Часть IV

ФОРМЫ НЕНАСИЛИЯ

Движение противников насилия существовало в двух формах: ненасильственное сопротивление и сопротивление войне. Обе формы стали новым явлением в стратегии движений мира, и каждая из них поставила абсолютных пацифистов перед дилеммой, присущей другим элементам общества, в том числе и правительственным кругам.

НЕНАСИЛЬСТВЕННОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ

Ненасильственное сопротивление, или ненасильственные прямые акции, возникло как метод ведения активной ненасильственной борьбы. Это был путь разрешения испокон веков существовавшей дилеммы: защита справедливости с помощью

238

силы нарушает абсолютную приверженность миру, но бессильное созерцание ведет к триумфу несправедливости. Похоже, ненасильственное сопротивление смогло разрубить этот гордиев узел.

Прообразы этой стратегии мы находим в гражданском неповиновении Генри Д.Торо, в непротивлении злу насилием Л.Н.Толстого, во всеобщей забастовке социалистов и др. Однако как движение ненасильственное сопротивление возникло в основном из учения Мохандаса Ганди (1869—1948). Отправившись в Южную Африку в качестве адвоката в 1893 г., Ганди стал идеологом ненасильственной борьбы за гражданские права. В 1915 г., вернувшись героем в Индию, Ганди возглавил индийское национальное движение. Он основал ашрамы (общины), где его последователи обучались науке ненасильственного сопротивления, называемого ими сатиаграха (истинная сила). В своих кампаниях Ганди искусно использовал компромиссы и конфронтации, направленные против британского империализма и дискриминации по религиозному и кастовому признаку среди самих индийцев. Он использовал такие методы, как переговоры, экономические бойкоты, ненасильственные забастовки, приостановки работы, массовое гражданское неповиновение и др. Таким образом, он использовал, с одной стороны, прямые акции, а с другой — обосновывал принципы сатиаграхы (док. 4.19). В Соединенных Штатах Ганди сначала восприняли как святого, но позже публицист и пацифист Ричард Грегг (1885—1974) рассматривал его как реформатора-практика. Деятельность в рабочих организациях привела Р.Грегга к интересу к возможным методам разрешения конфликтов, и в 1925 г. он направился в Индию в целях знакомства и работы с Ганди. По возвращении он изложил в русле западной социальной психологии и военной теории прагматические аспекты ненасильственного сопротивления (док. 4.20). Его работа оказала огромное влияние на американских общественных деятелей, включая лидера борьбы за гражданские права Мартина Лютера Кинга.

Европа же узнала индийского махатму в 1924 г. из биографии, написанной известным французским писателем и пацифистом Роменом Ролланом (1866—1944). Р.Роллан опасался, что насильственная революция, подобная большевистской, просто заменит одну старую форму гнета другой. В кампаниях сатиаграхи он увидел альтернативу любой системе угнетения или использования насилия для социальных изменений в обществе. «Путь к миру лежит не через слабость, — писал Р.Роллан. — Любая вещь бессмысленна, если в ней нет силы... Плачущий пацифизм фатален для мира».²¹

В Советском Союзе приверженность к ненасилию представляла собой яркий пример борьбы за социальную справедливость. Российские последователи Льва Толстого основывали коммуны, которые продолжали привлекать сторонников и после рево-

239

люции. Сотни толстовских сельскохозяйственных коммун продолжали существовать в 20-е годы. Строго придерживавшиеся своих принципов, они особо не вступали в конфликты с новой властью. В 1929 г. Советское правительство закрыло Толстовское общество в Москве, после чего обрушило репрессии на членов толстовских коммун. Во время суда в Кузнецке в мае 1936 г. один из подсудимых-толстовцев утверждал, что по сравнению с насилием, ненасилие действительно революционно (док. 4.21).

Французская писательница Симона Вейль пришла к сходному выводу в 1933 г., хотя она сама особо и не придерживалась идеи ненасильственного сопротивления. Уверенная в том, что любая социальная революция будет уничтожена вызванной ею войной — даже революционной (док. 4.22), С.Вейль остро критиковала марксизм-ленинизм за революционное и антифашистское насилие. В этом смысле идея ненасильственного сопротивления потерялась в жарких дебатах социалистов и коммунистов по вопросам о методах борьбы с фашистской агрессией.

№ 4.19

Из статей М. Ганди «Доктрина меча» (1920 г.)

и «Война или мир» (1926 г.)

...Я верю, что ненасилие бесконечно выше насилия... Я не верю, что Индия беспомощна. Я не верю, что сам я беспомощное создание. Я только хочу использовать свою силу и мощь Индии во имя лучшей цели. Я не хотел бы быть неправильно понятым... Сила не зависит от физических возможностей. Она исходит от неукротимости воли...

Я не провидец. Я считаю себя практическим идеалистом...

Ненасилие в его постоянной динамике означает постоянное страдание. Но оно означает не кроткую покорность воле злодея, а противостояние всей нашей души воле тирана. Следуя этому закону бытия, один человек, чтобы сохранить свою честь, религию, душу, способен бросить вызов всей империи несправедливости и подготовить почву к ее падению или возрождению. Я призываю Индию к ненасилию не потому, что она слаба. Я стремлюсь к тому, чтобы она жила по законам ненасилия, сознавая свою силу и власть. И для осознания этого не требуется учиться владеть оружием... Я даже предлагаю школе насилия попробовать жить по этому закону мирного несотрудничества. Их никогда не постигнет неудача из-за врожденной слабости. Неудачу может вызвать слишком малая отдача. И вот тут будет таиться настоящая опасность. Высокодуховные люди, неспособные более переносить унижение народа, захотят выместить свой гнев. И они прибегнут к насилию. Насколько я знаю, им

240

придется уйти, не освободив от зла ни себя, ни свою страну. Если Индия обратится к доктрине меча, она сможет выиграть мгновенную победу. Но тогда Индия перестанет быть моей гордостью, радостью моего сердца... Я твердо верю, что у Индии есть особая миссия в мире. И она не может слепо копировать Европу.

* * *

Ни одна из войн в истории человечества не погубила столько жизней, как эта [первая мировая]. Но еще большими были моральные потери. Силы, как яд убивающие душу [ложь и обман] и тело, были доведены до совершенства. Моральные последствия были столь же ужасны, что и физические... Все дикое в человеке временно одержало верх. Но, возможно, долговременные последствия оказались еще ужаснее. Ни в одном государстве Европы нет стабильного правительства. Ни один класс не удовлетворен своим положением. Каждый хочет получить кусок за счет другого. Война между государствами превратилась в войну в самих государствах.

Индия должна сделать свой выбор. Если она того хочет, то может ступить на путь войны и пасть еще ниже... Но ей открыт и путь к миру.

Путь мира обеспечит внутренний рост и стабильность... Страдания же идущих дорогой мира станут благодатью для всех. Они будут подобны приятным мукам, испытваемым женщиной при рождении ребенка...

Путь мира — это путь правды. Правдивость даже более важна, чем мир. Ибо ложь порождает насилие. Честный человек не может долго прибегать к насилию. Во время поисков правды он поймет, что нет нужды в насилии, а дальше откроет, что ему никогда не найти правды, если в нем самом есть хоть искорка насилия.

Не существует золотой середины между правдой и ненасилием, с одной стороны, и ложью и насилием — с другой. Возможно мы никогда не станем достаточно сильными, чтобы всегда следовать закону ненасилия в мыслях, словах и поступках. Но ненасилие должно стать нашей целью, к которой мы постоянно будем идти. Обретение свободы каждой личностью, нацией, миром должно в точной пропорции соответствовать постижению закона ненасилия. И пусть же, кто верит в ненасилие, как в единственный метод достижения действительной свободы, высоко держат факел ненасилия, освещая непроницаемую тьму настоящего. Правда немногих зачтется. Неправда миллионов сгинет как пылинка от легкого дуновения ветерка.

War and the Christian Conscience / Ed. A.Marrin. Chicago, 1971. P. 218—220.

Gandhi. Mohandas K. Essential Writings. New Delhi, 1970. P. 424—425.

241

№ 4.20

Из книги Р.Грегга «Власть ненасилия»

(1934 г.)

Ненасильственное сопротивление не уходит от трудностей, страданий, ран и даже смерти. Идущие по этому пути рискуют жизнями и судьбами, принося себя на жертвенный алтарь. И тем не менее вероятность ранений или смерти резко сокращается у тех, кто следует этому закону; к тому же они принимают мучение добровольно, а не по принуждению со стороны противников насилия.

Этот путь более эффективен, чем путь войны, потому что цена его несоизмеримо меньше как в денежном выражении, так и в смысле людских страданий. К тому же он не отвлекает значительную часть сельскохозяйственных и промышленных рабочих от их труда, что позволяет стране нормально жить во время борьбы.

А еще он эффективнее, потому, что «законной целью войны является более совершенный мир». Поэтому, для того чтобы мир после войны стал лучше, чем мир до войны, психологический процесс конфликта должен быть таким, чтобы в его результате был создан более совершенный мир...

Взаимное насилие неизбежно порождает ненависть, месть и горечь. Вряд ли можно построить более совершенный мир на такой основе. Метод ненасильственного сопротивления, если, конечно, в нем действительно присутствует сопротивление, необходимое для постановки всех проблем и разработки путей урегулирования, возможно точно отвечающих поставленным проблемам, не оставляет в душе чувства разочарования и действительно ведет к более совершенному миру.

Рассматривая результаты в комплексе, можно сказать, что путем ненасильственного сопротивления их можно достичь так же быстро, а может быть и быстрее, чем способом насильственной войны. Это оружие равно может быть использовано как большими народами, так и малыми, маленькими и большими группами, экономически слабыми и явно сильными, а также отдельными людьми. Метод ненасильственного сопротивления побуждает обе стороны и нейтралов искать правду, в то время как война делает их всех слепыми к правде...

