Мир_Peace - Глава 1-1

ГЛАВА ПЕРВАЯ

——————————

У ИСТОКОВ ИДЕИ МИРА:

С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН

ДО НОВОЙ ИСТОРИИ

Познать тернистый путь истории человечества нелегко, еще сложнее взглянуть на него так, чтобы получить "удовольствие от подлинности" оставшихся документов, что так ценится историками. Мы обращаем нашу память к античности, средневековью и новому времени, к их обычаям и нравам, взглядам и разуму, в которые корнями уходит наша цивилизация, чтобы освоить исторический опыт и познать уроки истории. Цицерон оставил нам в наследство прекрасные слова: "Не знать, что случилось до твоего рождения, — значит всегда оставаться ребенком"¹.

Мы пытаемся понять "из первых рук", какое место занимали проблемы войны и мира в жизни людей этой исторической эпохи. Из глубин народной жизни во времена разложения родового строя, ожесточенных войн, в период перехода от культа природы к обоготворению "власть имущих" возник героический эпос Гомера, навсегда ставший сокровищницей и источником познания жизни. "Илиада" и "Одиссея" — это песнь о войне и мире, об испытаниях, обнаруживающих лучшие силы души. В этих поэмах воспеваются подвиги воинственных царей, рассказывается о добродетелях и слабостях смертных. Гомер прославляет войну, идея которой доминирует в "Илиаде", однако он же и проклинает ее страшные бедствия, ее кровавое лицо и надругательство над человеческим достоинством. Войны, считавшиеся орудием божественной воли, в то же время становились подмостками, на которых разыгрывалась человеческая драма. Мифологическое и поэтическое переживания идеи мира, эстетизация и политизация в ее осмыслении были составляющей античного сознания.

Вопрос о мире стал одним из ключевых в христианстве. Мир — величайший божественный дар, который Христос передал людям. Даже война понималась как своеобразный поиск мира не только в его человеческом понимании, но и как средство «приведения» инакомыслящих и инакоживущих к Богу. В средние века особое значение приобрела концепция Священной войны, целью которой было восстановление божественной справедливости и в конце концов Божьего мира.

Основные подходы к проблеме мира, выдвинутые мыслителями средневековья, такие, как мир в душе человека, мир без насилия, христианский миропорядок и традиции справед-

ливых войн, вечный мир и некое всемирное правительство, прошли через века, став неотъемлемой частью человеческой духовности и высших форм нравственности в образе жизни отдельной личности и в международных отношениях в целом.

Получившие развитие в эпоху Возрождения нравственные и рациональные начала постижения мира как фундаментального основания человеческого существования, как миротворческого пафоса ренессансных представлений об обществе, государстве и человеке, складывавшиеся на протяжении веков, оказали огромное влияние на развитие идей мира в дальнейшем. Альтернативы войне и насилию были заложены в основу современной цивилизации и дают импульс XXI в. О них и пойдет речь в первой главе.

Часть I

ОТ АНТИЧНОСТИ

С VIII в. до н.э. по IV в. н.э. проблема войны оставалась предметом жарких споров и дискуссий как в философских кругах, так и на полях сражений. Отдельные периоды кризисов в это время способствовали взлету творческой мысли. Для евреев такими критическими точками стали их изгнания (в 722 г. до н.э. — из Израиля, и в 586 г. — из Иудейского царства до начала персидского владычества в 538 г.). Для древних греков это было время персидских войн (приблизительно 546 — 478 гг. до н.э.), Пелопоннесских войн (между союзами древнегреческих полисов, 460 — 404 гг. до н.э.) и войн Македонской империи во времена Филиппа II и Александра Великого (369 — 323 гг. до н.э.). Древние римляне, унаследовав значительную часть древнегреческой политической мысли, приспособили ее к нуждам своей возраставшей империи. Но именно тогда, когда в Римской империи при императоре Августе (27 г. до н.э. — 14 г. н.э.) был установлен имперский мир, ранние христиане, основываясь на древнееврейской и древнегреческой традициях, придали идее мира новый смысл. Несмотря на то что проблема мира во времена античности редко становилась предметом систематического обсуждения, она приобрела отдельные важные, хотя и противоречивые, черты.

ГАРМОНИЯ В ЕСТЕСТВЕННОМ МИРОПОРЯДКЕ

Сначала греческие, а затем и римские поэты и драматурги противопоставляли гармонию мира мучительному разладу войны. Эта тема нашла отражение в мифе о Золотом веке, который был широко распространен в древние времена на Среднем Востоке. Мифологическое постижение мира раскрывало

переход человечества из идеального мироздания в состояние непрекращающегося противоборства. Греческие философы обращались к понятию естественной гармонии и осмыслению универсальной миролюбивой цивилизации в далеком будущем.

Понимание мира как гармоничного процветающего естественного миропорядка пронизывало греко-римскую мысль, обычаи и нравы на протяжении всей истории этих древних государств. В греческой мифологии богиней мира была Эйрена. Наравне с богинями порядка и справедливости (Ногае) Эйрена отождествлялась древними греками с плодородием земли, погодой и временами года. Покровительствуя природе, эти богини также заботились о человеческой жизни, общественном порядке и процветании. Эйрена изображена (статуя в Афинах) с богом благоденствия на руках, а у древних римлян она воплощалась в виде молодой девушки, держащей в левой руке рог изобилия и оливковую ветвь или жезл Меркурия — в правой. Древнегреческий поэт-лирик Пиндар из Фив, восклицал: "Прекрасная богиня мира, дочь справедливости, ты, возвеличивающая города, ты, в чьих руках ключи судьбы войны и мира, ты, чью главу Аристомен венчал венком победы на Пифийских играх, тебе принадлежит секрет величия: кому воздать, а у кого отнять"². В этом обращении к богине мир понимался как благодать, опускавшаяся на смертных за их молитвы и служение богам (док. 1.1).

Гармония природы, изучалась философами древней Греции, такими, как Пифагор в VI в. до н.э., чьи идеи достигали пределов Италии и Сицилии. Утверждая единство вселенной, он осмысливал гармонию природы через законы математики. Пифагор считал, что гармония не может быть достигнута насилием и что гармоничное общество возможно лишь при справедливой власти и тогда, когда жизнь человека не ограничена территорией государства: "...для мудреца весь мир открыт, ибо вся земля — родина сильному духом"³.

