Р.М.Илюхина

МНОГОЛИКИЙ ПАЦИФИЗМ

 

Пацифистское движение, вышедшее на арену мировой по­литики на рубеже веков, властно заявило о себе во время I мировой войны и главным образом в 20-30-е годы. Паци­физм, будучи плюралистическим идейно-политическим тече­нием, впитавшим в себя гуманистические ценности либера­лизма и мировых религий, стремился к искоренению наси­лия и войн международно-правовым или этическим путем. Бурный подъем пацифистских движений был связан с рез­ким обострением социальной напряженности, со взрывами военного и революционного насилия. Первая мировая вой­на, социальные потрясения и прежде всего революция в Рос­сии стали громадным импульсом стихийного распростране­ния в массовом сознании пацифистских. настроений, кото­рые в конечном итоге представляли собой ненасильственную альтернативу военному насилию и революционному максимализму.

Широкие слои разделяли надежды на то, что мировая война и ее ужасы не только были искуплением, но и гаран­тией последующего мира. Вспоминая о той эпохе, Р.Роллан писал: «Потребовались годы долгого и мучительного опыта, преодоления иллюзий и ошибок, прежде чем мы поняли, что кумиры, к которым обращалась наша вера, давно прогнили, что ими стали пользоваться как орудием обмана...»¹.

Антивоенное общественное мнение, определявшее «кли­мат» и атмосферу международных отношений, исходя из ис­торического опыта Первой мировой войны, способствовало отрицанию ценностей, связанных с агрессией, и становлению новых, соотносящихся с ненасильственными и миролюбивы­ми тенденциями. Всеобщее распространение получили тре­бования наказать виновников войны, свести счеты со спеку­лянтами и торговцами оружием, нажившимися на страдани­ях миллионов. Усилились чувства общей ответственности за судьбы человечества, антивоенное общественное мнение зва­ло человечество к миру и требовало положить конец всем войнам и революционному насилию.

Революция в России была встречена пацифистами неод­нозначно. Для некоторых Россия 1917 и первой половины

162

1918 г. ассоциировались с позитивным миротворчеством. Неслучайно известный советский историк М.Н.Покровский период российской истории с октября 1917 г. по август 1918 г. назвал «временем пацифизма», суть которого он ви­дел в «переходе от иллюзий неизбежной формальной войны с империализмом... к иллюзии настоящего, хотя и непродол­жительного, мира с империалистами»². Революционное пора­женчество, мирные инициативы Советской России, включая Декрет о мире и Брест-Литовский мир, вызывали симпатии в некоторых пацифистских кругах, вдохновляли их на актив­ные выступления в целях заключения демократического и справедливого мира.

Подписанный В.И.Лениным в марте 1919 г. Декрет об ос­вобождении российских религиозных пацифистов от воин­ской обязанности, первоначальная терпимость в отношении Объединенного Совета религиозных общин и групп не мог­ли не вызвать одобрения в широких кругах западных паци­фистов. С другой стороны, революционное насилие, сопровождавшее свержение старой власти, не могло не сказаться самым негативным образом на пацифистском восприятии Всеобщего Революционного мира. Хотя первые декреты Со­ветской власти и отвечали демократическим устремлениям, однако их воплощение в жизнь вызвало безграничное наси­лие и террор. Более того, установки на мировую революцию, практику революционного насилия, разгул кровавой гражданской войны, преследование российской интеллигенции, православного духовенства и социалистов, особенно суд над эсерами в 1922 г. по делам четырехлетней давности, стали шоком не только для левой интеллигенции, но и тех паци­фистов, которые приветствовали Октябрьскую революцию. Неслучайно Р.Роллан в 1920 г. вышел из коммунистической партии. В письме к А.И.Рыкову М.Горький указывал на бессмысленность и преступность истребления интеллигенции: «...если эсеры будут убиты — это преступление вызовет со стороны социалистической Европы моральную блокаду Рос­сии»³.

Взрыв сталинского террора, тотальное насилие в построе­нии нового общества, лавина репрессий стали для пацифис­тов еще одним важным подтверждением того, что насилие рождает только насилие и поэтому не может стать позитив­ным фактором социального прогресса. Великий индийский гуманист и писатель Р.Тагор, посетивший в 1930 г. СССР, восхищенный борьбой «за освобождение тех, кто был мал и унижен», заклинал советское правительство «не сотворить зла, которое повлекло бы за собой бесконечную цепь наси-

163

лия и жестокости... Ваш идеал велик, и поэтому я прошу вас о совершенстве в служении ему, создания широкого по­ля свободы для закладки его неизменной основы»⁴.

Война и революция привели к изменению социальной ос­новы пацифизма и разработке многообразных миротворчес­ких и ненасильственных альтернатив в целях сохранения мира. Неоднородность пацифизма определялась, с одной стороны, различием социальной природы отдельных его на­правлений, эволюция которых в большой мере проходила в русле либеральных, религиозных и ряда социалистических установок в подходах к проблемам войны и мира; с дру­гой — они разделялись на многочисленные течения и авто­номные организации, отличавшиеся по вопросу о методах борьбы с войной и степени применения насилия.

Альтернатива войне и насилию заключалась в глазах большинства пацифистов в создании международного меха­низма безопасности, который политическими и моральными методами смог бы регулировать международные отношения и предотвращать этим военное влияние. Поэтому идея, а за­тем создание Лиги наций, провозгласившей мирные методы урегулирования конфликтов, отвечали антимилитаристской атмосфере военных и послевоенных лет. Лига наций созда­валась на уверенности в поддержке общественным мнением, которое рассматривалась как резервная сила для содейст­вия арбитражным решениям, моральным осуждениям и меж­дународно-правовым решениям. Эти предложения были на­столько сильны, что один из ведущих политиков-пацифис­тов, Р.Сесил, активный сторонник Лиги наций в Англии, за­являл, что Лига наций — детище общественного мнения⁵. Поэтому пункт о Лиге наций фигурировал во всех внешне­политических программах послевоенного устройства между­народных отношений.

Большинство пацифистов считали, что «Лига народов», о которой они мечтали несколько десятилетий, наконец возь­мет в свои руки международные отношения, основными принципами которых станет арбитраж, третейские суды и моральные внешнеполитические методы. Это доминирующее направление в пацифизме развивало традиционные идеи ря­да либеральных политиков, стоявших у истоков Версаль­ской системы и называвших себя пацифистами.

В центре идеологических позиций была национальная и международная политика, направленная на устранение аг­рессивной войны или сведения ее к минимуму, и предусмат­ривавшая применение при необходимости силы (санкций международной организации).

164

Этот либеральный пацифизм, называемый американски­ми историками «интернационализмом», а английскими — «пацифицизмом», выдвигал на передний план дипломатию «морального принципа», ненасильственные методы разре­шения международных конфликтов и предотвращения вой­ны, которые декларировала Лига наций. Что касается меж­дународных договоров, то пакт Бриана-Келлога (1928 г.) явился кульминационной точкой пацифистской дипломатии. Зафиксированный в нем тезис отказа от войны как орудия национальной политики налагал моральные обязательства на политику государств⁶.

Идейно-политическая платформа этого направления включала ряд внешнеполитических доктрин. Исходной по­зицией международно-правовых (легалистских) концепций стал тезис о доминанте международного права, при котором главными факторами международных отношений считались Лига наций, Международный суд, арбитраж, санкции про­тив агрессора, разоружение. Другая концепция выдвигала на первый план роль моральных методов предотвращения войны. Достижение политической консолидации мирового сообщества на основе универсальной гуманистической мора­ли, методами дискуссий, убеждений, третейских судов, доб­ровольного морального и материального разоружения со­ставляло ее характерную черту. Многие сторонники этого направления отвергали возможность военных санкций. Мож­но выделить и космополитическую (мондиалистскую) концепцию, основанную на идеях мирового права, всемирного федерализма и международного парламентаризма. Отвергая государственный и национальный суверенитет, эти паци­фистские идеологи мечтали о создании «Всемирного прави­тельства» как гарантии мира и альтернативы войне.

Критика агрессивной внешней политики, стремление к поддержанию мира средствами, бывшими в распоряжении Лиги наций, содействие мирному улаживанию конфликтов, заключению договоров, кодификации международного пра­ва, разработке принципов арбитража и санкций были ха­рактерными для деятельности пацифистских организаций, примыкавших к этому направлению. К ним относились Фе­дерация обществ Лиги наций, Межпарламентский союз, Международная ассоциация права, Международная лига арбитража, Международное бюро образования, Междуна­родная федерация университетов для содействия Лиги на­ций и др., имевшие национальные организации практически во всех государствах — членах Лиги наций⁷.

165

Федерация обществ Лиги наций, объединившая к концу 20-х годов более 40 национальных ассоциаций содействия Лиге наций и провозгласившая в 1919 г. целью «проводить политику, независимо от правительств», не играла серьезной роли. Ее деятельность принималась во внимание лишь в тех случаях, когда соответствовала планам официальных деле­гатов Лиги наций. Решения ее конференций, направляемые в Ассамблею Лиги, по словам английского историка Д.Бирна, отличались «официальным штампом, сводившим на нет ее роль как голоса общественного мнения в поддержку Ли­ги». В 1923 г. глава отдела информации при Совете Лиги Бартлетт писал, что надо «что-то предпринять, чтобы Феде­рация стала не просто отделением Лиги, а более независи­мым движением»⁸.

Федерация обществ Лиги наций постоянно пребывала в состоянии противоречий. Французские представители на­стойчиво выдвигали идею Европейского федерального сою­за, в то время как английские считали этот план угрозой единству Лиги. В 1928 г. генеральный секретарь Лиги наций Э.Друммонд заявлял даже о «пути раскола, по которому идет федерация. Что касается национальных обществ Лиги наций, наиболее крупными и влиятельными они были в Анг­лии, США и Франции.