Ненасильственное сопротивление дает меньше негативных эффектов, если такие вообще бывают, чем насильственная война. И это относится как к последователям ненасильственного сопротивления, так и к противоположной стороне, к обществу и к миру в целом. И разве не можем мы с полным основанием назвать ненасильственное сопротивление эффективной заменой войне?.. Оно не требует ни у одной из наций поступиться хотя бы частью своего суверенитета или правом решения, как того может потребовать существующая Лига наций. Этот путь не

242

предлагает поступиться правом на самозащиту, хотя и радикально изменяет ее природу. Для того не требуются дорогостоящие вооружения, учебные лагеря или секретность. Оно не деморализует тех, кто встал на этот путь, но делает их лучше, чем они были, когда начали борьбу. Более того, этот метод не требует государственной машины или богатых организаций. Его можно использовать и получать навыки в любой жизненной ситуации, дома и за границей, мужчинам и женщинам всех рас и народов, племен, групп, классов и каст, молодым и старикам, богатым и бедным.

Gregg R. The Power of Nonviolence. Philadelphia, 1934. P. 125—127

№ 4.21

Из обращения Якова Драгуновского

к Советскому правительству

25 мая 1936 г.

Подсудимые друзья-толстовцы! Судят не вас, ибо вы не сделали никакого преступления, а судят ту идею, которой вы хотите придерживаться! Судится жизнепонимание, основанное на разуме. Судится ваше высшее сознание. Судится наш разум! И тем лучше для людей, судящих эту идею. Они скорее могут понять, когда судят и разбирают, чем тогда, когда об этом ничего не думают.

Друзья! Нам брошен еще упрек, что толстовцы не понимают, не оценивают и не принимают участия в строительстве социализма, в строительстве бесклассового, коммунистического общества. «Толстовцы — контрреволюционеры!» Такое обвинение, безусловно, неверно. Толстовцы видят и оценивают те огромные попытки и усилия людей, желающих построить жизнь на новых, разумных началах. Сколько здесь проявлено геройства, сколько потребовалось самопожертвования, чтобы доказать ложность существующего неразумного классового общества, неразумность феодального и капиталистического строя...

Но когда друзья-революционеры стали у руля новой, разумной жизни, когда теоретики великих идей равенства, братства и бесклассовости стали применять на практике устарелый, консервативный и контрреволюционный метод насилия, то здесь толстовцы с ними категорически расходятся. И в своем расхождении они не видят за собой никакой консервативности и контрреволюционности, а, наоборот, чувствуют себя пионерами той великой и разумной жизни, желательной для всех сознательных, разумных людей.

Знают ли коммунисты свое противоречие, что прекрасная теория идеального общества — сторона положительная, а метод

243

насилия для достижения этой разумной цели совсем другое — сторона отрицательная?

Идея коммунизма в теории согласуется с нашим разумом; метод насилия противоречит разуму. Идея, основанная на разуме, это мировой интернационализм; метод насилия — это эгоистический, разъединяющий деспотизм. Что есть общего между этими двумя явлениями?..

Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910—1930-е годы. М., 1989. С. 420—421.

№ 4.22

Из статьи С.Вейль «Размышления о войне»

(Париж, 1933 г.)

...Революционная война — могила для революции...

...Революция, переходящая в войну, имеет выбор: или поддаться убийственному влиянию контрреволюции или превратиться самой в контрреволюцию с помощью механизма военной борьбы.

Перспективы революции кажутся очень ограниченными. Может ли революция избегнуть войны? Да, однако при этом слабом шансе мы должны поставить все на карту или же оставить все надежды. В случае революции развитая страна не столкнется с трудностями, которые в отсталой России послужили основой для варварского режима Сталина. Но война любого размаха может дать ужасный повод для другого.

По многим причинам развязанная буржуазным государством война не может ничего, кроме как превратить власть в деспотизм и зависимость в убийство. Если война иногда рассматривается как революционный фактор, то только в том смысле, что она устраивает несравнимое испытание для жизнедеятельности государства. Во время войны плохо организованные аппараты разваливаются. Но если война не кончается быстро или если она вновь начинается, или если распад государства не зашел далеко, ситуация превращается в революционную, что, по формуле Маркса, совершенствует государственный аппарат, а не расшатывает его. До сих пор случалось именно так...

Абсурдность антифашистской борьбы, которая выбирает войну как средство действия, совершенно очевидна. Это будет не только означать борьбу против варварского угнетения подавленных народов под влиянием еще более варварской резни. Это будет означать распространение в другой форме того же режима, который мы хотим уничтожить. Наивно полагать, что государственный аппарат, ставший сильным с помощью победоносной войны, облегчит угнетение своего собственного народа, созданного враждебным государственным аппаратом. Еще более

244

наивно предполагать, что победивший государственный аппарат позволит вспыхнуть пролетарской революции в побежденной стране, не утопив ее немедленно в крови...

Кажется, история, говоря в целом, все более и более заставляет каждого политического деятеля выбирать между господством различных государственных аппаратов и ведением беспощадной борьбы против них с целью их разрушения. Конечно, огромные сегодняшние трудности могут почти объяснить простой отказ от борьбы. Но если мы не отречемся от этой деятельности, то нужно осознать важность борьбы против государственного аппарата только внутри страны. И очевидно, в случае войны мы должны выбирать между сопротивлением военной машине, где мы сами — винтики, и слепой помощью машине, продолжающей уничтожать человеческие жизни... Будь это маска фашизма, демократии и диктатуры пролетариата, нашим главным врагом остается аппарат — бюрократия, полиция, военщина. Наши враги не те, которые смотрят с другой стороны границы или линии фронта, а наши братья, которые называют себя нашими защитниками и превращают нас в своих рабов. Не имеют значения обстоятельства, худший предатель всегда стремится проникнуть в этот аппарат, растаптывая все человеческие ценности в себе и других.

Instead Violence. Boston, 1971. P. 186—189.

СОПРОТИВЛЕНИЕ ВОЙНЕ

Стратегия противников войны состояла в организованном отказе от военной службы: люди клялись не оказывать поддержки никакой войне. В прошлом отказ от военной службы по мотивам совести отражал лишь принципиальный выбор отдельного человека, а сопротивление войне стало коллективной стратегией. Оно напоминало стратегию всеобщей забастовки, которую пропагандировали социалисты в предвоенный период. Различие состояло лишь в том, что новая стратегия предполагала выступление против войны со стороны потенциальных солдат.

Эта стратегия была воплощена в деятельности Интернационала противников войны (ИПВ), который был основан в 1919 г. в Голландии (в Билтховене). Его лозунгом стали следующие слова: «Война есть преступление против человечества. Поэтому мы не намерены поддерживать никаких войн и будем бороться за уничтожение всех причин войны» (док. 4.23). В качестве символа был избран образ сломанной винтовки, и лозунг: «Войны прекратятся, когда люди откажутся сражаться». В эти годы появились национальные организации, к которым часто примыкали социалисты. Одним из самых ярких представителей этого движения был Альберт Эйнштейн (1879—1955), который объявил себя пацифистом после первой мировой войны.

245

К началу второй мировой войны действовали 34 небольших филиала ИПВ в 24 странах. Особый случай явила собой Великобритания, где идея обета — отказа от военной службы была подхвачена в 1933 г. студентами Оксфордского университета (так называемая Оксфордская клятва), а позже был создан как филиал ИПВ Союз клятвы мира, который в 1939 г. насчитывал до 150 тыс. членов.

Проблема противников войны, сопротивления войне стала одной из тем широкой дискуссии по поводу путей сохранения мира перед лицом набирающей силу агрессии. Изучению этой проблемы посвятил себя крупный голландский пацифист и анархист Бартелеми (Барт) де Лихт (1882—1938). Подобно Р. Роллану, де Лихт уважал человеческие «импульсы к борьбе и жертвенности», если только они не превращали людей в орудия нечеловеческого насилия²². В конце 30-х годов де Лихт разработал детальную стратегию сопротивления военной агрессии и тоталитаризму с помощью тактики несотрудничества. Многие разработанные им приемы использовались в борьбе против нацистской оккупации во время второй мировой войны. Позже эта концепция переросла в стратегию гражданской ненасильственной защиты.

№ 4.23

Из «Изложения принципов» Интернационала

противников войны

(1925 г.)

Война — это преступление против человечества

Это преступление против жизни; война использует человеческую личность для достижения ее организаторами экономических и политических целей.

По этой причине мы,

движимые чувством глубокой любви к человечеству,

решительно отказываемся поддерживать

как непосредственно через службу в любых родах войск — сухопутной армии, военно-морских и воздушных силах, так и косвенно через занятость в производстве и эксплуатации военного снаряжения и других военных материалов, через военные займы или использование нашего труда в целях высвобождения других для несения военной службы

какую бы то ни было войну,

агрессивную или оборонительную, помня о том, что современные войны, по заявлению правительств, всегда якобы оборонительные.

Войны, по всей видимости, можно разделить на три группы:

246

а) Войны в защиту государства, к которому мы номинально принадлежим и в котором находится наш дом. Отказаться взять в руки оружие для этой цели трудно, так как: 1) государство будет использовать в полную силу аппарат принуждения для того, чтобы заставить нас это сделать; 2) наше врожденное чувство любви к родному дому намеренно связывали с чувством любви к государству, в котором он находится.

б) Войны, направленные на сохранение существующего общественного строя, обеспечивающего безопасность привилегированного меньшинства. То, что мы никогда не возьмемся за оружие с этой целью, не подлежит обсуждению.

в) Войны в интересах угнетенного пролетариата как с целью его освобождения, так и в его защиту. Отказаться взять в руки оружие с этой целью наиболее сложно, так как: 1) пролетарский режим и, даже более того, разъяренные массы во время революции склонны считать предателем любого, кто отказывается поддерживать «новый порядок» при помощи силы; 2) наше инстинктивное чувство любви ко всем страдающим и угнетенным обычно искушает нас прибегнуть к силе в защиту их интересов.

Тем не менее мы убеждены в том, что насилие не может по-настоящему сохранить порядок, защитить родной дом или освободить пролетариат. В действительности опыт показал, что во время любых войн исчезают порядок, безопасность, свобода, а на долю пролетариата выпадают наиболее тяжкие страдания вместо мнимых выгод от войны.

