Т.А.Павлова

ДЖОРДЖ ФОКС, РАННИЕ КВАКЕРЫ И ПРОБЛЕМЫ ПАЦИФИЗМА

 

Квакеры наряду с Моравскими братьями и меннонитами-анабаптистами стоят у самых истоков современного запад­ного пацифизма. Однако в отличие от первых двух деноми­наций, идущих от традиций средневековых ересей, квакеры впервые сформулировали и обосновали в коллективных документах основные принципы мирной доктрины: неучастие в войнах, мятежах и вооруженной борьбе, неприменение ору­жия и физического насилия вне зависимости от цели и об­стоятельств — т. е. те принципы, которые легли в основу па­цифистской доктрины нового времени.

В оценках историками отношения ранних квакеров к во­просам войны и мира до сих пор нет единства. Долгое вре­мя исследователи всех направлений считали их безусловны­ми приверженцами пацифистских воззрений. И только в 1956 г. Э. Коул в статье «Квакеры и Английская револю­ция» впервые отметил: «Пацифизм не был характерной чер­той ранних квакеров: он был навязан им враждебностью ок­ружающего мира»¹. Тридцать лет спустя Б. Рэй в своем ос­новательном исследовании на ту же тему и с тем же назва­нием пришел к выводу, что до 1661 г. «...невозможно гово­рить... о квакерах как о пацифистской группе по преимуще­ству» и что во взглядах самого основателя квакерского дви­жения Дж. Фокса на проблемы войны и мира существовала определенная двойственность². Наконец, К. Хилл утвержда­ет, что Друзья приняли доктрину мира и ненасилия только после реставрации монархии и что даже сам Фокс «не был приверженцем пацифизма до реставрации»³.

Все эти вопросы были подвергнуты детальному анализу в монографии Т. Кэнби Джонса «Отношение Дж. Фокса к войне». Автор приходит к выводу, что в своем личном пове­дении Фокс всегда, «с самого начала своего служения в 1647 г.», отвечал любовью и смирением на все насилия, го­нения и избиения, которым он подвергался. Он никогда не отвечал ударом на удар, гневом на злобу и тем самым

28

одерживал духовные победы над своими гонителями, кото­рые зачастую обращались в его последователей⁴.

Что касается антивоенной доктрины Фокса, то она выра­батывалась постепенно в течение всей его жизни. Т. Кэнби Джонс показывает, что еще до реставрации, до знаменитой: «Декларации мира» 1661 г., Фокс утверждал в некоторых своих посланиях, что война и вооруженная борьба всякого рода — это происки дьявола и измена учению Иисуса Хри­ста и что если внутренний свет любви и истины проснется в людях, то все основания для войн исчезнут сами собою⁵. В то же время в ранних своих произведениях Фокс не исключал самой по себе необходимости существования армии, солдат, оружия и властей, владеющих этим оружием, дабы «искоренять беззаконие», т. е. бороться с насилием⁶. Это зна­чит, что пацифизм Фокса до 1660 г. не был абсолютным.

При всем уважении к подробному и очень доказательно­му исследованию Т. Кэнби Джонса отметим несколько по­ложений, представляющихся особенно важными для нашей темы и не получивших в нем достаточного внимания. Прежде всего необходимо сказать об истоках и характере того откровения, которое пережил Дж. Фокс и которое обусловило его проповедь ненасилия.

Фокс родился в 1624 г. в деревне Фенни Дрейтон (граф­ство Лестершир), в семье зажиточного ткача-пуританина и в отрочестве был отдан в обучение к сапожнику. Уже в ран­ней юности он задумывается о смысле жизни, взаимоотно­шениях человека и Бога, спасении души. Он осознает, что «Бог, создавший мир, не обитает в храмах, сделанных [че­ловеческими] руками... но пребывает в сердцах человечес­ких». Из этого следовал вывод, что «Господь сам будет учить свой народ», без помощи взращенных в Оксфорде и Кембридже теологов. Наконец, в возрасте 24 лет он получа­ет откровение свыше. «Есть некто, — сказал голос внутри него, — сам Христос Иисус, кто может ответить на твои ис­кания»⁷. Из этого следовал вывод: непосредственный рели­гиозный опыт («Христос внутри») существеннее, истиннее любых написанных или произнесенных слов, любого уче­ния, толкования, писания. Даже Священное Писание, кото­рое Фокс хорошо знал и почитал, отходит для него на вто­рой план и является меньшим авторитетом, нежели непо­средственное религиозное откровение.

Ему открывается также, что природа зла, проявляющего себя в этом мире, «находится внутри, в сердцах и душах злых людей». И хотя жизнь человеческая полна зла, греха и отчаяния, но бесконечная любовь Бога к человеку побеж-

29

дает. «И я увидел также океан тьмы и смерти, но бесконечный океан света и любви затоплял океан тьмы. И в этом также узрел я бесконечную любовь Божью»⁸.

Основу основ духовного учения Фокса составляет докт­рина внутреннего света, божественной искры, живущей в каждой душе. В противовес протестантско-кальвинистской догме об изначальной избранности одних и вечном прокля­тии, тяготеющем над другими, Фокс подчеркивает полное равенство всех перед Богом. Именно оно дает возможность каждому человеку, как бы глубоко ни погряз он в грехах и как бы ни был он далек от идеала христианской жизни, по­каяться, обратиться и очиститься, став подлинно сыном Бо­жьим. И оно же запрещает всякое нанесение вреда, насилие и убийство, ибо оскорбляя или нанося вред любому челове­ку, мы оскорбляем Христа, пребывающего в каждом.

Фокс верил также, что в человеке идет постоянная борь­ба между добром и злом, светом и тьмой, Богом и Сатаною, духом и плотью. В проповедях своих он призывал проти­виться духу злобы и вражды, стремиться к внутреннему ми­ру и ни под каким видом не прибегать к плотскому оружию, а лишь к «оружию духа». «Эта борьба за свет и против тьмы, — замечает Т. Кэнби Джонс, — пронизывает все ве­рования Фокса и служит важным этическим основанием для его отказа от войны»⁹.

Следует отметить, что за исключением мирной деклара­ции, о которой речь будет ниже и которая появилась уже после реставрации, Фокс не посвятил специального труда вопросам миротворчества и отказа от войны как способа решения конфликтов. В то же время он с самого начала своей деятельности выражал отношение к этим вопросам вполне определенно. В его дневнике, многочисленных трак­татах и посланиях содержится призыв к ненасилию и отка­зу от любых видов плотской борьбы.

