, не пребывали в застывшем состоянии. Поскольку полити­ческая культура вообще — один из исторических фено­менов "длительной протяженности", то было бы трудно ожидать радикальных и быстрых перемен в ней при отсутствии масштабных катаклизмов (как после разгрома Германии во II Мировой войне).

Но изменения были, и изменения двоякого рода. Ост­рота и жизненность проблемы войны и мира в предвоен­ные десятилетия заставили политически активную часть общества определиться в своем отношении к ней. Как результат — политическая культура кайзеровской Герма­нии до 1914 г. оказалась в отношении к войне и миру расколота. С одной стороны, под влиянием развившейся в невиданной степени философии национальной исключи­тельности Германии, "кризиса ценностей" в обществен­ной психологии, культа борьбы и "героизма" идея миро­творчества оспаривалась ожесточеннее, чем прежде, а зачастую дело доходило до открытого воспевания войны. Но тогда же при посредничестве пацифистов в политической культуре Германии начали оживать отодвинутые в эпоху объединения Германии на второй план гуманисти­ческие ценности немецкого Просвещения, Гете и Канта — идеи космополитизма и этической политики, которые в новую эпоху приняли новые формы.

 

 

Важно отметить, что при всех национальных особен­ностях антивоенного движения и политической культуры в Германии было бы ошибкой видеть в истории немецко­го пацифизма до 1914 г. некое исключение из правила, подтверждающее, в свою очередь, особую роль Германии в развязывании I Мировой войны. Самое основное — что ни в одной из европейских стран пацифизм (даже при сравнительно больших с немецким успехах) до 1914 г. не оказывал сколько-нибудь значительного влияния на внешнеполитические решения государственных мужей (*).

 

(* Подтверждение см. в: Сдвижков Д. А. Пацифизм и политическая система в России и Германии накануне I Мировой войны; Chickering R. Imperial Germany.... P. 327 — 383 (сравнение с Францией); Cooper S. Op. cit; Grossi V. Op. cit. (общеевропейский контекст), и проч.)

 

Причины такого положения вещей надо искать в уни­версальных особенностях пацифистской идеологии. Все пацифисты допускали стратегический просчет, строя свою тактику на основе однобокого видения изменений в международной обстановке. Их можно понять: наверное, никогда до и после "прекрасной эпохи" конца прошлого — начала нынешнего века вечный мир не казался таким близким. Интернационализация мира не была химерой, — о ней свидетельствовали рост международных связей, всё большая экономическая взаимозависимость и многое другое. Но вне поля зрения пацифистов остались факто­ры, работавшие одновременно на войну — прежде всего усиливавшаяся борьба за передел мира, формирование нового баланса сил и образование двух враждебных бло­ков в Европе.

Неразрешимым осталось противоречие между паци­физмом и патриотизмом. Нельзя сказать, чтобы немецкие пацифисты не видели, что именно их страна вела себя в международной политике наиболее провокационно. На­оборот, огонь пацифистской критики сосредоточился на принципах (вернее, на отсутствии таковых) немецкой внешней политики, сказавшихся в ряде международных кризисов. Однако ни в одной стране — и Германия здесь не исключение — пацифисты не допускали и мысли о том, что их Отечество сознательно не стремится к миро­любивой политике.

Другая очевидная и лежащая на поверхности причина слабости всего пацифистского движения до 1914 г. — в фиаско основного выдвигавшегося им метода борьбы с войной — арбитража. Ни одна страна до 1914 г. не использовала арбитраж для решения действительно важных государственных противоречий. Правда, сохранялась на­дежда на постепенную выработку кодекса международно­го права Гаагскими конференциями, но после разочаро­ваний от первых двух форумов было ясно, что изменения в этой области не будут скорыми. Растущим осознанием этого факта уже до 1914 г. объяснялись поиски новых форм и методов пацифистской деятельности, вылившиеся в создание "Международного Согласия", разработку Квидде плана всеобщего моратория на вооружения и т. п.

Но корень неудач миротворцев надо искать в общих основаниях пацифистского мировоззрения, единых для всех тех, кто считал что "человек добр" по природе. По­терпела поражение слепая вера в прогресс, в то, что с освобождением человека, подъемом демократии автома­тически наступит конец милитаризма. Сторонники анти­военной идеи видели в человеке идеалиста и одно­временно рационалиста; первое подчеркивали ранние пацифисты, второе ставил во главу угла "ревизио­нистский" пацифизм. Они и взывали к абстрактной со­вести или "идеальным устремлениям" человека с одной стороны, и к его здравому смыслу — с другой, так как эти свойства, по мнению пацифистов, должны были сделать его противником войны.

Но эта самая "Friedenswille" ("воля к миру"), якобы живущая в каждом человеке, оказалась той черной кош­кой, которой не было в темной комнате. Нравственность, основанная на рационализме, показала себя фикцией (ведь даже Канту понадобился трансцендентный кате­горический императив).

Трагедия пацифизма начала XX в., следовательно, бы­ла трагедией европейского секуляризма: пустоту от дис­кредитированных христианских ценностей не мог запол­нить "плоский дарвинизм". Как и предупреждал Достоев­ский, бунт против Бога обернулся в конечном счете против человека. В Германии же при внешнем благочес­тии и благополучии духовная пустота была едва ли не самой тягостной ("могущество делает глупым", — говорил о Втором Рейхе Ницше), и в здешней мутной воде воль­готно чувствовали себя всяческие "пангерманизмы". Вме­сто рационального человека пацифисты столкнулись с иррациональной массой, которая гораздо легче, чем это представлялась, была подвержена манипуляциям.

В отношениях европейского, в том числе и немецкого, общества до I мировой войны с пацифизмом эти несоот­ветствия между ожидаемым и действительным отразились в том, что огромное большинство демонстрировало по­стыдное безразличие в вопросах, которые выходили за рамки собственных, отнюдь не абстрактно-идеальных, стремлений. Абсолютная вера в собственные силы в ре­зультате материального прогресса плюс длительное отсут­ствие крупных войн привели к тому, что мир не осозна­вался первоочередной задачей — никто все равно не верил в возможность войны. Вся энергия, весь порыв пацифистов увязали в неколебимом равнодушии "болота".

Справедливо в этой связи замечание немецкого воен­ного историка: "[Первая мировая] война... оказалась не^; столько плодом расчетов и определенных планов, сколько следствием мнимо неизбежно-необходимых акций участ­ников кризиса. Между тем, необходимыми и неизбежными они были потому, что ни один государственный деятель тогда не боялся войны, ни одно государство не могло еще оценить ее катастрофических последствий..." (*).

 

(* Рот Г. Две мировые войны и германский вопрос // От стратегии обороны к политике мира: германские вооруженные силы в период перемен. Сб. под ред. А. О. Чубарьяна. М., 1993. С. 47.)

 

Да, пацифисты до 1914 г. и в Германии, и во всем ми­ре оказались первопроходцами, которые впервые попыта­лись утвердить в общественном сознании и политической культуре многие идеи и ценности, позднее ставшие нор­мой. Это тем более важно для Германии, где, по оценке самих немцев, впервые в новой истории международную политику страны после 1945 г. определяют "само собой разумеющийся космополитизм", "безусловное миролю­бие" и "безоговорочный интернационализм" (*).

 

(* Зонтхаймер К. Цит. соч. С. 291-292.)

 

Именно пацифистские идеи легли в основу создания Лиги Наций, Гаагского трибунала, ООН, Европейского сообщества и т. д. И все же в исторической перспективе роль, которую сыграл пацифизм, впору именовать скорее "триумфом и трагедией". Им пользовались и пользуются отнюдь не в тех идеальных целях, о которых мыслили когда-то гуманисты начала века. Воплотившись в обыден­ную политику, пацифистские идеи не сделали её полити­кой этической.

Мы являемся свидетелями того, что международное сообщество по-прежнему живет по законам баланса сил и логике особых прав великих держав. Международные институты, будь то ООН, Гаагский трибунал и т. п., служат лакомым пирогом для раздела сфер влияния и проведения собственных национальных интересов — все тех же raisons d'Etat. С помощью пацифизма традиционной поли­тике силы просто придали другое измерение, и в этом смысле продолжилась тенденция, которая намечалась уже в начале века.