Вслед за Сократом в V в. до н.э. философы школы киников, отвергнув большинство социальных институтов, включая и власть, пришли к идеалу человека как гражданина мира. Философы школы стоиков, такие, как, например, Зенон и Кития, стремясь к разумному объяснению природы во имя всеобщего равенства, отвергали идею физического насилия и различия людей по расовому, кастовому и половому признаку. Хотя идеи универсализации мира у стоиков были чисто умозрительными и пантеистическими, учитывая эпоху ярой приверженности своему племени и народу, они стали заметным шагом вперед в развитии общественной мысли. Начиная со II в. до н.э. эти идеи оказывали значительное влияние на жизнь эллинистического и римского общества. Сенека, например, ощущал пропасть между неоправданной жестокостью человеческой жизни и его верой стоика в разумную, гармоничную природу: "Мы все сумасшед-

шие, — писал он. — За тайные преступления, караемые смертью, мы прославляем своих военачальников, коль свершают они их открыто. Природой суждено быть человеку самым нежным, кротким из всех ее созданий, а мы же с бесстыдством обагрили кровью руки..."⁴. Сенека пришел к выводу, что "человеку присуще быть гражданином всей земли, без границ и пределов, сверяя путь земной свой с солнцем". Высочайшая мудрость заключалась в том, чтобы отказаться от власти в обществе ради власти над своим духом, стремясь достичь истинного спокойствия⁵.

В I в. до н.э. римские поэты Тибулл и Вергилий отождествляли понятие мира с природой, отображая войну как зло, лишающее земледельца источника жизни и процветания (док. 1.2 1.3). Эта тема, начатая поэтом-земледельцем Гесиодом, получила развитие в комедиях Аристофана и лирических поэмах Пиндара. Поэма Вергилия "Георгики" представляла собой детальный трактат о земледелии, написанный в элегантной поэтической форме с многочисленными ссылками на мифологические сюжеты. Поэма в то же время являлась сложной аллегорией, где ценности мира, жизни и порядка противопоставлялись разрушениям и бедствиям войны. В связи с тем, что Вергилий начал писать поэму в 37 г. н.э., когда Рим был охвачен гражданской войной, он заканчивал ее призывом к Августу Цезарю (Октавиану): "Верни гармонию в наш мир, что злополучный век сей вверг в пучину войн и бедствий".

№ 1.1

Из комедии Аристофана "Мир"

(421 г. до н.э.)⁶

Здравствуй, здравствуй, дорогая! Будь прославлен твой приход!

Долго мы ждем тебя!

Нам давно уже хотелось возвратиться на поля.

Ты наш клад, богиня Мира, всех сокровищ ты милей

Для того, кто сеет, жнет.

Сколько вынесли мы бед,

Прежде чем явилась ты!

Ты — спасенье земледельца, блюдо каши из муки!

Все, что зреет на земле,

Гроздья лоз, плоды олив —

Все ликует и поет.

Аристофан. Комедии: В 2-х т. М., 1954. Т. 1. С. 380.

№ 1.2.

Из элегии Альбия Тибулла «Против войны»

Кто же тот первый, скажи, кто меч ужасающий создал?

Как он был дик и жесток в гневе железном своем!

С ним человеческий род узнал войну и убийства,

К смерти зловещей был путь самый короткий открыт...

Что за безумье — войной призывать к себе черную гибель!

Смерть уж и так нам грозит, крадется тихой стопой.

Нет в преисподней ни лоз, ни посева, — там бешеный Цербер⁷,

Там по стигийским волнам лодочник страшный плывет;

Там возле черных болот блуждают бледные толпы —

Щеки истерзаны там, обожжены волоса.

Сколь же похвальнее тот, у кого безмятежная старость

В хижине малой гостит, внуков любимых растит!

Ходит он сам за отарой своей, а сын — за ягненком;

Если ж устанет в трудах, воду согреет жена.

Быть бы таким! Да позволит судьба засиять сединою,

Вспомнить на старости лет были минувших времен!

Ныне же мир да питает поля! Ведь мир этот ясный

Первый на пашню быков в согнутых ярмах привел;

Мир возрастил нам лозу и припрятал сок виноградный

С тем, чтоб отцовский сосуд сына вином напоил;

Мир наступил, и блестят мотыга и плуг, а доспехи

Мрачные диких бойцов в темном ржавеют углу.

Валерий Катулл, Альбий Тибулл, Секст Просперций. М., 1963. С. 183—184

№ 1.3.

Из «Георгик» Публия Вергилия Марона

Правда с кривдою здесь мешались, все войны по свету…

Как же обличья злодейств разнородны! Нет уже плугу

Должной чести. Поля засыхают с уходом хозяев

Прежних; и серп кривой на меч прямой перекован.

Там затевает Евфрат, а там Германия брани:

Здесь, договоры порвав, города-соседи враждуют

Непримиримо, и Марс во всем свирепствует мире.

Так происходит, когда, из темниц вырываясь, квадриги

Бега не в силах сдержать и натянуты тщетно поводья;

Кони возницу несут и вожжей не чувствуют в беге.

Трижды блаженны — когда бы они счастье свое сознавали! —

Жители сел. Сама, вдалеке от военных усобиц,

Им справедливо земля доставляет нетрудную пищу.

Пусть из кичливых сеней высокого дома не хлынет

К ним в покои волна желателей доброго утра,

И не дивятся они дверям в черепаховых вставках,

Золотом тканных одежд, эфирейской бронзы не жаждут...

Пусть их белая шерсть ассирийским не крашена ядом,

Пусть не портят они оливковых масел корицей, —

Верен зато их покой, их жизнь простая надежна.

Всем-то богата она! У них и досуг и приволье,

Гроты, озер полнота и прохлада Темпейской долины,

В поле мычанье коров, под деревьями сладкая дрема —

Все это есть. Там и рощи в горах, и логи со зверем;

Трудолюбивая там молодежь, довольная малым;

Вера в богов и к отцам уваженье. Меж них Справедливость,

Прочь с земли уходя, оставила след свой последний....