Однако мы придерживаемся той точки зрения, что убежденные пацифисты не имеют права следовать только позиции отрицания, они должны бороться за устранение любых причин возникновения войны.

Мы считаем, что к причинам возникновения войны можно отнести не только инстинкт эгоизма и алчность, присущие любой человеческой натуре. Все факторы, порождающие ненависть и антагонизм между различными группами людей, также вызывают войны...

...Важной причиной возникновения войн мы считаем доминирующее неправильное представление о Государстве. Государство существует для человека, а не человек — для государства. Признание неприкосновенности человеческой личности должно стать основным принципом общества. Более того, государство не должно быть чем-то суверенным и замкнутым, так как любая нация является частью огромной семьи человечества. Таким образом, мы осознаем, что последовательные пацифисты не имеют права занимать только негативную позицию. Они должны посвятить себя делу уничтожения классов, всех барьеров между народами и добиться установления всемирного братства, основанного на взаимопомощи.

Противодействие войне не является целью как таковой, это — образ жизни, позволяющий достичь высокой цели, которая, по

247

словам социалистов, означает СВОБОДУ, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО, а по христианским понятиям — ВЕРУ, КРАСОТУ, ЛЮБОВЬ, т.е. мир, в котором мы все сможем и захотим объединить наши усилия во имя общего блага.

Xuxley A. An Encyclopedia of Pacifism. N.Y., 1937. P. 95-96.

Часть V

СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ

В 1919 г., через три года после выхода в свет антивоенного романа «Огонь», где Анри Барбюс (1873—1935) отобразил свой двухлетний опыт окопной жизни, он представил публике свой новый журнал «Clarte», отражавший идеи ведущего французского социалиста. Журнал и его учредители выступали против капитализма и войн. Они были в авангарде «непобедимого» движения за демократию и социализм, интернационализм и мир²³. В последние годы своей жизни А. Барбюс иначе относился к этим проблемам, что отражало фундаментальные изменения, происходившие в социалистических организациях.

В конце войны в социалистическом движении углубился раскол между демократическим социализмом и коммунизмом. В марте 1919 г. был создан III (Коммунистический) Интернационал, который в 1921 г. организовал свой Красный Интернационал Профсоюзов. С тех пор различия в подходах к проблеме войны и мира стали неотъемлемой частью противоречий среди самих социалистов и между социалистами и коммунистами.

Социал-демократические партии и их профсоюзы сформировали в 1923 г. свой собственный Социалистический рабочий интернационал, представлявший собой федерацию автономных партий, а еще в 1919 г. была организована Международная Федерация Профсоюзов (Амстердамский интернационал профсоюзов). Члены этих двух интернационалов разбились на множество фракций, но все они сходились во взглядах на целый ряд принципиальных проблем: (1) существующая социально-политическая реальность может быть изменена, к социализму можно прийти путем постепенного расширения политической и экономической власти; (2) участие в демократическом процессе принятия решений является одним из признаков социализма; (3) поскольку источником войн является капитализм, то средством сохранения мира становится изменение системы международных отношений. Этот тезис, получивший развитие в официальных документах Социалистического Интернационала, был отражен в статье Гарольда Ласки (док. 4.24) и политических заявлениях, например в речи Рудольфа Гильфердинга (док. 4.25)²⁴. По край-

248

ней мере до 1935 г. эти идейные позиции, разделявшие социал-демократов и коммунистов, определяли программу «реалистического» пацифизма (док. 4.26).

С другой стороны, во время первой мировой войны В.И.Ленин провозгласил идею всеобщего революционного мира, в соответствии с которой война с неизбежностью порождается империализмом, а мир поэтому возможен только в результате победы мировой социалистической революции. Победа большевистской революции в России и необходимость ее упрочения укрепила веру коммунистов в революционную стратегию и строительство нового общества под руководством партии большевиков.

Соответственно и Коминтерн, строившийся по модели большевистской партии, был подчинен своему советскому патрону. Его деятельность исходила из ряда программных принципов: (1) социально-политический реформизм лишь отдаляет мировую пролетарскую революцию и, следовательно, социал-демократы являются ее врагами; (2) демократическое участие в процессе принятия решений лишь ослабляет революционное движение, которому требуется авторитарное руководство; (3) международное сотрудничество является тайным сговором капиталистов, стремившихся установить свой контроль над миром. И так как империалистическая война создает условия для пролетарской революции, то все пацифисты являются буржуазными приспешниками и реакционерами.

Хотя на Западе в 20-е годы ленинская стратегия на мировую революцию потерпела поражение, верность коммунистов России, как оставшемуся бастиону революции, возрастала. Коминтерн превратился в инструмент советской внешней политики, которая была в равной мере направлена и против буржуазного мира, и против социал-демократии, и против пацифизма (док. 4.27). Результатом стало углубление раскола социалистического рабочего движения, последствия которого были катастрофичны, например в Германии, где коммунистические партии превратились «в безвластные секты».

И.В.Сталин (1879—1953) требовал от III Интернационала проводить еще более жесткую линию, что иногда даже противоречило его собственной внешней политике. В то время, как Советский Союз налаживал дипломатические отношения с капиталистическими странами, поставил свою подпись под пактом Бриана-Келлога, принимал активное участие в Женевской конференции по разоружению, в 1934 г. стал членом Лиги наций, Коминтерн был вынужден выступать против сотрудничества с социал-демократами и против их миротворческих идей в международных отношениях. Более того, со времени подписания Рапалльского договора (1922 г.) и вплоть до 1934 г. Советский Союз поддерживал тесные отношения с Германией, а коммунистическая партия в большей степени принимала сторону поднимавшего голову национал-социализма, чем социал-демократии.

249

После 1933 г., когда национал-социализм открыто провозгласил цели всеобъемлющей агрессии, часть английских и французских коммунистов примкнула к социал-демократам в целях антифашистской борьбы. К середине 1934 г. Коминтерн резко изменил политический курс, получив полномочия на сотрудничество с параллельными «антифашистскими» движениями. Годом позже на VII конгрессе Коминтерна было официально объявлено о создании Единого фронта борьбы против войны и фашизма (док. 4.28), идеи которого отстаивал Анри Барбюс с начала 30-х годов²⁵. Это был период, когда Коминтерн шел в ногу с внешней политикой Советского Союза, который сотрудничал с западными демократическими государствами, заключил союз с Францией и стал инициатором коллективных действий Лиги наций. Коммунистические партии, со своей стороны, стали выступать совместно с социал-демократами и даже рядом буржуазно-демократических правительств. Идея Единого фронта оставалась все же противоречивой. Некоторым из коммунистов она казалась несовместимой с идеалом всеобщего революционного мира. В социал-демократических кругах она вызывала подозрения в истинных мотивах коммунистов. К тому же их пугал диктаторский стиль сталинского руководства и беспрецедентный террор, развязанный против советских граждан в 30-е годы, а также растущая уязвимость позиций социалистов из-за сближения с коммунистами.

Мюнхенское соглашение 1938 г. и советско-германский пакт о ненападении 1939 г. окончательно погубили идею единого антифашистского фронта. Эти дипломатические повороты лишний раз подтвердили извечную истину о том, что любая идейно-политическая, в том числе революционная, стратегия не может не зависеть от проблем национальной безопасности страны.

№ 4.24

Из книги Г.Ласки «Экономическое основание мира»

(1934 г.)

Движение к равенству. С этой точки зрения самая быстрая дорога к миру лежит через преобразования в направлении к равенству. Чем быстрее это будет достигнуто, тем меньший интерес остается у государств для продолжения империалистической политики. Если производственная мощь достигнет такого уровня, когда люди на равных будут участвовать в разделении конечного продукта, то тем самым будет предотвращено использование политической власти в интересах маленькой группы. Защита суверенитета уже не станет служить ширмой их; [государственных] интересов. Поток капиталовложений, которому дела нет до внутренних проблем, уже не станет служить

250

целям эксплуатации за границей. Внешняя политика будет отражать коммерческие узы, не связанные с милитаристской политикой и строящиеся на имперском экономическом идеале. Сообщество социалистических государств сможет решать экономические проблемы на основе действительной взаимности и доброй воли... Его не будет давить проблема престижности, которая стала неотъемлемой частью системы капитализма. Заинтересованность сообщества социалистических государств в мире будет искренней, так как она проистекает не из особой психологии патриотизма, который капиталистическое общество склонно изобретать ради самосохранения...

Экономическая демократия — это дорога к миру. Путь к миру — это путь экономической демократии, ибо нет другого способа строительства общества на основе разума и справедливости...

В обществе равенства все акценты расставлены по-другому... Поскольку оно не запутано в паутине империализма, у него нет необходимости в политическом насилии как альтернативной форме; и это делает абсолютно другим его отношение к разоружению. Более того, оно способно благодаря эгалитарной атмосфере создавать такой психологический климат, при котором углубляются взаимосвязи между миром и благосостоянием. Для такого общества пацифистские организации становятся залогом прогресса, в обществе же неравенства они постоянно представляют угрозу...

Более того, экономическая демократия, благодаря контролю над средствами производства и равному распределению результатов труда... находится в более выгодном положении: она может планировать международную жизнь. Концепция мирового государства напрямую связана с интересами такого общества, которое осознает, что война, как инструмент политики, выгодна лишь небольшой горстке людей, а для большинства членов общества не означает ничего, кроме материальных и духовных потерь...

The Intelligent Man's Way to i'revent War L., 1934. P. 543—547.

№ 4.25

Из доклада Р.Гильфердинга

«Борьба рабочего класса против военной опасности» на II Конгрессе Социалистического рабочего интернационала

(1925 г.)