Что, однако, не может не вызвать уважения, так это гражданское мужество пацифистов до 1914 г. Их не сму­щали застарелая вражда и межнациональные предрас­судки, они плыли против течения — вопреки агрессивному духу эпохи, часто ломая собственную судь­бу. Как с чисто галльским задором писал Марсель Семба, один из поборников франко-германского примирения:

"Мы чистим выгребные ямы европейской истории, а нам говорят: "Фи, какая вонь!" Скажите пожалуйста! — Как будто мы сами этого не чувствуем! А вот давайте все же зажмем нос и будемте продолжать." (*)

 

(* HStAS. Q 1/2. Bu 2. Bl. 75.)

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

 

Приложение I

 

Источник: Die Waffen nieder!, II, 1893, S. 402 — 403.

 

Это, по существу, первая программа НОМ. Провозгла­шается неполитический характер общества. Очевидны попытки избежать конфронтации с существующей по­литической культурой: выражается готовность пацифи­стов принять постулаты внешней политики Германии — суверенитет национального государства и гарантию существующих после 1871 г. границ. Однако связь между пацифистскими и демократическими идеалами видна и здесь.

 

С подножий тронов... и трибун парламентов раздают­ся слова мира. Ни один народ не хочет войны. Каждое правительство боится взять на себя ответственность за ужасные последствия, которые принесет с собой следующая военная экспедиция; но столь же сильным, как желание мира, остается страх перед войной. Чтобы уст­ранить это невыносимое состояние, во всех просвещен­ных странах Земли в последние десятилетия образовались общества мира,... счет их членам уже идет на тысячи. Отстает одна Германия, которая в остальном всегда была среди передовых борцов за идеальные устремления.

... Широкие массы нашего народа не определили ещё своего отношения к этому движению.... Это вызывает подозрение в нелюбви немцев к миру..., [которое], сколь бы беспочвенно оно не было, уже несет в себе угрозу войны. Поэтому мы основали в столице Германской им­перии Общество мира. Оно должно стать местом объеди­нения всех, кто желает, чтобы... государства обязались посредством договоров разрешать все возникающие меж­ду ними разногласия через международные арбитражные суды. Самостоятельность и существующие владения госу­дарств такими договорами затронуты быть не должны.... Мы стремимся к достижению этих целей практиче­скими средствами, сильнейшее из которых — обществен­ное мнение: только когда число членов обществ мира станет настолько велико, что выражение их воли станет вы­ражением воли народа, тогда ни одна власть не сможет развязать войну. Тогда и только тогда исчезнет страх пе­ред войной, а с ним и причина ставших невыносимым грузом вооружений.... Поэтому мы призываем наших сограждан — мужчин и женщин — к какой бы партии они ни принадлежали, публично подтвердить свое миролюбие, вступив в Немецкое общество мира....

 

Правление НОМ

 

Приложение II

 

 

Источник: Bundesarchiv Abteilungen Potsdam. 90 Se 1 (NL M. E. Selenka). Bl. 20 — 21

 

Речь идет о пропагандистской подготовке к пред­стоящей I Гаагской конференции мира (См. Гл. I). Одно из редких в те годы свидетельств о потенциале сотрудни­чества между пацифистами и неортодоксальной частью социал-демократов. В то же время документ показывает, что даже ревизионисты тогда отвергали постоянное сотрудничество с пацифизмом как из "принципиальных" соображений, так и с оглядкой на внутреннюю слабость антивоенного движения.

 

Георг фон Фольмар — Маргарите Э. Зеленка. Мюнхен, 06. 02. 1899.

 

Милостивая сударыня,

По Вашей просьбе я говорил в Берлине с Бебелем и способствовал... тому, чтобы и само руководство партии (социал-демократов — Д. С.) занялось [Вашим] делом. В результате выяснилось, что мою... позицию в основном разделяет большинство партийных руководителей.

Мы относимся к Вашей инициативе, как и к любой деятельности, серьезно направленной на укрепление дела мира, исключительно благожелательно и хотим, чтобы Вам удалось хоть немного вывести имущие классы Гер­мании из спячки. Трудящийся же народ, обладающий по­литическим сознанием, давно и во все большей мере выражал свое искреннее желание устранить постоянную угрозу миру тем, что отдавал свои голоса партии, которая выступает с принципиальных позиций за разоружение и мир народов.

Если, несмотря на это, мы не считаем для себя воз­можным присоединить свои имена к подписавшим Вашу петицию, это объясняется нашим нежеланием разделить ответственность за изложенные в ней принципиальные положения и перегибы....

[Однако], если обстоятельства и подвигают нас к оп­ределенной сдержанности, Ваше предприятие нам безус­ловно симпатично. Эта симпатия, я уверен, найдет... от­клик и в нашей прессе, и среди той части членов партии, которая будет участвовать в Ваших собраниях, — в той мере, в какой Ваше движение ставит идеальные цели и не будет опускаться дальше до деления на группы и борьбу за власть....

 

Ваш Фольмар.

 

Приложение III

 

Источник: Die Friedenswarte. 1910. N 2. S. 23 — 27.

 

Яркое выражение "антибисмаркианства" пацифистов, их взглядов на историю и политическую культуру II Импе­рии, их "другого" патриотизма.

 

Отто Умфрид. "Прочь от Бисмарка!"

 

Лозунг выдвинул Фрид и я поддерживаю его.... Я не тревожил бы прах Бисмарка, если бы его дух, дух наси­лия и властолюбия, не продолжал жить, если бы его ми­ровоззрение не господствовало в немецкой политике, ес­ли бы его имя, ставшее принципом, не было бы для мил­лионов немцев штандартом, вокруг которого они призва­ны сплотиться....

Я знаю священника, который повесил у себя портрет "железного канцлера" как национального святого, не замечая противоречия между Христом... и создателем Рей­ха, человеком "железа и крови"....

Если мир боится Германии,... за это надо сказать спа­сибо "государственному искусству" Бисмарка. То, что [его] успехи были куплены сомнительной ценой, народная совесть "великодушно" не заметила....

Бисмарк был классическим представителем односто­ронней национальной политики интересов.... О между­народной ориентации..., о вере в возможность наднацио­нального правового порядка у него не могло быть и речи в принципе. Поэтому до сих пор Бисмарк — кумир всех немецких националистов.... То, что в борьбе за нацио­нальные интересы не на жизнь, а на смерть можно и проиграть,... этим господам в голову не приходит....

Правление [Бисмарка] произвело настоящее опусто­шение в душе немецкого народа... [из-за] нимба непо­грешимости, который окружал канцлера.... Когда кто-нибудь из вождей нации произносит имя Бисмарка, все снимают почтительно вместе со шляпами и головы....

Пока совершается такое идолослужение, надежды на... возрождение правовой мысли нет.... Пробуждение из этого дикого сна... может произойти либо после ужасных катастроф, в крови и слезах, либо через укрепление пра­вового сознания. Тот, кому дорога участь своего народа, будет стараться наставить его на этот [второй] путь.

 

Приложение IV

 

Источник: Die Friedenswarte. 1911. N 8/9. S. 219 — 220.

 

Точка зрения пацифистов на положение Германии в мире и нагнетание политической истерии внутри стра­ны, высказанная Фридом с редкой даже для него резко­стью. Объяснить её можно разве что драматизмом II Марокканского кризиса 1911 г. В статье отчетливо ска­зался прозападно-модернистский пафос пацифистского, движения (фактически ставится требования демократи­ческого парламентского контроля над внешней полити­кой, милитаризм приравнен к политическому консерва­тизму). Характерна также точка зрения немецких паци­фистов на Россию.

 

Бояться больше следует не войны, а страха перед ней.... И этот страх — результат непредсказуемых действий немецкой дипломатии....

На Западе правит демократия. В Германии при демо­кратическом большинстве правит прусское юнкерство. Оно... задает тон и направление внешней политики, ко­торая, естественно, противоречит поэтому демократиче­ски направляемой политике Запада. Смешно, но немцы все ещё верят дурацкой болтовне о том, что все народы ненавидят Германию и хотят её ослабить. Народы Запада ненавидят не Германию и не немецкий народ, они лишь защищают себя от... реакционных принципов. Они ведут себя точно так же, как демократы в Германии по отноше­нию к правительству....

Это главный вопрос. В этом мир и спокойствие Евро­пы: если Германия станет демократией и будет проводить демократическую внешнюю политику, тогда мы получим мир в Европе и во всем мире... Поэтому проблема мира —это проблема немецкой внутренней политики. Её разре­шение в победе над юнкерством либерализма и демокра­тии.

