Ч.Чэтфилд (США)

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ АНТИВОЕННЫЕ СТРАТЕГИИ 30-X ГОДОВ В США

 

Тридцатые годы начались событиями, превращавшими усиление попыток создания эффективной антивоенной коа­лиции, и в то же время полярными различиями во взглядах разных фракций движения мира.

Японские войска вторглись в Маньчжурию в сентябре 1931 г. Американский государственный департамент ответил на этот агрессивный акт доктриной Стимсона, в которой заявлялось, что США не признает никаких соглашений, на­рушающих территориальный или политический суверенитет Китая. Лига наций была нерешительна: сформировав ко­миссию по расследованию и осудив Японию, она в то же время пыталась оставить открытым путь для мирных пере­говоров на Дальнем Востоке. Примерно через 18 месяцев после нападения Япония вышла из Лиги наций.

Маньчжурский кризис оказался в центре внимания аме­риканского движения мира, которое до того концентриро­вало свою деятельность на весьма отдаленных вопросах, связанных с международной организацией, международным правом и моральным возрождением. Даже программа сокращения вооружений на принципах межгосударственного соглашения, нацеленная на объединение движения, была подорвана кризисом.

В апреле 1932 г. лидеры основных миротворческих групп сформировали Межорганизационный совет по разоружению (МСР), чтобы скоординировать усилия в поддержку между­народной конференции по разоружению в Женеве. Однако движение распалось, по меньшей мере, на два широких крыла. Одно объединяло традиционных интернационалис­тов, которые ориентировались на международное право или международную организацию и ее известные программы. Будучи достаточно влиятельными людьми, лидеры интерна­ционалисты надеялись оказать неофициальное влияние на политиков. К этим группам относились такие организации,

255

как фонд Карнеги за международный мир и Всемирный фонд мира, которые сформировались еще до первой миро­вой войны, или Ассоциация Лиги наций и Ассоциация внешней политики, которые возникли в период «Великого крестового похода»¹.

Другое крыло МСР состояло из групп, лидеры которых в большинстве своем являлись пацифистами, которые не толь­ко работали во имя мира, но отвергали любую войну. Они тоже искали возможности информировать общественность о международном положении, правда с некоторыми отличия­ми. Во-первых, в 20-е годы они противостояли войне как таковой с нравственных позиций. Во-вторых, стремясь к ре­зультативности они имели значительный административный опыт в формировании общественного мнения. Эти либе­ральные пацифистские группы практически все были сформированы во время или сразу после первой мировой войны. Они сочетали традиционное неприятие войны как таковой, прогрессивный подход к социально-политическим реформам и транснациональный гуманизм. К ним относились Братство примирения, международная Лига женщин за мир и свобо­ду, Национальный совет за предотвращение войны.

Учитывая их более позднюю оппозицию коллективной безопасности, либеральные пацифисты по иронии судьбы были наиболее воинственно настроены против вторжения в Маньчжурию. Большинство пацифистских групп поддержи­вало коллективные санкции против Японии, став движущей силой в Межорганизационном совете по разоружению за сотрудничество с Лигой наций. Джеймс Г.Макдональд, председатель Ассоциации внешней политики и Межоргани­зационного совета по разоружению, был «шокирован и ис­пуган готовностью так называемых радикалов и пацифистов почти без раздумий перейти к применению санкций»². Тем не менее, МСР временно сам превратился из совещательного органа в группу давления, так как растущее движение мира пыталось объединить все силы в ответ на дальневосточный кризис.

Однако единодушие длилось недолго... Совет раскололся по вопросу о программе, которую должен был представить политикам зимой или весной 1932 г. Уже осенью того же года МСР возвратился к своей изначальной структуре с просветительскими и совещательными функциями. Шестью месяцами позже он распался, положив конец крупнейшей попытке координации движений мира в целом и поиску пу­тей к новым коалициям.

256

Этот недолго просуществовавший Межорганизационный совет по разоружению внес незначительный вклад в антиво­енную борьбу, и можно было бы и не упоминать о нем, но на его примере можно прекрасно проиллюстрировать, какие силы составляли движение мира в 30-е годы.

