С.Купер (США)

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЕВРОПЕЙСКИХ ОБЩЕСТВ МИРА [1816-1871].

 

Мир, понимаемый как отсутствие войны между суверен­ными государствами, является состоянием, которое тради­ционно решается на правительственном уровне. По желанию властей мир может быть легко нарушен. Право вести войну всегда оставалось явной прерогативой государственной вла­сти. Правда, это право периодически оспаривалось и стави­лось под сомнение философами, и политологами, поэтами и политиками, которые стремились изменить, ограничить или совсем отменить эту прерогативу правительства.

Вплоть до начала XIX в. вопросы мира оставались в ве­дении королей, философов, ученых и политологов. Только незадолго до окончания эпохи Великой Французской рево­люции и наполеоновских войн простые европейцы стали со­здавать общественные неправительственные ассоциации по вопросам, оказывающим непосредственное влияние на жизнь людей. В число таких вопросов входили борьба с вредными привычками (например, с алкоголизмом), образование для детей бедняков, отмена работорговли, установление всеоб­щего избирательного права, изменение статуса женщин и т. д. В XIX в. в Европе сформировались как массовые поли­тические движения, так и различные комитеты, целью кото­рых было воздействие на членов парламентов при решении конкретных вопросов. По инициативе простых граждан бы­ли созданы различные общества, выступающие за установ­ление мира, за сокращение гонки вооружения, за обуздание милитаризма и за выработку мирных способов решения международных конфликтов. Международные общества ми­ра и общества, заинтересованные во внутренних реформах и даже в революции, имели существенное отличие: в большин­стве случаев деятельность обществ борьбы за мир выходила за пределы государственных границ, поскольку иначе труд­но было бы рассчитывать на успех.

68

В период между 1815 г., когда было заключено Венское соглашение, и 1871 г., когда был подписан Франкфуртский мирный договор, общественная жизнь в Европе претерпела серьезные изменения. Попытки отвергнуть или свести к ми­нимуму законодательство Великой Французской революции и восстановить старый режим столкнулись с либеральным и национальным движением, став источником постоянного на­пряжения в политической жизни европейских стран.

Промышленная революция, внесшая необычайные изме­нения в производственные процессы, а также в социальную и классовую структуру общества, начавшись в Англии, про­двигалась волнами в глубь континента. Постоянно происхо­дили столкновения между представителями старой элиты, пытавшейся вернуть былую власть, и новыми, только нарождающимися социальными группами, которые требовали политических, экономических и интеллектуальных измене­ний. Некоторые из наследников традиционной дипломатиче­ской, военной, административной и юридической элиты к 1860-м годам поняли, что для сохранения власти необходи­мо приспособиться к новым условиям. Социальные группы, возникшие в Европе в период между 1815 и 1871 гг., были кровно заинтересованы в проблемах войны и мира. Отноше­ние к войне и миру часто становилось критерием отношения к процессу модернизации.

Объединение граждан в общества под названием «друзья мира» началось в Великобритании и Соединенных Штатах Америки сразу после наполеоновских войн и войны 1812 го­да. В обеих странах организацией обществ мира занимались главным образом лидеры евангелистской христианской церкви, т. е. люди либеральные, здравомыслящие, стремящиеся претворить в жизнь проповеди Евангелия и выступить против бессмысленной смерти ради интересов национальной политики. Лидеры этого движения, такие, как Коаг Уорчестер в Америке и Джозеф Т. Прайс и Уильям Аллен¹ в Вели­кобритании были убеждены, что здравомыслящие люди мо­гут покончить с войной. С 1793 по 1815 гг. в Англии появи­лись различные антивоенные политические группировки, вы­ступающие против предпринятой Уильямом Питтом военной кампании против Французской революции². Некоторые из противников войны и применения силы в международных отношениях ратовали даже за отмену новой Конституции США³. Движение за прекращение уже развязанных войн в Англии и Соединенных Штатах Америки не достигло непо­средственной цели, однако бесспорно оказало сильное влия­ние на последующее политическое развитие. В Англии ак-

69

тивные действия групп, выступающих против политики пра­вительства тори, руководимого Уильямом Питтом и его по­следователями, несомненно подрывали власть старых оли­гархий и формировали новое общественное сознание, при­знававшее необходимость либеральных реформ. Особенно это направление проявилось в 1830-х годах⁴. В 1817 г. пра­вительство США подписало Руш-Баготское соглашение по демилитаризации Великих озер и приграничных с Канадой территорий.

После кровопролитных войн в Европе 1793-1815 гг. раз­личные протестантские группировки, такие, как диссентеры, квакеры, евангелические и даже несколько государственных обществ, принадлежащих англиканской церкви, в 1816 г. успешно объединились в Общество за установление прочно­го всеобщего мира. Часто его еще называют Лондонским обществом мира. Первоначально оно включало 30-40 высо­кообразованных бизнесменов, банкиров и священников. Ме­нее чем через 10 лет эта организация насчитывала уже поч­ти 1500 членов, имея более 20 различных отделений по всей территории Англии. Это общество издавало газету «Вестник мира»⁵, публиковало дешевые брошюры, создавало отделе­ния на местах и всемерно поддерживало публичные лекции. Общество, созданное в поддержку христианского лозунга о прекращении всяких войн, знаменовало собой значительный поворот в самой природе христианского пацифизма. Если раньше наблюдались отдельные выступления граждан про­тив войны и отказ участвовать в войнах, то появление груп­пы, или общества, означало начало выступлений широких слоев населения за более глубокие политические перемены, изменение старого мышления, признававшего необходи­мость войн⁶.

Создатели Лондонского общества мира были, несомнен­но, счастливы узнать, что подобные группы и общества имеются и в Соединенных Штатах Америки (например, в 1815 г. в Массачусетсе, в Нью-Йорке и затем в Огайо)⁷. Истинной же целью Лондонского общества мира было стремление воздействовать на события на Европейском кон­тиненте. В XIX в. мир в Европе зависел не от триумфа паци­фистских принципов в Соединенных Штатах Америки, а от европейцев, которые к середине XIX в., овладев техническим потенциалом, должны были контролировать и оказывать влияние на весь мир. После 1815 г. в Европе верх одержали приверженцы реакционной политики. Участие людей в ка­ких-либо неофициальных обществах вызывало подозрение. Евангелистское общество квакеров в Европе оказалось непо-

70

следовательным. Подавление либеральных и прогрессивных настроений было закреплено в ряде международных согла­шений, подписанных в Вене в 1815 г. и периодически обновлявшихся вплоть до 1822 г. Парадоксальной выглядела поддержка на начальном этапе британских пацифистов Священным союзом, который на словах выступал за сохране­ние мира. Речи царя Александра I были созвучны британским пацифистам, и только кровавые события и антиреволюционные репрессии 1820-х годов отрезвили пацифистов и раскрыли истинное лицо Священного союза.