Иначе существует угроза, что немецкое правительство будет все более отдаляться от... ненавистных ему демо­кратий западных держав и следовать в фарватере русской политики... Тогда Европа разделится на два лагеря: на За­падную, отстаивающую современную культуру, и Восточ­ную, в которой Россия, Германия и Австро-Венгрия... будут защищать традиции средневековья.

 

А. Г. Фрид.

 

Приложение V

 

Источник: Voelkerfriede, 1914, N 7/8, S. 98

См. Главу I, п. 1. 3.

 

"Письмо представителям русской интеллигенции"

 

Милостивый государь!

Искусственная военная лихорадка, нагнетаемая... про­вокационной прессой и манипуляциями биржевых дельцов... снова, как вспышка молнии, высветила пропасть, к краю которой все ближе подходят наши народы....

Поэтому долг всех людей доброй воли — предотвратить грозящую катастрофу и убедить общественное мнение в бессмысленности военного противостояния.... Ведь меж­ду интересами Германии и России в действительности нет серьезных противоречий. В 1813 г. немцы и русские сра­жались плечом к плечу, чтобы сбросить наполеоновское владычество.

Противоречия, которые могут возникать в азиатской Турции, не того рода, чтобы их нельзя было разрешить дипломатическим путем; равным образом, и балканские вопросы... не должны толкнуть Россию и Германию на путь военного конфликта....

Истинный национальный интерес обоих государств — в сохранении мира. [Для этого] необходимо призвать ин­теллигенцию обеих держав начать широкую кампанию за достижение согласия.

По нашему мнению,... все те, кто принадлежит в Гер­мании и России к ведущим слоям общества и разделяет идею сближения народов, должны подписать это воззва­ние,... выступить устно и в печати с защитой идеи согла­сия,... материально поддержать Немецко-русскую лигу, чтобы мы могли пригласить пропагандистов выступить в столицах обеих держав в поддержку международного со­гласия. Сравнительно легко достижимой целью наших усилий должно стать заключение немецко-русского дого­вора об арбитраже...

 

Штутгарт, июль 1914 г.

городской пастор О. Умфрид, Штутгарт,

русский писатель П. Кузьминский, Берлин.

 

 

Приложение VI

 

Милитаристская пропаганда и её плоды

 

Источник: Deutsche Warte. 1914. N 3

Замечательная по собранным в ней штампам антипа­цифистской пропаганды пьеса "Долой оружие?" была представлена на вечере Женского союза отделения Пангерманской лиги в Берлине в марте 1914 г. Типичный об­разец уровня критики, с которым приходилось сталки­ваться пацифистам.

 

В спектакле идет речь о прискорбной доверчивости и благодушии немецкого Михеля, который позволяет себя обдуривать и надувать ловкому Джону Буллю, кокетливой Марианне и хвастуну Водкакоффу в ущерб нашему по­ложению великой державы.

Попутно мощный удар в пьесе наносится по сковы­вающей энергию и инициативу Михеля деятельности "Всемирного бургомистра" и его дочери "Космополинхен", а также по жалкому утопизму воплей о мире неутомимой Берты фон Зуттнер. Она представлена в виде шумной хозяйки гостиницы "К международному миру".

В финале в Михеле просыпается угасшее было чувст­во собственного достоинства и охваченный яростью, он, недолго думая, спускает всех своих злопыхателей с лест­ницы.

 

 

Отто фон Готтберг. "Война"

 

Источник: Jungdeutschland-Post. (N 4) 25. 01. 1913.

 

Настоящая апология войны для молодых немцев. По­путно документ хорошо иллюстрирует, до какой степени в Германии христианство было подмято под себя духом солдатчины

 

... Не только языческая, но и христианская вера учит нас отдавать жизнь за братьев, за Отечество, за кайзера и Рейх, за победу, чтобы уцелевшие жили, а павшие по­чили в мире. Поэтому война — это самое высокое и святое выражение человеческих усилий. Она дает возможность по завету Господа жертвовать самым дорогим для ближ­них, она дает храбрым вечную жизнь....

И для нас пробьет когда-нибудь радостный, великий час борьбы. Во дни неясного, пока лишь тайного радостного ожидания от сердца к сердцу, от уст к устам переда­ется старый... боевой клич: "С Богом за короля и Отече­ство!". На улице, где мы проходим сейчас весело перего­вариваясь и смеясь, скоро появится свежая афиша, и с уст первого увидевшего её немецкого мужчины сорвется твердое и непреклонное "Подобный грому слышен клич" (первая строка из знаменитой "Вахты на Рейне" — Д. С.)...

 

Да, это будет радостный, великий час, и мы имеем право втайне желать его.... В глубине немецкого сердца должно жить радостное ожидание войны, жажда её, по­тому что у нас достаточно врагов, и победит лишь тот на­род, который идет на войну как на праздник.

Так давайте же высмеем от чистого сердца старых дев в брюках, которые трусят перед войной и поэтому жалу­ются, что она отвратительна или жестока. Нет, война прекрасна. Её благородное величие поднимает человече­ское сердце высоко над земным, обыденным...

 

Не случайно в этом приложении даны и свидетельства уже из другой — военной и послевоенной эпохи. Заложен­ные милитаристами до 1914 г. в умах молодежи ядовитые семена дали себя знать именно тогда. Высказывание во­ждя Третьего Рейха даёт почувствовать последствия поражения идеи мира в борьбе за молодое поколение и "плоды просвещения" милитаристов. В то же время для многих страшная правда войны, о которой предупрежда­ли пацифисты, обман "героических фраз", быстро стали явью на полях сражений.

 

Источник: Адольф Гитлер, "Моя борьба", Цит. по: Glaser H. Spiesser-Ideologie. Von der Zerstoerung des deutschen Geistes im 19. und 20. Jahrhundert. Freiburg i. Br., 1964. S. 101.

 

Почему нельзя было родиться на сто лет раньше, в эпоху Освободительных войн (против Наполеона — Д. С.),. когда мужчина стоил чего-то и без "гешефта"? Я так час­то думал с раздражением о моем, как мне казалось, слишком позднем призвании в мир и видел со стороны судьбы в предназначенной для меня эпохе "покоя и по­рядка" незаслуженное оскорбление. Уже юношей я не был "пацифистом" и все воспитательные попытки в этом направлении были впустую.

 

 

Отрывки из писем погибших в I Мировой вой­не немецких студентов

 

Источник: Kriegsbriefe gefallener Studenten. hg. v. Witkop Ph. Muenchen, o. J. S. 7-9, 51, 88.

 

Ура! Наконец-то я получил повестку... Часами я ждал приказа и для меня. Сегодня утром встретил знакомую молодую даму и почти стыдился того, что она видит меня в штатском. Да и вы, мои дорогие родители, поймите ме­ня: я уже чужой в тихом Лейпциге... Дорогая мама... если мы будем думать о нашем народе, об отечестве, о Боге, о всем высшем, то мы станем мужественными и сильными, (студент права Вальтер Лиммер, 3 августа 1914 г.)

 

Наш отъезд на фронт был величественным и захваты­вающим событием. У всего батальона униформы и каски были украшены цветами. Изо всех окон, на всех улицах неустанно машут платками, тысячекратное "Ура!" И вез­де, снова и снова... чудесное напутствие солдатам: "Тверда и верна стоит вахта на Рейне!" Такой час редок в народной жизни, он настолько великий и захватываю­щий, что один перевесит все усилия и лишения. (Он же в поезде на фронт)

 

Мои милые, дорогие родители, братья и сестры ! Сам не могу ещё в это поверить, но [из-за ранения] я снова на пути к Вам и на родину. О, как же я счастлив увидеть снова свет белый после этого кошмара! Наконец-то я избавлен от навязчивой мысли, преследовавшей меня, что уже никогда не увижу Вас и ваш мир. (Он же, 20 сентяб­ря 1914 г.)

 

Лишь с отвращением я думаю теперь о тех картинах битв, которые мы видели в книгах. Это недостойное лег­комыслие. Войну невозможно воспринимать так легко. Сколько молодых... товарищей уже погибли на моих гла­зах! Этого нельзя преукрашивать.... (студент теологии Пауль Роведдер, 29 октября 1914 г.)