Счастливы те, кто вещей познать сумели основы,

Те, кто всяческий страх и Рок, непреклонный к моленьям,

Смело повергли к ногам, и жадного шум Ахеронта.

Но осчастливлен и тот, кому сельские боги знакомы, —

Пан, и отец Сильван, и нимфы, юные сестры.

Фасци — народная честь — и царский его не волнует

Пурпур, или раздор, друг на друга бросающий братьев;

Или же дак, что движется вниз, от союзника Истра;

Рима дела и падения царств его не тревожат.

Публий Вергилий Марон. Буколики, Георгики, Энеида. М., 1971. С. 76, 117—118.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ

И МИРНЫЙ ПРАВОПОРЯДОК

Имя богини мира Эйрены, очевидно, произошло от глаголов "я соединяюсь, я соглашаюсь, я привожу в порядок", обозначавших состояние покоя, согласия. Бесспорно, это понятие являлось антонимом слову война. Во времена Гесиода оно подразумевало гармонию, благоденствие и равенство. В V-IV вв. до н.э. это слово стало отождествляться с практическими антивоенными мерами, в частности, мирными переговорами. Эйрена или мир являлись не только идеалом, но активными действиями по созданию политического и социального миропорядка⁸. В V в. до н.э. греческие города-государства оказались в водовороте насилия и жестокости. Контраст между возвышенной риторикой войны и реальной человеческой жизнью изображены в трагедиях и сатирических поэмах древнегреческих поэтов, чей скептицизм оказал влияние на политическую жизнь в Афинах. Низведенная с

небес война стала толковаться как явление природы. Платон и Аристотель соотносили проблему мира с политической деятельностью в государствах-городах и в отношениях между ними.

В этом смысле древние греки столкнулись с проблемой борьбы за независимость полисов, которую несмотря на дипломатические усилия им не удалось решить.

Когда же некий мир был достигнут путем завоеваний в эпоху Македонской империи при Филиппе II и Александре Македонском, а затем в эпоху Римской империи, идея мира обрела черты концепции универсального политического миропорядка.

В V и IV вв. до н.э. древнегреческие полисы вели войны сначала против персов, затем друг с другом и вновь против Персии. Они с легкостью меняли своих союзников, хотя во времена длительной Пелопоннесской войны (413—404 до н.э.) чаще всего группировались вокруг Спарты и Афин, двух соперничавших городов-государств, что еще больше обостряло политическую борьбу вплоть до гражданских конфликтов. Несмотря на примитивные виды оружия, население все более и более вовлекалось в войну. Геродот замечал по этому поводу: "Человек не может быть столь глупым, чтобы желать войны сильнее мира. В дни мирные заведено природой сынам переживать своих отцов, война же нарушает сей порядок: отец оплакивает сына"⁹. А Пиндар из Фив выразил свое отношение к войне следующим образом: "Кто не познал войны, желает ратной славы, рая, побывав же на поле бранном, страшится приближения ее"¹⁰.

Этой страшной реальностью пронизаны и великие трагедии Софокла, Еврипида и, особенно, Эсхила (док. 1.4). В них слышалась надежда на искупление: "Пой песню скорби, песню скорби, и пусть добро восторжествует!". Для Эсхила если и существуют элементы справедливости в войне, то они носят лишь божественный характер — за грехи отцов отвечают их невиновные дети: "Беда по свету бродит, беспристрастно выбирая жертву, для каждого свой срок и свой черед"¹¹. Война представляется карой, возможно и справедливой, но никогда не разрешающей конфликта. Рациональный взгляд древних греков на войну сопровождался скептическим отношением к ее возможным преимуществам.

Для этой эпохи скептицизм был характерным явлением. Скептическое отношение к жизни проповедовали софисты, философы досократовского периода и Аристофан, чьи комедии высмеивают политику и политиков Афин времен Пелопоннесской войны. Традиционная военная мудрость была поставлена под сомнение и поднималась на смех в каждом представлении. Так, в одной из последних комедий, "Лисистрате", женщины ряда воюющих полисов сговорились не подпускать к себе мужчин, пока не наступит мир. Политическая прозорливость, которая считалась присущей только мужчинам, в комедии приписывалась женщинам: война же, считавшаяся уделом мужчин,

представлялась незначительным занятием по сравнению со стремлением женщин к миру. Скептическое отношение к мудрости и мотивам власть предержащих было выражено у Аристофана следующими простыми словами в комедии "Ахарняне": "Мы все лишились здравомыслия".

В такой атмосфере война подвергалась резкой критике за связанные с ней разрушения и хозяйственный ущерб. Древнегреческий полководец и историк Ксенофонт даже предложил создать "совет стражей мира" как часть его экономической программы (док. 1.5). Как и Ксенофонт, Лисий, Исократ и другие древнегреческие политики и ораторы выражали сожаление, что войны, отторгнув союзников, сделали Афины уязвимыми. И, что еще более важно, война подорвала стабильность и социальные устои, от которых зависел внутренний мир полиса. Так, другой древнегреческий полководец и историк, Фукидид, связывает междоусобную борьбу с войной (док. 1.6), а Исократ, считая, что "душа государства — не что иное, как политика", объяснял упадок общественной морали и демократии в Афинах ее имперскими притязаниями¹². Иначе говоря, древние греки выступали не столько против самой идеи войны, сколько против бессмысленного кровопролития, приводившего к обратным результатам и ведущего к распаду общества.

Это направление древнегреческой философской мысли получило развитие в трудах Платона. Как и его учитель Сократ, Платон считал гражданское право инструментом политического блага, хотя в большей степени, чем Сократ, идеализировал государство как воплощение общности людей. Он рассматривал войну как необходимую государственную функцию, которая, однако, должна осуществляться с позиций мудрости и умеренности. Позднее Аристотель придерживался того же мнения, объясняя, что война тем не менее не должна быть самоцелью (док. 1.7). Мир в этом смысле не представлялся абсолютным состоянием гармонии. Скорее всего он мыслился как своего рода порядок такого общества, где закон и сила сдерживали бы страсти во благо общества.