Причиной войн и вражды он считал дьявола, также оби­тающего в душе человека и проявляющего себя в его вож­делениях, похотях, алчности, гордыне и нарушении еван­гельской этики. В послании № 154 (1657 г.) он пишет Дру­зьям: «Все войны и раздоры происходят от вожделений... Так, дух мира сего вожделеет к зависти, он вожделеет к ссоре, он вожделеет к спору, он вожделеет против духа Бо­жья: вожделения ока, тщеславная жизнь, вожделения плоти, облеченные в плоть, покрытые плотью, не духом, — таковы нечистые, следующие за вожделением, не за Агнцем, и жи­вут они в том, из чего проистекает война, в раздорах и спо­рах... Отвращайтесь от того, откуда поднимаются споры и

30

раздоры и войны, плоды тех, кто живет в вожделениях...»¹⁰. Соответственно путем к миру служит борьба с «дьяволом внутри» и обретение той силы, которая «устранит основания для всяческих войн». Если мы пребываем в Слове Божьем, пишет он в 1654 г., «это устраняет основания для войн и, собрав наши сердца вместе, ведет их к Богу и друг к другу и приводит к тем началам, которые существовали прежде всех войн»¹¹. Другими словами, внутренняя битва, война с самим собой устраняет причины войн в обществе в целом. Обращаясь к офицерам и солдатам в 1657 г., он так и пи­шет: «Итак, начните внутреннюю войну, которая устранит причины внешней, посредством чего вы все сможете прийти к истинному пониманию, как отвечать тому, что от Бога в каждом»¹².

Таким образом, первый способ устранения войн и их причин, «самих их оснований», для Фокса носит по преиму­ществу этический характер: борись с собственной греховной природой, говорит он, откажись от алчности, зависти, гор­дыни и себялюбия, исполняй евангельские заповеди — и с причинами войны в мире сем будет покончено.

Однако есть и еще одна, мистическая сторона в его под­ходе к этой теме. Исследование Д. Гуина показало, что воз­зрения Фокса носили с самого начала апокалипсический и эсхатологический характер. За видимыми событиями и по­ступками людей он постоянно ощущал невидимую космическую брань сил добра и света с силами зла, Агнца с Драко­ном. Эта «война Агнца», постоянно ведущаяся со всем оже­сточением на духовном плане, приводила, по его убежде­нию, к войне и ожесточению в мире видимом. Собственно, «пребывание в свете», духовное участие в борьбе на стороне Агнца приведет силы Света к победе. Еще в 1652 г. Фокс писал: «Миротворец имеет царство и пребывает в нем; и вла­ствует над нарушителем мира, дабы утихомирить его властию Божией»¹³. Ибо «всякое пребывание в свете, который ис­ходит от Иисуса, выводит из состояния войны, выводит из раздоров, выводит из причин войн и ведет от земли к небе­сам, от приземленности духа к воспарению духа и приводит ваш дух на небеса»¹⁴.

Духовно-нравственная проповедь Фокса указывала пути к преодолению войны или враждебности людей по отноше­нию друг к другу. Эта проповедь повторяла основные еван­гельские истины. «Во времена закона, — писал он в 1656 г., — среди иудеев велась внешняя борьба; но во времена благовестия Христа Иисуса, который пришел, дабы свершить закон, они должны были любить врагов, а не убивать их; и

31

любить тех, кто ненавидел их, но не убивать их»¹⁵. Однако и здесь Фокс опирался больше на дух, чем на букву Нового Завета. Он призывал заключить «завет мира», который означал бы подчинение «царскому закону любви». Т. Кэнби Джонс так обозначает содержание этого закона: следует любить врагов и молиться за гонителей, как велел Христос; следует принять страдание и проявлять терпение; следует быть уверенным, что Бог допускает гонения и страдания лишь постольку, поскольку это необходимо ради истины и очищения человека. Ибо тот, кто страдает, одерживает в конце концов победу, которая приводит к вечному миру¹⁶.

В реальной деятельности квакеров такое понимание за­дачи миротворчества выражалось в призывах к представите­лям власти и солдатам армии: «Чтобы вы не обвиняли нико­го понапрасну, чтобы вы не чинили насилия ни одному че­ловеку, и чтобы вы соглашались с размером вашего жало­ванья; так, чтобы вы понимали, на что вам дан меч, и что­бы он опускался на головы всех, кто чинит насилие, и на лживых обвинителей...»¹⁷.

Всякое иное насилие и войны Фокс решительно осужда­ет. Особый гнев вызывают у него религиозные войны, кото­рые велись между сторонниками различных христианских конфессий. Вспомним, что и гражданские войны в Англии осознавались многими как войны правоверных — пури­тан — против ложной веры сторонников епископата. Кромвелевские солдаты ощущали себя мечом Божиим, карающим нечестивых и расчищающим путь духовному Израилю —- английскому народу — к земле обетованной. Фокс же пишет с сарказмом: «Прости нам, как мы прощаем им, вопиют паписты, вопиют епископалы, вопиют пресвитериане, и бап­тисты, и индепенденты, вопиют и повторяют молитву Господню: 'Прости нам наши долги и прегрешения, как и мы оставляем тем, кто прегрешает против нас'; а потом, словно стадо неразумных людей без понятия ввязываются в драку один против другого по поводу их прегрешений и долгов... и хватают братьев и сослужителей своих за горло по поводу религии, которая в молитвах говорит: прости им, как мы прощаем им...»¹⁸.

Поскольку, согласно учению Фокса, каждый человек мо­жет очиститься от греха и подчиниться Божьему водительст­ву внутри себя, мир на земле, жизнь без войн, во взаимной любви всех людей казались ему вполне возможными. Имен­но вера в реальность преодоления греха обусловливала ис­торический оптимизм Фокса. В этот первый период своей деятельности, до поражения революции, он утверждал: «И

32

те, кто собрались здесь, узнают мир и конец войны, и [уви­дят], как причины войн устранятся... И не будет истинного мира, пока они не придут к царству, которое стоит в радос­ти, в мире, в справедливости... И те, кто сделаются свобод­ными от греха и мертвыми для него и не смогут более жить в нем, те узрят мир...»¹⁹.