 

Вы не представляете, что значит днями, неделями ле­жать в окопах под вражеским огнем. Никогда в жизни я не буду больше бездумно кричать "Ура!" в кафе при из­вестии о победе. О, несчастные патриоты! (студент меди­цины Фриц Меезе, ноябрь 1914 г.).

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

Источники Архивные и рукописные источники

 

Государственный Архив Российской Федерации (ГАРФ), Москва:

Фонд 927 (И. Н. Ефремов), опись 1. ед. хр. 8, 11;

Фонд 579 (П. Н. Милюков), опись 1. ед. хр. 1451, 1453, 3313.

 

Отдел Рукописей Российской Национальной Библиоте­ки (ОР РНБ), Санкт-Петербург:

Фонд 123 (П. Л. Ваксель). N 733.

 

Российский Государственный Исторический Архив (РГИА), Санкт-Петербург:

Фонд 1284 (Департамент Общих Дел Министерства Внутренних Дел), опись 187. 1915. N 100.

 

Archiv der Evangelischen Landeskirche, Stuttgart (AELK);

Personalakten Otto Umfrid. N 3347.

 

Bundesarchiv Abteilungen Potsdam (BAP):

90 Ba 4 (NL Theodor Barth). N 25;

90 Hi 2 (NL Max Hirsch). N 3, 5, 7/1, 17, 26-27;

90 Mo 2 (NL Lina Morgenstern). N 1;

90 Na 3 (NL Friedrich Naumarm). N 126, 231, 265, 269.

90 Se 1 (NL Margarethe Eleonore Selenka). N 1.

 

Geheimes Staatsarchiv Preussischer Kulturbesitz, Berlin (GStA PK):

I. HA Rep. 77 (Ministerium des Inneren). Tit. 662. N 11, 62, 97, 144; Tit. 1065. N 1; Tit. 1102. N 2; CB S. N 94, 276, 573, 596, 811, 869 (Bd. 1-3), 916; CB P. N 37, 48, 56, 108, 253, 304;

I. HA Rep. 89 (Geheimes Zivilkabinett). N 15283 — 15287, 15369, 15371 (Bd. Ill), 15382 (Bd. IV).

I. HA Rep. 92 (NL Theodor Schiemann). N 11.

 

Hauptstaatsarchiv Stuttgart (HStAS):

Q 1/2 (NL Conrad Haussmann). Bu 1-4, 104, 114, 116, 166, 168, 172-173;

E 130a (Koenigliches Staatsministerium. Wuerttemberg). Bu 640 (457), 696;

E 151/03 (Koenigliches Wuerttembergisch.es Ministerium des Inneren). Bu 710;

J 150a (Druck- und Flugschriften bis/1945). N 13/7, 165a, 171/8, 191, 399, 460, 551.

 

Stadtarchiv, Stuttgart (SASt):

В IV 9. Bd. 1. N 6 (Akten betreffend die Deutschen Friedenskongresse 1909 — 1911).

 

Документальные материалы

 

1. К истории первой Гаагской мирной конференции (с предисл. Л. Телешевой) // Красный Архив. 1932. тт. 1-2 (50-51). С. 64 — 96.

2. Конвенции и декларации, подписанные на Конфе­ренции мира в Гааге 17(29) июля 1899 года. СПб., 1900.

3. Новые материалы о Гаагской мирной конференции 1899 г. (С предисл. Л. Телешевой) // Красный Архив. 1932. тт. 5-6 (54-56). С. 49 — 79.

4. Annuaire de l'Union Interparlementaire. Premiere Annee 1911. Pub. par C. — L. Lange. Bruxelles — Leipzig, 1911.

5. Carnegie Endowment for International Peace. Year Book for 1912. Washington D. C, 1912.

6. Deutsche Friedensgesellschaft. Ortsgruppe Konigsberg. Auf dem Weg zum Weltfrieden in Ostpreussen (Dritter Jahresbericht 1912 — Februar 1913). Konigsberg, 1913.

7. Der deutsche Friedenskongress in Jena 1908. Esslingen, o. J.

8. — // — in Stuttgart 1909. — // —

9. — // — in Wiesbaden 1910. — // — lO.Deutscher Friedenskongress am 26 — 27. Oktober 1912 in Berlin. — // —

11.Deutscher Friedenskongress in Kaiserslautern (22. — 24. Mai 1914). — // —

12.Documents diplomatiques francais. Ser. 1 et 2. 29 vols. P., 1929 — 1955.

13.Dotation Carnegie pour la paix. Enquete dans les Balcans. Rapport presente aux directeurs de la dotation par les membres de la commission d'enquete. P., 1914.

14.Grosse Politik der europaeischen Kabinette 1871-1914: Sammlung der Diplomatischen Akten des Aus-waertigen Amtes. Im Auftrage des Auswaertigen Amtes hg. v. Lepsius J., Mendelssohn — Bartholdy A., Thimme F. 40 Bde. В., 1926 — 1927.

15.Interparlamentarische Union. Bericht ueber die XV. Conferenz in Berlin 17.-19. September 1908. В.- Leipzig, o. J.

16.Interparlamentarische Union. Einschraenkung der Aus-gaben fuer Ruestungen zu Lande und zur See. Bruessel-Leipzig, 1912.

17.Interparlamentarische Union. Jahrbuch der deutschen Gruppe fuer Schiedsgericht und Frieden. B.,1913.

18.Mitglieder-Verzeichnis der Grossen Loge von Preussen genannt Royal York zur Freundschaft. о. О., о. J.

19.Programm und Satzung der Deutschen Friedens-gesellschaft e. V. Esslingen, o. J.

20.Satzungen des "Deutschen Wehrvereins e. V." о. О., о. J.

21.Verhandlungen des Reichstags. Stenographische Be-richte. В., 1871 — 1933.

22.Votraege auf dem 4. Deutschen Friedenskongress. Ess­lingen, o. J.

23.Wehberg H.. Gutachten: Deutschland und die Frie-densbewegung. Sonderdruck aus Das Werk des Unter-suchungsausschusses der Verfassungsgebenden Deut­schen Nationalversammlung und des Deutschen Reichstages 1919-1930. Erste Reihe. Die Vorgeschichte des Weltkrieges. Bd. II. В., o. J.

 

Периодические издания

 

1. Общество Мира в Москве (Москва)

2. Вестник мира. Орган международного права и куль­туры (Санкт-Петербург)

3. Albbote (Muensingen)

4. L'Aurore (Paris) i

5. Der Beobachter.Ein Volksblatt aus Schwaben (Stuttgart)

6. Berliner Tagblatt (Berlin)

7. Breslauer Morgenzeitung (Breslau)

8. Deutsche Revue, eine Monatsschrift, hg. v, R. Fleischer (Stuttgart)

9. Frankfurter Zeitung (Frankfurt — a.- M.)

10.Die Friedensbewegung. Organ des Intemationalen Friedensbureau / Le mouvement pacifiste (Bern)

11.Die Friedensblaetter. Organ der Deutschen Friedensgesellschaft (Esslingen a. N.)

12.Der Friedensbote. Deutscher Volkskalender, hg. v. Stadtpfarrer O. Umfrid (Esslingen)

13.Die Friedenswarte. Blaetter fuer intemationale Verstaendigung (Berlin, Zuerich, Breslau, Basel)

14.Die Gleichheit (Stuttgart)

15.Jungdeutschland-Post. Wochenschrift fuer Deutschlands Jugend

16.Kirchlicher Anzeiger fuer Wuerttemberg (Stuttgart)

17.Der Koenigsberger Freimuetige (Koenigsberg)

18.Korrespondenz des Verbandes fuer Internationale Verstaendigung, hg. v. R. Piloty (Wuerzburg)

19.Leipziger Volkszeitung (Leipzig)

20.Le Matin (Paris)

21.Mitteilungen des Verbandes fuer Internationale Verstaendigung, hg. v. R. Piloty, H. Dorn (Wuerzburg)

22.Muenchener Neueste Nachrichten (Muenchen)

23.Neues Tagblatt (Stuttgart)

24.La Paix par le Droit. Revue de la Paix (Paris)

25.Preussische Jahrbuecher, hg. v. H. Delbrueck (Berlin)

26.Schwaebischer Merkur (Stuttgart)

27.Schwaebische Tagwacht (Stuttgart)

28.Schwarzwaelder Bote (Stuttgart)

29.Stuttgarter Jugendvereins-blatt (Stuttgart)

30.Der Tag (Berlin)

31.Der Voelker-friede. Organ der Deutschen Friedensgesellschaft (Esslingen a. N.)