Британские пацифисты поняли, что без поддержки со стороны единомышленников на Европейском континенте, которые бы вели пропаганду дела мира, надежда на то, что прекратятся войны между народами христианского мира, практически равна нулю. Первыми, к кому обратились британские пацифисты на континенте, были филантропические общества, поддерживавшие реформы. Результаты, в частности, установление контактов с голландцами, немцами и жи­телями Швейцарии, выступавшими за установление мира в 1820-х годах, были незначительны и не привели к образова­нию достаточно крупных организаций мира. Основные надежды англичане возлагали на Парижскую группу борьбы за реформы. Эта группа под названием Общество христианской морали, созданная в 1821 г., вызывала недоверие Бурбонов. Возглавляемое герцогом де Ла Рошфуко-Лианкортом, человеком, признающим целесообразность реформы, общество включило протестантов, сторонников реформ в сельском хозяйстве, криминальной юстиции и в ряде других отраслей, будущего министра Франсуа Гизо, а также целый ряд лиц, причастных к свержению монархии в 1830 г. Сна­чала члены общества настаивали, чтобы оно занималось только изучением и проведением реформ и чтобы «усердно избегало как в устных беседах, так и в документах всего, что могло бы усилить противоречия в религиозной сфере или же сомнения... всячески стремилось способствовать сокращению внутренних разногласий и прекращению войн с иноземцами, уменьшая ненависть и слепой патриотизм... На решения общества не влияет ни одна партия...»⁸

Первое заявление общества, а именно отказ от участия в политике различных партий, напоминало аналогичное обе­щание Лондонского общества мира. «Друзья мира ничего не имеют общего с политикой партий... Наше дело — дело церкви, а не политики; и в тот момент, когда мы забудем о первой и каким-нибудь образом повернемся ко второй, мы потеряем основную поддержку...»⁹

71

Британские пацифисты, однако, были разочарованы в Парижской группе, так как ее члены, несмотря на обеща­ние бороться с безоглядным патриотизмом, на самом деле мало интересовались проблемами мира. И только в начале 1840 г. это общество выразило согласие издавать сборник работ, посвященный проблеме: «Какие меры лучше всего способствуют решению международных конфликтов и уста­новлению Всеобщего Мира без применения оружия»¹⁰. За лучшую работу был учрежден приз. Победителем стал Кон­стантин Пекье, в прошлом последователь Сен-Симона и Фу­рье. Он выступал за создание объединяющей народы кон­федерации, в которой все международные конфликты реша­лись бы юридически. Странным может показаться то, что Пекье не принимал во внимание религиозные идеи. Он исследовал исторические предпосылки современной индустри­ализации в течение относительно мирного периода времени (с 1815 по 1840 г.) и сделал вывод, что прогресс требует мирных условий. Стиль и содержание работы Пекье свиде­тельствовали, что автору были не известны аргументы пацифистов, которые заполняли все колонки издания «Вестника мира». Автор также не был знаком с литературой, распрост­раняемой поборниками мира в Англии.

Европейские сторонники мира и урегулирования между­народных отношений предпочитали аргументы морального, этического и практического плана, а не религиозный рацио­нализм. Первой открыто признанной организацией на тер­ритории Европы стало Общество мира, образованное в Же­неве в декабре 1830 г. графом Жан-Жаком де Селлоном (1782-1839). Общество провозглашало религиозные прин­ципы, однако во главу угла ставило практические и эконо­мические аргументы. Селлон, будучи активным протестан­том, пришел к выводу о необходимости установления мира в международных отношениях в результате приверженности к еще одной цели своей жизни — отмене смертной казни¹¹. Как и другие христианские пацифисты, Селлон был убеж­ден, что ничто не оправдывает лишения человека жизни — только Бог вправе это сделать. Его проекты касались самых разнообразных сфер — от исправительных заведений до строительства каналов. Селлон был глубоко убежден, что войн в Европе можно избежать. Достигнуть же этого можно путем заключения международных договоров, но только при условии, если правящие круги укоренятся в мысли, что этот шаг является жизненно важным для будущего цивили­зации.

72

Ни британские пацифисты, ни парижские филантропы, ни члены Женевского общества мира, ставшие первым поколением миротворцев, не проявляли интереса к массовому участию граждан в деле мира. Когда в редакцию «Вестника мира» поступило предложение обратиться к низам, т. е. к тем, кто составляет основу армии, редактор отклонил его, утверждая, что дело избавления от войн принадлежит правящим классам¹². Когда в 1840-х годах участники чартистского движения заинтересовались антивоенной деятельнос­тью, то созданное ранее Британское общество мира проигнорировало их. Группа Рошфуко-Лианкорта в Париже в 1820-е годы и группа Селлона в Женеве в 1830-е связывали свои надежды исключительно с правящей верхушкой. Общество Селлона состояло в основном из представителей женев­ской элиты. Пропаганда, как главный метод действия, была обращена лишь к тем, кто обладал властью и влиянием, т. е. к группировкам интеллектуалов и политических деятелей, в число которых входил и находящийся в изгнании Луи На­полеон¹³.

Селлон принадлежал к поколению людей, еще хранивших и памяти ужасы террора якобинцев и санкюлотов. Поэтому он пытался убедить элиту в том, что сокращение расходов на вооружения необходимо как для роста экономики, так и для социальных и культурных целей, жизненно необходимых «новому времени». Селлону представлялось абсурдным, что так неразумно используются людские ресурсы — 3 млн. человек служат в армии в мирное время. Этих людей можно было, по его мнению, использовать «для строительства до­рог, мостов, каналов, пенитенциариев для правонарушителей и, возможно, для колонизации Африки» (причем, он искренне считал, что колонизация будет проходить мирно, пу­тем экономических преобразований)¹⁴. Логическим развити­ем современной цивилизации Селлон считал путь организа­ции европейских государств в федерации и конфедерации, путь мирных методов урегулирования конфликтов и сокращение расходов на вооружение. Общественный рационализм счастливо сочетался у него с христианской моралью.

Селлон посвятил жизнь разработке всевозможных систем организации европейских государств. Если убедить правителей и элиту в необходимости такой организации в Европе, то, по мнению Селлона, можно было бы создать европей­ское правление. Он предлагал сформировать федерации подобных групп, например, германская, славянская или латинская группы. Эту идею впоследствии развили сторонники Мадзини. Однако Селлон считал, что и одна нация может

73

представлять целую группу наций. Франция, в частности, может представлять Испанию, Португалию, Италию, Бель­гию и швейцарских французов; германская конфедерация могла бы представлять Голландию, немецкую Швейцарию, Швецию, Данию; Россия могла бы представлять Восточную Европу, включая Грецию. Для Селлона не имело значения, каким образом будет управляться страна. Дипломаты стран Европы должны были бы обращаться в правление с прось­бой учредить суд для решения спорных вопросов. Все нации должны будут подчиняться Декларации прав человека, со­гласно которой отменяется смертная казнь и право вести войну¹⁵. Подозрительно относясь к современной демократии, Селлон не принимал во внимание требования национальной независимости народов. Даже борьба греческого народа за независимость, которая велась с помощью Англии в 1820-х годах, не вдохновила его, и он постарался заглушить инте­рес, который проявил его племянник к героической борьбе угнетенных народов за независимость (племянник Селло­на — молодой Камильо Бензо ди Кавур)¹⁶. После смерти Селлона в 1839 г. его дочь Валентине де Селлон попыта­лась продолжить работу общества, созданного отцом, одна­ко протоколы заседаний общества, если таковые и были, не сохранились.

К 1840-м годам различные направления обществ мира, сливавшиеся в единый поток идей мира, сконцентрировали внимание на преимуществах, которые можно было бы полу­чить от сокращения расходов на вооружение и разработки методов сохранения мира между государствами. Даже среди американских и британских кругов, которые выдвигали на первый план набожность, религиозные мотивы уступили ме­сто идеям социальных перемен. Так, в Англии Манчестер­ская школа либеральной экономики, кампании Ричарда Кобдена против закона «Анти-корн» и борьба Кобдена и Брайта¹⁷ за ослабление британской воинственности исполь­зовали не только призывы к миру, но и экономические прагматические аргументы.