Уже на этих примерах видно, что в учении Фокса пропо­ведь мира, ненасилия, любви к врагам и т. п. отнюдь не но­сила квиетистского характера, не была пассивным «непро­тивлением». Наоборот, он постоянно призывал активно про­тивостоять злу, бороться с ним, одолевать его в неустанной внутренней битве. Однако признавал в этой борьбе только один вид оружия — духовный. Он решительно отвергал всякую «плотскую борьбу» и подчеркивал незаконность ма­териальных орудий убийства. «Все, кто претендует на [веру в] Иисуса Христа и исповедуют его, и все же соглашаются использовать плотское оружие, сражаясь с плотью и кро­вью, — писал он, — отбрасывают духовное оружие»²⁰. Это утверждение основывалось на известных словах апостола Павла²¹.

В кризисный год Второй республики Фокс в посланиях к Друзьям напоминал им: «Вы мертвы для всякого оружия плоти, и разбили его на куски, и стоите на том, что устра­няет всякие причины войн, и в той силе, которая спасает че­ловеческие души и ничего не разрушает»²².

Только за светской исполнительной властью Фокс при­знавал право употреблять «убивающее плоть и кровь» ору­жие, и то не во всех случаях. В уже цитировавшемся обра­щении «Ко всем офицерам и солдатам» 1657 г. он призывал их и всех вообще правителей и представителей власти упо­требить свой меч против тех, кто чинит насилие. Тем самым он признавал за солдатами право употреблять силу, только исполняя полицейские функции. И здесь он опирался на из­вестный текст из Послания к Римлянам: «Ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бой­ся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно пови­новаться не только из страха наказания, но и по совести» (Римл. 13.4-5).

Т. Кэнби Джонс ставит в связи с этим два важных вопро­са, касающихся воззрений Фокса на проблему войны. Во-первых, предполагает ли признание им возможности и спра­ведливости существования светской власти, вооруженной «карающим мечом», согласие участвовать в оборонительной «справедливой войне», если это необходимо и если власть

33

того требует? Во-первых, «тот факт, что Фокс признавал за магистратами земную полицейскую власть, является важным свидетельством того, что он не был столь духовно настроен относительно власти и оружия, к которым он призывал, чтобы не связывать что практически с человеческими инсти­тутами власти»²³.

Размышляя над этими вопросами, следует отметить, и Т. Кэнби Джонс признает это, что Фокс определенно разли­чал между тем, что следует отдавать Богу и что — кесарю. Он постоянно подчеркивал, что высшей властью и авторите­том во всех делах, в том числе и государственных, является Иисус Христос, и властям следует подчиняться только тог­да, когда они действуют в согласии с «духом Христа». А любая война противна «духу Христа», духу любви и мира, и поэтому ответ на первый вопрос — допускал ли Фокс «справедливую войну»? — будет отрицательным²⁴. Что каса­ется второго вопроса — об отношении Фокса к характеру и функциям государственной власти — то он заслуживает специального исследования²⁵. Здесь напомним только, что Фокс всегда делал упор на совершенствование внутренней жизни человека, целью которого явится и безгрешная жизнь во внешнем мире, — жизнь, которая устранит всякие причи­ны для войны и насилия. Показательно следующее выска­зывание: «Что касается правителей, которые должны хра­нить мир, ради мира и утверждения истины, — то отдавайте им должное. Но носить плотское оружие, чтобы им сражаться, люди мира (которые живут в том духе, который ус­траняет всякие причины войны) не должны вовлекаться в это разными властями; но просто отдавать должное»²⁶.

Таким образом, Фокс все же словно бы разделял людей на «мирских», обычных, живущих по законам мира сего, и «детей света», «людей мира», которым следует жить по сво­им особым, духовным законам, подчиняясь мирскому на­чальству лишь постольку, поскольку оно действует в духе евангельского учения.

В период до реставрации Фокс сделал несколько опреде­ленных письменных заявлений, подтверждающих его мир­ные убеждения. Первое из них относится к марту 1655 г., когда по требованию самого Кромвеля он написал: «Я... от­рицаю ношение или поднятие любого плотского меча про­тив кого бы то ни было или против тебя, Оливер Кромвель, или против любого человека. Я заявляю это в присутствии Господа»²⁷. И далее: «Мое оружие — не плотское, но духов­ное, и "царство мое не от мира сего", и потому я не сража-

34

юсь плотским оружием и мертв для таких вещей... И я готов запечатлеть это моею кровью»²⁸.

В 1659 г., в год кризиса и постоянных смен правительст­ва, когда квакеры были особенно активны, Фоксу опять было предложено вступить в армию, на этот раз в чине пол­ковника. В связи с этим он написал два послания к Друзьям, где определенно заявил о своих мирных принципах. В первом из них говорилось: «Все Друзья, повсеместно, воз­держивайтесь от смут и волнений и оружия плоти, ибо все это удел сынов Адама падшего, когда разрушают человече­ские жизни, словно псы, и звери, и свиньи, бодая, разрывая и кусая друг друга и разрушая друг друга, и сражаясь плотью и кровью... Вы призваны к миру, и потому следуйте ему, а этот мир — во Христе, не в Адаме падшем. Все те, кто делают вид, что сражаются за Христа, — обмануты, ибо Его царство не от мира сего, а потому слуги Его не сражаются... Все Друзья... живите в мире, во Христе, пути мира, и в нем ищите мира всем людям и никому не наносите вреда»²⁹. Этот документ содержит в себе все главные поло­жения учения Дж. Фокса о мире: причинами войн являются человеческие вожделения; Христос спасает человеческие жизни, а не разрушает их; Он велит любить врагов и не противиться злу насилием; те, кто воюет, нарушают Еван­гельские заповеди и отбрасывают единственно возможное для христиан и единственно действенное духовное оружие; чтобы искоренить причины внешних войн, надо каждому побороть в себе грехи и вожделения и стремиться жить в любви и мире со всем родом человеческим³⁰.

В том же году осенью, когда к власти пришла офицер­ская хунта — «Комитет безопасности», некоторым кваке­рам были предложены высокие посты в армии. Большинство из них отказались. По этому поводу Фокс написал еще од­но послание, предостерегавшее Друзей от участия в любой борьбе за власть и в «прочих мирских делах» и призывав­шее их вооружаться духовным оружием и бороться за стя­жание царствия небесного³¹.