Платон также ясно различал понятия войны и гражданского конфликта, который предполагал враждебность по отношению к своим, тогда как война являла собой враждебность в отношении к внешнему врагу (док. 1.8). Аристотель еще более яростно защищал войну против «тех представителей человечества, кто самой природой предназначены подчиняться...»¹³. Эта идея, широко распространенная в древнем мире, обосновывала стремления греков сохранить мир путем панэллинского выступления против Персии на том основании, что для греков естественным состоянием являлся мир, для азиатов — война. Римляне, как и греки, считая правомерным подчиненное положение покоренных народов, распространили эти идеи на возраставшую классовую дифференциацию общества.

Поиски мира внутри греческих полисов свелись к попыткам установления различных форм конституционного правления. Их целью было примирение различных интересов и даже изменение формы политического контроля в рамках принятых принципов власти. Однако, как отмечали Фукидид и Исократ, гражданская война сорвала эти попытки.

Поиски мира между греческими городами-государствами шли в другом направлении, потому что все они претендовали на установление своей власти в завоеванных ими полисах и колониях. Стремясь сократить до минимума кровопролитие между независимыми полисами, древние греки применяли различные формы дипломатии: они предоставили дипломатический иммунитет послам и консулам, восприняли ряд правил ведения войны (которые, правда, часто нарушались), проводили мирные переговоры и использовали арбитражные решения, заключали двусторонние и даже многосторонние договоры и попытались создать региональные конфедерации с законодательной властью, представлявшей интересы всех сторон.

Несмотря на изобретательность, древние греки смогли заключить лишь временные перемирия. В отчаянии некоторые из политиков пытались получить гарантии мирных договоров у Персии, а затем Македонии (док. 1.9). Но и этого было недостаточно. В конечном счете порядок греческим полисам был навязан Македонской империей Филиппа II и Александра Великого, а позднее — Римом.

Предлагая мир царю Дарию III, Александр Македонский писал: "Ты получишь от меня то, что убедишь меня дать тебе. И на будущее, случится тебе писать мне, обращайся ко мне — Верховный Владыка Азии. Случится тебе обратиться с просьбой — ни как равный с равным, а как с господином твоим, говори со мной"¹⁴. Империя Александра Македонского простиралась от Греции и Фракии на Западе до реки Инд на Востоке. Просуществовала она недолго — с 336 по 323 г. до н.э. После его смерти распад империи повлек за собой ряд войн, закончившихся тем, что в 190 г. до н.э. Рим поглотил Малую Азию. Как Римская, так и империя Александра Македонского основывались на военной силе, которая оправдывалась намерением установить мир как универсальный политический миропорядок. Эта идея была не новой. Греческий историк Ксенофонт считал ее автором Кира, основателя персидского царства, а Александр приписывал ее себе. Первый римский император Гай Октавиан Август прославился тем, что положил конец гражданским и другим войнам. Его империя, представлявшая себя как государство мира и перемирия, рассматривалась как миропорядок, навязанный покоренным землям — Pax Romana (римский мир) (док. 1.10).

По латыни pax означает мир, а его производное pacisci — заключение договора, определяющего права сторон. Но отношения

Рима с другими государствами в соответствии с Pax Romana трактовались иначе, чем в древнегреческом или современном международном праве, где признается суверенитет каждой из сторон. По латыни союз подразумевал прежде всего подчинение Риму. Поэтому договор, положивший конец войне с Антиохом на Ближнем Востоке, начинался такими словами: "Да будет мир между Антиохом и римлянами на все времена, если он выполнит следующие условия договора..."¹⁵. Pax также предполагал покой и безопасность, так как он мог относиться к священному соглашению о дружбе при отсутствии военного давления, но, однако же, подразумевал власть Рима.

Римляне свое могущество подкрепляли всеобщей теорией альтруизма, частично приспособив философию греческих стоиков к своему пониманию мирового предназначения. Государства-клиенты восприняли эту идеологию, некоторые из них воспользовались ею для восхваления покровителя (док. 1.11). При Pax Romana был достигнут порядок среди различных народов, подчиненных единой власти и закону jus gentium. В конце I столетия до н.э. с объединением империи вновь возникли мечты о новом Золотом веке мира (док. 1.12). Но было это и откровенно цинично; как сказал побежденный бритт: "Отнимать, резать, грабить на их лживом языке зовется господством; и, создав пустыню, они говорят, что принесли мир"¹⁶.

№ 1.4

Из трагедии Эсхила "Семеро против Фив"

Тошно, тошно, когда воин чужой

Выжмет сок молодой неспелых ягод,

Силой влажный раздавит стыд.

Кто прежде отдаст душу ножу,

Тех назову счастливей.

Горечью, если погибнет город, ай-ай,

Жизнь обернется многим.

В рабство ведут, убивают.

Пламя бросают в амбары.

Ой, дым, дым столбом над городом!

Ой, смерть, смерть трубит взбесившийся

Арес, палач, разоритель храмов.

Верезг и всхлип в переулках.

Город в облаве. Схвачен.

Боец бьет бойца.

Копьем в пыль свалил.

В углу лепет кровавый,

Хрипы. Сосун верещит,

От груди оторван.

Разбой, взлом и грабеж и кровь во всем.

Хищник хищника торопит

И пустой зовет пустого

В сотоварищи себе.

И не меньше и не вровень надо им.

Что ж потом, чем же день окончим?

Жатва и всякая овощь

Втоптаны в землю, смяты.

Хозяйка глядит.

В глазах стынут слезы.

Пашен дары родимых

Втоптаны в грязь. В канавах

Уносит их вода.

Девушки, новое горе ждет вас.

Ждет постель копьем добытых,

Ждет надменный, счастьем сытый,

Прихотливый властелин.

Вся надежда — раньше ночи смерть принять.

Эсхил. Трагедии. М.; Л., 1937. С. 136—137.

№ 1.5

Из сочинения Ксенофонта «О доходах»

...Ведь счастливейшими государствами считаются те, которые в состоянии дольше всего прожить в мире... В самом деле, если бы государство пользовалось полным спокойствием, кто бы не стал нуждаться в нем?