Межпарламентский союз, Международная лига арбитра­жа и другие национальные организации занимались коди­фикацией международного права, вопросами арбитража, бе­зопасности, парламентской системы и т. д. Однако при всей важности ставившихся проблем деятельность их во многом имела академическую направленность.

Многие пацифистские организации этого направления восходили к Международному бюро мира и женскому Меж­дународному союзу мира. Они координировали деятель­ность национальных Обществ мира, организовывали еже­годные Всеобщие конгрессы мира (с 1921 по 1939 гг.), ко­торые, хотя и ориентировались на Лигу наций, но в 20-е го­ды с недоверием относились к санкциям против нарушителя мира, возлагая основные надежды на ненасильственные ак­ции. На всеобщих конгрессах мира, объединявших пацифис­тов различного толка, актуальные внешнеполитические про­блемы обсуждались с большей свободой, чем на межпарла­ментских конференциях и в обществах Лиги наций⁹. Являв­шиеся до первой мировой войны крупными координацион­ными центрами общества мира после войны либо оставались таковыми (в Швеции, Германии, Австрии), либо в силу сте­чения обстоятельств потеряли главенствующую роль, пере-

166

дав свои функции новым организациям (в США, Франции, Канаде, Англии).

Другое, значительно усилившееся после войны направле­ние в пацифизме имело своим источником широкие средние слои и часть рабочего класса. Здесь также имелись сущест­венные различия. Обогащение и усиление этих слоев в стра­нах Антанты, сужение их экономической базы в Германии и Италии предопределили национальную пестроту и многослойность, политическую неустойчивость и противоречивость этой части пацифистского движения. Увеличение полупроле­тарских и пролетарских элементов соответственно изменяло партийно-политическую ориентацию многих пацифистских обществ, где значительно усилились или возобладали позиции социалистов.

Идеи пацифизма были взяты на вооружение социалисти­ческими партиями, Рабочим Социалистическим Интернацио­налом (РСИ), Международной федерацией профсоюзов (Амстердамский Интернационал, МФП). В разработке идейно-политической платформы социалистического паци­физма¹⁰ важную роль сыграли решения II и III конгрессов РСИ 1925 и 1928 гг., Международной конференции профсо­юзов в 1919 и 1922 гг., где социал-демократические лидеры объявили себя «реальными» пацифистами. Идеологической основой этого течения были известные теории «ультраимпе­риализма» К.Каутского и «организационного капитализма» Р.Гильфердинга. Возлагая на капитализм ответственность за войну и полагая, что пацифизм является частью классо­вой борьбы пролетариата, лидеры социал-пацифизма (Д.Р.Макдональд, А.Гендерсон, Л.Жуо, А.Тома, П.Фор, Л.Блюм, Э.Вандервельде, К.Гиманс, Ж.Дестре, К.Брантинг и др.) ориентировались на Лигу наций как инструмент при­мирения империалистических противоречий, считая, что мир и безопасность «должны быть основаны на третейском раз­бирательстве и всеобщем и полном разоружении»¹¹.

Международная федерация профсоюзов залогом прочно­го мира считала международное социальное законодатель­ство, демократическую Лигу наций как гарантию мирного урегулирования и разоружения, экономическую реконструк­цию Европы.

Для пацифистской политики социалистов характерна бы­ла боязнь сотрудничества с коммунистами, вызванная уста­новками Коминтерна на мировую революцию, что рассмат­ривалась как «серьезная угроза мировой войны»¹². Ориента­ция на западные демократии в связи с сектантской полити­кой Коминтерна и обвинением социал-пацифизма в социал-

167

фашизме объективно приводила к ослаблению антивоенного потенциала рабочего движения в целом.

Особой разновидностью социалистического пацифизма стал «радикальный» пацифизм некоторых левых социалис­тов, анархо-синдикалистов и Международной федерации профсоюзов¹³. В качестве доступного и главного инструмен­та антивоенной борьбы всеобщая международная забастов­ка, международный бойкот правительства Хорти в Венгрии, предпринятый МФП, а главное, поставок оружия Польше в ходе советско-польской войны в 1920 г., оказались по суще­ству единственным результатом подобного рода. После уничтожения немецких профсоюзов в 1933 г. появились со­мнения относительно концепции всеобщей забастовки. Они еще более усилились в результате итальянской агрессии в Эфиопии в 1935 г. В связи с уничтожением профсоюзов в странах-агрессорах использование всеобщей забастовки в государствах, которым угрожала агрессия, становилось аб­сурдным. Поэтому начиная с 1936 г. МФП более не призы­вала к международной забастовке.

На различия в идейных установках влияли и настроения рядовых членов ряда социал-демократических партий, уча­ствовавших в пацифистских организациях. Антивоенная борьба этой части трудящихся нередко выходила за рамки официальных установок. Но такие выступления, особенно совместно с коммунистами, были немногочисленны¹⁴.

Синтез идей «радикального» и христианского пацифизма привел к формированию христианско-социалистического па­цифизма, составлявшего, правда, меньшинство движения. Группы социалистов религиозного толка и либерально-протестанских теологов выдвигали на первый план нравственные принципы христианства как движущую силу в борьбе за достижение мира и социальной справедливости. Элемент персональной этической ответственности был главным в их взглядах. В Англии направление было связано с именами Д.Лансбери, А.Понсонби, в Германии — Э.Фукса, Э.Эккерта, в США — А. Маета, К.Пейджа, Р.Нибура и др. В США «радикальный» пацифизм составил ядро социального хрис­тианства.

Христианско-социалистический пацифизм заметно повли­ял на идейно-политические установки ряда пацифистских объединений, таких, как Международное братство примире­ния, Интернационал противников войны и др.

Так, Интернационал противников войны, действовавший в 68 странах, выпускавший еженедельник «Противник вой­ны», пропагандировал борьбу против расовых, религиозных,

168

классовых и национальных предрассудков как социального источника войн, а в качестве средства предотвращения вой­ны предлагал создание широкого братства людей, основан­ного на взаимной поддержке. Целью этой организации яв­лялись, говоря языком социалистов, свобода, равенство, братство, а по-христиански — правда, красота, любовь. В качестве практических методов борьбы с войной предлагался прежде всего отказ от воинской обязанности, от под­держки каких бы то ни было военных акций и т. п.¹⁵

Каждый вступивший в Интернационал противников вой­ны подписывал Декларацию, в соответствии с которой обя­зывался «не принимать участия ни в какой войне, будь она международной или гражданской, работать в целях общего разоружения, устранения всех источников войны и создания нового социального и международного порядка на основе пацифистских принципов»¹⁶.

Движение за отказ от воинской службы стало заметным в пацифистских кругах. К нему примкнули многие пацифист­ские организации анархо-синдикалистского толка. Его поддержали известные деятели науки и культуры, такие, как Б.Рассел, А.Барбюс, Р.Роллан, А.Эйнштейн, Р.Тагор, М.Ганди, Г.Уэллс и др., подписав в 1926 г. Манифест про­тив воинской обязанности. Еще до его публикации паци­фист-лейборист А.Понсонби в 1925 г. опубликовал заявле­ние «Настало время», где провозглашался «отказ от воин­ской службы любому правительству, которое прибегнет к войне». Полагая, что открыл новый вид «пацифизма здраво­го смысла, неопровержимого в своей основе», в декабре 1927 г. он вручил петицию (128.770 подписей) премьер-ми­нистру С.Болдуину с отказом от воинской службы. В этом же году кампания за отказ от воинской службы разверну­лась в Германии. В 1931 г. в США опрос видных протес­тантских деятелей об их отношении к воинской службе, проведенный религиозно-пацифистским журналом «Мир зав­тра» показал, что из 19.372 опрошенных 12.076 ответили, что церковь никогда более не одобрит никакую войну¹⁷.

Даже в Советской России вплоть до конца 20-х годов Объединенный совет религиозных общин и групп во главе с соратником Л.Н.Толстого — В.Г.Чертковым, включавший кроме толстовцев и другие религиозные группы, успешно защищал пацифистов, отказавшихся от военной службы по религиозным мотивам. Так, только за 1919-1920 гг. с помо­щью уполномоченных Объединенного совета от воинской службы было освобождено до 10 тыс. российских пацифис­тов. Однако после декрета Советского правительства от

169

14 декабря 1920 г. ходатайства Объединенного совета офи­циальными лицами в расчет не принимались, а российские пацифисты столкнулись лицом к лицу с набиравшей оборо­ты сталинской репрессивной машиной¹⁸.

Движение за отказ от воинской службы стало главным методом антивоенной борьбы в международном братстве примирения, отделения которого имелись почти во всех странах. В качестве главного метода «Министерство прими­рения» (как назвали его активисты общества) выдвигало широкую пропаганду идей христианского примирения, от­каза от воинской обязанности, морального убеждения с по­зиций «послания Христа о всепобеждающей любви»¹⁹.

Участники движения за отказ от военной службы к кон­цу 20-х годов во многих странах, особенно во Франции, Бельгии и СССР, подвергались репрессиям, что вызывало в западных странах новую волну антивоенных кампаний про­теста.

Индивидуальный или коллективный отказ от воинской службы и в целом движение «отказников», или противников войны по мотивам совести, способствовало усилению атмо­сферы антимилитаризма, хотя реализация этого метода ан­тивоенной борьбы в 20-е годы не имела серьезных результа­тов. Наивные предположения «отказников» о том, что если хотя бы 20% населения заявит о своем отказе участвовать в войне, то судьба международных конфликтов окажется в их руках, вызывали сомнения²⁰.