Эти документы не оставляют никаких сомнений в том, что миротворческое учение Фокса сложилось еще до знаме­нитой «Мирной декларации» 1661 г. и что жизнью своей он постоянно и неуклонно доказывал готовность следовать это­му учению на деле.

В целом мирная доктрина Фокса в 1648-1660 гг. пережи­вала период становления. Но с самого начала и произведе­ния его, и поведение, и самый дух его учения носили опре­деленно мирный, ненасильственный характер. Пацифистское

35

мироощущение содержалось как зерно в его учении и проявлялось и его действиях, осознанно или неосознанно, но вполне определенно. Сформулировать эту идею, обосновать ее и сделать обязательным принципом квакерского вероуче­ния Фоксу и другим квакерам удалось позднее, уже после реставрации монархии.

В таком же зачаточном виде мирная доктрина содержа­лась в произведениях других ранних квакеров — У. Дьюс­бери, Дж. Пейлора, Дж. Парнелла и др., а также вождя левеллерского движения Дж. Лилберна и вождя диггеров, ав­тора социальной утопии «Закон свободы» Дж. Уинстэнли; оба они в конце жизни стали квакерами.

Реставрация монархии в 1660 г. принесла квакерам, как и другим участникам революции, жестокие преследования. Однако в отличие от большинства народных сект и движе­ний революционной поры они не ушли в подполье, не свер­нули свою активность и не перешли, подобно «людям Пятой монархии» к открытым бунтарским действиям. По справед­ливому замечанию К. Хилла, только они, да еще гениаль­ный слепец Джон Милтон не склонили головы перед репрес­сиями восстановленной монархии и продолжали выполнять свою социальную и духовно-этическую программу³². Но для выполнения этой программы им требовалось показать свою лояльность и миролюбие, дабы избавить себя от ложных об­винений и наветов. И надо сказать, что уже к началу 1660 г. многие квакеры определенно выражают свои паци­фистские наклонности и призывают к миру. Вот что пишет, например, А. Паркер в январе 1660 г.: «Мой совет и настоя­ние — чтобы каждый из вас, кто любит и верит в свет, был тих и мирен, и не участвовал бы ни в каких партиях... и свидетельствовал бы против зла, в чем бы оно ни проявля­лось, не так, как дети мира сего, воюющие плотским оружи­ем против плоти и крови, дабы разрушить человеческие жизни, но как христиане — духовным оружием сражаясь против духовных пороков»³³.

Однако мирные декларации и призывы не помогали. Сразу по возвращении короля, в конце мая или начале ию­ня 1660 г. Дж. Фокс был арестован и препровожден в тюрь­му в Ланкастере как «подозреваемый в том, что является постоянным нарушителем мира в этом народе, врагом коро­лю и главным зачинщиком квакерской секты, и что он, вме­сте с другими такими же фанатиками, недавно попытался поднять восстание в этих областях страны и ввергнуть все королевство в кровопролитие»³⁴. В это же время был аресто­ван А. Паркер и многие другие квакеры.

36

Эти аресты в первую очередь побудили Друзей заявить о своем миролюбии — ведь им предъявлялись обвинения в по­пытке поднять восстание и нарушить мир в нации. В ответ на это верная последовательница Фокса, впоследствии став­шая его женой, Маргарет Фелл написала в письме к влас­тям, причастным к заключению Фокса в тюрьму, что он не виновен ни в одном из тех преступлений, которые ему при­писывают. Она отправилась в Лондон, добилась свидания с королем и заявила ему, что готова «жизнью своей поручить­ся за миролюбие и спокойствие всех Друзей и за их веру»³⁵. Она составила «Декларацию Божьих людей, именуемых квакерами», которую подписали, кроме нее, 13 ведущих Друзей (сам Фокс, Р. Хабберторн, С. Фишер, Дж. Стеббс и др.) и которая была лично вручена Карлу 22 июня. В ней говори­лось: «Мы — люди, которые следуют принципам, ведущим к миру, любви и единству; мы желаем, чтобы и другие шли таким же путем, и мы отвергаем и свидетельствуем против всякой борьбы, войн и раздоров... Наше оружие не плот­ское, но духовное»³⁶.

В это же время заключенный в тюрьму А. Паркер писал королю: «Я твердо намерен охранять, а не нарушать, мир короля и всех людей Англии... И подобным же образом [ох­ранять] все добрые и полезные законы Англии, которые ос­новываются на истине и равенстве, которые согласны с законами Христа». Наконец, сам Фокс пишет из Ланкастер­ской тюрьмы письмо королю. В нем он решительно отверга­ет всякие обвинения в попытке поднять оружие против Кромвеля, короля Карла или «любого иного человека на земле», ибо его «оружие духовно, и оно устраняет причины войн и ведет к миру». Он утверждал также, предвосхищая знаменитую квакерскую Декларацию о мире 1661 г.: «Что касается мира этой нации, то я не нарушитель его, но стремлюсь к миру в ней и во всех людях, и стою за мир всех наций и всех людей на земле...»³⁷.

Таким образом, мирная доктрина квакеров была выска­зана со всей определенностью уже в первые месяцы рестав­рации. Вопреки утверждению К. Хилла, она не являлась «совершенно новой»³⁸ для Друзей, ибо идейные основы ее были заложены уже в самом их учении.

С реставрацией начался новый период в истории квакер­ского движения. Утопические надежды на скорый приход царства мира и справедливости не осуществились. Их место заняла конкретная работа по строительству организации и дисциплины, по оформлению движения религиозных энтузи-

37

астов в «Общество Друзей». И именно в этот период скла­дывается их пацифистская доктрина.

Ее оформлению в немалой мере способствовали преследо­вания со стороны властей и продолжавшиеся выдвигаться против квакеров обвинения в «замышлении мятежей и бес­порядков». Но существовало и еще одно обстоятельство, подтолкнувшее квакеров к тому, чтобы торжественно объявить о своих мирных принципах. Этим обстоятельством бы­ло восстание в январе 1661 г. «людей Пятой монархии», ре­лигиозных и политических экстремистов, старавшихся ак­тивно способствовать установлению «Пятой монархии» — Тысячелетнего царства Христа и его святых на земле. 6 января 1661 г. ближе к полуночи 35 человек вышли с оружи­ем в руках из своего молельного дома в Лондоне с криками «Король Иисус! Король Иисус! К оружию!» и терроризиро­вали весь город в течение четырех дней. Мятеж был жесто­ко подавлен, и репрессии распространились на квакеров. 12-го вечером был арестован Дж. Фокс, все еще находив­шийся в Лондоне, а на следующий день, в воскресенье, про­изведены массовые аресты среди Друзей прямо во время их молитвенного собрания.