На континенте под влиянием как Сен-Симона, так и ли­беральной политической экономии возродился неподдель­ный интерес к миротворчеству. Например, последовательни­ца Сен-Симона Эжени Нибойе с 1844 г. стала издавать пер­вую газету на континенте «Мир двух миров». Газета стала первой попыткой создания во Франции издания, аналогич­ного английскому. Нибойе, убежденная в том, что три деся­тилетия мира на Европейском континенте с 1815 г. принесли для улучшения жизни людей намного больше пользы, чем

74

все наполеоновские войны, утверждала, что «прогресс... не нуждается в пушках и ружьях, промышленность развивается без ударов и взрывов». Ее мечтой было, чтобы благами прогресса пользовались бедные и неимущие, а не только, как у Селлона, исключительно, «избранные христиане», которые объявили войну злу, однако полностью игнорировали неравенство и социальную нищету современного общества. Дня Нибойе справедливость предполагала как экономичес­кие, так и юридические аспекты¹⁸.

В течение 1840-х годов британские пацифисты предпри­няли попытку созвать международный конгресс, используя пример движения за отмену рабства. Такой конгресс мира состоялся в Лондоне в 1843 г. На нем присутствовало боль­шинство британских участников движений мира, несколько делегатов из Америки, а также маркиз де ла Рошфуко-Лианкорт, сын основателя Общества христианской морали. В 1848 г. в Брюсселе состоялась вторая встреча. Это был результат работы американского активиста мира Элиу Бурритта, лондонского Общества за установление прочного всеобщего мира, активистов и последователей Аугуста Висшера, бельгийского юриста, который стал президентом этой встречи¹⁹. Третья и наиболее известная встреча состоя­лась в Париже в 1849 г. под председательством Виктора Гюго и при содействии ряда видных французских либералов. В 1850, 1851 и 1853 гг. состоялись еще три конгресса — во Франкфурте и снова в Англии, однако им не хватило того энтузиазма, который присутствовал на конгрессах 1848 и 1849 гг. Подавление революции 1848 года и последовавшая Крымская война 1854 года положили конец кон­грессам мира, которые не возобновлялись вплоть до 1867-1870 гг., когда франко-прусская война и Франкфуртский договор послужили новым толчком для созыва конгресса мира.

На встречах 1848-1849 гг. риторика религиозного пацифизма была приглушена. Американец Элиу Бурритт, пол­ный энтузиазма относительно созыва конгресса наций в Европу, был вдохновлен знаменитой статьей Уильяма Ладда²⁰. Американские делегаты, прибывшие на конгресс мира, надеялись что европейские народы примут какую-нибудь ипостась Федеральной конституции Соединенных Штатов Аме­рики — законодательную, исполнительную или правовую — для решения проблем войны и мира в Европе. Буррит не являлся исключением. Для него решение таких вопросов, как арбитраж и сокращение вооружений, представлялось абсолютно возможным. Все, что должны были сделать прави-

75

тельства европейских стран, это подписать контракт, или договор, как это сделали в 1787 г. американские штаты, когда они отказались от статьи о конфедерации в конститу­ции. Вдохновленный этим историческим примером, Буррит вел неустанные переговоры с правительствами европейских стран, пытаясь получить разрешение на созыв конгресса мира в Европе.

Однако для европейских делегатов, особенно во время встреч в Брюсселе и Париже, взгляды Бурритта оказались совершенно неприемлемыми. Единственный аргумент, кото­рый смогли принять европейцы, был анализ, проведенный теоретиками свободной торговли, помимо Висшера, бельгийцем Шарлем де Брукером, экономистами Мишелем Шевалье и Жозефом Гарни, Гюставом де Милинари и Фредериком Бастиата, журналистом Эмилем де Гирадина, предпринима­телем Денизом Потони, а также Ричардом Кобденом. Суще­ство их аргументации теперь хорошо известно. Это была ус­ложненная версия идей Селлона 1830-х годов; военные рас­ходы, как в военное, так и в мирное время отвлекают сред­ства от разработок важных проектов, способствуя нищете и неравенству. Свободный поток товаров и услуг через грани­цы, более того, через континенты, непременное условие для современного развития. Капитал, необходимый для разви­тия экономики, не должен тратиться на войны и на подго­товку к ним. Свободная торговля, устранение барьеров для обмена товарами между странами принесут большую пользу человечеству. Эти теоретики никогда не считали себя апо­логетами нарождающегося капитализма, они лишь подводи­ли идеологическую базу под неуправляемую жажду нажи­вы. Они искренне считали себя предвестниками новой цивилизации, которая одна только и могла поднять уровень жизни человечества на иную ступень²¹. В середине 1840-х годов прогрессивные экономисты и пацифисты не могли предполагать, что в результате их борьбы будет создано об­щество с таким же экономическим неравенством, как и то, которое они собирались изменять. Верхом глупости и греха им казались расходы на поддержку военных предприятий, на оплату паразитирующего класса офицеров и на приобре­тение вооружений, в то время как эти средства, тратящиеся по существу на силу разрушения и силу, которая сама мо­жет быть достаточно быстро и легко разрушена, необходимы для строительства каналов, мостов, дорог, машин, пор­тов, складов и хранилищ, фабрик и заводов, а также на обучение рабочей силы.

76

В 1848 г. на Брюссельском конгрессе не были приняты во внимание массовые движения, пошатнувшие троны по всей Европе. Делегаты ограничились обсуждением путей усиле­ния влияния движений мира и разработкой новых призывов для привлечения новых сторонников²². В 1849 г. на Парижском конгрессе присутствовало большое число делегатов: 600 участников и 1500 гостей²³. Подавляющее большинство делегатов были из Англии и Франции, 23 делегата из Аме­рики (включая одного раба), а также по нескольку делегатов из Дании, Бельгии, Германии и Италии. Непосредствен­ное влияние конгресса было значительно слабее, чем по прошествии некоторого времени. Именно на этом конгрессе Виктор Гюго выдвинул идею создания Соединенных Штатов Европы. Мысль о «Соединенных Штатах Европы» была первоначально высказана делегатом из Италии, политическим теоретиком Карло Каттанео на конгрессе предыдущего года. Слова Виктора Гюго звучали примерно так: «День придет, когда ты, Франция, ты, Россия, ты, Италия, ты, Анг­лии, ты, Германия — все вы, нации на континенте, не теряя индивидуальности и отличительных качеств, сольетесь в еди­ное сверхъединство и образуете Европейское братство как Нормандия, Бретань, Бургундия, Лотарингия, Эльзас объе­динились в единую Францию»²⁴.

Самым замечательным было то, что конгресс 1849 г. привлек не только выдающихся политических лидеров и экономистов, но ему покровительствовал и архиепископ Па­рижа, лидеры протестантской общины и главный раввин Франции — три человека, три направления, которые обычно не связаны друг с другом. Пацифисты были в восторге. Покровительство со стороны таких трех сил имело решаю­щее значение для легализации движения.

Единодушие и высокие идеалы организаторов периодиче­ски подвергались проверке. Так, французы, руководимые де Жирадином, редактором газеты «Ла Пресс» не поддержали революцию, осудившую использование силы во все времена. Британские делегаты под руководством Джозефа Стерджа²⁵ требовали, чтобы все военные предприятия были заклейме­ны. Де Жирадин согласился обвинить и заклеймить все войны, которые ведутся «из честолюбия или с целью завоева­ния», но не с целью самообороны. Де Жирадин предпочитал акцентировать внимание на огромных расходах на военные цели. Он, например, отмечал иронически, что в 1848 г., в год мира, на военные цели во Франции было потрачено больше средств, чем на военную службу во время наполеоновских войн. Этот анализ был дополнен Бастиатом, кото-

77

рый документально подтвердил военные расходы, которые вынужден нести на своих плечах народ. Ричард Кобден внес предложение, чтобы банкиры отказывались субсидиро­вать свои правительства, если эти деньги предназначены на развязывание и ведение любой войны, кроме войн в целях самообороны против прямого нападения²⁶.