...С завоеванием политической демократии можно закончить фазу утопического пацифизма; начинается время реального пацифизма, потому что мы апеллируем уже не к человечности, не

251

к общему разуму, не к чувствам возмущения ужасами войны, а опираемся на реальную, растущую силу пролетариата, на его растущую враждебность к войне, на политическую силу рабочего движения. Вот та новая фаза, в которой мы теперь находимся. Поэтому для нас эта борьба за пацифизм, наша борьба за пацифизм, является не чем иным, как частью всей классовой борьбы пролетариата против военных тенденций капитализма. Поэтому я подчеркиваю, новая установка Интернационала относительно проблемы войны в сущности не нова... его непримиримая вражда против войны... всегда была одним из raison d'etre Интернационала.

Но новым является метод нашей борьбы... Эту борьбу за мир мы должны вести в духе преодоления междугосударственной анархии. Мы должны противопоставить концепции буржуазии, противопоставить взгляду о непрекращающемся соперничестве и споре различных наций за господство, концепцию пролетариата, дух солидарности и сотрудничества...

Речь может идти уже только об обороне целого против части, нарушающей мир целого. Поэтому мы требуем, чтобы Лига наций была наконец избавлена от своей половинчатости. Мы желаем безусловно и безоговорочно вступления Германии в Лигу наций. Мы того мнения, что каждая нация, не вступая в Лигу наций, нарушает этим принцип солидарности народов. Поэтому мы полагаем, что кроме Германии не менее важно вступление России в Лигу наций. Мы требуем и обращаемся... ко всем демократическим силам в Соединенных Штатах отказаться от своей изоляции... приложить все усилия к тому, чтобы Соединенные Штаты тоже вступили в Лигу наций. Став союзом всех наций, Лига наций будет в состоянии расширить свою политику...

Политика Лиги наций является функцией нашей политики... классовой борьбы, функцией той силы, с какой мы сумеем добиться победы наших идей в отдельных странах. Необходимо развивать политику Лиги наций... [на основе] следующих принципов: безопасности, арбитражных судов, разоружения.

Гильфердинг Р. Капитализм, социализм и социал-демократия: Сб. ст. и речей М.;Л., 1928. С. 100—108.

252

№ 4.26

Из манифеста III конгресса

Социалистического рабочего интернационала

«Международная политическая ситуация и рабочее движение»

(1928 г.)

К рабочим мира

Со дня окончания войны прошло 10 лет. Несмотря на все торжественные заверения правительств перед своими народами, мир так и не был обеспечен; снова началась гонка вооружений, у народов так и нет того чувства безопасности, которое им может дать только социализм, полностью уничтоживший классовое превосходство — источник национальных конфликтов... В противовес предложенным гибельным, произвольным насильственным решениям именно Социалистический рабочий интернационал первым указал мирный путь решения проблемы репараций. В данный момент Интернационал пытается заставить правительства выполнить свои обещания в отношении обязательного арбитража, уничтожения войны. Под давлением Социалистического рабочего интернационала и трудящихся города и деревни правительства вынуждены были объявить войну вне закона. Это были слова, с которыми именно Интернационал первым обратился к миру. Проект пакта Келлога, который правительства собираются подписать, содержит положение о полном отказе от войны, но оно практически полностью сводится на нет неприемлемыми оговорками некоторых правительств и еще более ослабляется исключением из него Советского Союза. Этот пакт останется пустой бумажкой до тех пор, пока трудящиеся не объединятся и не завоюют политическую власть с тем, чтобы распространить действие договора без каких-либо исключении на весь мир, создать мир после его провозглашения. Деятельность Интернационала, борьба пролетариата за свое освобождение и мир будет полной и действенной только при завоевании политической свободы. Конечно же демократия, связанная с классовой системой, сама по себе не цель для рабочего класса. Но она представляет собой важнейшее средство достижения социального равенства помимо своей цели, если только будет упорно бороться внутри буржуазной демократии, если она усилится через политические права и свободы, таким образом создавая важнейшие условия для пролетарской демократии... Последний конгресс Коминтерна, объявив неизбежным возникновение войн при империализме, снова все надежды возложил на мировую войну, которая породит насильственную революцию. Возможно ли адекватно описать такое безумие и проклясть его. Безумие, которое направляет мысли и надежды трудящихся к новым войнам, когда, наоборот, нужно страстно стремиться без задержки объединить всех, кто страдает и мыслит, в совместном

253

усилии против ужасного повторения варварства кровавой бойни. Раздробленность пролетариата уменьшает его силу. Объединение рабочих стало бы свежим стимулом, который сделал бы процесс борьбы за мир и социальное освобождение необратимым.

Braunthal J. History of the International. N.Y., 1967. Vol. II: 1914—1943. P. 548—552.

№ 4.27

Из тезисов

VI конгресса Коммунистического Интернационала

«О мерах борьбы с опасностью империалистических войн»

(1928 г.)

Через 10 лет после мировой войны империалистические великие державы подписывают пакт о незаконности войны, они говорят о разоружении, они стараются при поддержке вождей международной социал-демократии внушить рабочим и трудящимся, что господство монополистического капитала обеспечивает будто бы мир во всем мире.

VI всемирный конгресс Коммунистического Интернационала клеймит все эти маневры как гнусный обман трудящихся масс...

Вся болтовня буржуазии и ее социал-демократических и мелкобуржуазных пацифистских приспешников о разоружении, о безопасности, об арбитраже, об объявлении вне закона войны как средства национальной политики — все это акты величайшего лицемерия.

Лига наций, созданная 9 лет назад как империалистический союз для защиты грабительского Версальского «мира» и для подавления революционного движения во всем мире, все более и более становится непосредственным орудием подготовки и проведения империалистической войны против СССР. Все созданные под протекторатом Лиги наций союзы и пакты являются только средствами маскировки военных приготовлений и орудиями для подготовки войн, особенно против Советского Союза...

Война неразрывна с капитализмом, а отсюда следует, что «уничтожить» войну можно только путем уничтожения капитализма, т.е. путем низвержения класса капиталистов-эксплуататоров, установления диктатуры пролетариата, строительства социализма и уничтожения классов. Всякие другие теории и предложения, какими бы «реальными» они ни казались, являются просто обманом с целью продлить систему эксплуатации и войн...

254

Первый долг коммунистов в борьбе с империалистической войной — это сорвать завесу, под прикрытием которой буржуазия готовится к войне, и показать широким массам действительное положение вещей. Это означает, прежде всего, самую ожесточенную политическую и пропагандистскую борьбу против пацифизма.

При этом коммунисты должны тщательно учитывать все оттенки пацифизма, важнейшими из которых являются:

а) Официальный пацифизм... по отношению друг к другу и по отношению к Советскому Союзу (Лига наций, Локарно, конференции по разоружению, «запрещение войны» и т.д.).

б) Пацифизм II Интернационала (Гильфердинг, Поль Бонкур, Макдональд), являющийся лишь ответвлением официального правительственного пацифизма...

в) «Радикальный», или «революционный», пацифизм некоторых «левых» социалистов, признающий опасность войны, но противопоставляющий войне только бессмысленные фразы.

г) Полурелигиозный пацифизм, базой которого является церковное движение....

Война империалистов против Советского Союза есть явно контрреволюционная классовая война буржуазии против пролетариата... Основу тактики пролетариата капиталистических стран в борьбе против этой войны составляет большевистская программа борьбы против империалистической войны — превращение этой войны в гражданскую...

Пролетариат империалистических стран не только должен бороться за поражение своего правительства в этой войне, но и активно добиваться победы Советской власти....

Пролетариат капиталистических стран во время войны против СССР не даст буржуазии запугать себя обвинениями в государственной измене, не откажется поддержать под угрозой этих обвинений эту армию и оказать ей поддержку в борьбе также и против собственной буржуазии....

Международная политика СССР, отвечающая интересам господствующего в СССР класса — пролетариата и интересам международного пролетариата, есть мирная политика...

По отношению к капиталистическим государствам... эта политика означает борьбу против империалистических войн, колониальных разбойничьих походов и маскирующего их пацифизма...

Борьба за мир: Материалы трех Интернационалов. М., 1967. С. 306—307, 309—312, 314—315, 321—326, 329, 355.

255

№ 4.28

Из резолюции VII конгресса Коммунистического Интернационала

по докладу П.Тольятти

о задачах Коммунистического Интернационала

в связи с подготовкой империалистами новой мировой войны

(Москва, 20 августа 1935 г.)

...VII Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала, подтверждая решения VI конгресса о борьбе против империалистической войны, ставит перед коммунистическими партиями, революционными рабочими, трудящимися крестьянами и угнетенными народами всего мира следующие главные задачи:

1) Борьба за мир и в защиту СССР. Перед лицом военных провокаций германских фашистов и японских милитаристов и вооружений, форсируемых военными партиями в капиталистических странах, перед лицом непосредственной опасности взрыва контрреволюционной войны против Советского Союза, центральным лозунгом коммунистических партий должен быть лозунг: борьба за мир.

2) Единый народный фронт в борьбе за мир, против поджигателей войны. Борьба за мир открывает перед коммунистическими партиями максимальные возможности для создания широчайшего единого фронта. В ряды этого единого фронта должны быть вовлечены все те, кто заинтересован в сохранении мира. Концентрация сил в каждый момент против главных поджигателей войны... является важнейшей тактической задачей коммунистических партий ...

Образование единого фронта с социал-демократическими и реформистскими организациями для борьбы за мир требует решительной идеологической борьбы против реакционных элементов в рядах социал-демократии, которые перед лицом непосредственной военной опасности идут на еще более тесное сотрудничество с буржуазией для защиты буржуазного отечества и своей травлей Советского Союза прямо содействуют подготовке антисоветской войны. Оно требует тесного сотрудничества с теми силами внутри социал-демократических партий, реформистских профсоюзов и других массовых рабочих организаций, которые приближаются к позициям революционной борьбы против империалистической войны.

Вовлечение пацифистских организаций и их сторонников в ряды единого фронта борьбы за мир приобретает большое значение в деле мобилизации против войны мелкобуржуазных масс, прогрессивной интеллигенции, женщин и молодежи... готовых пройти с ними хоть часть пути подлинной борьбы против империалистических войн...