Паника, поднявшаяся в городе и во всей стране в связи с восстанием «людей Пятой монархии», усилила подозритель­ность и по отношению к квакерам. Их вновь стали аресто­вывать повсюду по обвинению в причастности к мятежу и в подготовке новых диверсий. Тюрьмы заполнились тысячами Друзей, их собрания наряду с собраниями баптистов и дру­гих сектантов были запрещены³⁹.

На этот раз устных заверений Маргарет Фелл и Томаса Мура, сразу же добившихся аудиенции у Карла II, было недостаточно. И через несколько дней, в январе 1661 г., по­следовала общеизвестная «Декларация о мире», подписан­ная Фоксом, Р. Хабберторном и другими квакерами. 21 ян­варя она была представлена королю и его совету. Деклара­ция была воспринята как квакерский манифест и до сих пор остается официальным документом, выражающим отно­шение квакеров к вопросам войны и мира и к властям предержащим.

Документ носил название «Декларация безобидных и безвинных людей Божьих, именуемых квакерами, против всех заговорщиков и бойцов в мире». Она заявляла, что принципом квакеров и их практикой всегда было стремление к миру и справедливости. «Мы знали, — писали авто­ры, — что войны и сражения происходят из похотей люд­ских (Ин. 4.1-3), от коих похотей Господь искупил нас и

38

тем самым — от всяких причин, порождающих войны... Все кровавые принципы и деяния мы... полностью отрицаем, вместе со всеми внешними войнами, и враждою, и сражения­ми внешним оружием, какой бы целью и под каким бы предлогом они ни совершались. И это — наше свидетельст­во перед всем миром»⁴⁰.

На возможное возражение, что если дух поведет их, они возьмут мечи и станут сражаться за царствие Христово, ав­торы отвечали соответствующими цитатами из Евангелия и Откровения св. Иоанна и заключали: «Таким образом, цар­ство Христово не от мира сего, и потому рабы его не сра­жаются»⁴¹.

Квакеры отвергали всякую вооруженную борьбу, даже «за дело Христово или за установление его царства и прав­ления», также основываясь на соответствующих идеях Писа­ния. «Мы определенно знаем, — утверждали они, — и сви­детельствуем перед миром, что дух Христов, который ведет нас ко всякой Истине, никогда не подвигнет нас сражаться и воевать внешним оружием против какого бы то ни было человека ни за царство Христово, ни за царства мира се­го»⁴².

Цель свою в здешнем мире они определяли следующим образом. Мы желаем, писали они, чтобы «путем работы Божией в сердцах человеческих» земные царства могли стать «царствами Господними», и чтобы Христос правил в них своим духом и Истиной, так чтобы все люди объединились в любви к Богу и друг к другу. Это не значит, что квакеры выступали за теократическое государство. Их стремлением было пробудить души человеческие к «божьей работе», и тогда, верили они, Христос, правящий в сердцах людей, бу­дет достойным образом править и в земных государствах.

Декларация заявляла также, что квакеры никогда нико­му не причинили зла, «не использовали силы или насилия против кого бы то ни было», не участвовали в заговорах и мятежах. «Когда с нами поступали несправедливо, — писа­ли они, мы не искали отмщения, мы не сопротивлялись вла­стям, а там, где совесть не позволяла нам повиноваться, мы предпочитали претерпеть страдания более, чем кто-либо другой в этой нации». Они перечисляли преследования, ко­торым подвергались все эти годы («нас били, побивали кам­нями, ранили, бичевали, бросали в тюрьмы, изгоняли из храмов, бросали в казематы» и т. п.) и подчеркивали, что не отвечали на это насилием, но покорно сносили все, подстав­ляя мучителям свои «волосы, спины и щеки»; многие умира­ли⁴¹.

40

Декларация завершалась утверждением, что все, кто со­ставляют заговоры и поднимают восстания, принадлежат к тому неправедному миру, который в свое время привел к за­кланию Агнца Божия. Мы же, писали квакеры, принадле­жим к иному, горнему миру, и «оружие наше духовное, а не плотское, но весьма могучее и способное сокрушить оплот Сатаны, творца войн, борьбы, убийства и заговоров... И все заговоры, восстания и мятежные сборища мы отвергаем, зная, что они — от дьявола, человекоубийцы, над которым мы во Христе... одержим победу. И все войны и борьбу плотским оружием мы, имеющие духовный меч, отвергаем»⁴².

С момента выпуска в свет этой декларации можно счи­тать, что пацифизм стал неотъемлемой и характерной час­тью идеологии Общества Друзей.

Вслед за декларацией 1661 г. появились квакерские трак­таты, провозглашающие и обосновывающие мирную доктри­ну. Среди них следует упомянуть трактаты Э. Бэрроу, А. Пеннингтона, У. Смита, У. Бэйли. Однако наиболее ясно и последовательно она была обоснована в фундаментальной книге Роберта Баркли «Апология истинного христианского богословия», вышедшей в 1676 г. на латыни в Амстердаме. В течение двух веков эта книга оставалась основным учеб­ником квакерской веры и практики жизни по всему запад­ному миру. Апология включала разделы о Писании, грехо­падении человека, об откровении, об искуплении, об оправ­дании, богослужении, крещении, отношении к гражданской власти и пр. Изложение отличалось ясностью, логикой и было насыщено ссылками на библейские тексты.

Мирная доктрина наиболее полно изложена и аргументи­рована Баркли в тезисе 15 — «О суетных и пустых обыча­ях»; однако Баркли уделяет ей внимание и в других главах «Апологии». Прежде всего следует отметить, что мир высту­пает у него как одна из высших человеческих ценностей. О мире должны заботиться старейшины в общине, мир являет­ся первым плодом работы внутреннего света в сердце, мир сопровождает тех, кто творит добро и следует истине⁴⁵.

Собственно, внутренний мир, являющийся плодом откро­вения, обращения к истине и свету чистого христианского учения, не испорченного позднейшими наслоениями, и явля­ются для Баркли, как и для Друзей вообще, основной идей­ной опорой мирной доктрины. Недаром тезису о войне и на­силии как «суетных и пустых обычаях» предшествует по­дробное изложение квакерской теологии.