Наряду с отказом от военной службы в некоторых паци­фистских организациях в 20-е годы пытались реализовать идеи гандистского ненасильственного сопротивления в каче­стве метода борьбы против войны. Развернулась дискуссия о возможности применения в Европе и Америке ненасильст­венных акций гражданского неповиновения, сторонниками которых выступали последователи М.Ганди. Наиболее изве­стным был американский квакер Р.Грегг, который, побывав в Индии (1925-1929 гг.), проповедовал теорию ненасильст­венного противления. Многие приверженцы этих идей, на­пример, известный английский писатель-пацифист О.Хаксли, утверждали, что акции гражданского неповиновения пред­ставляют собой единственную оптимальную возможность борьбы угнетенных. А американский пацифист Дж.В.Хюгген, один из лидеров американской Лиги противников вой­ны, предполагал, что эта тактика может успешно противо­действовать вовлечению США в войну²¹.

Клерикально-пацифистское движение в тот период было в основном протестантским. Весьма влиятельной организа-

170

цией стал Мировой союз за международную дружбу через Церковь, созданный в конце войны. В 1928 г. на Женевской конференции более чем 190 представителей мировых рели­гий, не стремясь создать «Лигу религии», приняли решение пропагандировать учение по вопросам войны и мира в каж­дой религии и выработать меры, с помощью которых каж­дый верующий мог бы найти путь к миру. Показательно, что все упоминания о Лиге наций были исключены²². 35 американских организаций, участвовавших в конферен­ции, заявили в манифесте, что их церкви будут особое вни­мание уделять экономическим факторам, являющимся «главными причинами международной подозрительности, враждебности и войны». В Англии большинство протестант­ских церквей (баптисты, конгрегационалисты, пресвитериа­не, три методистские церкви, квакеры) в 1929 г. объедини­лись в Совет Христа и мира во главе с епископом Чичестером, который заявил, что «никогда не поддержит никакую войну и военную службу своих соотечественников». В целом Мировой союз, действовавший в 30 странах, способствовал сближению различных церквей и проповедовал на страни­цах своих еженедельников решение проблем мира путем «христианской дружбы»²³.

Наиболее влиятельной религиозной международной орга­низацией оставался старейший квакерский Международный комитет Друзей, имевший центры во всех странах. Цель ко­митета состояла в том, чтобы «помочь друзьям мира» вы­явить свою антивоенную позицию и наладить сотрудничест­во с другими миролюбивыми движениями. Английское общество Друзей на Международной конференции Друзей мира в 1921 г. призвало к «жертвам в пользу мира» с тем, чтобы «сотрудничество заменило господство, место страха и подо­зрения заняло доверие»²⁴.

Из числа других организаций можно упомянуть Рыцарей мира, Всеобщий христианский совет за жизнь и работу, Ан­тивоенную ассоциацию служителей церкви, Всемирную ассо­циацию студентов-христиан. Католические организации, кроме «Пакс кристи», в эти годы так и не приобрели серьез­ного значения. Основываясь на «католической христиан­ской морали», «Пакс кристи» отвергала идею «незаконности любой войны» и считала возможным использование в от­дельных обстоятельствах силы, ставила целью распростра­нение учения «традиционного христианства о единстве человечества, сущности и границах патриотизма, определенной пользы войны». В конце 30-х годов она определила надви-

171

гающуюся войну как «настолько большое зло, что она ста­ла несправедливой»²⁵.

Основные черты пацифистских идей в различных сочета­ниях и модификациях прослеживались в программах и дея­тельности многих других национальных и международных женских, молодежных, профессиональных и прочих паци­фистских объединениях. Социально-политический спектр их был чрезвычайно широк. Идейные платформы ряда паци­фистских организаций были достаточно аморфными. Если же учесть и эволюцию во взглядах в зависимости от быстро менявшейся ситуации, то определение их принадлежности к тому или иному направлению в значительной степени услов­но. Одной из наиболее крупных являлась Международная лига женщин за мир и свободу, имевшая отделения почти во всех странах. Созданная в 1919 г. известной американ­ской пацифисткой Д.Адамс, Лига отвергала войны и наси­лие, выступала за постепенную перестройку международных отношений на началах морали²⁶.

В целом женское антивоенное движение было достаточно влиятельным, особенно в США и Англии. Некоторые исто­рики считают, что основу пацифистского движения в США составляли женщины. Один из американских пацифистских лидеров, Ф.Либби, отмечал, что «женщины составляют «ос­тяк движения мира в Америке». Когда президент США Рузвельт объявил в 1935 г. закон о нейтралитете, один из поли­тиков, Ф.Сиссон, предупреждал Белый дом, что тысячи и тысячи голосов женщин теперь потеряны. Не впадая в дра­матическое преувеличение роли женских организаций в США, отметим, что американская секция Международной женской Лиги за мир и свободу была действительно доста­точно влиятельна. К 1937 г. у нее имелось 120 местных от­делений, объединявших до 13 тыс. членов, ее лидеры были причастны к деятельности конгресса²⁷.

На аналогичных позициях стоял Международный союз пацифистов, Международная лига борцов за мир, Всенарод­ная ассоциация, Международная переписка. К такой же идейно-политической платформе примыкали многие другие организации, в программах которых фигурировал тезис со­хранения мира. Развитию «духа дружбы и мира путем по­мощи при стихийных бедствиях» содействовала Граждан­ская служба. Ряд организаций специализировался на разви­тии туризма, культурных, профессиональных обменах, кни­гообмене, обмене пластинками, на организации «библиотек мира», книжных магазинов «в пользу мира» и др. Практиче­ски все крупные организации создавали молодежные отде-

172

ления — Международная лига дружбы, Международная служба студентов, Международное молодежное движение, Движение всемирного молодежного конгресса и др.

Различия в пацифистском движении 20-х годов, острота дискуссий свидетельствовали о том, что дифференциация носила скорее идейный, а не практический характер, так как речь шла пока что о поддержании мира политическими и моральными ненасильственными средствами. Поэтому в эти годы существовал определенный консенсус, связанный с двумя крупнейшими внешнеполитическими проблемами — Локарнскими соглашениями 1925 г. и разоружением, кото­рые воспринимались как важные шаги в поддержании мира. Нет нужды пересказывать многочисленные документы паци­фистских организаций и резолюций конгрессов и конференций с одобрением Локарнских соглашений.

Западные дипломаты широко пользовались пацифист­ской риторикой, что обеспечивало им позиции в пацифист­ски настроенном общественном мнении. Характерно выска­зывание коллеги Г.Штреземана по фракции в рейхстаге Штольберга-Вернигероде накануне вступления Германии в Лигу наций: «Именно в нашем теперешнем положении мы должны включать в свой лексикон фразы о мире, примире­нии народов и т. д., не поддаваясь, однако, подобно фанта­зерам-пацифистам, этому обману»²⁸.

Одной из центральных во всех пацифистских организаци­ях была проблема разоружения. Считая, что рост вооруже­ний является причиной войны, многие организации вместе с тем по-разному подходили к методам разоружения, количе­ственным и качественным его аспектам. Пацифистским ор­ганизациям были созвучны предложения о всеобщем и пол­ном разоружении, выдвинутые Советским Союзом в 1927-1932 гг. Дж.Лансбери заявлял в 1927 г.: «Я считаю совет­скую декларацию самым крупным событием в борьбе за мир». Одна из руководительниц американской Лиги женщин за мир и свободу в своих воспоминаниях отмечала: «Никог­да еще ... ни одна страна не разрабатывала столь всеобъем­лющего плана достижения мира. И это было трагедией ми­ра, что... русское предложение было отвергнуто»²⁹.

Активно включились в кампанию по разоружению и соци­алистические пацифисты, хотя их предложения зачастую не выходили за рамки политики кабинетов. Цюрихская сессия исполкома РСИ в 1930 г., специальная комиссия Социалис­тического Интернационала по разоружению в 1930-1931 гг. пытались оказать давление на Лигу наций в вопросах разоружения.

173

Многие крупные пацифистские объединения на междуна­родном и национальном уровне разворачивали широкие кампании с требованиями решения проблемы разоружения. Их форумы, как например, 29-й Венский Всеобщий кон­гресс мира, Гренобльский конгресс Международной лиги женщин за мир и свободу в 1923 г. и др., направляли мно­гочисленные петиции, послания правительствам, парламен­там, Лиге наций, во многих из которых фигурировало пред­ложение о всеобщем и полном разоружении³¹.

Разоружение стало важной стороной деятельности Меж­дународной федерации профсоюзов, Федерации обществ Лиги наций, особенно в 1931-1933 гг. Так, последняя пред­ложила сократить на 25% мировые вооружения на принци­пах равенства победителей и побежденных, отменить все вооружения, запрещенные для побежденных стран, установить контроль над частным производством оружия. В 1932 г. фе­дерация опубликовала материалы в помощь делегатам Кон­ференции по разоружению; ее резолюция неоднократно вру­чалась президенту конференции специальной делегацией³².

Активная деятельность в пользу всеобщего разоружения была характерна и для пацифистских протестантских орга­низаций. Например, Международный комитет Друзей и его национальные отделения в начале 30-х годов проводили об­ширные кампании под девизом «Мир без оружия», которые были обращены «ко всем христианским народам»³³.

Большинство пацифистских организаций пытались ока­зать давление на правительства своих стран в целях прове­дения активной политики в области разоружения. В Англии, например, действовало до 40 комитетов по разоружению, которые выпускали в огромных тиражах специальную литературу. Брошюра «Разоружение. Февраль 1932 — февраль 1933 гг.» была распространена в 40 тыс. экземплярах. В 1932 г. прошла широкая кампания по оказанию давления на правительство: около 100 тыс. почтовых открыток было направлено различным группам электората, чтобы они отослали их «своим» членам парламента. В ноябре 1933 г. представительная делегация во главе с архиепископом Кентерберийским на встрече с премьер-министром потребовала от правительства немедленных действий в области разору­жения³⁴.