Это был период, когда дело мира требовало политичес­кого ответа на угрозу реальной войны и тоталитаризма. Защитники мира почти всех убеждений признавали важ­ность политических акций. Политическая активность в свою очередь требовала объединения всех организаций, высту­павших за мир, в целях усиления общественного антивоен­ного воздействия. Результатом этих усилий стало энергич­ное политическое антивоенное движение с возникающими и распадающимися союзами, имевшими целью поиск основ для эффективной коалиции. Это было стержневым вопросом антивоенной стратегии в 30-е годы, и это явилось продол­жением усилий по созданию коалиции в предшествующем десятилетии.

Угроза войны и тоталитаризма также обострила скрытые различия в подходах к этим проблемам внутри движения мира. Эти расхождения в области сокращения вооружений, законодательства по вопросам нейтралитета, международ­ной экономической конференции и нейтрального вмешатель­ства с целью примирения одновременно и поддерживали, и подрывали усилия по созданию коалиции. Межорганизаци­онный совет по разоружению в 1932 г. влачил жалкое су­ществование из-за того, что кампания по ограничению во­оружений в основном потерпела поражение. (Конференция в Женеве ничего не достигла. В июле 1932 г. заседания были прерваны. Дискуссии возобновились в феврале и продолжа­лись по июль следующего года, а затем — новая отсрочка и продолжение дискуссий с октября 1933 г. до весны).

Разоружение, как и оборона, всегда оставались важным инструментом национальной политики. Поэтому и в 30-е годы объединение и разъединение защитников мира опреде­лялось этими первостепенными политическими вопросами. Обстоятельства складывались так, что традиционные интер­националисты все больше приобретали политическую окра­ску в своей поддержке коллективной безопасности, а те ли­беральные пацифисты, которые в 20-е годы присоединялись в своих подходах к интернационалистам, теперь оказались изолированными от широкого движения за мир, из-за при­верженности к политике нейтралитета. Вторым стержневым направлением антивоенной стратегии 30-х годов и стал этот, как никогда, острый раскол между пацифистами и тради-

257

ционными интернационалистами, что являло собой разрыв с традицией 20-х годов.

После маньчжурского кризиса ряд интернационалистов попытались разработать более энергичную программу. Их усилиям был придан новый импульс в связи с тем, что 29 января 1935 г. сенату не удалось сохранить привержен­ность США Международному суду. Раймонд Рич, генераль­ный секретарь Международного фонда мира, с сожалением замечал: «Силы мира, которые в большинстве своем прене­брегали популярностью, в настоящее время теряют массы»³. На серии заседаний лидеры Ассоциации Лиги наций разра­ботали политическую программу и организационные основы, которые по существу отражали образ мыслей Джеймса Т.Шотвелла и Ньютона Д.Бейкера. Их политическая про­грамма, достаточно популярная в то время, соединила та­кие вопросы, как контроль за военными перевозками, воен­ные прибыли и разоружение с традиционными целями — международным экономическим сотрудничеством и тесными связями Американской ассоциации с Лигой наций. Их орга­низационная основа предусматривала новую коалицию с имеющимся политически опытным пацифистским крылом, которое самостоятельно готовило скоординированную про­грамму для еще неоперившейся Национальной мирной кон­ференции. Шотвеллу нужны были пацифисты, их организационный аппарат, их сторонники, но не их четкие програм­мы. Он считал возможным «признать» Национальную мир­ную конференцию, включив ее в более широкие планы тра­диционных интернационалистов — включавшие формирова­ние руководства и предоставление фондов⁴.

Однако, когда в конце 1935 г. новая коалиция была со­здана, победу в ней одержали либеральные пацифисты. Это объяснялось, по крайней мере, тремя причинами. 1) Шотвелл и Бейкер не смогли найти 50 тыс.долл., которые они предусмотрели в бюджете, в то время как пацифисты нашли эту сумму и даже больше; 2) хотя традиционалистам и уда­лось назначить председателем Вальтэра ван Кирка, пацифи­сты получили численное большинство в руководящем коми­тете, имея политический опыт они завладели там значитель­ной инициативой; 3) либеральные пацифисты уже к тому времени разработали собственный «более широкий план», который восприняла и Национальная мирная конферен­ция — «Чрезвычайная кампания за мир» (собравшая 0,5 млн. долл.). Целью кампании было «удержать Соеди­ненные Штаты от войны», способствовать политическим и экономическим изменениям, «необходимым для установле-

258

ния справедливого и мирного мирового порядка», регистра­ции пацифистских организаций и отдельных лиц в этом об­щем деле. Кампания мира была подготовлена в основном лидерами Американского комитета служения Друзей и Братства примирения.