32.Volksstimme (Breslau)

33.Volkswacht (Breslau)

34.Vorwaerts (Berlin)

35.Die Waffen nieder! Monatsschrift zur Forderung der Friedensbewegung, hg. v. B. v. Suttner (Wien, Dresden)

36.War against war. A chronicle of the international cru­sade of peace, ed. by W. T. Stead (London)

37.Wuerttembergische Krieger-Zeitung (Stuttgart)

 

Опубликованные источники

 

1.  Бюлов Б. Воспоминания (под ред. и с предисл. В. М. Хвостова). М.-Л., Соцэкгиз, 1935.

2.  Вильгельм П. Мемуары. События и люди 1878 - 1918. С предисл. А. В. Луначарского. М.-П., 1923.

3.  Гауптманн Г. Атлантида. Вихрь призвания. Новеллы. Л., Худ. лит-ра, Лен. отд-ие, 1989.

4.  Гессен В. М. О вечном мире. Из журнала Министер­ства Юстиции (апрель 1899 г.). СПб., 1899.

5.  "К вечному миру" И. Канта. Вст. ст. А. В. Гулыги. М., Моск. рабочий, 1989.

6.  Кропоткин П. А. Взаимная помощь среди животных и людей. СПб., 1907.

7.  Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Изд. 5-е. Т. 1-55. М., Госполитиздат, 1958 — 1972.

8.  Милюков П. Н. Вооруженный мир и ограничение вооружений   (С-   Петербургское   Общество  Мира. Выпуск 1). СПб., 1911.

9.  — // — Воспоминания. М., Политиздат, 1991.

10.Федоров М. П., Экономические интересы, замешан­ные в большой европейской войне (С. - Петербург­ское Общество Мира. Выпуск 2). СПб., 1913.

11.Цвейг С, Статьи, эссе. Вчерашний мир. Воспомина­ния европейца. М., Радуга, 1987.

12.Angell N. The Great Illusion: a study of the relations of military power in nations to their economic and social advantage. L, 1910.

13.Aufklaenmg ueber die Militaervorlage. В., 1893.

14-Behrend F. Der freistudentische Ideenkreis. Muenchen, 1907.

15.Bernstein   E.   Die   Natur   und   die   Wirkungen   der kapitalistischen Wirtschaftsordnung. В., 1909.

16.— // — Der Revisionismus in der Sozialdemokratie. Amsterdam, 1909.

17.Bischoff D. Freimaurerei. Vaterland und Voelkerfriede. Eroeffnungsrede  und  Begruessungsansprache  zur  51. Jahresversammlung des Vereins deutscher Freimaurer. Leipzig, o. J. [1913]

18.Derm    P.    Fuer    internationale    Verstaendigung    // Alldeutsche Blaetter. 22.06.1912. S. 217 - 218.

19.Delbrueck H. Vor und nach dem Weltkrieg. В., 1926.

20.Denkmann H, Katechismus fuer alle freien Religionsgemeinden sowie fuer jeden der sich aus den Banden des alten Synagogen- und Kirchentums frei machen will. Leipzig, 1850.

21.Denkwuerdigkeiten des Fuersten Chlodwig zu Hohenlohe-Schillingsfuerst.  Im Auftrage  des Prinzen A.  zu Hohenlohe-Schillingsfuerst   hg. v.   F. Curtius.   Bd.   1-2. Stuttgart-Leipzig, 1907.

22.D'Estoumelles de Constant P. Frankreich und Deutschland    (Veroeffentlichungen    des    VIV.    Heft    5). Stuttgart, 1913.

23.Deutscher Wehrverein. Aufruf ! Stuttgart, 1912. 24.Dietz A.  Franz Wirth und der Frankfurter Friedensverein. F.a.M., 1911.

25.Fried   A.   H.   Die   Grundlagen   des   revolutionaeren Pazifismus. 2^e Aufl. Zuerich, 1916.

26,— // — Die Haager Conferenz. ihre Bedeutung und ihre Ergebnisse. В., 1900.

27,— // — Handbuch der Friedensbewegung. Teile I-II. Wien-Leipzig, 1905; 2^e Aufl. B.-Leipzig, 1911-1913.

28.— // — Kaiser werde modern !. В., 1905.

29.— // — Der Kaiser und der Weltfriede. В., 1910.

30.— // — Mein Kriegstagebuch. Bd.I-4. Zuerich, 1918-1920.

31.— // — Die moderne Friedensbewegung. Leipzig, 1907

32.— // — Der Weg zum Weltfrieden im Jahre 1912. B.-Wien — Leipzig, 1912.

33.— // — Der Weg zum Weltfrieden im Jahre 1913. В., 1913.

34.— // — Die zweite Haager Konferenz. Hire Arbeiten. ihre Ergebnisse und ihre Bedeutung. Leipzig, o. J.

35.Friedlaender A. Die Bedeutung der Suggestion im Voelkerleben (Veroeffentlichungen des VIV. Heft 11). Stuttgart, 1913.

36.Hauptmann G. Gesammelte Werke in acht Baenden. Jubilaeumsausgabe. В., о. J.

37.Hauptmann Giehrl. Offizier und Jugendbewegung. В.,1914.

38.Gerlach H. v. Von links nach rechts. Zuerich, 1937.

39.Gries K. [Umfrid O.]. Arbeiter — Evangelium. Drei Vortraege an die Arbeiter. Stuttgart, 1893.

40.Kohler J. Die Friedensbewegung und das Voelkerrecht // Zeitschrift fuer Voelkerrecht und Bundesstaatsrecht. Bd. IV. Hft. 2-3. 1910. S. 129-140.

41.Kriegsbriefe gefallener Studenten. hg. v. Witkop Ph. Muenchen, o. J.

42.Lamprecht K. Die Nation und die Friedensbewegung. B. — Leipzig, 1914.

43.— // — Krieg und Kultur. Drei Vaterlaendische Vortraege. Leipzig, 1914,

44.— // — 1809 — 1813 — 1815. Anfang. Hoehezeit und Ausgang der Freiheitskriege. В., 1913.

45.Lamszus W. Das Menschenschlachthaus. Bilder vom kommenden Krieg. Hamburg, 1912.

46.Lehrplan fuer die wuerttembergischen Volksschulen. Stuttgart, 1907.

47.Meinecke F. Weltbuergertum und Nationalstaat. Muen­chen — В., 1915.

48.Meurer Ch. Das Friedensrecht der Haager Konferenz. Muenchen, 1905.

49.Mueller A. Pazifistisches Jugendbuch. Ein Ratgeber fuer Eltern und Erzieher. Wien — Leipzig, 1911.

50.— // — Das persoehnliche Wirken und Werden. Ratschlaege fuer die persoehnliche Propaganda. Entgegnung auf Einwaende. Ein Beitrag zur Technik der Friedenspropaganda. Wien, 1912.

51.Nippold O. Der deutsche Chauvinismus (Veroef­fentlichungen des VTV. Heft 9). Stuttgart, 1913.

52.— // — Die Fortbildung des Verfahrens in voelkerrechtlichen Streitigkeiten. Leipzig, 1907.

53.— // — Meine Erlebnisse in Deutschland vor dem Weltkriege (1909-1914). Bern, 1918.

54.Novicov J. La critique du darvinisme social. P., Alcan, 1900.

55.Offener Brief an den Verband fuer Internationale Verstaendigung und an den Verband der internationalen Studentenvereine an den deutschen Hochschulen von Normann Angell. Goettingen, o. J.

56.Ohr J. Die Studentin der Gegenwart. Muenchen, 1909.

57.Ohr W. Zur Emeuerung des deutschen Studententums. Muenchen, 1908.

58.Piloty R. Formen internationaler Verstaendigung (Veroeffentlichungen des VTV. Heft 6). Stuttgart, 1913.

59.Quidde L. Der deutsche Pazifismus waehrend des Weltkrieges 1914- 1918. Aus dem Nachlass L. Quiddes. hg. v. Holl K. u. Donat H. Boppard am Rhein, 1979.

60.Rade M. Der Beitrag der christlichen Kirchen zur internationalen Verstaendigung (Veroeffentlichungen des VIV. Heft 4). Stuttgart, 1912.