Несмотря на обещание французским властям, что кон­грессы мира не будут обсуждать политический вопрос, деле­гаты Парижского конгресса не могли обойти вниманием ужасы контрреволюций в 1849 г. Во время благопристойных дискуссий на конгрессе до делегатов дошли сведения о жес­током подавлении революции в Венгрии и о разгроме госу­дарства Лайоша Кошута австрийской и русской армиями. Подавленный этими новостями, Кобден заклеймил монархи­ческие режимы²⁷. Хотя пацифисты не хотели вмешиваться в политические события, это оказалось невозможным.

Франциск Буве, член правительства Франции, был на­столько потрясен событиями в Восточной Европе, что не смог далее присутствовать на конгрессе. Известие в пораже­нии надежд Кошута пришло вслед за информацией о раз­громе Итальянской республики.

Таким образом, в 1848-1849 гг., когда бельгийские и французские либералы стали, к большому удовлетворению англо-американских лидеров движения, активно проводить в жизнь идеи мира, произошел резкий подъем национального освободительного движения. Обнажилась существенная политическая ограниченность идей всеобщего мира. Потерпев­шие поражение революционеры бросились в Брюссель, Па­риж и Лондон с обвинениями лидеров пацифистов. Один из беженцев кричал: «В тот момент, когда деспоты объединяют свои силы по всей Европе для нанесения последнего удара, вы можете всерьез предлагать нам выбросить оружие и ут­верждать, что это поможет установить мир и свободу в ми­ре?»²⁸

По словам другого беженца: «...чтобы уничтожить войну, необходимо сначала уничтожить угнетение... Искренние, на­стоящие борцы за мир должны... энергично бороться и гото­вить народы к последней битве, к битве угнетенных против угнетателей. Когда все нации и народы станут хозяевами своей судьбы, они поймут сами, как надо уважать и права друг друга, и это станет гарантией мира»²⁹.

Итальянский патриот Мауро Маччи, последователь Мадзини, сделал следующий вывод: «Никто не желает войны ра­ди самой войны. И это не наша вина, что в мире столько несправедливости, которая не может быть уничтожена иным

78

путем, кроме как с оружием в руках... Те люди, которые не одобряют существующего порядка в Европе, должны под­няться на борьбу с этим порядком, и это будет единственно возможный путь для завоевания независимости народов и всеобщей свободы»³⁰.

Ответ пацифистов на призыв к завоеванию независимости и свободы был двусмыслен. На конгрессе во Франкфурте в 1850 г., например, де Жирадин сказал, что основной целью революции является вооруженный мир, который поддержи­вается правительствами стран. Участник конгресса из Гер­мании доктор Боденштаат, представитель конституционной партии Берлина, поставил вопрос о ситуации в Гольштейне, где вот-вот должны разразиться война между Данией и Гер­манией. Президиум заставил его замолчать, так как он за­тронул «современные политические события». Бурритт ут­верждал, что все проблемы в Европе можно решить, если со­звать конференцию дипломатов, которые создадут постоян­но действующий конгресс. Эта позиция совершенно игнори­ровала стремление «старого режима» сохранить власть³¹.

Прогрессивные силы, поддерживавшие идеи установления мира в Европе, постепенно отказывались от конгресса. Пуб­лицист Виктор Консидерант призывал средние классы объе­диняться с рабочим классом, чтобы покончить с остатками феодального милитаризма и завершить Французскую рево­люцию, что стало бы непременным условием установления прочного мира³². Идея последнего крестового похода, кото­рый бы покончил с феодальной тиранией и утвердил бы эру мира, привлекла ту часть общественности, которая открыто порицала итог невмешательства Англии в события в Будапе­ште и Вене (что, по их мнению, разрушило эти революции) и невмешательство Франции в события, связанные с рестав­рацией власти папы (что уничтожило республику Мадзини и Гарибальди). К 1852 г. Виктор Гюго, ставший почетным президентом Парижского конгресса мира, находился в изгнании, спасаясь бегством от только что созданной империи Наполеона III сначала в Брюсселе, а затем на Норманнских островах. Кобден также заявил, что не поддерживает идею мира любыми средствами.

В Великобритании, где структура обществ мира больше всего напоминала ассоциации, создаваемые для борьбы против рабства, существовало определенное единство взгля­дов участников обоих движений. Состоявшийся в 1843 г. в Англии первый международный конгресс мира полностью совпадал с состоявшимся в 1840 г. в Лондоне Всемирным конгрессом против рабства. Британские пацифисты, не же-

79

лавшие соединять проблемы мира между народами и внут­ренней справедливости, были гораздо более радикальными, чем пацифисты континента в своих нападках на несправед­ливость обращения с колониальным темнокожим населени­ем. В 1843 г. британские активисты движения мира бросили грозное обвинение правительству Франции за низвержение королевы Помаре на Гаити. Британское правительство обвинялось в «насильственном внедрении вредных для здоровья наркотиков в население Китая», а также в том, что оно вы­нуждало «народы (Афганистана) платить иностранным вла­стям». Ораторы, знавшие климат Средней Азии, предупреж­дали, что британские солдаты погибнут, выполняя приказ правительства контролировать афганские границы³³.

Британские пацифисты критиковали политику Лондона в отношении кафров. Они утверждали, что ни один христиан­ский народ не должен силой навязывать свою власть другим народам. На митинге в 1851 г. выступавшие обвиняли не только правительство Англии в том, что оно провоцирует войны с народами Африки, но и лондонский «Таймс» в «за­блуждениях и лжи», дезориентирующих и оболванивающих публику. В отчетах, представленных собраниям британских пацифистов, звучали обвинения в жестоком обращении с желтокожими, чернокожими или смуглыми народами со стороны белых людей, что противоречило христианским прин­ципам. Это нарушение христианской морали наблюдалось не только в Африке, но и в Новой Зеландии и в странах Нового Света. Идеология лидеров британского миротворче­ского движения сводилась к следующему: «Мы не можем принять теорию, согласно которой цивилизованное общест­во, соседствующее с нецивилизованными племенами, пагуб­но бы влияло на последних»³⁴.

Британские пацифисты послали запрос в правительство, требуя объяснить, почему поселенцы и официальные пред­ставители в Южной Африке так плохо обращаются с мест­ным населением. Один из выступающих внес предложение провести расследование колониальной политики официаль­ных лиц³⁵. В течение 37 лет находясь на посту руководите­ля британского движения мира, Генри Ричард (1811-1888) постоянно сохранял интерес к данному вопросу. С 1860-х годов и до конца 1880-х годов он публиковал критические статьи по поводу политики правительства Индии, заклеймил вторую Опиумную войну против Китая, истребление народа Майори в Новой Зеландии, вторжение в Японию и бомбар­дировку Египта³⁶. Британские религиозные пацифисты последовательно выступали за признание прав местного насе-

80

ления стран Африки и Азии и за установление мирных от­ношений с «менее развитыми народами». Тем не менее они не приняли ни одной резолюции в защиту Римской респуб­лики Мадзини и Гарибальди, которая была уничтожена французскими войсками. Отрицание религиозными пацифи­стами любого вооруженного насилия носило абсолютный характер, и идея «освобождения» итальянцев и образования ими самостоятельного государства не смогла заставить ре­лигиозных пацифистов отказаться от своей позиции.