Если кто думает, что для обогащения война прибыльнее, чем мир, то я не знаю, можно ли лучше решить этот вопрос, как приняв во внимание исход прежних событий нашего города. Тогда всякий найдет, что в прежние времена собранные в мире в громадном количестве деньги издерживались во время войны; он поймет, что и в нынешние времена, по причине войны, многие доходы совсем прекратились, а поступившие истрачены на множество разных надобностей; когда же наступил мир на море, то и доходы увеличились, и горожане получили возможность употреблять их по своему желанию.

Сочинения Ксенофонта. Вып. 5. Митава, 1880. Т. V. С. 11 — 12.

№ 1.6

Из "Истории" Фукидида

До такой неистовой жестокости дошла эта междоусобная борьба. Она произвела ужасное впечатление, особенно потому, что подобное ожесточение проявилось впервые. Действительно, впоследствии весь эллинский мир был потрясаем борьбой партий. В каждом городе вожди народной партии призывали на помощь афинян, а главари олигархов — лакедемонян. В мирное время у партийных вожаков, вероятно, не было бы ни повода к этому, ни склонности. Теперь же, когда Афины и Лакедемон стали враждовать, обеим партиям легко было приобрести союзников для подавления противников и укрепления своих сил, и недовольные элементы в городе охотно призывали чужеземцев на помощь, стремясь к политическим переменам... Вследствие внутренних раздоров на города обрушилось множество бедствий...

Изменилось даже привычное значение слов в оценке человеческих действий. Безрассудная отвага, например, считалась храбростью, готовой на жертвы ради друзей, благоразумная осмотрительность — замаскированной трусостью, умеренность — личиной малодушия, всестороннее обсуждение — совершенной бездеятельностью...

Политические узы оказывались крепче кровных связей, потому что члены гетерий скорее шли очертя голову на любое опасное дело. Ведь подобные организации отнюдь не были направлены ко благу общества... но противозаконно служили лишь для распространения собственного влияния в своекорыстных интересах...

Причина всех этих зол — жажда власти, коренящаяся в алчности и честолюбии. Отсюда проистекает и жгучая страсть к соперничеству, когда люди предаются спорам и раздорам...

Так борьба партий породила в Элладе всяческие пороки и нечестия... и даже самые торжественные заверения и страшные клятвы не помогали умиротворению. Все были твердо убеждены лишь в том, что всеобщей безопасности нет и поэтому каждый должен заботиться о своей собственной безопасности и не доверять другим.

Фукидид. История, 111, 82, 83. Л., 1981. С. 147—149.

№ 1.7

Из сочинения Аристотеля «Никомахова этика»

...ведь мы лишаемся досуга, чтобы иметь досуг, и войну ведем, чтобы жить в мире. Поэтому для добродетелей, обращенных на поступки, область деятельности — государственные или военные дела, а поступки, связанные с этими делами, как счи-

тается, лишают досуга, причем связанные с войной — особенно (никто ведь не собирается ни воевать ради того, чтобы воевать, ни готовить войну ради нее самой, ибо невероятно кровожадным покажется тот, кто станет даже друзей делать врагами, лишь бы сражаться и убивать).

Аристотель. Соч. В 4-х т. М., 1984. Т. 4. С. 282.

№ 1.8

Из сочинения Платона «Государство»

Мне кажется, что недаром есть два названия — война и раздор. Это два разных (проявления), зависящие от двух видов разногласий. Двумя я считаю их вот почему: одно — среди своих и близких, другое — с чужими, с иноземцами. Вражда между своими была названа раздором, а с чужими — войной.

...Я утверждаю, что все эллины — близкие друг другу люди и состоят между собой в родстве, а для варваров они — иноземцы и чужаки. Значит, если эллины сражаются с варварами, а варвары с эллинами, мы скажем, что они воюют, что они по самой своей природе враги и эту их вражду надо называть войной. Когда же нечто подобное происходит между эллинами, надо сказать, что по природе своей они друзья, но Эллада в этом случае больна и в ней царит междоусобица, и такую вражду следует именовать раздором.

471 Раз они эллины, они не станут опустошать Элладу или поджигать там дома; они не согласятся считать в том или ином государстве своими врагами всех — и мужчин, и женщин, и детей, а будут считать ими лишь немногих — виновников распри. Поэтому у них не появится желания разорять страну и разрушать дома, раз они ничего не имеют против большинства граждан, а распрю они будут продолжать лишь до тех пор, пока те, кто невинно страдает, не заставят ее виновников наконец понести кару.

...наши граждане должны относиться к своим противникам именно таким образом, а к варварам — так, как теперь относятся друг к другу эллины.

Платон. Соч. М., 1971. Т. 3, ч. 1. С. 271—272.

№ 1.9.

Из сочинения Исократа "О мире"¹⁷

16. Я утверждаю, что нам необходимо заключить мир не только с хиосцами, родосцами, византийцами и косцами, но со всем человечеством, и мирный договор должен быть не таким, какой предложили некоторые лица, а таким, какой был заклю-

чен с царем и лакедемонянами, и предусматривать автономию эллинов, вывод гарнизонов из чужих городов и сохранение каждым своей территории. Ведь не придумать более справедливого и более выгодного для нашего города мирного договора, чем этот.

Вестник древней истории, 1966. № 3. С. 250.

№ 1.10

Из сочинения Луция Аннея Флора

«Мир с Парфией и обожествление Августа»

(61) И вот были покорены все народы на западе и на юге, на севере — между Реном и Данувием — и на востоке — между Киром и Евфратом. Остальные, независимые от империи племена чувствовали ее величие и начали питать почтение к римскому народу как к владыке мира...

(64) Так повсеместно среди рода человеческого воцарились либо прочный мир, либо перемирие, и поэтому Август... закрыл храм двуликого Януса¹⁸, который до этого закрывался всего два раза: при царе Нуме и после первого поражения Карфагена.

(65) Теперь, посвятив себя миру, он с помощью многих суровых и строгих законов пытался удержать в узде век, обратившийся ко всем порокам и роскоши. За эти великие дела он был провозглашен несменяемым диктатором и отцом отечества. Дошло даже до обсуждения в сенате, не назвать ли его Ромулом, поскольку он основал империю. Но более священным и почетным представилось имя Август. Ведь тем самым он обожествлялся при жизни.