61.Rupp J. Ueber Friedensfeste. о. О., 1873.

62.Schlief E. Der Friede in Europa: Eine voelkerrechtlich-politische Studie. Leipzig, 1892.

63.Schuecking W. Modernes Weltbuergertum // Die Zukunft. 17.08.1907. S. 244-245.

64.— // — Das Nationalitaetenproblem. Dresden, 1908.

65.—//—Der Staatenverband der Haager Konferenzen. Muenchen — Leipzig, 1912.

66.Selenka M.E. Die internationale Kundgebung der Frauen zur Friedenskonferenz vom 15. Mai 1899. Muenchen, 1900.

67.Spahn M. Der Friedensgedanke in der Entwicklung des deutschen Volkes zur Nation (Veroeffentlichungen des VTV. Heft 7). Stuttgart, 1913.

68.Stengel K. v. Weltstaat und Friedensproblem. В., 1909.

69.Suttner B. v. Inventarium einer Seele. Leipzig, 1883.

70.— // — Der Kampf um die Venneidung des Weltkrieges. Randglossen aus zwei Jahrzehnten zu den Zeitereignissen vor der Katastrophe (1892-1900 und 1907-1914). hg. v. A. H. Fried. Bd. I-II. Zuerich, 1917.

71.[Suttner В. v.]. Das Maschinenzeitalter. Zukunftsvorlesungen ueber unsere Zeit. von Jemand. 2^e Aufl.Zuerich, 1891.

72.— // — Memoiren. Leipzig, 1909.

73.— // —Memoiren. hg. v. Reinken L. v. Bremen, 1965

74.— // — Stimmen und Gestalten. Leipzig, 1907.

75.— // — Die Waffen nieder! Eine Lebensgeschichte. Dresden, 1889.

76.Umfrid O. Anti-Stengel. Esslingen, 1909.

77.— // — Anti-Treitschke. Esslingen, o. J.

78.— // — Bismarcks Gedanken und Erinnerungen im Lichte der Friedensidee und Anderes. Zur Kritik nationalsozialer Afterpolitik. Esslingen, 1905.

79.— // — Friede auf Erden! Esslingen, 1898.

80.— // — Europa den Europaeern. Politische Ketzereien. Esslingen,1913. 81.Wehberg H. Das Papsttum und der Weltfriede. Moenchengladbach, 1915.

 

Справочная био- и библиографическая литература

 

1. Bibliographie der Freimaurerischen Iiteratur. hg. im Auftrag des Vereins Deutscher Freimaurer v. Wolfstieg A. Bd. I (I^е Aufl.). o. O., 1911; Bd. II — III (2^e Aufl.). Leipzig, 1923.

2. Bibliographie du mouvement de la paix. Litterature pacifiste dans la bibliotheque de l'lnstitut Nobel Norvegien. Kristiania, 1912.

3. A bibliography of the Pacifist Writings of Jean de Bloch by Dungen P. van den, L, 1977

4. Biographical Dictionary of Internationalists, ed. by Kuehl W. E. Westport — L, 1983.

5. Biographical Dictionary of Modern Peace Leaders, ed. by Josephson H.Westport — L, 1985.

6. Pacifism in Russia: a selective bibliography of non-Scandinavian literature in the Library of the Norwegian Nobel Institute, prepared by Kjelling A. C. Oslo, 1992.

7. Verzeichnis von 1000 Zeitungs-Artikeln Alfred H. Frieds zur Friedensbewegung (Bis Maerz 1908). В., 1908.

8. World Encyclopedia of Peace, vol. 1-4. ed. by Pauling L. etc. Oxford — NY., 1986.

 

Литература

 

1. Айзин Б. А. Революционные германские социал-демократы против империализма и войны (1907 -1914 гг.). М., Наука, 1974.

2. Астафьев И. И. Русско-германские дипломатиче­ские отношения 1905 — 1911 гг. (от Портсмутского мира до Потсдамского соглашения). М., Изд-во Моск. ун-та, 1972.

3. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., Прогресс, 1993.

4. Балобаев А. И. Образование Немецкого Оборонного союза и его роль в организации милитаристской пропаганды в Германии в 1912 г. // Труды Томского гос. ун-та. Серия историческая. Вып. 5. Вопросы ис­тории международных отношений. Томск, Изд-во Томского ун-та, 1973. С. 19 — 31.

5. Беленчиков В.Я. Творчество Берты Зуттнер (Дисс. на соискание уч. степ. канд. фил. наук). Л., 1974.

6. Гаджиев К.С. Политическая наука.2-е изд. М., Межд. отношения, 1995.

7. Германское рабочее движение в Новое время. Сб. М., Наука, 1962.

8. Демократия в Западной Европе XX века. Сб. под ред. М. М. Наринского и др. М., ИВИ РАН, 1996.

9. Долгий путь российского пацифизма. Идеал между­народного и внутреннего мира в религиозно-философской и общественно-политической мысли России. Сб. под ред. Т. А. Павловой. М., ИВИ РАН, 1997.

10.Европейское социалистическое движение. 1914-1917: Разрубить или развязать узлы?. М., Наука, 1994.

11.Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия германского империализма в конце XIX века. изд. 2-е. М., Акад. Наук СССР, 1951.

12.3онтхаймер К. Федеративная Республика Германия сегодня. Основные черты политической системы (под ред. Я. С. Драбкина). М, Памятники историче­ской мысли, 1996.

13.Исследования по истории германского империализ­ма начала XX века Сб. под ред. Айзина Б. А., Гуче В. и др. М., Наука, 1987.

14.Историография истории Нового времени стран Ев­ропы и Америки (под ред. И. П. Дементьева). М., Высшая школа, 1990.

15.История дипломатии. Изд. 2-е. Т. II. (под ред. Хвостова В. М.). М., Госполитиздат, 1963.

16.История США в четырех томах. Под ред. Севостьянова Т. В., Арбатова Г. А., Болховитинова Н. Н. и др. Т. 2 (1877-1918). М., Наука, 1985.

17.К 75-летию начала первой мировой войны: Материалы конф. (под ред. В.С.Васюкова и др.). М., АН СССР. ИВИ, 1990.

18.Космач В. Я. Внешняя культурная политика Герма­нии в годы Веймарской республики (1919 — 1933 гг.) (Автореферат дисс. на соискание уч. степ. д-ра ист. наук). М., 1995.

19.Машкин М. Н. Из истории германской милитарист­ской пропаганды конца ХГХ — начала XX в. // Сла­вяно-германские отношения. Сб. под ред. Королюка В. М., Ратнера Н. Д., Турок-Попова В. М. М., Наука, 1964. С. 135 — 152.

20.Мир/Реасе: Альтернативы войне от античности до конца Второй мировой войны. Антология (под ред. Ч. Чэтфилда. Р. М. Илюхиной). М., Наука, 1993.

21.Овчаренко Н. Е. Германская социал-демократия на рубеже двух веков: (Идейно-политическая эволюция СДПГ в период империализма). М., Мысль, 1975.

22.Павлова Т. А. Джон Беллерс и английская социаль­но-экономическая мысль II-й половины XVII века. М., Наука, 1979.

23.Первая мировая война: дискуссионные проблемы ис­тории. Сб. под ред. В. Л. Малькова. Ю. А. Писарева и др. М., Наука, 1994.

24.Политическая история на пороге XXI века: традиции и новации. Сб. под ред. Л. П. Репиной. В. В. Согрина. Д. А. Модель. М., ИВИ РАН, 1995.

25.Политическая история России в партиях и лицах. Сб. сост. В. В. Шелохаев и др. М., Терра, 1994.

26.Прокопьев В. П. Армия и государство в истории Германии X -XX вв. Л., Изд-во ЛГУ, 1982.

27.От стратегии обороны к политике мира: Германские вооруженные силы в период перемен (под ред. А. О. Чубарьяна). М., Наука, 1993.

28.Россия и Германия. Сб. Под ред. Туполева Б.М. Вып. 1. М., ИВИ РАН, 1998. Ротштейн Ф. А. Международ­ные отношения в конце ХIХ века. М., Акад. наук СССР. Ин-т истории, 1960.

29.Туполев Б. М. Кайзеровский военно-морской флот рвется на океанские просторы // Новая и новейшая история. 1982. N 3. С. 123 — 136, N 4. С. 137 — 155.