В то же время континентальный пацифизм испытал влия­ние восстаний 1843 и 1849 гг. Практически на два десяти­летия прекратились конгрессы и собрания активистов дви­жения мира. Когда же международное сообщество мира возродилось в Европе в конце 1860-х годов, то возникло два направления пацифизма. Одно из них продолжало идеи по­литэкономистов (как Сен-Симона, так и либеральных эко­номистов). Согласно их взглядам, преимущества мира тео­ретически являются условием для достижения какого-либо отдаленного будущего, которое придет в результате модернизации современного общества. Инициатором этого на­правления был француз Фредерик Пасси (1822-1912), уче­ник Бастиата³⁷. Вместе с преуспевающим банкиром Джином Долфусом и интеллектуалом Адольфом Франком весной 1867 г. Пасси добился от полиции Второй Империи разрешения на проведение публичной лекции по вопросам «пре­имуществ» мира. Это произошло вслед за событиями в Люксембурге, которые едва не привели к войне с Пруссией. С этого времени начинается история новой Международной Постоянной лиги мира, которой приходилось отстаивать свое право проводить собрания и чьи публикации периоди­чески конфисковывала полиция.

Представители второго направления движения мира счи­тали, что в каждом цивилизованном государстве социальная справедливость и демократия должны предшествовать или, по крайней мере, сопровождать создание организаций, це­лью которых является сохранение мира на международной арене. Эта позиция, впервые высказанная Эжени Нибойе, основывалась на том, что мир между народами является следствием внутренней демократии — политической, религи­озной и социальной, если не экономической. Представители этого направления признавали естественное право угнетен­ных народов на борьбу за свободу, право на самозащиту в случае нападения. Против такой формы пацифизма высту­пал Эдмон Потонье (1820-1902), который создал аналогич­ную сеть организаций под названием Лига общественного

81

благосостояния. Эта лига была создана в период между 1859 и 1867 гг., когда движение за мир пришло в упадок³⁸.

В 1867 г. в Женеве группа республиканцев, эмигрантов из Германии и Франции, при поддержке английских, италь­янских и бельгийских прогрессивных сил провела встречу, где обсуждались проблемы мира и демократии. В сентябре прошел представительный конгресс под председательством Джузеппе Гарибальди, который создал Международную ли­гу за мир и свободу. Эта организация просуществовала формально до конца 1930-х годов. Работе этой лиги оказы­вали огромную поддержку многие выдающиеся люди: поми­мо Гарибальди в ее состав входили такие видные представи­тели либеральной интеллигенции, как Эдгар Кине, Виктор Казинс и Джон Стюарт Милль; ряд таких политических эмигрантов, как Аманд Гоэг, Жюль Ферри, Жюль Барни, такие прогрессивные деятели Швейцарии, как, например, Пьер Жолисант, такие лидеры рабочего класса, как У.Р.Кремер из Англии (основатель Интернационала), писа­тель и эксперт в области технологии, последователь Сен-Си­мона Шарль Лемонье, многие представители интеллигенции Швейцарии, в частности, Эли Дюкомен, итальянские и бель­гийские экономисты, друзья Гарибальди, среди них Тимотео Риболи. В 1868 г. эта организация стала первым европей­ским обществом мира, которое создало специальную ветвь, что было результатом работы Мари Гоэг (жены Гоэга). В программе лиги отмечалось, что основным условием фор­мирования международного примирения должно быть со­здание республиканских организаций. Гарибальди и его последователи призывали к полному отделению церкви от го­сударства, а его речь на открытии конгресса с обвинениями в адрес папы Римского едва не стала причиной восстания³⁹. Лемонье и Гоэг призвали к свержению королевской влас­ти и провозглашали права народа на самоуправление. Для Лемонье гарантией мира было создание республиканских государств, руководство которыми осуществлялось бы при всеобщем избирательном праве для мужчин (позднее он признал и право женщин на участие в выборах). Програм­ма лиги предусматривала роспуск постоянных армий и создание милиции в целях обороны, полную свободу совести, свободу слова и собраний, всеобщее массовое обучение, га­рантированное право на труд и подчинение экономических интересов принципу свободы. Во время открытия конгресса лига провозгласила, что мир «несовместим с огромными военными монархиями, которые нарушают основное право че­ловека на жизнь, содержат большие армии и пытаются по-

82

давлять малые страны»⁴⁰. Открытое заседание, в котором приняло участие примерно шесть тысяч человек, представ­ляло собой по существу съезд европейской демократии. С поддержкой конгресса мира, который состоялся в 1867 г. в Женеве, выступили и ряд таких активистов движения, кото­рые раньше стояли в стороне: У.Р.Кремер, ведущий лидер английского рабочего класса: члены палаты общин, Карл Лонге (зять Маркса), Эли Реклюс, Толейн, Камиль Пеллетан, Сезар де Паэпе и Михаил Бакунин. Многие прибыли на конгресс непосредственно с заседания I Интернационала. Встреча в Женеве несомненно явилась широким протестом против империи Наполеона III, монархических госу­дарств Центральной и Восточной Европы, положения в Ита­лии (Гарибальди, председательствовавшей на этой встрече, вернувшись в Италию, собрал армию для похода на Рим; при столкновении с правительственными войсками в Ментане он был ранен). Представители традиционного британско­го пацифистского движения и либеральные бельгийские экономисты в целом не были согласны с позицией Женевской лиги. Им ближе была группа Пасси. Пытаясь провести раз­граничение между своей группой и радикальными демокра­тами в Женеве, Пасси утверждал: «Мы не пытаемся что-ли­бо свергнуть, что-то изменить. Мы хотим, чтобы те перемены, которые происходят на наших глазах, проходили более быстрыми темпами. Сейчас, когда цивилизованный мир ста­новится единым, мы хотим, чтобы была создана единая сеть организаций. ...Мы хотим, чтобы только закон, а не сила участвовал в решении судеб людей, городов и даже целых наций»⁴¹.

Имевший богатый опыт по части государственной цензу­ры, Эдмон Потонье, письма которого постоянно конфиско­вывались полицией, выразил глубокое сомнение относитель­но того, что общество, получившее в Париже право на про­ведение собраний, может внести серьезный вклад в дело ми­ра. И действительно, общество Пасси действовало в строгих рамках, избегало призывов к массам, предлагало сложные проекты, как, например, публикация упрощенных вариантов высоконаучных произведений, таких как, например, иссле­дование Поля Леруа-Болье «Современные войны», в котором повествуется о человеческих и материальных потерях в войнах XIX в.⁴²

Лидеры Парижской лиги предпочитали концентрировать внимание на уже существующих международных соглаше­ниях, таких, как Кларендонский протокол Парижского до­говора (1856 г.), согласно которому государства обязаны

83

прибегать к третейскому суду с целью избежать войны. Поскольку такое межгосударственное соглашение уже существовало, пацифисты могли призывать правительства использовать эти методы, не рискуя показаться революционными. Метод убеждения использовался и во время частных визитов к важным и именитым лицам. Пасси призывал известных людей к поддержке общества мира, посещению лекций, вправлению писем чиновникам правительства. К такой деятельности относились с уважением. В письме к одному дипломату Пасси так писал о лиге: «Нашей основной задачей шляется счастье человечества и наша просьба к Вам о поддержке лишена каких-либо материальных соображений»⁴³. Парижская группа отвергла предложение Женевского об­щества об объединении.