Дашкова М.Ф. Луций Анней Флор — историк древнего Рима, Воронеж, 1977 С. 161 — 162.

№ 1.11

Из "Истории" Полибия (II в. до н.э.)

О Римляне! Ведь в Ваших силах

Дать силу большую друзьям своим,

Свою же роль и славу не принизив!¹⁹

Ведь цель, кой Вы желаете достичь

Не равна целей смертных.

Они принуждены с оружием в руках сражаться

За возможность власти, за тень возможности

Заполучить суда, товар и города.

Но Вас же Боги одарили благодатью.

Весь мир у ваших ног лежит.

Чего еще желаете? Чего еще должны Вы получить?

И славу среди людей заполучить не просто.

Еще трудней их удержать, когда вкусил их прелести.

Войной пошли вы на Филиппа,

Не пожалев себя на поле бранном

Во славу Греции и за ее свободу.

В том цель была, а стала Вам наградой в войне.

И все ж, вы получили больше славы,

Чем обложивши данью Карфаген.

Ведь золото блестит для всех,

А слава, честь, хвала принадлежат Богам,

Иль тем, кто по своей природе

Достоин участи Богов.

Polybius Т. The Histories. Vols 1-6. L.C.L., 1926. Vol. 5. P. 281; 283.

№ 1.12

Из оды Квинта Горация «Августу»

Хотел я грады петь полоненные

И войны, но по лире ударил Феб,

Чтоб не дерзнул я слабый парус

Вверить простору зыбей тирренских.

Твой век, о Цезарь, нивам обилье дал;

Он возвратил Юпитеру нашему,

Сорвав со стен кичливых парфов,

Наши значки; он замкнул святыню

Квирина, без войны опустевшую;

Узду накинул на своеволие,

Губившее правопорядок;

И, обуздавши преступность, к жизни

Воззвал былую доблесть, простершую

Латинян имя, мощь италийскую

И власть и славу, от заката

Солнца в Гесперии до восхода.

Хранит нас Цезарь, и ни насилие

Мир не нарушит, ни междоусобица,

Ни гнев, что меч кует и часто

Город на город враждой подъемлет.

Закон покорно вытерпит Юлия,

Кто воду пьет Дуная глубокого,

И сер, и гет, и перс лукавый,

Или же тот, кто близ Дона вырос.

А мы и в будний день и в день праздничный

Среди даров веселого Либера,

С детьми и с женами своими

Перед богами свершив моленье,

Петь будем по заветам по дедовским

Под звуки флейт про славных воителей,

Про Трою нашу, про Анхиса

И про потомка благой Венеры²⁰.

Квинт Гораций Флакк. М., 1936. С. 169.

№ 1.13

Из «Римской истории» Диона Кассия (I в.)

Хоть римляне могли и соблазнить своими обещаниями,

И поначалу верили вы им,

Вкусить той веры. Разочаровавшись,

Вы знаете теперь, сколь велика ошибка

Предпочесть привычной жизни предков захватчиков порядок.

Теперь уж осознали вы, что лучше нищим быть

И никому не поклоняться,

Чем быть рабом хозяина в богатстве!

Иль нас не обокрали? Не лишили всего,

Чем мы владели, и податями обложили,

Что осталось.

Для них мы обрабатываем нашу землю.

Для них пасем свой скот. И сверх того

Еще мы платим дань за то, что просто

Существуем на земле.

Куда бы лучше было б быть проданным открыто

В рабство,

Чем каждый день оплачивать подобие свободы

Dio's Roman History. Vols 1—9. L.C.L., 1925. Vol 8. P. 85—86 (Пер. В.И.Исаевой).

МИР И СПРАВЕДЛИВОСТЬ

В СИСТЕМЕ НРАВСТВЕННЫХ ЦЕННОСТЕЙ

В самых ранних из дошедших до нас памятников письменности идеи мира подразумевали религиозную космологию и поиск моральных ценностей. Гесиод трактовал мир как подарок богов, который надо заслужить. Древние евреи отождествляли свой народ с единым богом — Яхве. Незадолго до начала и во время изгнания, между 750 и 550 гг. до н.э., их пророки проповедовали всеобщий мир, основанный на справедливости, а судьба их народа была призвана стать инструментом достижения такого миропорядка. Иисус, названный Христом, на основе учения пророков создал этику личного выбора, в

соответствии с которой справедливость подразумевала признание в каждом человеке священного и неприкосновенного начала. Будучи меньшинством в Римской империи, последователи Христа должны были, согласно его этническим принципам, прийти к позиции непротивления, т.е. отказа от применения силы как во имя, так и против мирской власти. Таким образом, в древности мир понимался как выражение божественной воли и человеческих ценностей.

Гесиод был поэтом-земледельцем, жившим в Беотии около 700 г. до н.э. В одной из его поэм, "Труды и дни", представлявшей собой фактически трактат о земледелии, автор много рассуждает об этических проблемах (док. 1.14). Более подробно свои мысли о происхождении мира и жизни богов Гесиод излагал в другой дошедшей до нас своей поэме — "Теогония".

Гесиод подчеркивал божественную природу физических и психических свойств человека и трактовал вне потока времени события человеческой жизни. Тем не менее Вселенная в его понимании строилась на основе законов морали, связанных с идеей мира. Гесиод допускал, что при определенных условиях кровопролитие могло стать как злом, так и благом. Он полагал, что в Золотом веке смертные жили, не зная войны и забот, но, потеряв его, человечество попало в водоворот насилия. Таким образом, раздор (Эрис) дан был Зевсом и отражал разлад между богами Олимпа. Однако как только Зевс устанавливал порядок на Олимпе, на Земле он вводил закон Мира, Добра и Справедливости, "которому покорны все деяния смертных"²¹, хотя человечество все также было снедаемо раздором, но теперь уже оно в ответе перед Зевсом за мир и справедливость, к которому должно стремиться.