З0.Хальгартен Г. Империализм до 1914 года. Социоло­гическое исследование германской внешней поли­тики до первой мировой войны. М., Изд-во иностр. лит-ры, 1961.

31.Эггерт 3. К. Борьба классов и партий в Германии в годы I мировой войны. М., 1957.

32.ХХ век: Основные проблемы и тенденции междуна­родных отношений. Сб. под ред. Д. Г. Наджафова. М., ИВИ РАН, 1992

ЗЗ.Аскег D. Walter Schuecking (1875-1935). Muenster (Westf.), 1970.

34.Alfred H. Fried. Geb. 11. Nov. 1864. gest. 4. Mai 1921. Eine Sammlung von Gedenkblaettern in Gemeinschaft mit Therese Fried und Mundy Schwalb. hg. v. R. Goldscheid. Leipzig, 1922.

35.Ben — Horin M. Max Nordau. Philosopher of human solidarity. N-Y., 1956.

36.Bildungsbuergertum im ХIХ. Jahrhundert. hg. v. Conze W., Kocka J. T. 1. Stuttgart, 1985.

37.Bockel R. v. Philosophin einer "neuen Ethik": Helene Stoecker (1869 — 1943). Hamburg, 1991.

38.Brock P. Freedom from war. Toronto, 1991.

39.— // — Pacifism in Europe to 1914. Princeton, NJ, 1972.

40.Bucholz A. Hans Delbrueck and the German military establishment: war images in conflict. Iowa City, 1985.

41.Dienemann Max. Der Betrag des Judentums zur Verwirklichung des Voelkerfriedens // Der Morgen (Berlin). 2.Hft. 1929. S. 141 — 158.

42.Chevallier P. Histoire de la Franc-Maconnerie francaise. v. I-III. P., Fayard, 1989.

43.Chickering R. Imperial Germany and a World without War. The Peace Movement and German Society 1892-1914. Princeton, 1975.

44.— // —Karl Lamprecht: a German Academic Life (1856 — 1915). New Jersey, 1993.

45.— // — The Peace Movement and the Religious Community in Germany 1900-1914 // Church History. 1969. N3. P. 300 -311.

46.— // — We men who feel most German. A Cultural Study of the Pan-German League. 1886 — 1914. Boston, 1984.

47.Cooper S.Patriotic pacifism; Waging war on war in Europe. 1815 — 1914. N.Y. — Oxford, 1993. P.68.

48.Die deutschen Kanzler. Von Bismarck bis Schmidt, hg. v. Sternburg W. v. Koenigstein а. Т., 1985.

49.Doves and Diplomats. Foreign Offices and Peace Movemens in Europa and America in the Twentieth Century, ed. by S. Wank. Westport — London, 1978.

50.Duelffer J.Regeln gegen den Krieg? Die Haager Friedenskonferenzen von 1899 und 1907 in der internationalen Politik. F.a.M., 1981.

51.Eisenbeiss W. Die buergerliche Friedensbewegung in Deutschland waehrend des Erst en Weltkrieges. Organisation. Selbstverstaendnis und politische Praxis. 1913/14 — 1919. Bern, 1980.

52.Engelhardt V., Die deutsche Jugendbewegung als welthistorisches Phaenomen. В., 1923.

53.— // — Weltbuergertum und Friedensbewegung in Vergangenheit und Gegenwart. Bd.I. В., 1930.

54.Evans R. J. The Feminist movement in Germany 1894-1933. L, 1976.

55.— // — Comrades and Sisters: Feminism, socialism and pacifism in Europe 1870 — 1945. Sussex — NY, 1987.

56.Fischer F. Krieg der Illusionen: Die deutsche Politik von 1911 bis 1914. Duesseldorf, 1969.

57.Frauen gegen den Krieg. hg. v. Brinken — Gabler G. Hamburg, 1980.

58.Freimaurerloge Plato zur bestaendigen Einigkeit. Wiesbaden, 1978.

59.Fricke D., Fritsch W. Deutsche Friedensgesellschaft (DFG) 1892-1933 // Lexikon zur Parteiengeschichte. Die buergerlichen und kleinbuergerlichen Parteien und Verbaende in Deutschland (1789 — 1945). hg. v. D.Fricke. Leipzig, 1983 -1986. Bd. I. S. 667 — 669.

60.Fricke D. Wider den heiligen Mars // Nachdenken ueber Ossietzky. Aufsaetze und Graphik. hg. v. H.Reinhardt. B.(DDR), 1989. S. 89-107

61.Frieden. Gewalt. Sozialismus. Stuttgart, 1976. Huber W., Schwerdtfeger J. (hg.).

62.Frieden. Krieg und Militarismus im kritischen und sozialistischen Realismus. B. (DDR), 1961.

63.Die Friedensbewegung. Ein Handbuch der Weltfriedensstroemungen der Gegenwart. hg. v. Fabian W., Lenz К. [В. 1922] Koeln, 1985.

64.Die Friedensbewegung. Organisierter Pazifismus in Deutschland. Oesterreich und in der Schweiz. hg. v. H.Donat. K.Holl. Duesseldorf, 1983.

65.Friedensbewegungen in Vergangenheit und Gegenwart. Vortraege zu einem Colloquium im Museum fuer Hamburgische Geschichte 2.-4.04.1985. Hamburg, 1985.

66.Geschichtliche Grundbegriffe. Historisches Lexikon zur politisch — sozialen Sprache in Deutschland. hg. v. O. Brunner, W. Conze, R. Koselleck. Bd.2. Stuttgart, 1975. S. 543-591; Bd.4. Stuttgart, 1978. S. 1-41;767-787.

67.Glaser H. Die Kultur der wilhelminischen Zeit. Topographie einer Epoche. F.a.M., 1984.

68.-— // — Spiesser-Ideologie. Von der Zerstoerung des deutschen Geistes im 19. und im 20. Jahrhundert. Freiburg i. Br., 1964.

69.Greuner R. Gegenspieler. Profile linksbuergerlicher Publizisten aus Kaiserreich und Weimarer Republik. B.(DDR), 1969.

70.— // — Wandlungen eines Aufrechten. Lebensbild Hellmut von Gerlachs. B. (DDR), 1965.

71.Groh D. Negative Integration und revolutionaerer Attentismus: Die deutsche Sozialdemokratie am Vorabend des Ersten Weltkrieges. F. a. M., 1973.

72.Gross L. Pazifismus und Imperialismus. Leipzig, 1931.

73.Grossi V. Le pacifisme europeen 1889 — 1914. Bruxelles, Bruylant, 1994.

74.Hamann B. Bertha von Suttner. Ein Leben fuer den Frieden. Muenchen, 1986.

75.Heuss Th. Friedrich Naumann. Der Mann, das Werk, die Zeit. B. — Stuttgart, o. J. [1937]

76.Hoehn R. Die Armee als Erziehungsschule der Nation. Das Ende einer Idee. Bad Harzburg, 1963.

77.Holl K. Ludwig Qiudde // Liberal XIII (1971). S. 224-229

78.Holl K. Pazifismus in Deutschland. F.a.M., 1988.

79.Irrwege und Warnlichter: Anmerkungen zur Kirchengeschichte der neueren Zeit. Hamburg, 1966; Kennan G.F. The Decline of Bismarck's European Order. 1875-1890. N.Y., 1979.

80.Kirche zwischen Krieg und Frieden. Studien zur Geschichte des deutschen Protestantismus. hg. v. Huber W., Schwerdtfeger J. Stuttgart, 1976.

81.Koehler E. Bildungsbuergertum und nationale Politik. Eine Studie zum politischen Denken Otto Hintzes. Bad Homburg, 1970.

82.Lehren aus der Geschichte? Historische Friedensforschung. Frankfurt-a.-M., 1990

83.Lehrnen aus dem Krieg?: Deutsche Nachkriegszeiten 1918 — 1945. hg. v. G. Niedhart, D. Riesenberger. Muenchen, 1992.

84.Ludwig Quidde. Ein deutscher Demokrat und Vorkaempfer der Voelkerverstaendigung. hg.v.H.Wehberg. Offenbach a. M., 1948.

85.Mauch Ch., Brenner Th. Fuer eine Welt ohne Krieg. Otto Umfrid und die Anfaenge der Friedensbewegung. Schoenaich, 1987;

86.Nieder die Waffen! Hundert Jahre Deutsche Friedensgesellschaft (1892 — 19Э2). hg.v. G. Gruenewald. Bremen, 1992.