Лидеры Братства примирения проявляли особую заботу о политическом центре антивоенной коалиции, так как угроза войны и тоталитаризма все более нарастали. Они не нашли, однако, сколько-нибудь эффективной поддержки у левых, с которыми ранее часто объединялись в вопросах социальной справедливости. Некоторых из них, правда, привлек объединенный фронт Американской лиги против войн и фашиз­ма, организованной в сентябре 1933 г. вслед за подобной коалицией в Европе. Другие пацифисты противились со­трудничеству с коммунистами в любом варианте. И даже те, кто вначале симпатизировал им, вскоре утратили симпатии, потому что, завладев Лигой, коммунисты манипулировали ею в личных целях.

В середине 30-х годов социалистическая партия, истер­занная фракционной борьбой, оказалась в затруднительном положении в связи с гражданской войной в Испании. Нор­ман Томас путем закулисных переговоров пытался провести строгое законодательство о нейтралитете и в то же время пытался защитить законное право его партии вмешиваться в гражданскую войну в Испании через добровольцев-социа­листов из «Колонны Дебса». Таким образом, чрезвычайная кампания за мир в своей основе была нацелена на полити­ческий центр.

Подразумевалось, что коалиция представит широкий спектр пацифистских и непацифистских гражданских групп, однако реальная возможность принятия решений оставалась в руках того ядра пацифистов, которое владело большими финансовыми и кадровыми ресурсами. Были учреждены специальные отделы для связи с молодежными, рабочими, церковными и общественными группами. Лоббисты начали действия в Вашингтоне. Выпуски новостей и памфлеты го­товились отделами пропаганды. Известные ораторы (вклю­чая адмирала Ричарда Берда) курсировали по всей стране. Кампания расширялась за счет ряда программ, подготов­ленных с целью акцентировать внимание общественности на международном кризисе, углубить движение «нет крестово­му походу мировой войны» и популяризировать мировое экономическое сотрудничество. Общественные мероприятия исчислялись тысячами; литература распространялась в сот­нях тысяч экземпляров. Лидеры либеральных пацифистов

259

смогли сфокусировать внимание общественного мнения на конкретных вопросах, например о нейтралитете.

Интернационалисты в коалиции занимали позицию все более нарастающего сопротивления, опасаясь усиления изо­ляционистских настроений⁵. Их сотрудничество с пацифис­тами основывалось на том, что движение мира приходило к согласию по многим вопросам, что влияние ухудшающейся международной обстановки было очевидным и что их собственные внешнеполитические программы еще не были до­статочно четкими.

Разнообразные программы чрезвычайной кампании за мир, вплоть до риторических, включали два аспекта: нейт­ралитет и мировое экономическое сотрудничество. В ходе кампании обе альтернативы — нейтралитет и мировое эко­номическое сотрудничество — становились все более четки­ми и приобретали полярный характер.

Лидеры пацифистов определяли свои взгляды на нейтра­литет раньше, чем традиционные интернационалисты или правительство. В начале 20-х годов они потеряли веру в Ли­гу наций как организацию, способную поддерживать меж­дународный порядок или способствующую переговорам о его изменении. Возникновение тоталитарных государств привело их к убеждению, что для поддержания миропоряд­ка необходимы мирные перемены. Их нейтралитет был, та­ким образом, основан на реальном понимании событий в Европе, хотя и популяризировался с помощью морализаторской риторики, которая вносила путаницу в анализ, проведенный рядом ведущих пацифистов, а именно: лидером со­циалистов Норманом Томасом, социалистом-журналистом Девере Алленом, влиятельным оратором и публицистом Керби Пейджем, социалистом шотландцем Фредериком Либби из Национального совета по предотвращению войны, Дороти Детзер, лоббистской и политическим организатором Международной лиги женщин за мир и свободу, Джоном Невином Сэйром и Гарольдом Фейем из Братства примире­ния, А.Дж.Мастом, лидером Братства примирения и в про­шлом радикалом и К.К.Моррисом, издателем «Христиан­ского века», которые также пользовались влиянием, как пользовался им Рейнольд Нейбер до середины 30-х годов⁶.