Война и насилие являются для Баркли одним из безус­ловных зол на земле. Они полностью противоречат христи­анскому учению. Причинами войны Баркли считает неува­жение к христианскому нравственному закону, из-за чего «мир наполняется насилием, угнетением, убийством, надругательством, грабежом, разрушением, огнем и мародерст­вом, а также всеми видами жестокого и похотливого пове­дения»⁴⁶. Подобно Фоксу и Уинстэнли, он считает человече­скую жадность, вожделения плоти основой насилия. Общим источником для таких утверждений являлось опять-таки Писание, в частности известный стих из соборного послания Иакова: «Откуда у вас вражды и распри? Не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших?» (Иак. 4.1). Те, пишет Баркли, кто, по слову апостола Павла, «распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5.24). не могут дать вовлечь себя в войну⁴⁷.

Хорошо знающий ветхозаветную историю, наполненную, как известно, всякого рода вооруженными конфликтами и кровавыми расправами, Баркли проводит четкое различие между ветхозаветными и новозаветными этическими принци­пами. То, что было возможно и законно для древних иудеев, — пишет он, — не годится для христиан. Моисеев закон разрешал отмщение и не запрещал войны. Но войны древ­них иудеев против диких племен «как бы символизировали собой внутренние войны, путем которых истинные христиа­не побеждают своих духовных врагов — дьявола, мир сей, плоть»⁴⁸. Кроме того, некоторые жестокости были разреше­ны иудеям в те древние времена «по причине их жестокосер­дия»⁴⁹. Но даже у ветхозаветных пророков Исайи и Михея имеются призывы «перековать мечи на орала и копья на серпы» и прекратить войны и насилия (Иса. 2.4; Мих. 4.3).

Отрицание войны и всяческого насилия Баркли аргумен­тирует исключительно новозаветными текстами; и здесь главную роль играет, конечно, Нагорная проповедь, диалек­тически противопоставляющая иудейский Закон и христиан­скую Любовь. Здесь и знаменитое указание не противиться тому, кто делает тебе злое, но подставлять ему другую ще­ку для удара (Мф. 5.38-48), здесь и требование «любить врагов и молиться за обидчиков», и призывы к смирению и терпению. Соответствующие евангельские цитаты повторя­ются много раз, и вывод Баркли однозначен: как невозмож­но примирить Бога с дьяволом, Христа с антихристом, «так же невозможно примирить войну и отмщение с христианской жизнью»⁵⁰. То же доказывается и с помощью текстов апос­тольских посланий. Кроме того, знавший патристику Барк-

41

ли упоминает и цитирует творения Юстина Мученика, Тертуллиана, Климента Александрийского и других христиан­ских писателей первых трех веков нашей эры, которые бук­вально следовали учению Христа и отрицали всякое упо­требление оружия, всякое насилие и войны.

Но более всего, в согласии с квакерской традицией, Баркли опирается не на букву, а на дух христианского учения. Царство духа — не от мира сего, и потому те, кто принад­лежит к этому царству, не должны сражаться и воевать ору­жием плоти. Человек, сотворенный по образу и подобию Божию, рассуждает Баркли, — когда участвует в войне, напо­минает дикого зверя. Сражающиеся «становятся рыкающими львами, терзающими тиграми, пожирающими волками и ди­кими вепрями, а не созданиями, наделенными даром разу­ма. Не поразительно ли, что эти жуткие монстры находятся среди тех, кто объявляют себя учениками нашего Господа Иисуса Христа? Несмотря на то, что он, кого по праву на­зывают Царем мира (покоя — Т. П.), совершенно ясно вос­претил своим детям совершение любого насилия, таковые находятся среди подстрекателей к вражде. Он же приказал им делать как раз обратное. По примеру его они должны следовать путями терпения, милосердия, прощения и других добродетелей, достойных христианина»⁵¹.

При этом Баркли понимает, что пассивное непротивление злу может привести к весьма пагубным последствиям. «Есть возражение, — пишет он, — что защита является естествен­ным правом и религия не разрушает природу». На это он отвечает, что послушание евангельским заповедям не разру­шает природу человека, а укрепляет ее и совершенствует. Такое послушание «поднимает нас от естественной к сверхъестественной жизни»⁵².

Принадлежащий к более молодому поколению квакеров и обладавший большей ученостью, чем Фокс или Бэрроу, Баркли обращается также и к доводам разума, показывая с помощью чистой логики, что война неразумна, приносит людям большие несчастья и разорение и превращает их в злобных, не помнящих себя зверей. Дж. Натталл называет это «ренессансной струей в квакерстве»⁵³; однако представ­ляется, что это скорее влияние тенденций раннего англий­ского Просвещения, уже давшего о себе знать во второй по­ловине XVII в. Вот пример используемой Баркли аргумента­ции такого рода: «Если сражаться за внешние и тленные ве­щи, поднимать войну друг против друга, даже против тех, кого мы никогда не видели и с кем никогда не ссорились и вообще не имели ничего общего, ничего не зная о причинах

42

войны, которую власти каждой страны раздувают друг про­тив друга, причины которой в основном не известны сража­ющимся солдатам, как и то, на чьей стороне лежит правда или неправда, и все же заражаясь такой злобой и ненавис­тью друг против друга, что все вокруг может быть разорено и разрушено для того, чтобы отменить одну форму бого­служения и установить другую... — если творить все это и подобные вещи означает выполнять закон Христа, то наши противники — действительно верные христиане, а мы (ква­керы — Т. П.) — жалкие еретики, позволяющие себя разо­рять, тащить в тюрьму, изгонять, избивать и жестоко обхо­диться с нами безо всякого сопротивления»⁵⁴.

Именно такого рода аргументация становится характер­ной для квакерских пацифистских трактатов много позднее, в XIX и XX вв. Она, по мнению П. Брока, отличает аполо­гетов квакерского пацифизма от пацифизма других религи­озных течений, таких, например, как менониты⁵⁵.

Наиболее трудной проблемой во все века существования пацифистской идеи является вопрос о сопротивлении наси­лию и в связи с этим — о роли гражданских властей и воз­можности участвовать в их деятельности. Выше уже отмеча­лось некоторое противоречие, которое существовало на этот счет в воззрениях Фокса. Р. Баркли тоже не свободен от по­добных противоречий. Мы видели, что он говорил о воз­можности самозащиты и отмщения для людей Ветхого Завета, в дохристианские времена. Что касается нескольких тем­ных мест в Евангелии (там, например, где в рассказе Луки, 22.35-36, говорится о покупке меча), то Баркли считает их чисто символическими, не буквальными⁵⁶. Он признает, что по место трудно для понимания и подвергалось различным интерпретациям, однако его собственное мнение однознач­но: «использование оружия незаконно для христиан»⁵⁷.