Американский национальный совет за предотвращение войны проводил митинги, направлял петиции президенту США, в Конференцию по разоружению, распространял ан­тивоенную литературу. Только в 1932 г. 14 организаций со­брали свыше 1 млн. подписей под петицией с требованием

174

разоружения. В 1932-1934 гг. по инициативе Женской лиги за мир и демократию была предпринята широкая кампания под девизом «Изъять прибыли из войны», направленная на обуздание фабрикантов оружия, в которой приняли участие многие пацифистские организации³⁵.

Большинство пацифистских организаций Франции также выступали за всеобщее разоружение и боролись с «нацио­налистическим духом» за моральное разоружение. 49 карте­лей мира, созданных в 30 департаментах, включавших в свои программы «всеобщее прогрессивное и постоянно контролируемое разоружение», были объединены в «Междуна­родное демократическое действие в пользу мира»³⁶.

Однако единственное, чего смогли добиться пацифис­ты — это постановки проблемы о моральном разоружении в Лиге наций. Правда, доктрина морального разоружения, сводившаяся к «духовному замирению народов», не выхо­дила за рамки дискуссий в пацифистских кругах о первич­ности или вторичности морального разоружения. Тем не ме­нее эти идеи получили конкретное воплощение в конце 1932 г. в проекте Конвенции о моральном разоружении, разработанном в Комитете морального разоружения Лиги наций³⁷.

Хотя к началу 30-х годов пацифизм и достиг определен­ной степени признания в глазах мировой общественности, но в правящих кругах мало кто придавал ему серьезное значение.

Хотя пацифистская альтернатива и открыла, как говори­ли, эру пацифистской дипломатии, однако силовая полити­ка при разрешении ряда конфликтов оставалась решающей. Более того, зачастую пацифизм отождествляли с экстра­вагантным чудачеством, фанатизмом и другими причудами. Одни, например, считали, что все пацифисты должны быть вегетарианцами, другие — эсперантистами, третьи полага­ли, что женщины-пацифистки все без исключения исповеду­ют феминизм. В качестве примера одного из чудачеств при­водилась конференция Ассоциации вегетарианцев (Болга­рия, 1927 г.), где все ее участники объявили себя противни­ками войны³⁸.

К тому же пацифистские организации оставались немно­гочисленными. Хотя, по нашим подсчетам, в Европе и Се­верной Америке к началу 30-х годов действовало более 40 международных, более 60 — американских, более 65 — английских, около 20 — французских, более 23 — бельгий­ских, 22 — шведских, около 35 (до 1933 г.) — немецких крупных пацифистских организаций, численность их членов

175

варьировалась от нескольких десятков до нескольких сот тысяч.

Кризис идейных позиций пацифизма в начале 30-х годов имел в своей основе изменение международных отношений, обусловленных мировым экономическим кризисом 1929-1933 гг., победой фашизма в Германии, выходом Германии и Японии из Лиги наций, крахом надежд на разоружение. К тому же в политическую жизнь вступило новое поколение, которое не испытало ужасов войны.

Пацифистское движение было поставлено перед выбором: либо применение хотя бы в минимальных размерах насилия, средствами, которыми обладала Лига наций, либо использо­вание исключительно ненасильственных методов морального воздействия. Эту ситуацию в пацифистском движении можно проиллюстрировать статьей Р.Роллана «Пацифизм и рево­люция», где резкой критике подвергался главный тезис Международной Лиги борцов за мир — «Лига ставит пре­выше всего пацифизм...». Р.Роллан подчеркнул: «Ставить пацифизм превыше всего... значит унизиться до капитуля­ции перед злом, ибо нечего тешить себя надеждой на нейт­ральность. Надо выбирать. Слишком просто провозгласить себя противником "всяких войн"». Р.Роллан сложил с себя обязанности председателя Международной Лиги борцов за мир, чтобы возвратиться «в строй, туда, где мне велят быть мои убеждения — на крайне левый фланг действий»³⁹.

О серьезных разногласиях в пацифистском движении Франции можно судить по полемике Р.Роллана с видными пацифистскими лидерами В.Мериком, А.Боже, Л.Пишоном, Ф.Шаллеем и др. в 1933-1936 гг. Дискуссии в пацифистских кругах не только не уничтожали разногласий, но зачастую приводили к расколу.

Созданный в Англии в 1934 г. Союз приверженцев мира⁴⁰, известный в эти годы как шеппардовское движение мира, стал аккумулятором ненасильственных и непротивленческих идей. Известный христианский пацифист каноник Дж.Шеппард в 1934 г. опубликовал воззвание «Приверженцев ми­ра». Лозунг нового движения «Я отказываюсь от войны и никогда более ее не поддержу» восприняло около 100 тыс. человек, объединенных в группы по обучению «технике не­насилия». К 1939 г. насчитывалось более 1000 групп, на­считывавших 125 тыс. членов. Издававшаяся союзом газета «Пис Ньюс» проповедовала идеи христианского паци­физма⁴¹.

Идеи христианско-социалистического пацифизма активно пропагандировались многими профсоюзными лидерами, ру-

176

ководителями лейбористских, социал-демократических пар­тий, конфессиональными кругами в ряде стран.

Так, Федеральный совет церквей США пропагандировал тезис о том, что «всякая война — зло, направленное против идей Христа». Известный лидер методической церкви Анг­лии Г. Картер подчеркивал, что война на Дальнем Востоке и возможность войны в Европе привели к тому, что междуна­родное положение стало походить на то, что было до 1914 г. Он призвал всех следовать его примеру: «...в будущей войне я буду выступать, молиться, писать против нее и упо­треблять все законные средства, чтобы убеждать людей про­тив участия в ней»⁴².

В 1934 г. Международное бюро мира расценило установ­ление фашистского режима в Германии как «отрицание всех принципов, на которых основано антивоенное движение», заявив, что «останется пацифистским, так как считает войну самым неадекватным методом разрешения противоречий» и подчеркнув «значимость моральных форм борьбы». К сере­дине 30-х годов Международное бюро мира пришло к выво­ду о необходимости создания «Высшего Совета Междуна­родной политики, который смог бы выносить решения, обя­зательные для всех конфликтных ситуаций»⁴³.

Достаточно противоречивой была и позиция Интернацио­нала противников войны, где с начала 30-х годов намети­лось расхождение в связи с сильными репрессиями против противников военной службы.

Эти примеры свидетельствуют, что в домюнхенский пери­од еще не сформировалась четко выраженная политическая линия, реализующая принцип ненасилия во внешнеполити­ческую доктрину. Но к середине 30-х годов в пацифизме зримо выявилась и другая тенденция: тысячи пацифистов активно выступали против угрозы войны. Многие пацифист­ские организации, ориентировавшиеся на Лигу наций, виде­ли альтернативу войне в создании своего рода «Трибунала международных полицейских сил», чтобы придать большее значение политике коллективных акций, чем вопросам пони­жения уровня вооруженных сил. В этих целях в 1932 г. бы­ло основано Новое сообщество во главе с Дж.Барнсом и Д.Дэвисом, находившееся под сильным английским влияни­ем. На правах коллективного члена оно вошло в Федера­цию обществ Лиги наций. Выдвинутая им идея создания международной полицейской службы встретила сопротивле­ние правящих кругов Великобритании и не была реализова­на, хотя и была поддержана 31-м Международным конгрес­сом мира (Кардиф, 1936 г.). По инициативе Д.Дэвиса, пред-

177

седателя конгресса, была принята резолюция о необходимо­сти создания «Высшего Совета международной политики»⁴⁴. В другом ключе действовала Международная лига жен­щин за мир и свободу. В апреле 1935 г. она провела между­народную кампанию «Народный мандат», где призвала правительства к коллективным действиям по выполнению Уста­ва Лиги и Пакта Бриана-Келлога. В кампании, развернув­шейся в 25 странах, было собрано до 10 млн. подписей⁴⁵.

К середине 30-х годов ряд пацифистских организаций Франции поддержали попытку Народного фронта и участ­вовали в антифашистских акциях. Так, еще в 1932 г. 28 па­цифистских организаций выступали с протестом против японской агрессии в Китае и с требованием ликвидации конфликта с помощью Лиги наций⁴⁶.

После установления фашистского режима и расправы с пацифистскими организациями в Германии заметно усили­лась роль Австрийского Совета обществ мира, который при­нял решение поднять знамя мира среди немецкоязычных народов. К середине 30-х годов заметно активизировались эмигрантские немецкие пацифистские организации. В каче­стве примера можно сослаться на международную кампа­нию (1933-1936) за освобождение из концлагеря и присуж­дение Нобелевской премии мира К.Оссецкому, которого Т.Манн называл «мучеником идеи мира»⁴⁷.

Определенный импульс в развитии антифашистских тен­денций в пацифистском движении был дан всемирным Ам­стердамским конгрессом, созванным по инициативе комму­нистов 27-31 августа 1932 г. Среди 2200 делегатов присут­ствовали представители от 230 пацифистских организаций. Однако принятый на конгрессе манифест был составлен в духе классовой борьбы и политической непримиримости (против чего, кстати, выступал А.Барбюс), что не могли поддержать пацифисты. Под влиянием обращений Р.Роллана и других выступлений декабрьский пленум вновь создан­ного Международного комитета борьбы против новой миро­вой войны принял специальную декларацию об участии в Амстердамском движении пацифистов⁴⁸.

В августе 1933 г. избранный Европейским антифашист­ским конгрессом (июнь 1933 г.) Центральный комитет рабо­чего антифашистского объединения европейских стран объ­единился с Международным комитетом борьбы против но­вой мировой войны в единый Международный комитет борь­бы против империалистической войны и фашизма. Возглав­ляемое этим комитетом движение под названием Амстердам-Плейель, в котором коммунистические партии и ряд рабо-

178

чих организаций были наиболее влиятельными⁴⁹, оказало определенное влияние на радикализацию пацифистских сил.