Древнееврейская космология была монотеистичной, исторически обусловленной. Она исходила из существования единого бога-создателя, сущность которого проявлялась в порядке причинно-следственных отношений во времени. Со времени Исхода около 1290 г. до н.э., когда Моисей вывел свой народ из Египта, израильтяне стали считать себя народом, избранным Богом Яхве. Приняв оседлый образ жизни (завоевание территорий они объясняли волей Бога Яхве), они стали отождествлять народ и Бога не только с войной, но и с заповедями Моисея. Священные законы и священные войны вкупе определяли устройство общества под властью могущественных царей подобно Давиду и Соломону (1000—922 гг. до н.э.). Победа в войне зависела от верности заветам Бога Яхве. Таким образом "мифологические войны богов в израильской религии уступили место исторической "борьбе людей против слова Божьего"²².

В VIII—VI вв. до н.э. древние евреи переживали кризис веры. Израильское Северное царство было поглощено Ассирией (722—721 гг. до н.э.), а Южная Иудея — Вавилоном (597 до н.э.). Древнееврейские вожди оставались в изгнании до 538 г. до

н.э., когда по эдикту Кира, царя Персии, пришедшей на смену Вавилону, они смогли вернуться в Иерусалим. Страдания еврейского народа в это время пророки объясняли тем, что люди забыли слово Яхве, честь и стали поклоняться чужим богам. Пророки призывали к покаянию и послушанию, предупреждали о возможности катастрофы, обещая, что Всевышний не оставит верующих в него. Они пришли к тому, что и другие народы должны жить по законам Бога Яхве, определив новую миссию народа Израилева — через искупительную жертву он станет орудием Бога в установлении всеобщей справедливости и мира. Таким образом они связали "возрождение Израиля с возрождением народов"²³. Наряду с другими темами и несмотря на военное сопротивление в эпоху Древней Греции и Рима идея мира стала неотъемлемой частью еврейской религиозной культуры (док. 1.15}.

Древнееврейское слово шалом (мир) помимо основного значения обладает массой оттенков, которые отражают всю сложность самой идеи, учитывая исторический опыт еврейского народа. Его антонимом может быть не столько война, сколько обман, напасти, истребление, несправедливость, т.е. в этом слове заложена идея дружбы, чистоты, процветания, законности и порядка в обществе. Это слово могло означать не просто соглашение о прекращении враждебных действий, но и было выражением взаимной доброй воли. Для отдельного человека это здоровье и благополучие; для общества — отсутствие конфликтов; а для тех и других — единство и гармония с Богом.

Древнееврейские пророки предсказывали приход мессии, или спасителя, который поведет за собой сынов Израиля, избавив мир от жестокости, установит праведный мир. Последователи Иисуса Христа считали его именно этим мессией. Он исходил из учения пророков о мире и справедливости, но при этом подчеркивал этическую ответственность людей и обращал свой призыв ко всем народам.

Иисус отвергал насилие, но значимость его учения о ненасилии заключалась в том, кого он защищал (док. 1.16) — отверженных, бесправных бедняков, которых в греко-римской традиции не считали людьми достойными. Он проповедовал добродетель без претензии на собственную праведность, в то время как для Сенеки и стоиков ненасилие означало моральное превосходство. В то время как Платон проводил грань между внешней войной и внутренними распрями, Иисус призывал возлюбить врага своего, а не только ближнего. Он настаивал на том, что божий мир, обещанный пророками наступит только тогда, когда все люди будут жить по этому принципу. По свидетельству апостола Павла, Иисус учил, что зло живет среди нас и что люди призваны противостоять ему, но не путем насилия над другими людьми (док. 1.17). В этом смысле Иисус

понимал и избранный божий народ, который избран, чтобы жить в мире.

Учение Иисуса в основном являлось осмыслением идеи Бога или его первоосновы. Но в то же время это был и свод моральных законов, или заповедей, для верующих всех народов. Христиане (так стали называть последователей Иисуса) старались жить по этим новым принципам, даже если они противоречили обычаям или политической власти. На протяжении длительного времени христианские общины стояли перед проблемой приспособления или изоляции в Римской империи.

Несмотря на гонения, например со стороны Нерона и Домициана в 64 и в 81—96 гг., новая религия быстро распространялась среди среднего и низшего сословий горожан, которые надеялись на второе пришествие Христа. До 250 г. христианам угрожали местные языческие культуры, этнические конфликты и религиозные разногласия внутри их собственной веры. Для их преодоления христиане стали создавать церкви и устанавливать религиозные каноны. Их целью было обращение людей в свою веру, поэтому они смогли по достоинству оценить империю, установившую в Средиземном море порядок, свободу передвижений и сообщений, терпимость. Все больше христиане склонялись к пониманию Pax Romana как к институту, облегчающему им их евангелистскую миссию.

В то же время они четко провели границы своей лояльности по отношению к политической власти. Например, они отказывались давать клятву верности римским богам и божественному императору. Христиане считали, что такая клятва противоречит их вере в единого бога, а следовательно, и моральной независимости. Еще одним камнем преткновения стала военная служба в римской армии, где уже в III в. были солдаты-христиане, а в IV в. их число еще более возросло. До этого времени служба в римской армии была добровольной и ограничивалась лишь службой римских граждан. Ее функции, за исключением охраны империи, сводились к поддержанию порядка, сбору податей, содержанию общественных бытовых сооружений. Тем не менее некоторые священнослужители выступали против службы в армии на том основании, что солдат обязан принять присягу и участвовать в культовых обрядах, что противоречит его абсолютной вере в Бога, а сам уклад военной жизни несовместим с христианской моралью. В широком смысле разрушительной силе оружия христиане противопоставили мирное обращение людей в свою веру (док. 1.18). В IV в., по мере того как церковь все больше сближалась с империей, все дальше от нее отдалялись те антимилитаристы-христиане, для которых убийство всегда было злом (док. 1.19.).

Таким образом раннехристианская идея мира имела двоякое значение: она создавала общественную поддержку людям, обра-

щавшимся к новым ценностям, с одной стороны, и ограничивала власть государства над личностью — с другой.

№ 1.14

Из поэмы Гесиода «Труды и дни»

Знай же, что две существуют различных Эриды на свете,

А не одна лишь всего. С одобреньем отнесся б разумный

К первой. Другая достойна упреков. И духом различны:

Эта свирепые войны и злую вражду вызывает,

Грозная. Люди не любят ее. Лишь по воле бессмертных

Чтут они против желанья тяжелую эту Эриду.