87."Nieder die Waffen — die Haende gereicht !" Friedens­bewegung in Bremen 1898 — 1958. Katalog zur gleichnahmigen Ausstellung. hg. v. Donat H., Roepke A. Bremen, 1989.

88.Pazifismus zwischen den Weltkriegen. Deutsche Schriftsteller und Kuenstler gegen den Krieg und Militarismus 1918 — 1933. hg. v. Harth D., Schubert D., Schmidt R. M. Heidelberg, 1985.

89.Peace movements and political cultures ed. by Ch.Chatfield. P. van den Dungen. Knoxville, TN, 1988.

90.Peters B. Berliner Freimaurer. Ein Beitrag zur Kulturgeschichte Berlins. В., 1980.

91.Plessner H. Die verspaetete Nation. Ueber die politische Verfuehrbarkeit des buergerlichen Geistes. Stuttgart, 1959.

92.Political Culture and Political Development, ed. By L.W.Pye, S.Verba. Princeton, 1965.

93.Raumer K. Ewiger Friede. Friedensrufe und Friedensplaene seit der Renaissance. Freiburg-Muenchen, 1953;

94.Rechenschaft. Politische Publizistik aus den Jahren 1913 — 1933. B. (DDR) — Weimar, 1970.

95.Riegelmann H. Die europaeischen Dynastien in ihrem Verhaeltnis zur Freimaurerei. [1943]. Struckum, 1985.

96.Riesenberger D. Geschichte der Friedensbewegung in Deutschland. Von den Anfaengen bis 1933. Goettingen, 1985;

97.Sauer P. Das Werden einer Grossstadt. Stuttgart zwischen Reichsgruendung und Erstem Weltkrieg 1871 bis 1914. Stuttgart, 1988.

98.Saul K. Der "Deutsche Kriegerbund". Zur innenpolitischen Funktion eines "nationalen" Verbandes im kaiserlichen Deutschland // Militaergeschichtliche Mitteilungen. 1969. N 2. S. 95 — 160.

99.Scheer F.-K. Die Deutsche Friedensgesellschaft (1892-1933). Organisation — Ideologie — Politische Ziele. F.a.M., 1981

100.Scheler M. Die Idee des Friedens und der Pazifismus. Bern, 1974 [1921]

101.Schlochauer H.-J. Die Idee des ewigen Friedens. Bonn, 1953

102.Schmid M. Pazifistische Stroemungen in Wuerttemberg und Stuttgart zwischen Kaiserreich und Drittem Reich // Zeitschrift fuer Wuerttembergische Landesgeschichte. 49. Jg., Stuttgart, 1990. S. 321 — 342

103.Stiewe D. Die buergerliche deutsche Friedens­bewegung als soziale Bewegung bis zum Ende des Ersten Weltkrieges. diss. phil. Freiburg i. Br., 1972.

104.Taube U.-F. Ludwig Quidde: Ein Beitrag zur Geschichte des demokratischen Gedankens in Deutschland. Kallmuenz, 1963.

105.Theiner P. Sozialer Liberalismus und deutsche Weltpolitik. F. Naumann im Wilhelminischen Deutschland. Baden -Baden, 1983.

106.Uhlig R. Die Interparlamentarische Union. 1889 — 1914. Friedenssicherungsbemuehungen im Zeitalter des Imperialismus. Stuttgart, 1988.

107.Veit Valentin. Geschichte des Voelkerbundgedankens in Deutschland: ein geistesgeschichtlicher Versuch. В., 1920.

108.Voigt G. Russland in der deutschen Geschichtsschreibung. 1843 — 1945. В., 1994.

109.Wette W., Holl K. Pazifismus in der Weimarer Republik. Paderborn, 1981.

110.Wider den Krieg: Grosse Pazifisten von Immanuel Kant bis Heinrich Boell. Muenchen, 1987

111.Wiegand B.Krieg und Frieden im Spiegel fuehrender protestantischer Presseorgane Deutschland und der Schweiz in den Jahren 1890 — 1914. F.a.M., 1976.

112.Wild A. Baron d'Estournelles de Constant (1852-1924). Das Wirken eines Friedensnobeltraegers fuer die deutsch — franzoesische Verstaendigung und europaeische Einigung. Hamburg, 1973.

113.Das wilhelminische Bilduhgsbuergertum: zur Sozialgeschichte seiner Ideen. hg. v. Vondung K. Goettingen, 1976.

114.Zum Gedaechtnis von Otto Umfrid. hg. v. Umfrid G. Stuttgart, o. J. [1921].

 

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

 

BM — Вестник мира

ГАРФ — Государственный архив Российской

Федерации

МБМ — Международное Бюро Мира

МПК — Межпарламентская конференция

МПС — Межпарламентский союз

МС — Международное Согласие

НГ МПС — Немецкая группа Межпарламентского

союза

НОМ — Немецкое Общество мира

ОММ — Общество Мира в Москве

ОР РНБ — Отдел Рукописей Российской Нацио­нальной Библиотеки ОС — Оборонный союз

РГИА — Российский Государственный Исторический Архив

CMC — Союз Международного Согласия

СПбОМ — Санкт-Петербургское Общество мира

AELK — Archiv der Evangelischen Landeskirche

BA P — Bundesarchiv Abteilungen Potsdam

BDMPL — Biographical Dictionary of Modern Peace Leaders

DR — Deutsche Revue

DWN — Die Waffen nieder!

FB — Die Friedensblaetter

FW — Die Friedenswarte

GStA PK — Geheimes Staatsarchiv Preussischer Kulturbesitz

HB FB I (II) — Handbuch der Friedensbewegung (Bd. I-II)

HStAS — Hauptstaatsarchiv, Stuttgart

GP — Die Grosse Politik der europaeischen Kabinette

KVTV — Korrespondenz des Verbandes fuer Internationale Verstaendigung

MVIV — Mitteilungen des Verbandes fuer Internationale Verstaendigung

NL — Nachlass

PJ — Preussische Jahrbuecher

StAS — Stadtarchiv, Stuttgart

VF — Der Voelkerfriede

VIV — Verband fuer Internationale Verstaendigung

 

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

 

Введение:

 

Глава I. Организация и идеология немецкого па­цифизма

 

1. 1. Немецкое общество мира: истоки, идеи, деятельность

1. 2. Новые веяния в пацифизме и Союз Междуна­родного Согласия

1. 3. Немецко-русские связи через призму миротворчества

 

Глава II. Пацифизм и общество

2. 1. "Разбудить Михеля": методы и условия антивоенной пропаганды

2. 2. Неравная борьба за умы: пацифисты и воспи­тательная система Германии

2. 3. Пацифизм глазами творцов общественного мнения: пресса, церковь, армия, интеллиген­ция

2. 4. Союзники и противники

 

Глава III. Пацифизм и политика

 

3. 1. Партии и политические деятели

3. 1. 1. Социалисты и пацифисты: путь к сотрудничеству

3. 2. Пацифизм и официальная Германия

 

Заключение

Приложения

Список литературы

Список сокращений

Резюме

Указатель

 

 

 

 

Денис Анатольевич Сдвижков

Против «железа и крови».

Пацифизм в Германской империи

 

Оформление — А. И. Саплин

Компьютерная верстка — Е. С. Токарева

 

Утверждено к печати

Институтом всеобщей истории РАН

 

Л. Р. № 020915 от 23 сентября 1994 г.

Подписано в печать 11. 3. 98

Гарнитура Балтика. Печать офсетная

Объем — 21,0 п. л. Тираж 300 экз.

ИВИ РАН. Ленинский пр., д. 32а

 

 

 

Сдвижков Д. Против «железа и крови». Пацифизм в Германской империи. — М., ИВИ РАН, 1999. — 333 с.

Denis Sdvishkov. Gegen "Blut und Eisen": Pazifismus im Deutschen Kaiserreich. — Moskau, Institut fur Allgemeine Geschichte, 1999. — 333 S.

 

 

_ О503010О0О-5

С-------------без объявл.

45ж(03)-99

ISBN 5-201-00517-9

© Д. А. Сдвижков, 1999

© Институт всеобщей истории РАН, 1999

 

Изд: Сдвижков Д. “Против «железа и крови». Пацифизм в Германской империи”, М., "ИВИ РАН", 1999