Короче говоря, в те годы, по мнению пацифистов, Гер­мания, Италия и Япония, столкнувшись с серьезными внут­ренними проблемами, пытались разрешить их такими мето­дами, которые усилили угрозу войны. Их руководство сде­лало ставку на военную силу. Все это было основано на надежном и временном молчаливом согласии народа. Поэтому

260

для обеспечения контроля диктатуры не только разработа­ли чрезвычайные экономические меры, но отождествили се­бя с милитаризованными националистическими символами, которые они превратили в элементы партийной сплоченнос­ти и верности. Более того, эти воинственные государства представляли сами собой наиболее малоимущие страны все­го индустриального мира.

Как пояснял Керби Кейдж, западные демократии уже поделили рынки, источники сырья и малоразвитые террито­рии в мире. Эти страны получили и удерживали свои владе­ния экономическими и военными средствами. Позже они пришли к мнению, что империалистическим захватам следу­ет положить конец, что было ложью во спасение. Таким об­разом, наиболее удачливые нации увековечили свой ста­тус-кво⁷.

Этот анализ нависшей над миром угрозы, на который очевидно повлияли и внутренняя нестабильность, и между­народный ущерб, наносимый тоталитарными государствами, привел некоторых пацифистов к реакции на фашистскую агрессию посредством двух методов: усилением демократии в нефашистских государствах (таких, как Испания) и смяг­чению различий между имущими и неимущими странами мирными средствами. Этот подход разделялся многими не­пацифистами, включая, например, социалистов.

В этой связи пацифисты пришли к заключению, что наи­более трудным вопросом сохранения мира являлся не сам по себе тоталитаризм, но прежде всего нестабильность по­литического и экономического устройства. Они принципи­ально расходились с традиционными интернационалистами, будучи убеждены, что коллективная безопасность использу­ется великими европейскими державами в их личных эконо­мических и территориальных интересах в добавлении к со­хранению статус-кво в международных отношениях, что и делало войну вероятной. Пацифисты, которые выступали за коллективные санкции против Японии, быстро потеряли на­дежду на Лигу наций и отвергли коллективную безопас­ность. Спустя годы, когда нацистские военные самолеты ужаснули Шанхай и Варшаву, Чарльз Клейтон Моррисон напомнил, что впервые принцип коллективной безопасности был нарушен в Маньчжурии. При отсутствии действующей международной системы, заметил он, дискриминационное эмбарго явно было альянсом во имя войны⁸. Великие дер­жавы, очевидно, действовали бы исключительно в своих личных интересах с целью сохранить статус-кво. Лига на­ций была международным инструментом, но не органом ин-

261

тернационализма. Пацифистские лидеры рассматривали нейтралитет, как стратегию гибкой внешней политики, ко­торая могла бы быть использована в целях укрепления ин­тернационализма.

Ни государственный департамент, ни традиционные ин­тернационалисты к 1935 г. еще не сформулировали четко политику нейтралитета. Назрела ситуация для энергичной инициативы конгресса. Именно в это время группы, воз­главляемые пацифистами, были практически единодушны в проведении законодательства о нейтралитете, которое могло бы быть справедливым, если бы охватило все воюющие сто­роны и стало бы обязательным и для президента. Пацифис­ты действовали через национальный совет предотвращения войны, Международную лигу женщин за мир и свободу и блок изоляционистов в сенате. Они проявили большую изо­бретательность в принятии Акта о нейтралитете в 1935 г., который зафиксировал традиционно нейтральные права в торговле и потребовал беспристрастного эмбарго в отношении всех воюющих сторон. Этот акт с некоторыми измене­ниями был продлен до 1 мая 1937 г.