3) Сочетание борьбы против империалистической войны с борьбой против фашизма. Антивоенная борьба масс, стремя-

256

щихся к сохранению мира, должна теснейшим образом сочетаться с борьбой против фашизма и фашистского движения...

4) Борьба против милитаризма и вооружений. Коммунистические партии во всех капиталистических странах должны бороться против военных расходов (военный бюджет), за отзыв военных сил из колониальных и мандатных стран, против проводимых капиталистическими правительствами мер военизации... молодежи, женщин и безработных; против чрезвычайных законов, ограничивающих буржуазно-демократические свободы... против ограничения прав рабочих на военных заводах: против субсидирования военной промышленности и против торговли оружием и перевозок оружия...

5) Борьба против шовинизма. В борьбе против шовинизма задача коммунистов заключается в воспитании рабочих и всего трудового народа в духе пролетарского интернационализма...

6) Борьба за национальное освобождение и поддержка национально-освободительных войн... Задача коммунистов состоит в том, чтобы... стать вместе с тем в первые ряды бойцов за национальную независимость и вести освободительную войну до конца...

Коммунисты обязаны активно поддерживать национально-освободительную борьбу угнетенных колониальных и полуколониальных народов...

VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны. М.. 1975. С. 385—389.

Часть VI

МЕЖДУНАРОДНЫЙ МИР И БЕЗОПАСНОСТЬ

В межвоенные годы соотношение проблем мира и безопасности постоянно менялось, своеобразие момента состояло в том, что первое десятилетие было послевоенным, а второе десятилетие — предвоенным периодом. Более того каждое государство имело свои подходы к проблеме безопасности. Одни рассматривали ее как международную политику мирных перемен, другие — как нейтралитет, третьи — как политику умиротворения, четвертые — как коллективную безопасность. И хотя впоследствии в политике умиротворения и нейтралитета многие видели причины второй мировой войны, тогда их не принимали в расчет. Но это важно для понимания всех трудностей, с которыми столкнулись те, кто пытался понять и осознать соотношение проблемы мира и безопасности в 20—30-е годы.

257

Драматичная дилемма поколения тех лет — соблюдение буквы мирных договоров или возможность их мирного пересмотра — была сформулирована французским представителем в Лиге Наций: «Мы являемся свидетелями странной дуэли, дуэли между духом войны и мщения, с одной стороны, и духом мира и созидания — с другой... Мы сможем чувствовать себя в безопасности ... только тогда, когда Германская Республика обретет стабильность, когда ее политика наполнится пониманием идей справедливости, достоинства и свободы, которые стали идеалами Лиги наций. Но, к сожалению, пока эта дуэль еще не завершилась, наше оружие должно быть наготове»²⁶. Эта «странная дуэль» лишь усилила потребность в мирных переменах.

Цель мирных перемен была сформулирована еще в статье 19 Устава Лиги наций, предусматривавшей «пересмотр... условий договоров, которые могли бы стать неприменимыми, и переоценку сложившейся международной ситуации, сохранение которой угрожает миру во всем мире». Большая часть дипломатической деятельности в 20-е годы была направлена на согласование возможности пересмотра мирных договоров с обеспечением безопасности. И то, что эта попытка не удалась, во многом объясняет напряженность в международных отношениях 30-х годов. Морис Бургин, профессор Института международных исследований в Женеве, подводя итоги X Конференции международных исследований (1937 г.), указал, что нарастающий процесс поляризации перемен и стабильности отражает «моральный кризис» западной цивилизации²⁷.

Коллективная безопасность в самом широком смысле подразумевала систему оборонительных союзов — совместные действия нескольких держав в ответ на военную угрозу одной из них. Однако в том особом новом смысле, в каком этот термин был употреблен в Уставе Лиги наций (ст. 10—17), коллективная безопасность означала обязательства совместных действий всех членов Лиги наций против любого государства, начавшего военные действия и не сделавшего предварительной попытки мирного урегулирования. Вместе с тем некоторые вопросы Устав Лиги оставил без ответа: при каких условиях и как можно применить коллективную силу; насколько жестким является обязательство применить ее? Бесплодные попытки улучшить, институализировать и применить коллективную безопасность по Уставу Лиги наций продолжались с 1921 по 1936 г.

В 1923 г. Ассамблея Лиги наций приняла Договор о взаимных гарантиях, связавший коллективные действия с всеобщим разоружением, однако он не был ратифицирован. В следующем году Ассамблея единогласно проголосовала за Протокол о мирном урегулировании международных конфликтов, предложенный Великобританией и Францией (док. 4.30). Этот документ четко увязал коллективные санкции против агрессора и всеобщее

258

разоружение с процедурой правового и арбитражного разрешения конфликтов. Хотя концепция коллективной безопасности и отражалась в Уставе Лиги, она не срабатывала из-за нелепости ряда формулировок и многими не воспринималась как обязательная.

В конце десятилетия французский министр внешних сношений Аристид Бриан и американский госсекретарь Фрэнк Келлог (1856—1937) подготовили получивший широкую поддержку Парижский пакт 1928 г. (док. 4.31), осудивший войну «как инструмент внешней политики»²⁸. Хотя он не имел статей, касающихся мер по его выполнению, и подписавшиеся страны оставляли за собой право вооруженной защиты, договор этот, начинаемый пактом Бриана—Келлога, распространял принцип отказа от военных действий, закрепленный в Уставе, и на страны, не входящие в Лигу наций. Пакт Бриана—Келлога послужил основой для предложенной Советским Союзом конвенции определения агрессии (док. 4.32).

Парижский пакт и Устав Лиги наций часто цитируют вместе, определяя агрессию в соответствии с международным правом как преступление.

Несмотря на то, что Устав Лиги наций, Парижский пакт и Конвенция определения агрессии позже нарушались подписавшими их странами, идея по достоинству была оценена как новый подход к миру и международному законодательству. На короткое время универсальность этого принципа заслонила особые интересы государств, его провозгласивших. Однако ясность пришла после ряда событий, подвергших сомнению способность Лиги наций к коллективным действиям. Япония совершила агрессию в Маньчжурии, Италия — в Эфиопии, Германия оккупировала Рейнскую область. Только в случае с итало-эфиопским конфликтом была сделана попытка использовать коллективные санкции, но и она была сорвана политикой умиротворения Италии со стороны Франции и Великобритании, а также нейтралитетом США.

Именно в этот момент началось широкое массовое движение в поддержку Лиги наций (док. 4.33). Инициаторами его стали миротворческие организации Англии и Франции. В 1936—1939 гг. были созданы в 43 странах национальные комитеты, которые координировали действия профессиональных, религиозных, миротворческих, женских и ветеранских ассоциаций. Однако их действия были во многом противоречивы, в том числе и из-за того, что цели некоторых совпадали с задачами внешней политики Советского Союза, в то время активно поддерживавшего идею коллективных акций против агрессора. В июле 1936 г. Литвинов в своем красноречивом обращении к Лиге наций призвал к укреплению коллективной безопасности (док. 4.34). Но было уже поздно. Идея обязательных совместных санкций померкла как раз тогда, когда Италия и Германия создавали «ось»

259

Берлин—Рим, к которой годом позже присоединилась и Япония. К этому времени под идеей коллективной безопасности стали подразумевать возможность создания антифашистского блока.

Нейтралитет стал пониматься, по крайней мере, как отказ от каких-либо обязательств вмешательства в международные конфликты, не связанные с национальными интересами. Этот подход был близок Нидерландам, Швейцарии и Скандинавским странам (док. 4.35), которые не принимали участия в первой мировой войне, но присоединились к Лиге наций. Нейтралитет стал политикой, которой упорно придерживались и Соединенные Штаты. Духом нейтралитета была пропитана стратегия доминионов Британского Содружества, оказывавшая сдерживающее влияние на внешнюю политику Англии... Идеи нейтралитета в основном отражали мысль о том, что война может быть локализована, а мир может сохраниться и на островках разума. Считалось, что обязательство о введении санкций против агрессора угрожает нейтралитету. Канада открыто, а британские доминионы скрытно сопротивлялись введению санкций Лиги наций. Такова же была и политика скандинавских государств, которые заявили: «В сложившихся условиях опыт последних лет свидетельствует о том, что система санкций потеряла обязательный характер... Мы убеждены, что в интересах самой Лиги надо открыто признать право на свободу принятия решения»²⁹.

США восставали при малейшем намеке на связывающие их обязательства. Европа же считала упорный изоляционизм США препятствием на пути к коллективной безопасности. В конце 30-х годов в США было введено эмбарго на поставку стратегической продукции любым воюющим странам, что, возможно, и соответствовало выборочным санкциям других демократических государств, но явные колебания этих государств еще больше укрепили приверженность американцев нейтралитету в надежде на то, что война и мир могут существовать раздельно.

Умиротворение было политикой, чьи корни не в меньшей степени, чем нейтралитет, уходили в национальные интересы. И оно было вызвано как желанием мирных перемен, так и практическими соображениями. Требования пересмотра трактовки причин первой мировой войны создавали впечатление, что различные державы несут равную ответственность за развязывание войны, в то время как в статье 231 Версальского договора вина возлагалась лишь на Германию, Росли настроения в пользу пересмотра мирных договоров.

Эти взгляды, а также ряд экономических и идеологических причин привели в 30-х годах к политике умиротворения милитаристской Японии, фашистской Италии, нацистской Германии. В старом духе примирения, но в новых условиях 30-х годов Великобритания и Франция не выступили против аншлюсса Австрии и содействовали захвату Чехословакии в 1938—1939 гг. Возможно, именно поэтому и Советский Союз отверг политику кол-

260

лективной безопасности, заключив в 1939 г. пакт о ненападении с Германией.

В некоторых случаях великие державы выбирали политику умиротворения, считая, что просто не было альтернатив невмешательству (док. 4.36). В других к этой политике прибегали в надежде на локализацию конфликта, на преодоление разногласий, в третьих — на то, что агрессивные аппетиты экспансионистских государств могли быть удовлетворены установлением нового баланса сил (док. 4.37), или на выигрыш драгоценного времени.