Парижская организация, которую поддерживали Британ­ская ассоциация мира Генри Ричарда и такие видные эко­номисты, как Густав де Молинари из Брюсселя, отошла от бурной политической деятельности, ее члены проводили публичные лекции (не отвечая при этом на вопросы публи­ки) и надеялись оказывать влияние на сильных мира сего. В какой-то мере этот метод работы можно было бы оправ­дать, назвав успешным. «Тихая дипломатия» Генри Ричарда и британских активистов мира имела даже некоторые прак­тические результаты: они убедили Лорда Кларендона включить протокол о третейском суде в Парижский договор (1856 г.). Показателен также случай с швейцарским бизнес­меном и филантропом Анри Дюнаном, который в 1862 г. не­ожиданно убедил целый ряд европейских правительств в не­обходимости созвать дипломатическую конференцию, на ко­торой была подписана Женевская конвенция и создан Меж­дународный Красный Крест⁴⁴. (Дюнан выдвинул идею по­мощи раненым после того, как стал свидетелем человечес­ких жертв на поле битвы в Сольферино). В 1869 г. Кларендон согласился создать частную миссию, чтобы обсуждать проблемы сокращения вооружений с представителями правительств Франции и Пруссии. Именно на этом в течении длительного времени настаивали либералы. Однако эта мис­сия провалилась. Прусский министр Бисмарк рассматривал ее как признание слабости Франции и как попытку скрыть воинственные настроения министров Луи Бонапарта⁴⁵. Какими бы помыслами ни руководствовалась в своей работе Парижская лига, политическая ситуация во Франции ис­ключала возможность расширить движение вплоть до сентя­бря 1870 г.

84

Международная лига мира и свободы в Женеве с презре­нием относилась к осторожной и тонкой работе Парижской группы. Полные противоречий материалы двуязычной газе­ты Женевской лиги, которая называлась «Соединенные Штаты Европы», перепечатывались также на немецком язы­ке и периодически публиковались на итальянском. Состояв­шиеся в Женеве второй и третий конгрессы в 1868 и 1869 гг. были более энергичными, чем осторожные лекции Парижской группы, хотя оба конгресса не были столь бур­ными, как Женевский первый конгресс, — Гарибальди уже не появился на них и местные консерваторы уже не пыта­лись запретить митинги. Лемонье и Гоэг стали выразителя­ми основных направлений организации и оба много путеше­ствовали, выступая с публичными лекциями.

В 1867-1868 гг. Лемонье и Гоэг предприняли попытку контакта с I Интернационалом, программа которого отно­сительно проблем мира весьма напоминала программу лиги. В конечном итоге из этого ничего не вышло. Бельгиец Сезар де Паэп в ответ на приглашение принять участие и ока­зать поддержку съезду Общества мира в выступлении на конгрессе I Интернационала в 1868 г. сказал, что лига ми­ра не имеет права на существование, она не должна рабо­тать вместе с I Интернационалом, что предполагало бы, что эта группа вольется в Интернационал и станет участвовать в работе одной из его секций⁴⁶.

Лемонье был очень удивлен такой враждебностью со сто­роны социалистов. На это Бакунин сказал ему, что «опреде­ленный круг» людей оказывает большое влияние на работу рабочих ассоциаций. Бакунин имел в виду Маркса. Вскоре и сам Бакунин вышел из лиги мира, так как в 1868 г. кон­гресс мира отклонил его резолюцию, в которой утвержда­лось, что мир предполагает, «что существующая экономиче­ская система... должна быть радикальным образом измене­на в направлении освобождения рабочего класса»⁴⁷. Лига мира не поддержала бы социализм, если социализм предполагал отмену всякой частной собственности. Лига также не могла бы поддержать ни анархизм, ни монархизм. Но так­же непреклонно выступала Лига и против позиции Британского движения мира. По мнению Лемонье, Международная лига мира и свободы никогда не уподоблялась Британскому обществу Мира: «Мы не поддерживали химеру, будто абсо­лютного и всеобщего мира могут достигнуть существующие правительства. Лига стремится установить мир путем созда­ния Европейской федерации. Было бы наивно ожидать доб­ра от существующих правительств. В течение трех веков в

85

Европе шли скрытые войны. В настоящее время в Европе перемирие, а не мир»⁴⁸.

Таким образом, Женевская Лига выработала свою идео­логическую позицию, которая, по мнению Лемонье, «была непосредственным продолжением Европейской революции 1789 года, наследницей Канта и философии XVIII века». Эта позиция нашла поддержку у Теодора Каршера, кото­рый заявил, что «война против агрессора является справед­ливой. Любое вооруженное столкновение является преступ­лением, если оно не имеет благородной цели защиты прав народа и личности на самоопределение». Лига публиковала брошюры и статьи в газетах об американской гражданской войне, с большой симпатией относилась к проблеме равно­правия негров и ни слова не писала об ужасах и кровопролитии этой гражданской войны, которая раздирала семьи. Когда стало известно, что Эмилио де Кастелар предпринял успешное выступление против испанской монархии, Лига писала: «Будем надеяться, что 30 сентября в Мадриде ста­нет таким же сигналом для всей Европы, каким был день 24 февраля 1848 года в Париже»⁴⁹. Виктор Гюго присутст­вовал на конгрессе Лиги в 1869 г. и использовал ее пригла­шение как платформу для обвинения «маленького Наполео­на»: «Первым условием мира является освобождение. Для этого необходима революция, которая несомненно будет ве­ликой, и, возможно, к сожалению, война, которая будет по­следней. Затем все будет кончено. Наступит вечный и неру­шимый мир, больше не будет армий, больше не будет коро­лей»⁵⁰.

Таким образом, между 1867 и 1870 гг. в Европе сущест­вовало две ассоциации, которые призывали к миру. Каждая из них имела свое представление о социальных и политичес­ких предпосылках достижения мира. Консервативный ха­рактер Парижской группы отражал, с одной стороны, неве­рие в причастность, а с другой — ситуацию, которая сложилась в годы Второй Империи, когда политические деяте­ли с большой осторожностью и подозрением относились к инициативе простых граждан. Вот что ответил Генри Ричар­ду представитель парижской полиции, отклоняя просьбу Ри­чарда об организации и проведении международного кон­гресса мира в 1867 г.: «Ваши люди... привыкли к массовым митингам, однако у французов все по-другому. Когда они получают возможность выступить перед публикой — и он (полицейский) закончил предложение очень выразительной гримасой»⁵¹.

86

Подобно Селлону и Ричарду, Пасси также не верил в не­обходимость войн в целях национального освобождения. Он не видел ничего позитивного в войнах за объединение Ита­лии и полагал, что Италия добьется желаемого в будущем без войн и жертв, когда международная система будет должным образом организована⁵². Однако Пасси при его достаточно скромной социальной философии и умеренном требовании международного мира все же не был поклонни­ком Луи Наполеона. Его отказ присягнуть на верность Им­перии означал, что он не мог получить ни одной должности, включая академические.

Неожиданно летом 1870 г. исчезла причина, которая разделяла обе Лиги мира.

Когда война между Пруссией и Францией стала немину­емой, Женевская лига мира заявила, что она «не является войной за освобождение людей и народов, а ведется в силу династических амбиций» Луи Барни громогласно заявлял, что эта война подтвердит выводы проведенного поборника­ми мира политического анализа: если не осуществлять кон­троль за правительствами со стороны республиканцев, то политики и правящие круги постараются отвлечь внимание народа от его реальных задач и интересов. Мэри Гоэг утверждала, что эта война доказала необходимость политиче­ской эмансипации женщин, вовлечения их в общественную жизнь и необходимость предоставления им возможности по­лучать образование с тем, чтобы они могли руководить об­щественной жизнью, а не только воспитывать детей⁵³.

Пасси обратился к Женевской лиге мира с предложением создать единый фронт против войны, а также уговорить нейтральное швейцарское правительство выступить посред­ником. Однако битва при Седане в сентябре 1870 г. круто изменила ход событий. Война династий неожиданно превратилась в войну в защиту Франции и в войну за националь­ное объединение большинства немцев. Движение за мир бы­ло вынуждено заново пересмотреть свою идеологию и при­оритеты.