Баркли рассматривает и другое возможное возражение мирной доктрине; согласно ему, Евангелие и отцы Церкви запрещали лишь личное отмщение, а не использование ору­жия вообще — для защиты родной страны, своей личности, семьи или имущества. Поэтому когда правительство прика­зывает защищаться, следует повиноваться, ибо христианство учит подчиняться властям. На это Баркли отвечает, что если и правитель является воистину христианином, то он прежде всего должен подчиняться принципу «люби врагов своих». «Тогда, — продолжает он, — для него станет невозможным приказывать нам их убивать. Если же он не является воис­тину христианином, тогда и он и мы должны подчиняться Иисусу Христу, нашему Господу и царю»⁵⁸.

44

Однако Баркли сознает всю невозможность такого пове­дения со стороны правителей. Он приводит превосходное изречение И. Л. Вивеса (1422-1540), испанского теолога и критика схоластики, друга Эразма, где говорится о том, что правитель приводит вместе с собой на престол свою гор­дость, свою знатность, свою честь и свое оружие как непре­менный атрибут этой чести, т. е. «приносит с собой дьявола в дом Христов», и потому невозможно для него поступать по-христиански. «Действительно решающим аргументом, — заключает Баркли, — является, однако, то, что нет ничего более противного человеческой природе, чем отказ защи­щаться. Но поскольку это так трудно для людей, это явля­ется одним из наиболее совершенных моментов христиан­ской веры»⁵⁹. Следовательно, Друзья должны в этих случаях подчиняться Богу, а не людям.

Специальный параграф «Апологии» посвящен вопросу о так называемой «справедливой войне». Баркли признает, что хотя большинство из европейских правительств можно счи­тать христианскими, однако они далеки от христианского совершенства и, хотя и исповедуют веру Христову, все же «не пришли еще к чистому евангельскому порядку». Поэто­му для них война, ведомая во имя справедливости, не может считаться полностью незаконной. В ветхозаветные времена иудеям разрешались некоторые вещи, которые были отмене­ны потом Новым Заветом. В некотором смысле и современ­ные христиане представляют собой «смесь старого и ново­го». Они еще не достигли «терпеливого страдающего духа» и «поэтому они не могут оставлять себя незащищенными до тех пор, пока не достигнут этой степени совершенства»⁶⁰.

Баркли, таким образом, приходит к вполне реалистично­му компромиссу. Сильные мира сего и многие из народа не готовы еще к героизму, которого требует совершенная вера и совершенное непротивление. От них он такого непротивле­ния и не требует. По отношению же к квакерам он вполне тверд: «Однако незаконно для тех, кого Христос уже привел к этому состоянию, защищать себя с помощью оружия. Из всех людей они должны возлагать полное упование на Гос­пода»⁶¹.

Помимо «Апологии», Баркли затрагивал тему войны и мира в других трактатах. Один из них, «О всеобщей люб­ви», он написал во время тюремного заключения в Абердине зимой 1676-1677 гг. Это был протест, обращенный ко всем христианам, против любых форм преследования, насилия и войны. Летом 1677 г. Баркли совместно с Фоксом, Пенном и другими квакерами посетил Голландию и Германию и был поражен разрушениями и страданиями, которая принесла война за Испанское наследство. Под этим впечатлением он сочинил написанный на прекрасной латыни адрес к послан­цам европейских государств, собравшихся в Нимвегене.

Война, начатая в 1672 г. Людовиком XIV с целью подчи­нить своей власти часть Соединенных провинций, вовлекла интересы других европейских держав. Вопреки логике Франции помогала протестантская Швеция, и Карл II Стю­арт против воли английского народа послал ей на помощь свой флот. Император же, ряд германских правителей, Да­ния и даже Испания выступали на стороне Голландии, не желая усиления и без того могущественной Франции.

Послание Баркли написано с позиций «рядового христиа­нина», который осмеливается высказать высокому собранию свою точку зрения и напоминает, что для всех собравшихся истинным главой, царем и правителем является Христос, го­лос которого они могут услышать в глубине своего созна­ния. Оно начинается с личных воспоминаний о тех при­скорбных бедствиях и опустошениях, произведенных вой­ной, которые он сам наблюдал в Голландии и Германии. Ради мирской славы люди «разрушают, теряют и сравнива­ют с землей целые страны; доводят до величайших бедствий многие тысячи семей; делают вдовами тысячи и сиротами десятки тысяч», проливают потоки крови и уничтожают Бо­жьи творения. Все это происходит от человеческой алчности и амбиций. Дипломатическими методами можно достигнуть компромисса, удовлетворив одни желания и подавив другие. Но мир, установленный таким путем, будет лишь временным. Для достижения истинного и прочного мира Баркли призывает европейских правителей вспомнить, что они должны «быть христианами не по имени только, но по при­роде».

Пока те, кто принимают участие в переговорах, не изме­нят своего отношения к войне в целом, — они не смогут за­ключить прочного и продолжительного мира. Стоит предло­гу для войны появиться снова, — и все статьи мирного до­говора рассыплются. Единственный верный путь к миру — слушаться того «божественного света Иисуса Христа», кото­рый находится внутри каждого человека и ведет к подлин­ному миру. Для того, чтобы участники переговоров осозна­ли суть этого учения о внутреннем свете и внутреннем мире, Баркли прилагал к посланию текст своей «Апологии».

Оценивая вклад Р. Баркли в мирную доктрину начала нового времени, следует признать, что она опирается в ос­новном на христианское учение, данное в Евангелии. Почти

45

вся апологетика Баркли идет «от Писания» и «от духа Хри­стова», ибо христианские догматы все еще остаются основ­ным авторитетом. При этом упор делается, в соответствии с квакерским учением, на «свет внутри», на осознание преро­гативы духовного побуждения в стремлении к миру. В то же время отдельные аргументы Баркли идут, в духе раннего Просвещения, «от разума», «от пользы» и тем самым откры­вают новые, гуманитарные пути для апологии мирной докт­рины, которые получают свое развитие в XIX и особенно в XX в.