Антифашистская деятельность движения Амстердам-Плейель, хотя и представляла первый шаг совместных вы­ступлений марксистов и пацифистов, тем не менее не охва­тывала широкие пацифистские круги. К тому же разгорав­шаяся вражда между Социнтерном и Коминтерном, недоверие и подозрительность, взаимное обвинение (одних — в со­циал-фашизме, других — в тоталитаризме) ложились тяже­лым бременем на антивоенные силы. Статья Э.Вандервельде о «железном занавесе», разделившем русских рабочих и за­падно-европейский пролетариат, манифест Берлинской сес­сии исполкома РСИ к советским рабочим свидетельствовали о серьезных трудностях в нарождавшемся антифашизме⁵⁰. В целом в начале 30-х годов пацифистское движение в своей основе было антивоенным, но не антифашистским. В середи­не 30-х годов в пацифистских кругах шел процесс осозна­ния необходимости борьбы с конкретным агрессором — фа­шизмом.

Требовалось собирание всех сил мира для борьбы с воен­ной опасностью. Именно поэтому А. Барбюс в мае 1935 г. выдвинул идею формирования широкого фронта мира, объ­единившего бы коммунистические и пацифистские силы на антифашистской основе.

Провозглашенный VII конгрессом Коминтерна курс на создание широкого фронта мира оказал определенное воз­действие на рост антифашистских тенденций в пацифист­ских кругах. Отбросив догматические сектантские установ­ки, неверное и оскорбительное определение социал-демокра­тии как социал-фашизма, пересмотрев негативную оценку пацифизма, VII конгресс провозгласил цели всеобщего ан­тифашистского единства. Вместе с тем наряду с общедемо­кратическими целями в документах конгресса по-прежнему оставались лозунги о «мировой социалистической револю­ции», «Всемирном Союзе советских социалистических рес­публик», что значительно затруднило выработку совместной с пацифистами антивоенной и антифашистской стратегии⁵¹.

Эти вопросы к тому же увязывались с состоянием демо­кратии в СССР. После VII конгресса Коминтерна на стра­ницах западной печати развернулась широкая кампания против репрессий в СССР. «Нельзя протягивать руку бур­жуазным демократам в Европе, объявлять Деладье, Масари­ка и Бенеша своими союзниками, а у себя в Советском Со­юзе расстреливать оппозиционных коммунистов и гноить в тюрьмах и ссылках социалистов»⁵².

179

Между тем экстремальность ситуации второй половины 30-х годов, заключавшаяся в общечеловеческой опасности фашизма для общественного прогресса, существования мно­гих стран и народов, вызвала к жизни идеи широкого объе­динения и в пацифистских кругах. Хотя пацифисты и осо­знавали надвигающуюся военную угрозу, идейно-политичес­кие разногласия, определявшие разную меру понимания фашистской опасности, степень реализма оценок возникших военных конфликтов, отношение к насильственным (или во­оруженным) методам предотвращения войны, оставались су­щественными. Расхождения между меньшинством, отвергав­шим любую форму насилия, войну и воинскую обязанность, и большинством, для которого военная сила против фашиз­ма представляла нежелаемую, но вероятную альтернативу, все более и более углублялись.

«Тройной кризис» 1936 г. — ремилитаризация Рейнской области в марте, поражение Эфиопии в мае, начало граж­данской войны в Испании в июле, — хотя и послужил при­чиной бурного взрыва пацифистской активности, но вместе с тем усилил поляризацию в движении. Линия раздела про­ходила по вопросам тактики, которой следует придержи­ваться в отношении нарушений Германией Версальского мирного договора, итальянской агрессии в Эфиопии, граж­данской войны в Испании. В этой связи наиболее спорной была дилемма о применении санкций Лиги наций к агрес­сорам.

Где проходит грань между насилием и конструктивной политикой, которая объединила бы человечество? Война может остановить Гитлера, но остановит ли она гитлеризм? Эти вопросы известного американского лидера Дж.Холмса вставали перед многими пацифистами. Между тем усиление летом 1935 г. пацифистского движения в защиту коллектив­ной безопасности, проявлением чего стал английский пле­бисцит мира, выдвигало задачу разработки общей конст­руктивной платформы. Поэтому идеи А.Барбюса и его пре­емника лауреата Нобелевской премии мира физика П.Ланжевена о формировании широкого антифашистского объе­динения общественных сил самостоятельно выдвигали мно­гие лидеры движений мира, такие, как глава французских радикал-социалистов П.Кот, возглавивший Международный комитет в защиту Эфиопии, лидер английского Союза Лиги наций Р.Сесиль, имевшие к тому времени значительный опыт сотрудничества⁵³.

Консолидацию антивоенных сил с различными взглядами на методы борьбы с фашистской угрозой видные политики-

180

пацифисты (Р.Сесиль, П.Кот, Э.Эррио, К.Брантинг и др.) предполагали осуществить на следующей основе: неруши­мость международных договоров, ограничение вооружений, коллективная безопасность, укрепление Лиги наций («4 принципа»), которые мог бы провозгласить Всемирный Конгресс Мира.

В кругах пацифистски настроенных политиков и общест­венных деятелей эти принципы ассоциировались прежде все­го с системой Лиги наций. Поэтому, по их замыслу, актив­ное использование организации в целях предотвращения войны могло стать исходным пунктом для перехода ряда пацифистских организаций от протеста против любой войны к политике активного потиводействия агрессорам посредст­вом применения санкций. Р.Сесиль даже полагал, что это движение может заменить в какой-то мере ослабевшую Фе­дерацию обществ Лиги наций⁵⁴. Стратегический ориентир на Лигу наций был, как известно, аксиомой для лидеров либе­рального пацифизма, которые не очень рассчитывали на массовые выступления, в том числе и самих пацифистов.

В условиях возросшей опасности войны все миролюбивые силы были заинтересованы в том, чтобы поднять роль Лиги наций в противодействии фашизму. Однако ее поэтапное от­странение западными державами от решения актуальных международных проблем становилось все более и более оче­видным. Тем не менее общедемократическая платформа «4-х принципов», опубликованная в «Международном при­зыве» 31 января 1936 г. в Париже, который подписали все­мирно известные политические и общественные деятели, видные писатели и др., свидетельствовала о возможностях невиданного ранее широкого объединения. Этот факт подтверждался и развернувшейся весной и летом 1936 г. гран­диозной кампанией по подготовке Всемирного конгресса мира. В 43 странах действовали центры, объединившие до 400 млн. человек.

Подготовка к конгрессу приходила в нелегальных усло­виях, зачастую в обстановке травли избранных делегатов. Фашистские агенты развернули клеветническую кампанию с обвинением конгресса в принадлежности Народному фронту и коммунизму.

Лидеры Амстердамского и Рабочего Социалистического Интернационала, хотя и отказались участвовать в конгрес­се, но предоставили свободу действий национальным орга­низациям и партиям. Несмотря на попытки привлечь паци­фистов, выступавших против санкций, последних не поддержал конгресс. Однако ряд организаций, для которых

181

«4 принципа» конгресса были чрезмерно радикальными, все же прислали наблюдателей, резко выступавших против лю­бых санкций. Подготовка к конгрессу выявила и другие трудности. Пацифистское большинство в руководстве еще четко не осознавало «образа врага» в лице Германии, Италии, Японии и возражало против определения их агрессора­ми. Не решалось оно также на активные действия по спасе­нию из концлагерей антифашистов. Попытка же социал-де­мократов поставить вопрос о незаконности репрессий в СССР еще более осложнила ситуацию⁵⁶.

Брюссельский конгресс мира (3-6 сентября 1936 г.) про­шел под лозунгом «Мир в опасности. Мы должны его спас­ти!» и принял манифест «Хартия мира». Конгресс был до­статочно представительным; в нем участвовало до 600 деле­гатов от 50 международных, 750 национальных организа­ций из 35 стран. На нем присутствовали консерваторы, па­цифисты различных направлений, коммунисты, социалисты, либералы, делегаты из полуколониальных и колониальных стран, представители 15 национальных профсоюзных цент­ров, 12 социалистических партий, 16 национальных секций Международного кооперативного альянса, все ассоциации содействия Лиги наций и примыкающие к ним объединения, 28 религиозных пацифистских организаций протестантских церквей, а также 80 католиков, несмотря на запрещение епископа. Нельзя не отметить участия более 300 крестьян­ских делегатов, в том числе Интернационала сельскохозяй­ственных рабочих, Христианского интернационала трудя­щихся деревни и т. д. Широко были представлены парламен­тарии — 100 человек из 12 стран, молодежные организа­ции — 150 человек и т. д.⁵⁷

По существу Брюссельский конгресс явился первым исто­рическим форумом, где столь плодотворно сотрудничали са­мые различные силы, которые открыто высказывали свою точку зрения на коренные проблемы антивоенной борьбы. И если в речах пацифистов звучали ненасильственные моти­вы, зачастую не указывались конкретные поджигатели вой­ны, то их искренность и решительное желание бороться за предотвращение войны не вызывало сомнений. Так, при от­крытии конгресса Р.Сесиль завил: «Производит впечатление, что правительства многих народов хотят самоубийства все­ленной, в то время как народы жаждут мира... Цель этого конгресса — организовать народы за мир!»⁵⁸. Такие мотивы являлись главными в выступлениях и других ораторов.

Брюссельский форум принял весьма важные решения, не­смотря на то, что в некоторых из них не указывались кон-

182

кретные поджигатели войны, еще нечетко была выражена связь между антивоенным движением и антифашистской борьбой. Важнейшим итогом конгресса был выход на аван­сцену истории нового антивоенного движения — Всемирно­го Объединения за мир (ВОМ), в рамках которого впервые демократические, пацифистские силы и коммунистические готовы были совместно бороться за предотвращение войны. Брюссельский конгресс мира заложил основу объединения приверженцев мира различной ориентации. Именно тогда проявилась тенденция к интернационализации пацифистских движений по обе стороны океана. К концу 1936 г. сложи­лись объективные условия для формирования широкой ан­тивоенной коалиции.