На руинах идеи коллективной безопасности для таких политиков, как британский премьер Невилл Чемберлен, привлекательной стала выглядеть система баланса сил, но только до тех пор, пока агрессия не стала угрожать этому балансу. Лига наций же могла только взывать к этой надежде (док. 4.38).

После нападения Германии на Польшу появилась реальная опасность для Великобритании и Франции. Началась вторая мировая война.

№ 4.29

Из книги Дж.Ф.Даллеса³⁰ «Война, мир и перемены»

(1939 г.)

...Неотъемлемой частью статьи 19 Устава Лиги наций являются элементы, жизненно необходимые для эффективной деятельности власти, а именно: (а) цель — избежать насилии; (б) средство — периодическое, но взвешенное изменение статус-кво для определения оптимального баланса между динамичными и статичными устремлениями национальных групп; и (в) ответственность за достижение такого баланса возложить на беспристрастный, постоянно действующей орган, который отчитывается перед всеми. В другой статье (16) говорится о санкциях.

Возможно, сейчас неразумно применять эту статью (19) на практике. Лига наций потеряла многих членов, а ее политика во многом дискредитировала себя. Возможно, статья 19 всегда была слишком претенциозной для такого рода начинаний. Но рано или поздно основная концепция этой статьи будет воплощена в жизнь. Без нее у нас не может быть другого мира, кроме вооруженного и основанного на принципе сиюминутной выгоды.

Прежде чем рассматривать возможные пути претворения в жизнь статьи 19, неплохо было бы абстрактно поразмышлять о некоторых общих чертах «перемен»...

Существуют некие закономерности процесса перемен, о которых мы должны помнить и принимать во внимание. Перемены являются следствием преобладания динамического развития над

261

статическим. Всегда существует сопротивление переменам, так же как и всегда есть импульс, их вызывающий... Очевидно, что существуют некие формы перемен, которым нужно и можно сопротивляться. Некоторые ныне существующие институты заслуживают того, чтобы их сохранить. Однако в общем динамика превалирует над статикой. Вот почему наш мир на всех этапах является миром изменяющимся. Однако, если человек не может предотвратить какие-либо перемены, он может... оказать влияние на форму перемен и на темпы их развития...

На ранней стадии импульс перемен обычно умеренный и неустойчивый. В этот момент он подвергается любым влияниям. Однако если импульс к переменам быстро усиливается, то через некоторое время он из контролируемой и управляемой силы превращается в контролирующую и управляющую силу. По мере того как растет динамичное давление, внутри данной формы перемен развивается импульс, направление которого моментально изменить невозможно. Боле того, сопротивление или отсрочка служат лишь увеличению сил, что приводит к насилию... В международных отношениях, как и в других, мы должны стремиться избегать чувства императивной законченности. Слова «никогда» и «навсегда» должны быть вычеркнуты из словаря государственного деятеля.

Foster J.F. Dulles. War, Peace and Change. N.Y., 1939. С 137—140, 156.

№ 4.30

Из Протокола

о мирном урегулировании международных споров,

принятого V Ассамблеей Лиги наций

(Женева, 2 октября 1924 г.)

Ст. 1 Подписавшиеся государства... соглашаются, что они ни в каком случае не должны прибегать к войне ни между собою, ни против всякого государства, которое приняло бы при случае все определенные ниже обязательства, за исключением случаев сопротивления актам нападения или же, когда они действуют в согласии с Советом или Собранием Лиги наций, сообразно постановлениям Статута и настоящего Протокола...

Ст. 10. Является нападающим всякое государство, которое прибегает к войне в нарушение обязательств, предусмотренных в Статуте или в настоящем Протоколе. К обращению к войне приравнивается нарушение Статута демилитаризованной зоны. В случае открывшихся враждебных действий предполагается нападающим, если нет противного решения, принятого Советом единогласно:

262

1. Всякое государство, которое отказалось подвергнуть спор процедуре мирного улажения... или которое отказалось сообразоваться либо с судебным или третейским решением, либо с единогласно принятым предложением Совета...

2. Всякое государство, которое нарушило одну из временных мер, предписанных Советом для периода процедуры...

Если Совет не мог в кратчайший срок определить нападающего, он будет обязан предписать воюющим перемирие, условия которого он установит по большинству двух третей голосов и за выполнением которого он будет наблюдать.

Всякий воюющий, отказавшийся от перемирия или нарушивший его условия, будет почитаться нападающим.

Совет будет предлагать подписавшимся государствам незамедлительно применять в отношении нападающего предусмотренные в ст. 11 Протокола санкции:

Ст. 11. После того как Совет сделает подписавшимся государствам предложение... всякого рода санкций... [они] сейчас же станут действительными с тем, чтобы оказать свое воздействие на нападающего...

Эти обязательства должны толковаться в том смысле, что каждое подписавшееся государстве должно лояльно и активно сотрудничать, чтобы заставить уважать Статут Лиги наций и чтобы противодействовать всяким актам нападения в той мере, в какой это ему позволяют его географическое положение и особые условия его вооружений...

Подписавшиеся государства принимают на себя индивидуальное и коллективное обязательство приходить на помощь государству, подвергающемуся нападению или угрозе, и оказывать друг другу взаимную помощь...

Ст. 16. ...В случае спора между одним или несколькими из [подписавшихся государств] и государств, не подписавших настоящего Протокола и посторонних Лиге наций, эти посторонние государства будут приглашены... подчиниться обязательствам, принятым участниками настоящего Протокола...

Если приглашенное государство... прибегнет к войне против подписавшего их государства, то к нему будут применены постановления ст. 16 Статута, как они определены настоящим Протоколом.

Ст. 17. Подписавшиеся государства обязуются принять участие в международной конференции по сокращению вооружений... Все другие государства, являются ли они членами Лиги или нет, будут приглашены на эту конференцию...

Ст. 21 ...Вступление в силу Протокола произойдет после... принятия плана сокращения вооружений, предусмотренного в ст. 17 конференцией.

Если в срок, который должен быть установлен названной конференцией, и по принятии плана сокращения вооружений этот план не будет выполнен, Совету будет предоставлено кон-

263

статировать это; в итоге этого констатирования настоящий протокол сделается недействительным...

Ключников Ю.В., Сабанин А.В. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. М., 1929. Вып. 2. С. 265—271.

№ 4.31

Из Всеобщего договора об отказе от войны

(Пакт Бриана-Келлога)

(27 августа 1928 г.)

...Статья I. Высокие Договаривающиеся Стороны торжественно заявляют от имени своих народов по принадлежности, что они осуждают обращение к войне для урегулирования международных споров и отказываются от таковой в своих взаимных отношениях в качестве орудия национальной политики.

Статья II. Высокие Договаривающиеся Стороны признают, что урегулирование или разрешение всех могущих возникнуть между ними споров или конфликтов, какого бы характера или какого бы происхождения они ни были, должно всегда изыскиваться только в мирных средствах.

Документы внешней политики СССР. М., 1966. Т. 11. С. 505—506.

№ 4.32

Из Конвенции об определении агрессии

от 4 июля 1933 г.

...Желая укрепить мир, существующий между их странами; считая, что пакт Бриана—Келлога, участниками которого они являются, воспрещает агрессию;

полагая необходимым, в интересах всеобщей безопасности, определить возможно более точным образом понятие агрессии, дабы предупредить всякий повод к ее оправданию;

констатируя, что все государства имеют равное право на независимость, на безопасность, на защиту их территорий и на свободное развитие своего государственного строя...

Статья I. Каждая из Высоких Договаривающихся Сторон обязуется руководствоваться в своих взаимоотношениях с каждой из остальных... определением агрессии... в результате предложения, внесенного советской делегацией ³¹.

264

Статья II. В соответствии с этим будет признано нападающим в международном конфликте... Государство, которое первое совершит одно из следующих действий:

1) объявление войны другому государству;

2) вторжение своих вооруженных сил, хотя бы без объявления войны, на территорию другого государства;

3) нападение своими сухопутными, морскими или воздушными силами, хотя бы и без объявления войны, на территорию другого государства;

4) морскую блокаду берегов или портов другого государства;

5) поддержку, оказанную вооруженным бандам, которые, будучи образованными на его территории, вторгнутся на территорию другого государства, или отказ, несмотря на требование государства, подвергшегося вторжению, принять на собственной территории все зависящие от него меры для лишения названных банд всякой помощи и покровительства.

Статья III. Никакое соображение политического, военного, экономического или иного порядка не может служить извинением или оправданием агрессии, предусмотренной в статье II...

Документы внешней политики СССР. М. 1970. Т. 16. С. 403—405.

№ 4.33

Из воззвания Всемирного объединения за мир

«Мир в опасности»³²

(1936 г.)

Самое дорогое, что есть у человечества, мир — в опасности, Лига наций, инструмент международной политики, созданный после кровавой войны в целях разрешения конфликтов мирным путем, находится в тяжелейшем кризисе. Правительства позволяют себе открыто нарушать Устав Лиги наций и международные договоры. Война, этот позор человечества, украшается величайшими почестями. Принимая во внимание сложившуюся ситуацию, мы призываем все народы Земли, все организации, которые своей целью ставят защиту мира, к согласованию всех усилий.

В каких условиях можно сохранить мир? Мир можно спасти, только основываясь на следующих принципах: 1) признание нерушимости обязательств по договорам; 2) сокращение и ограничение вооружений путем международных соглашений и конфискации доходов, полученных от производства и торговли оружием; 3) возрождение Лиги наций, чтобы предотвратить и остановить войну через систему коллективной безопасности и взаимопомощи; 4) создание внутри Лиги наций механизма, способ-

265

ного эффективно справиться с международными ситуациями, которые могут спровоцировать войну.

Ни один из этих принципов не направлен против ни одного народа. Абсолютное равенство всех народов и их представителей — это то, к чему стремится наше движение. Неделимый мир для всех народов нашей планеты — вот единственный путь к конструктивному и плодотворному сотрудничеству всех народов.