Баркли впервые в литературе ранних Друзей полно и по­следовательно обосновал квакерскую мирную доктрину. До него квакеры, не исключая и самого Дж. Фокса, защищали квакерскую пацифистскую идею от разного рода обвинений, искажений и непонимания. Баркли первый заявил о ней, как о непременной составной части всего квакерского уче­ния, и более того, попытался доказать что она является обязательным компонентом христианства вообще, что война и исповедание христианской веры — несовместимы⁶².

Наконец, Баркли впервые выходит со своим обосновани­ем мирной доктрины на международную арену. Он пытает­ся повлиять на решения послов европейских держав, собрав­шихся для заключения мирного договора в Нимвегене. Его книга, благодаря латинскому изданию, становится доступной интеллектуалам Европы. Известно, что в XVIII в. ее чи­тал Вольтер и с особенным одобрением цитировал страни­цы, относящиеся к вопросам войны и мира. Таким обра­зом, с трудами Баркли квакерская пацифистская идея вы­ходит на широкую международную арену тогдашнего за­падного мира. Только после нее стали возможными такие законченные выражения мирной доктрины, как «проекты всеобщего мира», предложенные квакерами Дж. Беллерсом и У. Пенном. Эти проекты, однако, выходят за рамки дан­ного исследования.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

¹ Cole A. The Quakers and the English Revolution // Past and Present, № 10, 1956, p. 346.

² Reay B. Quakers and the English Revolution. London, 1985, p. 41.

³ Hill Chr. The Experience of Defeat. Milton and some Contem­poraries. London, 1984, pp. 18, 130, 160, 161.

46

⁴ Canby Jones T. George Fox's Attitude toward War. Richmond, IN, 1982 (first publ.1972), p. 8.

⁵ Ibid., p. 34-35, 37.

⁶ Ibid., p. IX, 40.

⁷ Ibid., p. 11.

⁸ Ibid., p. 19.

⁹ Ibid., p. 6.

¹⁰ Fox G. Epistle 154 (1657) — Works, vol. VII. Philadelphia, 1831, p. 117-118.

¹¹ Fox G. Gospel Truth Demonstrated. — Works, vol. IV, p. 43. «Пребывание в свете, — пишет Фокс в другом месте, — устра­няет причины войны и соединяет наши сердца в Боге и друг в друге и приводит к тому началу, которое было до всех войн...» — Doctrinals, vol. I, 1659, p. 43.

¹² Fox G. The Great Mystery. — Works, vol. III, p. 551.

¹³ Fox G. Epistles. Цит. по: Hirst M. Op. cit., p. 114.

¹⁴ Fox G. Epistle 139 (1657) — Fox G. Works, vol. VII, p. 133.

¹⁵ Fox G. Epistle 131 (1656). — Fox G. Works, vol. VII, p.128.

¹⁶ Canby Jones T. Op. cit., p. 40.

¹⁷ Fоx G. This is to all officers and Soldiers of the Armies... London, 1657, p. 1-2.

¹⁸ Fox G. Epistle 171 (1659). — Works, vol. VII, p. 162-163.

¹⁹ Fox G. The Great Mystery... p. 217.

²⁰ Цит. по: Canby Jones T. Op. cit., p. 47.

²¹ «Ибо мы, ходя во плоти, не по плоти воинствуем; оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разруше­ние твердынь: ими ниспровергаем замыслы» (2 Коринф. 3.4; см. также Ефес. 6.10-17).

²² Fox G. Epistle 177 (1659) — Works, VII, p. 168.

²³ Canby Jones T. Op. cit., p. 54.

²⁴ Ibid., p. 54, 56.

²⁵ См. Павлова Т. А. Социальные воззрения Джорджа Фокса // Социализм и христианство. ИВИ (в печати).

²⁶ Fox G. Epistle 177 (1659) — Works, VII, p. 168.

²⁷ Ibid., p. 197.

²⁸ Ibid., p. 198.

²⁹ Ibid., p. 357.

³⁰ Полностью этот документ приведен в издании: Fox G. Journal, 8th or Bicentenary ed., vol. I. London, 1891, p. 448-450.

³¹ Fоx G. Journal, p. 358.

³² Hill Chr. The Experience of Defeat. Milton and some Contemporaries. London, 1984, p. 127, 164-169.

³³ Braithwaite W. The Beginnings of Quakerism, p. 468.

³⁴ Fоx G. Journal, p. 379.

³⁵ Ibid., p. 383.

³⁶ Ibid., p. 128.

³⁷ Fоx G. Journal, p. 379-380.

³⁸ Hill Chr. Experience of Defeat, p. 162.

47

³⁹ Hirst M. Op. cit., p. 66-68. Т. Кэнби Джонс указывает цифру в 4200 квакеров, заключенных в тюрьмы в эти дни.

⁴⁰ Fox G. Journal, p. 399.

⁴¹ Ibid., p. 399.

⁴² Ibid., p. 399-400.

⁴³ Ibid., p. 401-402.

⁴⁴ Ibid., p. 402.

⁴⁵ Barclay's Apology in Modern English. Manasquan New Jersey, 1967 (далее — Barclay R. Apology), p. 216, 84, 116, 163

⁴⁶ Barclay R. Apology, p. 425.

⁴⁷ Ibid., p. 428.

⁴⁸ Ibid., p. 429.

⁴⁹ Ibidem.

⁵⁰ Ibid., p. 427.

⁵¹ Ibid., p. 425.

⁵² Ibid., p. 430.

⁵³ Nuttall G.F. Christian Pacifism in History. Oxford, 1958, p. 57, 60, 61.

⁵⁴ Barclay R. Apology, p. 437.

⁵⁵ Brock P. Op. cit, p. 29.

⁵⁶ Barclay R. Apology, p. 433.

⁵⁷ Ibid., p. 432.

⁵⁸ Ibid., p. 434.

⁵⁹ Ibidem.

⁶⁰ Ibid., p. 435.

⁶¹ Ibidem.

⁶² «Христос также убеждает избегать славы мира сего, а не добиваться ее путем войны. Посему война абсолютно противна закону и духу Христа» — Barclay R. Apology, p. 429, 437.

48

 

 

Изд: «Пацифизм в истории. Идеи и движения мира», М., ИВИ РАН, 1998.

(290 с. Тир. 600 экз.)