Надвигающаяся война заставила членов ведущей масонской ложи в Бельгии выступить с новыми инициативами. Шарль Потвин убедил своих братьев по ложе обратиться к германской и французской масонским ложам с требованием немедленного прекращения огня и переговорам о мире. Идея проведения марша масонов не была реализована, од­нако Потвину удалось включить пункт о мире в последую­щие повестки для собраний масонских лож. Этот пример вдохновил активистов в Голландии на создание обществ ми-

87

pa и национальной ассоциации, которая объединилась с группой Пасси в Париже. В Лондоне В.Р.Кремеру удалось создать рабочую Ассоциацию мира, начав работу с осужде­ния Франко-Прусской войны⁵⁴.

Эдмон Потонье, оказавшись в Париже, пытался обра­титься к немцам, среди которых жил долгие годы. Он рас­пространял послания среди наступающих армий, напоминая им, «что пушки, основное средство королей, никогда не должны стать средством общения между народами», однако его обращения не принесли успеха. Осенью 1870 г. видя бездействие правительства Франции, он пытался вновь обра­титься к оккупационным германским войскам: «Вы что, хо­тите, чтобы история наказала вас, уподобив гуннам?... Вы хотите остаться рабами? Если это так, то продолжайте вес­ти войну против Французской республики... Если нет, то возвращайтесь обратно через Рейн, разбейте оковы и сбросьте своих королей»⁵⁵.

Военный правитель Парижа положил конец этим попыт­кам говорить через голову политической власти. Потонье было запрещено созывать публичные собрания под эгидой Лиги. Осенью 1870 г. за много месяцев по падения Комму­ны голос Потонье был единственным, настроенным ради­кально-демократически, он считал, что простые граждане имеют полное право участвовать в обсуждении вопросов войны и мира, так как правительство не собирается учиты­вать их интересы.

Пасси, находившийся в это время вне Парижа, слал по­слание за посланием прусским правителям, напоминая им: «Вы объявили... что война вам нужна только для самозащи­ты; а не для нападения... что Вы ведете войну не с населе­нием Франции, а с ее правительством... Правительство пало, однако Вы продолжаете нападать. Не забывайте о том, что вы обещали!» Он писал Бисмарку: «Вы не более чем созда­тель безумной политики и ложного патриотизма, и когда-нибудь Вас отвергнет та самая земля, которая Вас породи­ла»⁵⁶.

После Седана Пасси пытался убедить англичан высту­пить посредником и даже хотел предпринять поездку к пра­вителям Пруссии, однако смерть любимого родственника в Вогезах повергла его в отчаяние. Он возвратился на родину и ушел в заботу о своем здоровье.

В Женеве Общество мира стало терять своих германских членов, а затем и открыто защищать французское прави­тельство. В то время как Парижская Коммуна доживала по­следние дни, становилось ясно, что Франция уже не сможет

88

вновь пережить подъем масс, как это было в 1793 г. Единст­венное, на что оставалось надеяться Международной лиге за мир и свободу, так это на то, что германские солдаты когда-нибудь сами поймут, что они поддерживают реакци­онное правительство. Когда был обнародован Франкфуртс­кий договор, Женевская группа объявила его воровством, имея в виду, в частности, присоединение Эльзаса и восточ­ной Лотарингии к Германии. Лемонье и его соратники рас­сматривали этот факт, как провокацию новой войны. Видя кровавую расправу над Парижской Коммуной, лига чество­вала коммунаров на конгрессе 1871 г. На этом же конгрес­се лига также потребовала освобождения Августа Бебеля и Вильгельма Либкнехта, которые находились в тюрьме за принципиальную оппозицию войне. Выступавшие сурово осуждали Бисмарка и прусское государство, однако на кон­грессе не было ни одного германского представителя и очень мало итальянцев⁵⁷. Виктор Гюго отказался приехать в Швейцарию в 1872 г., чтобы участвовать во встрече Женев­ского мирного общества: «В наше время война создала тя­желые условия, которые угрожают всей цивилизации. Наше будущее наполнено ненавистью. Сейчас по крайней мере странно говорить о мире»⁵⁸.

Так в 1870-х годах два крупных общества мира практи­чески прекратили свою деятельность, однако, они никогда не исчезали окончательно. Парижская Лига под руководст­вом Пасси была реорганизована во Французское общество международного арбитража. В Женеве Международная Ли­га под руководством Лемонье при содействии Мэри Гоэг и итальянского представителя этического социализма Гаэтано Мила (больше известного под псевдонимом Умилта) про­должала свою работу. Пасси и Лемонье по-прежнему при­держивались различных взглядов: Пасси считал, что арбит­раж является основным средством решения международных споров, а Лемонье защищал идею создания ограниченного Европейского конгресса республиканских парламентарных государств. Наконец, во время Парижской выставки 1878 г. оба эти общества, а также британские, голландские, бель­гийские организации, вновь образованная итальянская ор­ганизация и ряд частных лиц, заинтересованных в пробле­мах мира, предприняли попытку возродить международное пацифистское движение. Однако раны, нанесенные этому движению, были слишком глубоки. Франко-Прусская война охладила энтузиазм и интерес к движению за мир практиче­ски на целое поколение. Пацифисты, особенно либеральные сторонники мира из таких стран, как Англия, Франция,

89

Бельгия и США в большой мере недооценили силу национа­лизма. Демократические пацифисты, такие, как группа Лемонье, например, недооценила силу консервативных полити­ческих кругов. Но они все были правы в отношении опасно­сти, которую представляло собой вооружение. Как справед­ливо заметил в 1850 г. Жозеф Гарни, когда перестают дей­ствовать четыре основные причины войн, а именно религи­озные интересы, династический эгоизм, экономические при­чины и узко национальные интересы, то всегда остается уг­роза со стороны военных политических правящих кругов, которые обладают оружием и армией: «Война является сущ­ностью любой армии, так же как сущностью грозовых обла­ков являются шторм и гроза. Когда мы видим армии, кото­рые собираются предотвратить войну, это всего лишь дипло­матические уловки, а война чаще всего имеет место, и это факт»⁵⁹.

Как бы ни были «нереалистичны» и даже «утопичны» до­воды целого поколения пацифистов, которые действовали в крайне неблагоприятных условиях Европы в XIX в., спра­ведливость их отношения к современному оружию в руках национальных государств в условиях международной анархии подтверждалась каждый раз, когда начиналась война с применением достаточно сложного современного вооруже­ния.

Народные выступления в защиту мира перешли от ста­дии детства к стадии недоразвитой зрелости в период с 1815 по 1871 г. В период с 1889 по 1914 гг. это движение перешло на более сложный и высокий уровень деятельности.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

¹ См.: Biographical Dictionary of Modern Peace Leaders. Westport, 1985.

² Cookson J.E. The Friends of Peace: Anti-War Liberalism in England. 1793-1815. Cambridge, 1982, esp.ch. 1.

³ См.: Merle Curti. Peace or War: The American Struggle, 1636-1936. N.Y., 1936. P. 30-32. . .

⁴ См.: Cookson J.E. Op. cit. P. 257-261.

⁵ Linden W.H. van den. The International Peace Movement, 1815-1874. Amsterdam, 1987.P.6; Cooper S.E. (ed.). Internation­alism in Nineteenth Century Europe: The Crisis of Ideas and Pur­pose. N.Y., 1976. P. 21-32.

⁶ Вrock P. Pacifism in Europe to 1914. Princeton, 1972.

90

⁷ Нью-Йоркское общество мира было создано Дэвидом Л.Доджем в августе 1815 года, а Бостонское общество мира — Н.Уорчестером в декабре 1815 г., опередив британское на год. См.: Lin­den W.H. van den. Op. cit. P. 29-31.