Первая раньше второй рождена многосумрачной Ночью;

Между корнями земли поместил ее кормчий всевышний,

Зевс, в эфире живущий, и более сделал полезной:

Эта способна понудить к труду и ленивого даже;

Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет,

Станет и сам торопиться с насадками, с севом, с устройством

Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству

Сердцем стремится. Вот эта Эрида для смертных полезна...

Создали прежде всего поколенье людей золотое

Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских,

Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба.

Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,

Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость

К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны…

Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили.

А умирали, как будто объятые сном. Недостаток

Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный

Сами давали собой хлебодарные земли. Они же,

Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства.

Эллинские поэты. М., 1963. С. 141 — 142, 145.

№ 1.15

Ветхий завет:

Из книги пророка Амоса²⁴

Ибо так говорит Господь дому Израилеву...

Ненавижу, отвергаю праздники ваши,

и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших.

Если вознесете Мне всесожжение и хлебное приношение,

Я не приму их

и не призрю на благодарственную жертву из тучных тельцов

ваших.

Удали от Меня шум песней твоих,

ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать.

Пусть, как вода, течет суд,

и правда — как сильный поток!

Из книги пророка Исайи²⁵

К чему Мне множество жертв ваших? —

говорит Господь.—

Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота;

и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу...

Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих;

перестаньте делать зло; научитесь делать добро;

ищите правды;

спасайте угнетенного; защищайте сироту;

вступайтесь за вдову...

Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли.

Если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас:

ибо уста Господни говорят...

...И будет в последние дни, гора дома Господня

будет поставлена во главу гор, и возвысится над холмами,

и потекут к ней все народы.

И пойдут многие народы, и скажут:

придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева,

и научит Он нас Своим путям;

и будем ходить по стезям Его.

Ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне — из Иерусалима.

И будет Он судить народы, и обличит многие племена;

и перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы;

не поднимет народ на народ меча,

и не будут более учиться воевать...

И произойдет отрасль от корня Иессеева²⁶,

и ветвь произрастет от корня его;

И почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума,

дух совета и крепости, дух ведения и благочестия;

и страхом Господним исполнится,

и будет судить не по взгляду очей Своих,

и не по слуху ушей Своих решать дела.

Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине;

и жезлом уст Своих поразит землю,

и духом уст Своих убьет нечестивого...

Тогда волк будет жить вместе с ягненком,

и барс будет лежать вместе с козленком;

и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе,

и малое дитя будет водить их...

Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей;

ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море...

И делом правды будет мир²⁷,

и плодом правосудия — спокойствие и безопасность во веки...

Так говорит Господь Бог,

сотворивший небеса и пространство их,

распростерший землю с произведениями ее,

дающий дыхание народу на ней и дух ходящим по ней.

Я, Господь, призвал тебя в правду,

и буду держать Тебя за руку и хранить Тебя,

и поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников,

чтобы открыть глаза слепых,

чтобы узников вывести из заключения

и сидящих во тьме — из темницы.

Ветхий завет: Книга пророка Амоса, 5: 4, 21—24; Книга пророка Исаии, 1.11, 16—17, 19—20, 2: 2—4; 11: 1—4, 6,9; 32:12, 42: 5—7.

№ 1.16.

Новый завет:

От Матфея святое благовествование

3. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

4. Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

5. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

6. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

7. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

8. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

9. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.

10. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

11. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить на Меня;

12. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах...

От Луки святое благовествование

27. Но вам слушающим говорю; любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас.

28. Благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас.

29. Ударившему тебя по щеке подставь и другую; и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку.

30. Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад.

31. И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними.

32. И если любите любящих вас, какая вам за это благодарность? ибо и грешники любящих их любят.

33. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за это благодарность? ибо и грешники то же делают.

34. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же.

35. Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и к злым.

36. Итак будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд.

37. Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете;

38. Давайте, и дастся вам...

Новый завет: От Матфея святое благовествование. Гл. 5: 3—12; От Луки святое благовествование. Гл. 6: 27—38.

№ 1.17

Новый завет: из книги "Послание к Римлянам"

Любовь да будет непритворна; отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру;

Будьте братолюбивы друг ко другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте;

Утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны;

В нуждах святых принимайте участие; ревнуйте о странноприимстве;

Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте.

...Никому не воздавайте злом на зло, но пекитесь о добром перед всеми человеками.

Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми.

Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию.

Ибо написано: "Мне отмщение. Я воздам, говорит Господь".

Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья.

Не будь побежден злом, но побеждай зло добром.

Книги Нового завета. Послание к Римлянам. Гл. 12. Ст. 9, 12—14, 17—21.

№ 1.18

Из сочинений Климента Александрийского (II в.)²⁸

Жить в мире — вот высшая справедливость. Она дает нам уверенность и покой. Евангелие — глас Христа. Слушайте слово спасителя! Научимся владеть оружием мира. Заслоним себя щитом справедливости, поднимем меч веры и шлем спасения возложим на наши головы. А еще поднимем мы меч духа, который есть слово Божье. Это и есть наше оружие, которое не нанесет кровавых ран.

Lampaglione G. The Idea of Peace in Antiquity. Notre Dame, 1973. P. 251.

№ 1.19

Из сочинения Лактанция²⁹

"Божественный институт" (IV в.)

Не убий, говорит нам Бог... Поэтому не должно праведному человеку быть солдатом. Ибо невозможно состоять на военной службе и не быть виновным в самом тяжком из грехов. Поскольку не важно, как убьешь ты — словом или мечом. Бог запретил убивать! И нельзя отступить от закона, который гласит — не убий человека, ибо Бог создал его по образу и подобию своему.

The Fathers of the Church Wash., 1964. Vol. 49. P.452 (пер. В.И.Исаевой).

Date: октябрь 2011, декабрь 2013, июль 2014

Изд: Мир/Peace: Альтернативы войне от античности до конца второй мировой войны. Антология.

Институт всеобщей истории РАН. М.: Наука, 1993.

OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)