Rassemblement Universe! pour la Paix, "Le Premier Appell du R.U.P.: La Paix en Danger," Edition Special de 1'Agence Telegraphique RUP 2-me ser. Doc. N3. Comite France du Rassemblement Universelle pour la Paix. P., 1936.

№ 4.34

Из речи М.М.Литвинова на XVI сессии

Ассамблеи Лиги наций

(1 июля 1936 г.)

Мы собрались, чтобы дописать страницу истории Лиги наций, истории международной жизни, которую невозможно будет читать без чувства горечи. Мы должны ликвидировать акцию, начатую во исполнение наших обязанностей, как членов Лиги, гарантировать независимость одному из наших сочленов, но не доведенную до конца...

Я говорю о необходимости для каждого члена Лиги отдать себе ныне отчет в своей индивидуальной ответственности за неуспех общей акции по защите независимости сочлена Лиги, потому что как вне Лиги, так и в самой Лиге заметны попытки приписать этот неуспех Пакту Лиги, его несовершенствам и нынешнему составу Лиги³³, и отсюда делаются далеко идущие выводы, которые могут привести к тому, что вместе с независимостью Абиссинии окажется похороненной и сама Лига. Подобные попытки и выводы должны быть решительно отвергнуты.

Мы находимся перед лицом факта, что Лига наций не могла обеспечить одному из своих сочленов в соответствии со ст. 10 Устава его территориальную неприкосновенность и политическую независимость и ныне в состоянии лишь выразить ему платоническое сочувствие.

Мы не можем пройти спокойно и равнодушно мимо этого вопиющего факта, мы должны проанализировать и извлечь из него все нужные уроки, чтобы предупредить подобные случаи в дальнейшем. Некоторые предлагают, однако, слишком простое средство, говоря: устраните совершенно ст. 10, освободитесь от обязательств по гарантированию неприкосновенности территорий и независимости членам Лиги и тогда нельзя будет никогда упрекать Лигу в банкротстве. Ошибкой они считают и то, что

266

Лига вообще пытается останавливать агрессию и защищать своих членов. Так рассуждать могут лишь люди, в принципе отрицающие коллективную безопасность, отрицающие основную функцию Лиги и весь резон д'этр (смысл) ее создания и существования. С такими людьми спорить не приходится. Те же, которые признают принцип коллективной безопасности, которые продолжают видеть в Уставе Лиги инструмент мира, могли бы нападать на Пакт в том лишь случае, если бы они доказали, что либо Пакт не предусматривает достаточно эффективных мер для поддержания ст. 10, или же что все такие меры в конкретном случае были полностью использованы и все же не достигли сноси цели. Но доказать это они не смогут.

Я утверждаю, что ст. 16 снабдила Лигу наций столь мощным орудием, что в случае полного пуска его в ход всякая агрессия может быть сломлена. Более того, одно убеждение в возможности пуска его в ход может отбить у агрессора охоту привести в исполнение свои преступные замыслы. Печальный опыт итало-абиссинского конфликта менее всего противоречит этому подтверждению. В данном случае, потому ли, что это был первый опыт применения коллективных мер, потому ли, что некоторые считали, что этот случай имеет специфические черты, потому ли, что он совпал с подготовкой в другом месте более крупной агрессии, которой в Европе приходилось уделять особое внимание, по другим ли причинам, но факт тот, что не только не был пущен в ход весь грозный механизм ст. 16, но с самого начала проявлено было стремление ограничиться минимальными мерами. Даже экономические санкции были ограничены в объеме и в функционировании. И в этом ограниченном объеме санкции применялись не всеми членами Лиги...

Некоторые склонны объяснять неуспех акции Лиги ее недостаточной универсальностью, отсутствием в ней некоторых стран. Мы видим, однако, что не все члены Лиги участвовали в санкциях.

С другой стороны, мы видим на примере США, что Лига наций может иногда рассчитывать в применении ст. 16 на сотрудничество и нечленов Лиги, и тем вернее рассчитывать, чем энергичнее она сама выступает³⁴...

К чьему же умонастроению должен быть приспособлен Пакт?.. Тех ли, кто стоит на точке зрения последовательной коллективной защиты безопасности, кто высший интерес народов видит в сохранении всеобщего мира, кто считает, что в конечном счете этого требуют интересы каждого государства и что этого можно достигнуть только путем принесения в жертву коллективу наций своих временных интересов, и кто готов даже предоставить в распоряжение этого коллектива часть своих собственных вооруженных сил? Тех ли, кто в принципе клянется принципом коллективной безопасности, но на практике готов проводить его только, когда с этим совпадают интересы его соб-

267

ственной страны? Или же тех, кто в принципе отрицает коллективную безопасность, международную солидарность заменяет лозунгом «Спасайся, кто может», проповедует локализацию войны и самую войну провозглашает высшим проявлением человеческого духа? Я боюсь, что именно эту категорию людей имеют в виду те, кто аргументирует от необходимости приспособления или, я сказал бы, принижения Пакта. Ибо они этот свой аргумент подкрепляют указанием на возможное возвращение таким образом в Лигу покинувших ее членов. Нам предлагают вернуть во что бы то ни стало в Лигу государства, которые покинули ее только потому, что они видят в Уставе Лиги, ст.ст. 10 и 16, в санкциях препятствия к выполнению своих агрессивных замыслов. И вот нам говорят: выкинем из Устава ст. 10, выкинем ст. 16, откажемся от санкций, отвергнем коллективную безопасность, и тогда в нашу среду смогут вернуться и бывшие члены Лиги и Лига станет универсальной. Иначе говоря, сделаем Лигу безопасной для агрессоров. А я говорю, что нам не нужно Лиги, безопасной для агрессоров, не нужно нам такой Лиги, даже универсальной, ибо такая Лига из орудия мира превратится в его противоположность....

Не принижать Пакт мы должны, а воспитывать и поднимать людей до его высоких идей. Мы должны стремиться к универсализму Лиги, но ради этого отнюдь не делать ее безопасной для агрессора. Наоборот, все новые и желающие вернуться в нее старые члены должны читать на ее фронтоне: всякий, входящий сюда, да оставляет всякие надежды на агрессию и безнаказанность ее.

Будем же откровенны. Лига наций переживает сейчас отнюдь не свою первую неудачу. Были не менее, а более разительные случаи военных нападений одних членов Лиги на других, когда Лига совершенно не реагировала, оставив жертву агрессии с глазу на глаз в неравном бою с агрессором³⁶ Тогда вопрос, однако, не ставился о негодности Пакта и о пересмотре его...

Я считаю, что нынешняя Лига, когда, вместо того чтобы, как в других случаях, заниматься исключительно перебрасыванием обсуждения конфликта из комитетов в подкомитеты и посылкой комиссий расследования, подавляющее большинство ее членов, не останавливаясь перед большими материальными жертвами, оказали помощь подвергнувшемуся нападению сочлену, хотя и безуспешно, сделала огромный шаг вперед по сравнению с прошлым...

Я далек от идеализации Пакта. Его несовершенство заключается не столько в его статьях, сколько в недомолвках и в неясностях. Говорить приходится поэтому не о реформе Пакта, а об его уточнении и об его усилении. Большим пробелом я считаю отсутствие в Пакте определения агрессии, которое облегчило в итало-абиссиннском конфликте некоторым членам Лиги с самого начала отказ от участия в санкциях. Нет ясности в во-

268

просе о том, какой орган констатирует агрессию. Нет ясности и вопросе об обязательности постановлений органов Лиги в деле санкций...

Нужна уверенность в том, что во всех случаях агрессии, независимо от степени заинтересованности в конфликте, санкции будут применяться всеми, и это может бить достигнуто лишь при обязательности их... Можно мыслить себе отдельные, правда редкие, случаи, когда агрессию можно остановить одними экономическими санкциями. Но я признаю, что в большинстве случаев экономические санкции должны идти параллельно с военными. В идеальной Лиге наций должны были бы быть обязательными для всех и военные санкции. Но если мы до таких высот международной солидарности подняться еще не можем, то следует позаботиться, чтобы все континенты, а для начала хотя бы вся Европа, были покрыты сетью региональных пактов, в силу которых отдельные группы государств обязывались бы защищать от агрессора определенные участки, причем выполнение этих региональных обязательств считалось бы равносильным выполнению обязательств по Пакту Лиги и пользовалось бы полной поддержкой всех членов Лиги наций. Эти региональные пакты должны не заменять собой, а дополнять Пакт Лиги, иначе они свелись бы к довоенным групповым союзам... Укреплять Лигу — это значит цепко держаться принципа коллективной безопасности, который является отнюдь не продуктом идеализма, а практическим мероприятием по обеспечению безопасности всем народам. Держаться принципа неделимости мира³⁷.

Документы внешней политики СССР. М., 1974. Т. 19. С. 329—335

№ 4.35

Из заявления шведского правительства

по предложенной системе взаимных гарантий

в Лиге наций

(1923 г.);

Из выступления шведского дипломата О.Уидена

в Лиге наций (1930).

...В случае со Швецией, чье географическое положение обеспечивает ей некоторый уровень защищенности также как и нормальные отношения с другими государствами, обязательства, проистекающие из совместных гарантий опасны для Швеции, с точки зрения втягивания ее в войну в непропорционально большей степени, чем для некоторых других государств³⁸. Несомненно, есть надежда, что придет день, когда все государства будут согласны рассматривать любого нарушителя мира как общего врага, против которого они готовы будут незамедлительно

269

поднять оружие. Но... мы еще не дожили до этого времени, и нет причин предполагать, что это случится в ближайшем будущем. В сегодняшней тревожной ситуации правительство Швеции ни в коем случае не может позволить себе обратиться к представителям народа с просьбой взять на себя обязательства, которые, возможно, втянут Швецию в военные действия, в которых народ вряд ли увидел бы связь с его жизненными интересами и независимостью страны.