Когда же традиционные интернационалисты вступили в политическую коалицию с пацифистами в 1935-1936 гг., им пришлось присоединиться к уже сложившемуся движению за справедливый нейтралитет, призванный удержать Америку от войны. В то время это, однако, не казалось серьезным препятствием.

Традиционалисты, конечно же, ожидали, что займут ве­дущую роль в коалиции. Во всяком случае, они все еще считали коллективную безопасность совместимой с нейт­ральным эмбарго. Это были те минимальные обязательства по сотрудничеству, которых потребовал Норман Дэвис на Конференции по разоружению в Женеве в 1933 г.: Соединенные Штаты должны дать обещание не препятствовать коллективным санкциям, направленным против стран-агрессоров. Эта «негативная декларация», казалось, одоб­ренная всеми лидерами Лиги наций в 1935-1936 гг., однако, была подвергнута серьезным сомнениям во время эфиопско­го кризиса. Американское эмбарго против всех воюющих сторон действовало хотя и односторонне, но в согласии со всеми международными эмбарго, направленными против аг­рессора. Это было бы самым лучшим средством для веро­ятного сохранения мира.

Не всеобщий характер эмбарго, а скорее вопрос об обя­зательности его для президента, очевидно, ускорил процесс раскола в рядах сторонников мира. При обсуждении Акта о

262

нейтралитете 1935, 1936 и 1937 гг. администрация ревниво охраняла свою дискреционную возможность определять, когда существует состояние войны и, следовательно, когда необходимо вводить эмбарго. С точки зрения государствен­ного департамента, любое положение, урезающее его полномочия, подвергало опасности действия исполнительной власти в проведении внешней политики США. Однако па­цифисты, неудовлетворенные тем, как администрация ис­пользует свои полномочия, настаивали на введении всеоб­щего эмбарго в японо-китайской войне, в Эфиопии, и, сов­местно с социалистами, — в гражданской войне в Испании. Осенью 1937 г. после «карантинной речи» Рузвельта, поняв, что президент может проводить политику избирательного введения санкций в союзе с другими великими державами, пацифисты возобновили свои атаки на его исключительные полномочия во внешней политике. Они вели активную кампанию за поправку Лудлоу к конституции о национальном референдуме по вопросу об участии в любой войне. Однако эта поправка чуть не была отвергнута палатой представите­лей 10 января 1938 г.

Кампания за поправку Лудлоу ускорила возникновение политической организации традиционных интернационалис­тов и помогла определить вопрос нейтралитета. Кларк Ичелбергер и его Ассоциация Лиги наций были убеждены в том, что так называемый всеобщий нейтралитет способство­вал изоляции американской политики и что кампании нейт­ралитета усиливали изоляционизм. Поэтому ассоциация на­чала мобилизацию сил традиционных интернационалистов за введение эмбарго против стран-агрессоров. В действи­тельности, они начали бороться за реализацию именно той концепции коллективной безопасности, которой так боялись пацифисты. Они выступили в поддержку «Заявления от имени совместных миротворческих усилий» и агитировали против поправки Лудлоу. Их усилия не оставались незаме­ченными Джеймсом Т.Шотвеллом, который попытался со­здать самостоятельную мирную коалицию, не претендуя ни на какой пост в ней. «Хорошее руководство стратегией дви­жения мира, — замечал он, — было продемонстрировано энергичным руководителем Ассоциации Лиги наций (Ичелбергом), который вместе со своим штатом организовал раз­личные комитеты для осуществления успешных нападок на нейтралитет Америки»⁹. В ходе полемики возникали альтер­нативные организации в целях политического воздействия на мирную коалицию и массы.

263

В то же самое время либеральные пацифисты и традици­онные интернационалисты все еще работали вместе в чрез­вычайной кампании, нацеленной на поддержку междуна­родного экономического сотрудничества. Идея была не но­ва. Это практиковалось и по инициативе организаций, входящих в Лигу наций с 1922 г.; а зимой 1936 г. Джордж Лэнсбери, лидер британской лейбористской партии, тщетно пытался добиться резолюции, обязывающей Англию созвать всемирную конференцию для обсуждения помощи ущемлен­ным нациям¹⁰. Лэнсбери, будучи прославленным оратором, открыл в апреле чрезвычайную кампанию за мир. Перед отъездом из страны он имел беседу с Рузвельтом. Президент в беседе с ним был осторожен, заметив, «что ему понадо­бится прочный крюк», за который можно будет закрепить мероприятия такого масштаба¹¹.