⁸ Proceedings of the first General Meeting of the Society of Christian Morals, printed in Society for the Promotion of Permanent and Uni­versal Peace: Annual Report, 1822.

⁹ Cooper S.E., ed. Op.cit. P. 36-38. The Herald of Peace, Febr., 1819.

¹⁰ Ibid., 1841.

¹¹ Биографические сведения о нем см.: Biographical Dictionary... 1985. P. 865-870.

¹² The Herald of Peace. 1819. Feeb. P. 36.

¹³ Schazmann P.E. Napoleon III: precurseur de la Societe des Nations: Lettre inedite de Louis Napoleon Bonaparte a Jean-Jacques Sellon // Revue Historique, 1937. № 179. P. 368-371.

¹⁴ «Supplement», Voeux adresses au futur congres, 1830. Nov. 1.

¹⁵ См.: Archives de la Paix. 1973. № 4.

¹⁶ Whyte A.J. The Early Life and Letters of Cavour, 1810-1848. Oxford, 1925; Ettore Passerin d'Entreves, «Jean-Jacques de Sellon (1782-1839) e i fratelli Gustavo e Camillo di Cavour di fronte alia crisi politica europea del 1830» // Cantimori D. et al. (eds.). Ginevra e l'ltalia. Florence, 1959. P. 674-699.

¹⁷ Биографические данные см.: Biographical Dictionary... 1985. P. 108-110, 171-174.

¹⁸ См.: Ibid., P. 689-690; Le Paix des Deux Mondes. 1844. Feb. 15; De la paix comme l'entendent certains cheretiens // L'Avenir. 1844. № 42. 28 nov.

¹⁹ Биографические данные см.: Biographical Dictionary... 1985. P. 995-996.

²⁰ Ladd W. An Essay on a Congress of Nations for the Adjustment of International Disputes without Resort to Arms. Boston, 1840. Главный организатор Американского общества мира (Нью-Йорк, 1828) Ладд до конца своих дней служил делу мира. Умер в 1841 г. Краткие биографические данные см.: Biographical Dictionary... 1985. P. 534-536; Краткие биографические данные о Бурритте см.: Ibid. P. 124-127.

²¹ Обзор идей экономистов, выступающих за мир, см.: Silber пег Е. La Guerre dans la pensee economique de XVI au XVIII siecle. P., 1939: The Problem of War in Nineteenth Century Economic Thought, Princeton, 1946; см. также: Bastiat F. Paix et Liberte ou le Budget Republicain; Lavaleye E. On the Causes of War. N.Y., Garland, 1971.

²² Был объявлен конкурс на лучший призыв. Победителем стал мо­лодой бельгиец Луи Бара, написавший длинное эссе, доказы­вая, что для установления мира необходимо создать организа­цию для системного изучения потребностей движения за мир, которая предотвратила бы случайный и не всегда четкий харак-

91

тер конгрессов, обществ, эпизодических лекций и журналов. Бара считал, что надо обучать специалистов в области исследо­ваний мира.

²³ Journal des Economistes. P., 1849. № 24. 155.

²⁴ Report of the Proceedings of the Second General Peace Congress, held in Paris 22, 23, 24 of August, 1844. L., 1849. P. 11-12.

²⁵ Биографические сведения см.: Biographical Dictionary... 1985. P. 916-918.

²⁶ Report... 1849. P. 78.

²⁷ Ibid.

²⁸ Antoi ne E. Chronique de l'etranger //La Voix du Proscrit. 1850. 17 okt.

²⁹ Karcher Th. Paix et Guerre // Ibidem.

³⁰ La Pace di Mauro Macchi, Genoa, 1856. P. 221.

³¹ Report of the Proceedings of the Third General Paece Congress held in Frankfurt, 22, 23 and 24 August, 1850. L., 1851. P. 14, 19, 43-44, 51.

³² La Derniere Guerre et la Paix definitive en Europe. P., 1850.

³³ Proceedings of the first General Peace Convention held in London, June 22 1843 and the two following days. L., 1843.

³⁴ La Derniere Guerre... P. 67.

³⁵ Ibid. P. 82.

³⁶ Cm. Biographicial Distionary... 1985. P. 803-805; The Present and Future of India under British Rule (1858).

³⁷ Cm. Biographical Dictionary... 1985. P. 730-732.

³⁸ Ibid. P. 763-765.

³⁹ Lemmonier Ch. La Verite sur le Congres de Geneve. Geneva, 1968. Introduction.

⁴⁰ Вarnel J. (ed.). Annales du Congres du Geneve, 9-12 Septembre 1867. Geneva, 1868. 127 f.

⁴¹ League Internationale et permanente de la Paix. Premiere Assemblee Generate, juin, 1868. P., 1868.

⁴² Potonie-Perre E. Histoire du Mouvement Pacifique. Bern, 1899. P. 90.

⁴³ См.: Deville papers in Archives Nationales, 51, A.R./2.

⁴⁴ Merchanton De. Henry Dunant: essai bio-bibliographique. Geneva, 1971.

⁴⁵ Abrams I. Disarmament in 1870 // Die Friedenswarte, 54/1. Basel, 1957. P. 57-67.

⁴⁶ La Premiere Internationale. Geneva, 1962. P. 1, 388-389.

⁴⁷ E.D. «Le Congres de Berne» in: Les Etats-Unis d'Europe, 35, 30 VIII 1868, 139; Marx Vuilleumier, «Bakunin, L'Alliance Interna­tionale de la Democratic Socialiste et la Premiere Internationale & Geneve»// Cahiers Vilfredo Pareto, 4. P., 1963.

⁴⁸ Les Etats-Unis d'Europe I, 46, 1868. 15 Nov. P. 182.

⁴⁹ Les Etats-Unis d'Europe. P., 1872. P. 108-109; Les Etats-Unis d'Europe, i. 51. 1868 Feb. p. 18; I, 40. 1868 Oct. P. 157-158.

92

⁵⁰ Hugo Victor. Actes et Paroles, II: Pendant l'exil, 1852-1870. P., 1884. P. 407. См. также: Angrand P. Victor Hugo raconte par les papiers d'etat P., 1861. P. 277.

⁵¹ Henry Richard. Journal. P. 1867. February // National Library of Wakes, Archives, 1020L A., 8 February, 1867.

⁵² См.: L'Economiste Beige, November 19, 1859.

⁵³ Les Etats-Unis d'Europe, III. 1870. July. P. 56, 65-66, 69.

⁵⁴ Rapport sur la question de la paix 10 mai, 1872 // La Chaine d'Union de Paris, Journal de la Maconnerie Universelle (X August, 1872). P. 462-467. См. также: Linden van den. Op.cit. Ch. 23; Howard E. Sir Randal Cremer: His Life and Work. N.Y., 1973. P. 82-83.

⁵⁵ Reported as «A nos freres d'AUemagne» / circulated from July through October, 1870 in: Histoire du Mouvement pacif ique. P. 91-

⁵⁶ Pour la Paix; notes et documents. P., 1909. P. 49-50; Les Etats-Unis d'Europe, III. 8. P. 71.

⁵⁷ Goegg A. et al. Rapport au nom du Comite central Lausanne, 1871. P. 5-7; «Aux membres du Congres de la paix h Lugano» in Actes et Paroles, III, Depuix l'exil. P. 283-284.

⁵⁸ Proceedings. Frankfurt, 1850. P. 29. ;

93

 

Изд: «Пацифизм в истории. Идеи и движения мира», М., ИВИ РАН, 1998.

(290 с. Тир. 600 экз.)