Однако первые практические шаги ВОМ в защиту жертв агрессии столкнулись с неимоверными трудностями, так как расхождения достигли апогея в отношении гражданской войны в Испании. Борьба в защиту Испанской республики, став средоточением страстей того времени, как в фокусе от­разила ситуацию в пацифистском движении. Не менее слож­ная обстановка наблюдалась и в руководстве движения. С одной стороны, влиятельные пацифистские организации, со­трудничавшие в ВОМ, выступали против политики умиро­творения, за создание системы коллективной безопасности. Усилению антифашистских тенденций способствовало и то, что многие пацифисты и сам Р.Сесиль, получивший в 1937 г. Нобелевскую премию мира, стали признавать важ­ность массовых выступлений. 15 марта 1937 г. на Женев­ском заседании ВОМ под председательством Р.Сесиля, где присутствовали представители 20 национальных комитетов и 22 международных организаций, Генеральный совет ВОМ призвал Лигу наций принять срочные меры по восстановле­нию мира в Испании, а национальные комитеты ВОМ — к энергичным действиям, чтобы «добиться соблюдения между­народного права и сохранения всеобщего мира»⁵⁹.

Во многих резолюциях ВОМ начиная с 1937 г. стала просматриваться линия не только опоры на Лигу наций, но и на участие в массовых антифашистских акциях. Так, 30 апреля 1937 г. французский комитет ВОМ призвал французского министра иностранных дел «к соответствую­щему демаршу» и потребовал от Лиги наций принять все не­обходимые меры, чтобы положить конец агрессии Италии и Германии против государства — члена Лиги наций. Испан­ская проблема продолжала оставаться главным направлени­ем деятельности французского комитета ВОМ. «Никогда во Франции, — писал П.Кот, — не было более популярной

183

политики, чем поддержка республиканской Испании. Боль­шинство, осознавшее фашистскую и франкистскую угрозу, далеко выходило за рамки Народного фронта»⁶⁰.

В мае 1938 г. Исполком ВОМ публично осудил фашизм как поджигателя войны, заявил протест против аншлюса Австрии и подчеркнул, что фашистская Германия использу­ет вопрос о национальных меньшинствах в Чехословакии как повод для оправдания агрессии. В течение 1938 г. в ВОМ были приняты еще более политически зрелые реше­ния, в том числе в защиту Чехословакии⁶¹.

Но, с другой стороны, в руководстве ВОМ не было един­ства. Наибольший вес имели представители пацифистских организаций, ориентировавшихся на Лигу наций (Р.Сесиль, П.Кот, Ф.Ноэль-Бейкер и др.); группа социал-демократиче­ских лидеров (Л. де Брукер, Ф.Адлер), как правило, не до­веряла и препятствовала инициативам коммунистов (М.Кашен, Г.Поллит, Т.Шверник), обвиняя их в репрессиях⁶², а группа левых социалистов (Ж.Жиромский, Р.Брейтшейд, Р.Штампфф), напротив, ориентировались на сотрудничество с ними⁶³. Значительное влияние приобрели представители профсоюзов, сами по себе имевшие множество оттенков. Ог­ромное воздействие на обстановку в ВОМ оказывала группа всемирно известных деятелей культуры и науки (Г.Манн, Т.Манн, Л.Фейхтвангер, Р.Роллан, Э.Синклер).

В ряде национальных комитетов ВОМ произошли раско­лы. Главной причиной было нежелание консервативных и ряда социал-демократических кругов сотрудничать в одной и той же организации с коммунистами⁶⁴.

Тем не менее во многих странах пацифистское движение стало использовать новые формы антивоенной борьбы — широкие демонстрации против войны и фашизма, бойкоты перевозок оружия и продовольствия для агрессивных госу­дарств, направление делегаций в фашистские посольства и консульства, кампании за закрытие Суэцкого канала, в поддержку экономических санкций против Италии и Герма­нии, политики коллективной безопасности, а также плебис­циты мира, интернациональные кампании — Международ­ный день мира, Копейка для мира, Павильоны мира.

1935-1937 гг. стали порой наивысшего энтузиазма в па­цифистском движении, которое, насыщаясь антифашизмом, питалось новыми силами. Легионы приверженцев мира вери­ли в возможность создания широкого фронта мира. В эти годы вдохновителями движения мира становились видные политические лидеры и известные деятели науки и искусст­ва, авторитеты национального и международного масштаба:

184

А.Эйнштейн, П.Ланжевен, Р.Роллан и Г.Манн, Р.Сесиль и П.Кот. Был поставлен вопрос о созыве Всемирного Кон­гресса мира в 1938 г.

И все же объединенного движения мира создать не уда­лось. Различие мировоззренческих позиций стало непреодо­лимым препятствием в реализации совместной платформы предотвращения войны. Политика «умиротворения» агрессо­ров, отстранение Лиги наций от решения ключевых и меж­дународных проблем, отказ от санкций и коллективной бе­зопасности разъедали, как ржавчина, антивоенные силы. Распространение в мировой политике идей национализма и шовинизма, своекорыстия и идеологических предубеждений становилось также немаловажным фактором, ослаблявшим пацифистские силы.

Мюнхенское соглашение нанесло серьезный удар по па­цифистскому движению. Разрушив политические ориентиры у одних, дезориентировав посчитавших выполненной свою антивоенную миссию других, усилив позиции приверженнос­ти к ненасильственной политике «умиротворения» у третьих, мюнхенский сговор стал своего рода эмоциональным кри­зисом.

Особо пагубной была поставленная правящими кругами Англии и Франции альтернатива: либо соглашение с фа­шизмом, либо неотвратимость войны. И хотя все привержен­цы мира однозначно осуждали фашизм, многие из них не осознавали ложности такого подхода.

В одном из последних документов ВОМ — срочном по­слании 19-ой Ассамблее Лиги Наций от 31 августа 1938 г. говорилось: «Сегодня Лиги наций более не существует»⁶⁵. С осени 1938 г. антивоенная программа Брюссельского кон­гресса стала терять своих сторонников.

Мюнхенское соглашение усилило раскол в социалистиче­ском пацифистском движении, который обнаружился на ок­тябрьском заседании исполкома РСИ.

Обеспокоенный растущими разногласиями в социал-па­цифистском движении, Генеральный Совет МФП 10 ноября 1938 г. призвал к срочной разработке единой антивоенной платформы и созыву конференции всех без исключения пра­вительств⁶⁶. Реализация совместной стратегии мира встретились с препятствиями, вызванными не только крахом по­литики социалистического пацифизма, недостаточным поли­тическим опытом самих масс, но и падением авторитета Ко­минтерна, идеалов широкого фронта мира, в связи с репрес­сиями в Советском Союзе руководства многих компартий, антифашистов, оставшихся в живых членов бывших социа-

185

листических партий (эсеров, меньшевиков), отошедших от политической деятельности.

Вместе с тем сталинский террор обрушился на россий­ских пацифистов-толстовцев, чьи земледельческие коммуны подверглись массовым репрессиям. Тысячи последователей Толстого, мечтавшие о свободном труде и об осуществле­нии идеалов великого мыслителя, были уничтожены. Нельзя не вспомнить об обращении Я. Драгуновского к советскому правительству от 25 мая 1936 г. в связи с арестами и судом над толстовцами, в котором он убеждал правительство в не­правомерности репрессий, ибо между идеей коммунизма и «разумной религиозностью толстовства» нет враждебности. Различие он видел только «в методе насилия»: «Идея, осно­ванная на разуме, — это мировой интернационализм, метод насилия — это эгоистический, разъединяющий деспотизм». Обращаясь к репрессированным толстовцам, Драгуновский восклицал: «Судят не вас... а судят ту идею, которой вы хо­тели придерживаться! Судят жизнепонимание, основанное на разуме. Судят сознание. Судят наш разум»⁶⁷.

Антивоенные идеи Коминтерна не только не были реали­зованы для привлечения пацифистских сил, напротив, тре­щина между ними значительно возросла. В начале 1938 г. в связи с судебным процессом по делу «правотроцкистского» блока ряд старейших лидеров социал-пацифизма были об­винены в шпионаже в пользу Германии и Японии. Буря про­теста захлестнула социалистическую прессу, способствуя отходу пацифистов от политики единого антифашистского фронта⁶⁸.

Волна террора в СССР, которая в канун войны значи­тельно обескровила антивоенный потенциал, внесла замеша­тельство в круги пацифистской общественности. В атмосфе­ре 30-х годов, когда фашизм был главным врагом, а ком­мунисты являлись борцами против него, массовые репрессии в Москве, казалось, были лишены здравого смысла и вос­принимались с недоверием. Более того, антивоенное общест­венное мнение сформировало стереотип облика коммуниста-антифашиста, который, хотя и ассоциировался с неприемле­мым для многих революционным насилием, но никогда не связывался с предательством.

Одним из наиболее ярких документов в этой связи явля­ется письмо Р.Роллана французскому писателю-коммунисту Ж.Р.Блоку (3 марта 1938 г.) по поводу процесса над Буха­риным, Рыковым, Крестинским и др.: «Московский процесс для меня терзание... Не думают ли лучшие друзья СССР, что надо было бы самым быстрым способом отправить со-

186

ветским властям письмо... заклинающее их подумать о том, какие плачевные последствия для Народного фронта, для сотрудничества коммунистической и социалистической пар­тий, для совместной защиты Испании будет иметь решение, приговаривающее осужденных к смертной казни?»⁶⁹.