Лэнсбери получил свой крюк с помощью международного Братства примирения со штаб-квартирой в Англии, которое создало специальные представительства примирения в целях передачи дела мира прямо в руки национальных лидеров. Частные лица назначались неофициальными представителя­ми с целью консультации с государственными чиновниками и создания основ для мирных переговоров прежде, чем нач­нутся военные действия.

Лэнсбери был первым из таких неофициальных послов. Весной 1937 г. он вел переговоры с премьерами Франции, Бельгии, Дании, Норвегии и Швеции, а также с Гитлером в Берлине. Впоследствии он встречался с Муссолини и совер­шил поездку с другими представителями этой неофициаль­ной группы по столицам стран Юго-Восточной Европы, а также в Прагу, Варшаву и Вену. Наиболее важными были, конечно, консультации с Гитлером, который заверил Лэн­сбери, что Германия станет сотрудничать вместе со всеми, если Рузвельт возглавит созыв экономической конференции¹².

Лидеры движений мира разных политических убеждений просили Рузвельта взять на себя руководство, и это пред­ложение получило бесспорную поддержку в январе 1938 г. в докладе о состоянии мировой экономики, сделанном быв­шим премьер-министром Бельгии Паулем ван Зиландом (с которым ранее встречался Лэнсбери). Ван Зиланд призвал великие державы к сотрудничеству по особым вопросам, способным «придать миру импульс, которого он ожидает, чтобы возобновить веру в мирные судьбы народов»¹³. Руз­вельт уже сталкивался (довольно неудачно) с идеей всемир­ной конференции, когда в начале 1938 г. встал этот вопрос,

264

а британцы выказали пренебрежение¹⁴. В предварительных переговорах, начатых в январе, о широкой мирной конфе­ренции с акцентом на экономических проблемах и пересмо­тре договоров эта идея была отвергнута Невиллом Чемберленом. Президент уже в то время осознал, что конференция по искоренению международных претензий не могла бы стать реальной альтернативой европейской войне, так как она вообще не могла быть созвана. Сторонники мира поня­ли, это, однако, только после сентября 1939 г.

Чрезвычайная кампания за мир провела в конце марта собственную конференцию по международному экономичес­кому сотрудничеству, в которой ведущую роль играли тра­диционные интернационалисты. Их эксперты поддержали программу равенства в торговых соглашениях, предложен­ную Корделлом Холлом, а также некоторые аспекты до­клада Ван Зиланда. Вместе с тем они настаивали на том, что любой пересмотр Закона о нейтралитете должен быть достаточно гибким, чтобы определить разницу между агрес­сорами и их жертвами¹⁵. Основной доклад усилил расхож­дения между интернационалистами, которые поддерживали стратегию коллективных действий с целью сдержать агрес­сию на том основании, что политический порядок является предпосылкой экономического сотрудничества, и пацифис­тами, которые противостояли дальнейшему втягиванию ми­ра в вооруженные идеологические лагери на том основании, что базовое экономическое обновление является предпосыл­кой международного порядка.

Идея созыва международной экономической конферен­ции, как и проекты по разоружению, нейтралитету и самой чрезвычайной кампании за мир, привела к расколу. Альтер­нативы ему не было. Спустя почти неделю после конферен­ции по экономическим вопросам, Ичелбергер оставил пост руководителя кампании за мировое экономическое сотруд­ничество, организовав взамен то, что Шотвелл назвал сери­ей нападок на нейтралитет. В последующие три года под нажимом развязанных фашистами вооруженных акций за рубежом, его поиск союза в поддержку коллективных санк­ций против агрессоров привел его и его комитеты к союзу с теми, кто призывал к прямой интервенции от имени демо­кратических стран.