* * *

Мое правительство не является главным противником санкций как таковых. Наоборот, оно считает, что все государства — члены Лиги наций обязаны участвовать в совместных акциях против государства, угрожающего миру... Но система санкций, как она задумана в Уставе Лиги наций, имеет ряд серьезных недостатков. Один из них заключается в том, что нет гарантий того, что в критический момент все члены Лиги сойдутся во мнении, кто же есть агрессор. Если случится столь серьезное расхождение во мнениях между членами Лиги и если они разделятся на два враждебных лагеря, примерно равные по силе, и разразится война, то я уверяю, что было бы в высшей степени цинично называть такую войну «совместным подкреплением санкций Лиги Наций»...

Мнение шведского правительства состоит в том, что лучшим методом сделать систему безопасности более эффективной — помимо возможности разоружения — является усовершенствование превентивных мер, которые Лига наций может применить во время кризиса.

Shepard S.Jones. The Scandinavian States and

The League of Nations. Princeton, 1939. P. 228,

242

№ 4.36

Из речи Л.Блюма, обращенной к единомышленникам

(6 сентября 1936 г.)

Насколько возможно, я пытаюсь дать вам понять... открыто говоря с вами, лицом к лицу, я, как глава правительства, и вы, как бойцы Народного фронта³⁹... что поддержка законного правительства Испанской республики гарантировала бы Франции в случае осложнений в Европе безопасность ее границ в Пиренеях, безопасность ее коммуникаций с Северной Африкой и, не позволяя себе предсказывать будущее, которое никто не может знать, я могу по крайней мере сказать, что касается военного правительства, то наоборот, для нас невозможно с точ-

270

ностью предвидеть, какими будут его обязательства или амбиции его руководителей...

Вопрос гражданских прав не более вызывает сомнение, чем вопрос национальных интересов Франции. Как мы уже указывали в официальных документах, правительство, сформированное президентом республики Асаньей в результате всеобщего голосования, является законным правительством дружеской нации...

Нет сомнения, что если твердо придерживаться принципов международного права, гражданского права, то только законное правительство должно обладать правом получать оружие из-за рубежа, и ни в коем случае это право не должно предоставиться лидерам военного мятежа...

Товарищи! Я знаю, что сообщаю печальные вести. Но именно за этим я и пришел сюда. Я очень хорошо знал, чего желает каждый из вас в глубине души. Я очень хорошо это знаю. И понимаю это. Вы бы хотели повернуть дело так, чтобы можно было б осуществлять поставки оружия повстанцам. В других странах желают абсолютно противоположного...

Не надейтесь на возможность такого соглашения, по которому в европейском масштабе будет разрешена помощь одной стороне, а другой запрещена. Спросите себя также, кто может осуществить такие поставки лучше всех с точки зрения секретности, концентрации производства, мощности вооружений и промышленного потенциала. Спросите себя, кто может обеспечить себе преимущество в таком соревновании, как только гонка вооружений начнется... Если соперничество в поставке вооружений начнется на испанской земле, каковы могут быть последствия для всей Европы в нынешней ситуации?..

Не удивляйтесь, что мы пришли к такой мысли: решение, которое, возможно, одновременно смогло бы обеспечить благополучие Испании и мир в Европе, это заключение международной конвенции, с помощью которой все державы обязали бы себя не к нейтралитету — вопрос терминологии не имеет отношения к делу, — а к неучастию во всем, что связано с поставками вооружений, и к запрету на подвоз стратегического сырья в Испанию...

L'Exercise de pouvoir, Discours prononces de mai 1936 a Janvier 1937, 3rd ed. Paris, 1937. P. 176—181.

271

№ 4.37

Из речи Н.Чемберлена в клубе «1900» (10 июня 1936 г.),

из выступлений 21 февраля 1938 г. в палате общин

и по радио 27 сентября 1938 г.

Безусловно настало время, когда государства, входящие в Лигу, должны рассмотреть сложившуюся ситуацию и принять решение ограничить функции Лиги наций, чтобы они соответствовали ее реальной власти⁴⁰. Чтобы проводить эту политику и смело идти до конца, я полагаю, престиж Лиги, а так же моральное влияние, которое она должна оказывать на мир, могут быть восстановлены. Но если Лигу не ограничить таким образом, то придется признать, что мы уже больше не сможем полагаться на нее в поддержании мира во всем мире.

Это подводит к заключению, которое я хотел бы предложить вашему вниманию.

Разве не очевидно, что политика санкций подразумевает, я не говорю войну, но риск войны? Разве не очевидно, что такой риск должен возрастать пропорционально эффективности санкций, а также по причине несовершенства Лиги? Разве также не очевидно, что при наличии такого риска нельзя надеяться, что народы прибегнут к крайней мере — войне, если только не будет угрозы их жизненным интересам? И если это так, не наводит ли это на мысль, что разумнее было бы изучить возможности локализации очагов опасности в мире и попытаться найти более практичный метод поддержания мира путем региональных соглашений, которые могли бы быть представлены Лиге на одобрение, но по которым гарантами выступали бы только те нации, чьи жизненные интересы связаны с этими опасными зонами...

* * *

...попытаюсь еще раз изложить мои взгляды на некоторые аспекты внешней политики⁴¹... Ранее в своем выступлении я высказал мысль, что наша политика строится на трех принципах; первое, на защите британских интересов и жизни британских подданных, второе, на урегулировании разногласий мирными средствами, а не силой; и третье — на развитии дружеских отношений с другими нациями, которые готовы откликнуться на наши дружеские чувства и придерживаться правил международного поведения, без чего не может быть ни безопасности, ни стабильности.

Недостаточно просто изложить общие принципы. Если мы действительно желаем мира, я считаю, нам необходимо долговременное усилие с тем, чтобы установить, а по возможности, и устранить причины угроз миру, по которым уже в течение многих месяцев Европа находится в состоянии напряжения и беспокойства... Я не могу поверить, что при наличии доброй воли и

272

некоторой доли решимости невозможно покончить с обидами и рассеять сомнения, которые могут оказаться абсолютно беспочвенными.

Тогда по этим причинам я и мои коллеги загорелись желанием отыскать возможность начать диалог с двумя европейскими государствами, с которыми у нас были разногласия, а именно с Германией и Италией, с тем, чтобы можно было выяснить, существуют ли у нас какие-либо точки соприкосновения, на которых мы могли бы построить общий план умиротворения в Европе... Мир в Европе должен зависеть от отношений четырех основных держав — Германии, Италии, Франции и нас. Что касается нас, то мы связаны с Францией общими идеалами демократии, свободы и парламентской формы правления...

С другой стороны, Италия и Германия связаны сходством взглядов на формы правления. Вопрос, который мы должны обдумать, заключается в следующем: должны ли мы позволить этим двум нациям продолжать накалять ситуацию на границах... до тех пор, пока барьеры не рухнут и не начнется конфликт, который, как многие предрекают, станет концом цивилизации? Или мы можем заставить их понять цели другой стороны и начать переговоры, которые в конце концов приведут к урегулированию? Если мы можем сделать это, если нам удастся усадить эти четыре государства за стол дружеских переговоров с тем, чтобы они уладили свои разногласия, то мы спасем мир и Европе на целое поколение.

* * *

Я прекрасно понимаю, почему чешское правительство не сочло возможным принять условия, поставленные ему в германском меморандуме. И все же после переговоров с Гитлером я пришел к выводу, что, если только позволит время, необходимо, по возможности, передачу территории, которую правительство Чехословакии согласилось отдать Германии, осуществить путем соглашения, которое гарантировало бы справедливое отношение к населению, проживающему на этой территории.

Вы уже знаете, что я сделал все, что в силах одного человека, чтобы уладить эту ссору. После моего визита в Германию я ясно осознал, почему г-н Гитлер считает, что он должен защитить остальных немцев, и понял его негодование в связи с тем, что раньше эти жалобы не удовлетворялись. Он сказал мне в частной беседе, а вчера вечером повторил это публично, что решение судетского вопроса будет означать конец территориальных притязаний Германии в Европе...

Однако, как бы мы ни сочувствовали маленькой нации, которой противостоит большой и сильный сосед, мы не можем и этих обстоятельствах вовлечь всю Британскую империю в войну... Если уж нам придется сражаться, так пусть причина будет более веской, чем эта. Я сам человек миролюбивый до глубины

273

души. Для меня вооруженные конфликты между народами — кошмар; однако, если я убежден, что одна из наций решила подчинить себе мир силой страха или оружия, то, я считаю, этому необходимо дать отпор. Для людей, верящих в идеалы свободы, жизнь не стоит того, чтобы ее прожить в условии господства другой нации; но война — страшная вещь, и мы должны все четко обдумать, прежде чем решиться к ней прибегнуть. Слишком многое ставится на карту, а желание рискнуть всем во имя обороны, когда все последствия взвешены, становится непреодолимым⁴².

The Times. 1936. 11 June; Great Britain. Parliamentary Debates, House of Commons. 5th Ser. Vol. 332. P. 53-54, 64; In Swarch of Peace. 1939. N 9. P. 173-175.

№ 4.38

Из резолюции XIX Ассамблеи Лиги наций

«Положение в Европе»

(1938 г.)

Представители 49 государств, делегаты Ассамблеи Лиги наций, с глубокой и растущей тревогой наблюдают за развитием опасной ситуации в Европе.

Ассамблея убеждена, что существующие противоречия могут быть преодолены мирными средствами. Она полагает, что война, каков бы ни был ее исход, не является гарантией справедливого урегулирования и неизбежно приведет к невиданным бедствиям миллионов людей, подвергнет опасности основы европейской цивилизации.

Поэтому Ассамблея, выражая чаяния народов всех стран, искренне надеется на то, что ни одно правительство не будет пытаться применить силу при решении спорных вопросов...

League of Nations. Official Journal, Special Supplement N 183, Records of the XIX-th Ordinary Session of Assembley, 1938. Geneve, 1938. P. 94—95.

Date: октябрь 2011, декабрь 2013, июль 2014

Изд: Мир/Peace: Альтернативы войне от античности до конца второй мировой войны. Антология.

Институт всеобщей истории РАН. М.: Наука, 1993.

OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)