Лидеры антивоенных сил, такие, как А.Барбюс, Р.Роллан, А.Жид, Т.Манн и др., хотя и не могли судить о массо­вых репрессиях в СССР, однако осуждали, по словам С.Цвейга, «идолопоклонство, которым окружен Сталин». Многие разделяли позицию Р.Роллана: «Я не Сталина за­щищаю, а СССР — кто бы ни стоял в его главе...»⁷⁰. В Москву хлынули потоки писем в защиту осужденных анти­фашистов.

Большинству же пацифистов сталинская Россия представ­лялась, по словам О.Хаксли, «сверхцентрализованной оли­гархией, ...авторитарно-милитаристского типа, близкой к царской России, муссолиниевской Италии, довоенной и гит­леровской Германии». О.Хаксли, выражая мнение многих пацифистов, выступал против сталинского насилия, судеб­ных процессов, тюрем и репрессий: «Руководители страны настойчиво использовали насильственные методы, оставшие­ся от царизма... в целях достижения беспрекословного по­давления населения»⁷¹.

Положение осложнялось тем, что во многих решениях Коминтерна к враждебным были отнесены и ряд пацифист­ских организаций, с которыми коммунисты прежде пыта­лись сотрудничать. Многие социал-демократические и паци­фистские лидеры, осуждавшие репрессии в СССР, представ­лялись «поджигателями войны». Все это смещало акценты, затемняло антифашистскую борьбу, поощряло сектантские тенденции и побуждало коммунистов свертывать политику широких антифашистских союзов.

Мюнхенское соглашение придало мощный импульс уси­лению пацифистского течения, выступавшего под лозунгом «мир любой ценой». Эти пацифисты, недооценивая агрессив­ность фашизма, выдвигали тезис о равной ответственности всех правительств в подготовке войны. В качестве средств достижения «мира любой ценой» выдвигались соглашение с агрессорами, отказ от коллективной безопасности и санк­ций, «перераспределение» источников сырья, колоний, под­мандатных территорий в пользу Германии, Италии, Японии⁷².

Все это легло в основу доктрины «христианского умиро­творения», при помощи которой, по мысли Дж.Ландсбери, главного идеолога этого течения, можно было бы остано-

187

вить фашизм. «Дружелюбное отношение к агрессору, — пи­сал он 27 сентября 1938 г. Э.Бенешу, — вот путь Христа». Эта смесь «христианского непротивления» и наивных поли­тических представлений в условиях военной угрозы была крайне опасной⁷³.

Лозунг «Мир любой ценой», хотя и получил значительное распространение, но не отражал позицию пацифистского движения в целом и тем более не был главной причиной мюнхенской политики. Но подобные настроения в опреде­ленной степени воздействовали на морально-психологичес­кие установки, приобретая в каждой стране свою окраску. Огульное обвинение всего пацифистского движения в капитулянстве, как считают некоторые историки, не соответству­ют историческим фактам⁷⁴.

1939 год принес новые удары: предвоенный политический кризис, утрата надежд на коллективную безопасность, пере­ход большинства стран на путь пактомании и тайных пере­говоров лишали антивоенные силы политической основы. Распад Народного фронта во Франции, гибель республи­канской Испании не только посеяли страх перед войной, но и вырвали из рядов многих приверженцев мира. Сократи­лось число пацифистских организаций и значительно ослаб­ло влияние оставшихся.

Весной 1939 г. была практически парализована деятель­ность РСИ. Некоторые социал-демократические партии не опубликовали первомайского воззвания РСИ, считая его «непомерным бременем солидарности». В мае-июне 1939 г. руководство РСИ (Л.де Брукер и Ф.Адлер) из-за отхода партий от провозглашенных принципов подало в отставку⁷⁵. Многие социал-пацифисты в эти трудные дни атаковали политику народного и национального фронта, разрушая до­стигнутое в ряде случае единство. В свою очередь на XVIII съезде ВКП(б) была провозглашена «решительная борьба против капитулянтов, как фашистской агентуры в рабочем движении, выступающей в целях обмана масс под маской пацифизма»⁷⁶.

Пагубную роль играли призывы к отказу от воинской обязанности и к всеобщей превентивной стачке, которые в канун войны открывали дорогу фашистскому вермахту, па­рализуя сопротивление агрессии в некоторых пацифистских кругах⁷⁷.

Вместе с тем весной и летом 1939 г. пацифистские орга­низации, ориентировавшиеся на ВОМ, еще продолжали кам­пании протеста и прежде всего против захвата гитлеровски­ми войсками Чехословакии. Информационная конференция

188

Международного Комитета борьбы против войны и фашиз­ма во главе с П.Ланжевеном призвала все «демократические народы вынудить свои правительства проводить совместные действия за мир и свободу». На передней линии огня оста­валось движение «Мир и свобода», наиболее мужественная организация французского антивоенного движения. «Мы не являемся придатком никакой партии, а связаны силами де­мократии, — говорилось в последнем ее документе — пись­ме к социалистической партии 8 июня 1939 г. — "Мир и свобода" является движением единства, в котором социали­сты и коммунисты, радикалы и беспартийные могут братски сотрудничать во имя Мира и Свободы»⁷⁸.

Наиболее ощутимым в первой половине 1939 г. было движение мира в США. Конгресс американской Лиги за мир и демократию, проходивший в январе 1939 г. в Нью-Йорке, потребовал от правительства усиления борьбы про­тив Японии, Германии и Италии⁷⁹.

Однако антифашистские выступления становились все более спорадическими и малочисленными. В мае 1939 г. бы­ла предпринята еще одна попытка призвать левые антивоен­ные силы, в том числе и пацифистов, к «созданию организо­ванного единства для борьбы за предотвращение грозящей катастрофы». Инициатива созыва конференции, состоявшей­ся в Париже 13-14 мая, принадлежала П.Ланжевену и Н.Энджелу. На форуме, где собралось около 600 человек, включавших всемирно известных политиков, деятелей искус­ства и науки (Г.Манн, Л.Арагон, З.Филрингер, М.Кашен, П.Ненни и др.), выступавшие требовали от правительств Ан­глии, Франции, Польши и СССР решительной защиты ми­ра⁸⁰. Однако все призывы оказались тщетными.

С лета 1939 г. большинство пацифистских организаций ВОМ уже обсуждало свою судьбу во время будущей войны, размышляя по поводу краха Лиги наций. То, что междуна­родная организация должна была разделить ответствен­ность за войну, казалось жестокой иронией. Поэтому мно­гие национальные секции ВОМ ставили вопросы мирного урегулирования и формирования федерализма уже после войны. Эта проблема была ведущей в английском Союзе Лиги наций. В США Комиссия по исследованию Организа­ции мира проводила дискуссии по вопросам борьбы с фа­шизмом и создания в будущем системы безопасности⁸².

Тяжело отразился на движениях мира крах московских переговоров и советско-германский договор о ненападении 23 августа 1939 г., который вступал в противоречие с анти­фашистскими целями не только Брюссельского конгресса

189

мира, но и антинацистскими настроениями тысяч пацифи­стов. Многие антифашисты, для которых заключение дого­вора стало неожиданностью, сразу не могли осознать тра­гизма этого шага и его непредвиденных последствий. Уже 7 сентября 1939 г. Сталин потребовал от Коминтерна отказа от антифашистского курса, по существу запретив разоб­лачать гитлеровский фашизм как главного виновника вой­ны. Поэтому многие антифашисты были дезориентированы в отношении особой опасности фашистского блока и вопро­са о набиравших силу национально-освободительных тен­денциях. Все это значительно затруднило борьбу антифаши­стов и развертывание общенародного движения Сопротивле­ния на первом этапе Второй мировой войны⁸³.

С началом Второй мировой войны закончился последний этап в истории доядерного пацифизма. На основе горького исторического опыта предвоенных лет и трагических собы­тий Второй мировой войны уже в другую, ядерную, эпоху появился манифест двух крупнейших пацифистов 30-х го­дов, Рассела — Эйнштейна с его главной мыслью о том, что в ядерный век мы прежде всего люди, призванные ради спасения человечества забыть о своих разногласиях. В этом был главный исторический урок мира 30-х годов.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

¹ Роллан Р. Собр. соч. М., 1958. Т. 13. С. 70-71.

² Цит по: Коммунист, 1988. № 16. С. 86-87.

³ Известия ЦК КПСС. 1989.

⁴ Известия. 1988. 10 июня.

⁵ Cecil E.A.R.C. The Way of Peace. L., 1938, P. 145.

⁶ См.: Илюхина P.M. Лига наций. 1919-1934. M., 1982; Тимо­шина Т.Н. Пакт Бриана-Келлога, как проявление буржуазного пацифизма. Автореф. дисс..., канд. дисс. ист. наук. М.,1981.

⁷ Resolutions adapted by Interparliamentary Conferences and Princi­pal Decisions of the Council 1911-1936. Geneva, 1937; Brin D. The League of Nations Union. Oxford, 1981; Шевцов В.Л. Межпарламентский союз. М., 1969.

⁸ Ст.: Dim D. Op. cit. P. 80.

⁹ Universal Peace Congresses 1843-1931. Resolutions adeptes de 1843-a 1931 paries Congres Universelles de la paix. Geneve, 1931; Universal Peace Congresses. Vienna, 1932. Locarno 1934, Cardiff 1936, Paris 1937, Zurich 1939 — Documents Officiels. Geneve 1932, 1934, 1937, 1936, 1939.

¹⁰ Небезынтересно отметить, что М.Сиделл рассматривает паци­физм как моральную концепцию социализма, в противополож­ность политическим взглядам.

190

¹¹ Международное рабочее движение. Вопросы истории и теории. М., 1981. Т. 5. С. 452-453.

¹² Zweiter Kongress, S.363: Drifter Kongress der Sozialistischen Arbeiter-Internationale. Brussel. 5 bis in August 1928. Bd.II. Abt. VI. S.147-157.