Таким образом, угроза войны и тоталитаризма все еще продолжала порождать политические союзы, хотя и привела к расколу в лагере интернационалистов.

265

Пацифисты остро ощутили эти последствия после прова­ла поправки Лудлоу и неудачи созыва конференции по международному сотрудничеству.

К весне 1938 г. пацифисты в союзе с социалистами под руководством Нормана Томаса провели конгресс под ло­зунгом «Удержим Америку от войны». Серьезно встревожен­ные организацией защитников коллективной безопасности, они скрепили свой союз с Томасом в начале февраля, организовав митинг в Нью-Йорке 6 марта¹⁶. Даже когда, спустя два года, германские войска вторглись в Голландию, Бель­гию и Люксембург, эта национальная антивоенная коалиция все еще выступала против коллективной безопасности. Она имела слабые стороны. Пацифистские организации, в част­ности Братство Примирения и Комитет служения Друзей отходили от политических акций для того, чтобы обеспе­чить в случае войны четкую работу по защите своих членов, отказывавшихся от военной службы по религиозно-этни­ческим мотивам. Социалистическая партия была расколота по вопросам внешней политики, а коммунисты оказывали разрушительное и непредсказуемое влияние.

Более того, прежний вакуум на политическом небосклоне быстро заполнился Первым Американским комитетом, ор­ганизованным летом 1940 г. в ответ на усилия Ичелбергера во имя коллективной безопасности.

К январю 1941 г. Первый Американский комитет приоб­рел общественную и финансовую поддержку, на что не мог рассчитывать конгресс «Удержим Америку от войны». Анти­военные левые силы нехотя вступили в контакт с Первым Американским комитетом в первоначальной попытке орга­низовать давление антивоенной общественности, но даже и это давление ассоциировалось с известной концепцией «Американской крепости». Выход из коалиции консервато­ров и изоляционистов к весне 1941 г. привел к потере под­держки почти всех пацифистов. Доминирующее влияние ан­тивоенных социалистов стало возрастать. К осени конгресс «Удержим Америку от войны», обанкротился и стал чисто бюрократической организацией¹⁷.

Вторая мировая война нанесла удар американскому на­роду с той же неожиданностью, с которой волны самолетов над Пирл-Харбором положили начало его уничтожению. Но для тех, кто защищал стратегию нейтралитета в деле со­хранения мира, она явилась чем-то вроде разрядки в мучи­тельной работе, так как они уже потерпели поражение в до­стижении своих важнейших политических целей. Президент предоставил союзникам военную и экономическую помощь,

266

взял на себя обязательства относительно ВМС в Атлантике и пересмотрел законодательство о нейтралитете.

Для тех нейтралов, которые одновременно являлись интернационалистами, поражение было еще глубже и острее. Перед лицом угрозы реальной войны и тоталитаризма они великолепно организовались для эффективной политической деятельности. Они создали сильную коалицию с традицион­ными интернационалистами, чью приверженность к сохране­нию мира посредством международной организации и справедливости они разделяли. Считая нейтралитет гибким ин­струментом интернационализма и рассматривая коллектив­ную безопасность, как путь к более строгому ограничению национальных конфликтов, некоторые пацифисты использо­вали любую возможность связать народ обязательствами твердого и строгого нейтралитета. С этой целью они пытались оказать давление даже на мирную коалицию и явились свидетелями ее распада.

Столь же серьезной в тактическом плане была их неспо­собность поддержать независимую, международную и поли­тическую организационную основу после распада Центра. Кроме того, по большому счету, они ставили специфические политические цели, которые были выше их понимания международных отношений, и особенно подчеркивали мораль­ное превосходство невмешательства в войну над их собст­венным анализом международного конфликта.

Таким образом, нейтралитет неизменно, но не логично, ассоциировался только с изоляционизмом. Именно влиянию войны и тоталитаризма, которое привело к образованию огромной коалиции, символизирующейся Чрезвычайной кампанией за мир, обострило различие во взглядах и разрушило коалицию, а также значительно ослабило силу ви­дения международных отношений, к которой призывали те, кто находился в оппозиции к стратегии коллективной безо­пасности.