¹³ «Левые» социал-демократы в Германии, Социалистическая пар­тия США, Независимая рабочая партия Англии, Синдикалист­ский центр действия против войны во Франции, социал-демо­краты Голландии, Норвегии, Амстердамский Интернационал прфсоюзов и др.

¹⁴ См.: Илюхина P.M., Нефедова Т.К. К истории антиво­енного движения в Веймарской республике // Ежегодник гер­манской истории. 1987. М., 1988.

¹⁵ Huxley A. An Encyclopedia of Pacifism. L., 1937. P. 119; Lansbury G. My Quest for Peace. L., 1938. P. 250, 70.

¹⁶ Peace Year Book. L., 1934, P. 135.

¹⁷ Cm.: The Times, 1927. Dec. 9; Ceadel M. Peace Movement be­tween wars; problems of definition// Campaigns for peace. Man­chester, 1987, P. 78; Pazifismus in der Weimar Republik. Paderborn. 1981. P.35; Wittner L.S. Rebels Against War. The American Peace Mevement. 1941-1960. N.Y., 1969. P.5.

¹⁸ См.; Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910-1939 годы. М., 1989.

¹⁹ Peace Year Book. P. 112-113.

²⁰ Р.Роллан. Указ. соч., С. 283 [?]

²¹ Ст.: Gregg. The Power of Non Violence. Philadelfia, 1934; Training for Peace. Philadelfia, 1937; Huxley A. Op. cit., P. 109-111; Hyghen J.W. If we should be invaded. N.Y., 1939.

²² Report. The World's Religions against war. Geneva, 1929. P. 2-5.

²³ Вeals A.C.F. The History of Peace. A short Account of the Or­ganised Movement for International Peace. L., 1931. P. 325, 326; Peace Year Book. L., 1934. P. 120-121.

²⁴ Ibid., P. ll; Hirst M.K. The Quakers in Peace and War. L., 1923. P. 521-523.

²⁵ Peace Year Book. L., 1939. P. 28a.

²⁶ Farrel F.C. Beloved Lady: A History of Janes Addams. Ideals on Reforms and Peace. Baltimore, 1967. P. 200, 206.

²⁷ См.; Wittner L. Op. cit., P. 5,11;

²⁸ Наджафов Д.Г. Народ США против войны и фашизма 1933-1939. М., 1974. С. 183.

²⁹ См.; Хайцман В.М. СССР и проблема разоружения (между двумя мировыми войнами). М., 1959: Deily Herald. 1927. 2. Dec. Наджафов Д.Г. Указ. соч., С. 37-38.

³⁰ См.; Internationale Information 1930.7.1. Berichte Vorgelegt dem Vierten Kongress der Sozialistischen Arbeiter-Internationale. Zu­rich, 1931. Abt. I, S. 88-89.

³¹ Peace Year Book. L., 1933. P. 188, 195; L., 1934. P. 113, 173.

³² Peace Year Book. 1934. P. 129. 170-171.

³³ Ibid. P. 113.

³⁴ Ibid. P. 106-107.

191

³³ Наджафов Д.Г. Указ. соч., С. 54-59.

³⁶ Peace Year Book., L., 1933.

³⁷ Подробнее см.: Илюхина P.M. Лига наций. 1919-1934. М., 1982. С. 273-287.

³⁸ Сеadеl М. Op. cit., P. 84.

³⁹ Роллан Р. Указ. соч., С. 326-328.

⁴⁰ В 30-е годы в русском переводе — Клятва во имя мира. Ibid., P. 200.

⁴¹ Morrison S. The Story of Beace Pleage Union. L., 1962.

⁴² Wittner L., Op. cit., P.22; Methodist Recereder. 1933. Mari 23.

⁴³ Peace Year Book. L., 1934. P. 173-174. L.,1937, P. 176.

⁴⁴ Подробнее см.: Birn D. Op. cit., P. 117-119; Peace Yare Book. 1937. P. 1979.

⁴⁵ Busseу С, Time M. Women's International League for Peace and Frieden. L., 1963. P. 97.

⁴⁶ Покровская С.А. Движение против войны и фашизма во Франции. 1932-1939 гг. М., 1980. С. 11.

⁴⁷ Peace Year Book. L., 1934. P. 185-187; Fie der K. Militaryzmovi i faszyyzmovie — nie. Carl von Ossietzky. Wroclaw. 1986.

⁴⁸ Cm.; Shuman R. Amsterdam. Der Weltkongress gegen den imperialistischen Krieg. Berlin, 1985; Роллан Р. Указ. соч., С. 309-316.

⁴⁹ Информационный доклад А.Барбюса VII Конгрессу Коминтерна-Центр хранения и изучения документов новейшей истории ф. 495, оп. 30, д. 1055, л. 203-247.

⁵⁰ Bradische Rundschau, 1930. 4 Jan.; Vorwarts. 1930. Mai 14.

³¹ VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против войны. Сб. док. М., 1976. С. 276, 359, 381, 223 и др.

³² Социалистический вестник. 1935. 15 авг. № 14, 15.

⁵³ См.: Wittner L., Op. cit., P. 19; A Great Experiment: An Autobi­ography by viscount Cecil L., 1941. P. 284.

⁵⁴ Birn D. Op. cit., P. 173.

⁵⁵ См.: Илюхина P.M. Лига наций // Европа в международных отношениях 1917-1939 гг. М., 1979; Edition-Speciale de l’Agence 1936; Telegraphique RUP 2 eme serie Doc. 3. Comite Francais du RUP

⁵⁶ См.: информация Б.Шмераля в ИККИ // ф. 543, оп. 99, д. 26, лл. 1-24. Центр хранения и изучения документов новейшей ис­тории

³⁷ Le Livre du Congress Universel pour la paix, Bruxelles, 3-6 septembre 1936. P. 215; Большевик 1936. № 19. С. 75,76.

³⁸ Большевик. 1936. № 19, С. 77.

³⁹ L'Humanite 1937. 16 mars.

⁶⁰ См.: Покровская С.А. Указ.соч., С. 163, 179-182, 203-204; Cott P. Le Proces de la Republique. II, N.Y., 1944. P. 323-324.

⁶¹ См.: Rassamblement Universel pour la Paix. Comite executif. Re­union 10. Geneve 10. Genede, 1938. P. 59; Известия 1938, 26 июля.

⁶² Mitteilungen uber die Lage der Politischen Gefangenen. Herausageben von der Sozialistischen Arbeiter-Internationale eingedsetzten Unterschcungs-Kommission, Januar 1937. Beilage der «Internationalen Information». XIV, № 1, 22.

192

⁶³ Хранение и изучение документов новейшей истории. Ф. 495, Оп. 30, Д. 1129, Л. 19-20; Оп. 12, Д. 125, Л. 145.

⁶⁴ International Information, vol. 1938, № 37. 30 Okt. S. 392-393.

⁶³ League of Nationsarchive. International Peace Campaigne, Dossier № 1, 1937-1938.

⁶⁶ Documents and Discusions. Supplement for Record purposes to In­ternational Information, vol. 15. 1938. № 16.

⁶⁷ Воспоминания крестьян-толстовцев. С. 420-421.

⁶⁸ См.: Коммунистический интернационал. 1938. № 3, С. 3. Voix du Peuple. 1938, mars; International Information, vol. 15. 1938 № 10. Peuple. 1938. Mar. 9-11.

⁶⁹ Подробнее см. там же. С. 162-167. Цит. по: Мотылева Т. Друзья Октября и наши проблемы // Иностр. лит. 1988. № 4. С. 166.

⁷⁰ Подробнее см. Там же. С. 162-167.

⁷¹ Huxley A. Ends and means. L., 1937. P. 61, 63, 146

⁷² Ibid. P.32-35, 117-127; Сeadel M. Pacifism in Britain 1914-1945. Oxford, 1980. P. 274.

⁷³ Цит. по: Ceadel M. Op. cit., P. 278. Cm. Peace News 1938, Mar 5; Christian Pacifist. 1939. May. P. 115.

⁷⁴ Kennedy P. Appeasment // History Today. 1982. Okt. P.52; Hayes P. The Twentieth Century. 1880-1939: Modern British Policy. L., 1978. P. 326; Duruselle J.B. Les precedents historiques: pacifisme des annes 30 et neutralisme des annes 50// Pacifisme et Dissuassion: La contestation pacifiste et l'avenir de la securite de l'Europe. P., 1983. P. 243.

⁷⁵ International Information Vol. 16. 1939. № 12. May 19-th; № 14 June 20.

⁷⁶ См.: Коммунистический Интернационал. 1939. № 3. С. 130.

⁷⁷ Faucier N. Pasifisme et antimilitarisme dans l'entre-deux-guerre 1919-1939. P., 1983. P. 151, 189, 192.

⁷⁸ Rundschau, 1939, Mar. 23. Покровская С.А. Указ. соч., С.216.

⁷⁹ Million speak for Peace Wash., 1939, P. 21, 249.

⁸⁰ Paix et Liberte. 1939. № 95, mai; Из истории международной пролетарской солидарности. Сб. IV, С. 177-179.

⁸¹ League of Nations Archive Geneve Buro Internationale de la Paix Registory № 5A /38420/ 3635.

⁸² Angell N. For what do we fight. L., 1939; Ceadel M. The Peace Movement between wars; probleme of defenition // Campaignes of Peace. Manchester, 1987. P. 95-97; Debenedetty Ch. Op. cit. P. 135.

⁸³ См.: Коминтерн и советско-германский договор о ненападении // Известия ЦК КПСС. 1989. № 12.

 

193

 

Изд: «Пацифизм в истории. Идеи и движения мира», М., ИВИ РАН, 1998.

(290 с. Тир. 600 экз.)