Накануне второй мировой войны или во время нее не бы­ло (как это было во время первой мировой войны) ни идео­логической, ни организационной основы для широкой про­грессивной антивоенной коалиции. Интернационализм отож­дествлялся с коллективной безопасностью и позже с воен­ными союзами. Нейтрализм отождествлялся с изоляциониз­мом.

267

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

¹ О деятельности сторонников мира в период между двумя миро­выми войнами подробнее см.: Maslasnd J. The Peace Groups Joint Battle // Public Opinion Quarterly, IV. Dec. 1940. P. 36-73; At water E. Organized Efforts in the United States Toward Peace. Wash., 1936. Organising American Public Opinion for Peace // Public Opinion Quarterly. I. 1937. Apr. P. 112-121; Kuusisto A. The Influence of the National Council for Prevention of War on United States Foreign Policy, 1935-1939. Diss. ...Har­vard University, 1950. P. 24-25.

² См.: American Public Opinion and Munchurian Crisis, 1933-1935 (unpublished Ph.D.Dissertation). Princeton University, 1966. P. 94.

³ Report of the general secretary to the trustees of the World Peace Foundation. 1935, Feb. 13.

⁴ James T. Shotwell to Newton D.Baker, 1935. Oct. 22; Baker Pa­pers, Box 242. В состав комитета входили Джеймс Шотвэлл, Ро­ланд Моррис (юрист из Филадельфии) и сенатор Джон Поуп. Джордж Блэйксли (президент Всемирного фонда мира) и Джон Кларк (бывший член Верховного суда, основатель Ассоциации беспартийной лиги наций) также участвовали в совещаниях ко­митета, а предварительный проект был составлен Бейкером (см.: Baker Papers, Box 242).

⁵ Полный отчет о деятельности ЧКМ и протоколы находятся в Swarthmore College Peace collection (SCPS), 1931-1933.

⁶ Их точка зрения нашла отражение в различных протоколах и резолюциях организации. Эти взгляды полностью не разделя­лись основной массой пацифистов или общественностью, однако руководители в значительной мере определяли круг проблем, обсуждавшихся их рядовыми коллегами.

⁷ По словам Керби Пейджа, конфликт между демократическими и тоталитарными государствами будет борьбой между «лицеме­рием сытых и убежденностью обманутых» (см. Thomas N. So­cialism on the Defensive. N.Y,, 1938. P. 11-12, 187).

⁸ Morison Ch. C. The Shattered Fabric of World Peace // The Christian Century. LIV. 1939. Sept. P. 11228-1129.

⁹ См.: Schotwell Papers, League of Nations Records, Columbia Uni­versity.

¹⁰ New York Times. 1936. 5 Mar.

¹¹ La ns bury J. My Pilgrimage for Peace. N.Y., 1938. P. 61-63.

¹² См.: New York Times. 1937. Feb. 23; U.S.Department of State, Foreign Relations, 1937. Wash., 1954. Vol. 1. P. 638-651; Hull. Memoirs. N.Y., 1948. Vol. 1. P. 549.

¹³ Текст доклада см.: New York Times. 1938. Jan. 28; Percy W. Barlett. The Economic Approach to Peace, with a Summary of the Van Zeeland Report. L., n.d.

¹⁴ См.: William L. Langer and S.Everett Glason, The Challenge to Isolation: The World Crisis of 1937-1940 and American Foreign Policy. N.Y., 1952. Vol. 1. P. 23-32; Arnold A. Offner. Ameri-

268

can Appeasement: United States Foreign Policy and Germany, 1933-1938. Cambridge, 1969. P. 217-225.

¹⁵ Report of the Committee of Expertis to the Conference on World Economic Cooperation. N.Y., 1938 / New York Times. 1938. Mar. 24-27.

¹⁶ Frederick J. Libby Diary, January 17, 18, 22 and 26, 1938; Minutes of the Keep America Out of War Committee. 1938. Feb. 7.

¹⁷ Minutes of the Keep America out War Congress, especially Sep­tember 30, 1941.

269

 

Изд: «Пацифизм в истории. Идеи и движения мира», М., ИВИ РАН, 1998.

(290 с. Тир. 600 экз.)