Р. М. Илюхина

Пацифизм

и ненасильственная альтернатива

в истории

 

Если попытаться понять, какие идеи оказали наибольшее воздействие на формирование традиции миротворчества в истории, то есть основание признать, что на первом плане окажутся пацифистские. В конечном итоге антивоенный протест воплощал идеал ненасильственного и разоруженного мира, ненасильственную альтернативу в целом¹.

Хотя фундаментальное противоречие между насилием и ненасильственной альтернативой и сопровождало развитие человеческой цивилизации, однако взрыв военного насилия, реакционного тоталитаризма и революционного максимализма в XX веке, приобретя трагический характер, вывел его из-за кулис на авансцену мировой истории.

Ядерное оружие как материальный символ абсолютной вооруженной силы обнаружило пределы насилия в целом. С особой остро-

—————

¹ Пацифизм, разумеется, не включает в себя всю гамму миротворчества. Наряду с пацифистскими, ненасильственными, этическими и международно-правовыми средствами, широкое распространение получили идеи достижения мира через военное или революционное насилие.

 

163

 

той встал вопрос о цене прогресса и степени допустимости насилия. Конечно, историю изменить нельзя. Но идея о насилии как «повивальной бабке истории» и власти диктатуры, опирающейся на насилие, себя исчерпала.

Насилие и ненасилие — это прежде всего проблема войны и мира, ядерного оружия и выживания человеческого общества. Но это также и проблема власти и личности, государства и общества.

Политический диалог, ненасильственное урегулирование международных и внутренних конфликтов становятся приоритетными проблемами XX века прежде всего потому, что безъядерным миром может стать мир ненасильственный.

За тысячелетнюю историю еще никто не мог построить достойное общество через насилие, которое само по себе порождало только насилие. Не случайным представляется и то, что на каждом витке развития цивилизация выходила на ненасильственную альтернативу, начиная от индийской ахимсы и Нагорной проповеди Христа до Делийской декларации 1986 года¹, которая провозглашала ненасилие основой жизни человеческого общества, а философию и политику, построенную на насилии и устрашении, признавала аморальной и недопустимой.

Эти общечеловеческие императивы непосредственно связаны с мировоззрением пацифизма как значительной части исторической

—————

¹ Делийская декларация о принципах свободного от ядерного оружия и ненасильственного мира. — «Правда», 28 ноября 1986.

 

164

 

традиции миротворчества. Поиск путей к формированию ненасильственного мира на основе общечеловеческого консенсуса, свободы выбора, универсального признания ценности человеческой личности, то есть ненасильственной альтернативы, можно искать в историческом опыте, который включает в себя малоизученный, но обширный пацифистский комплекс. Даже XX век с его взрывами военного насилия и революционного максимализма был свидетелем драматических попыток использования ненасильственных методов во внешней и внутренней политике государств.

В формирующейся в конце XX века науке о мире (Peace Racearch), паксологии, или, как нетрадиционно считают некоторые исследователи, науке «о культуре мира», которая рассматривает мир в качестве универсальной общечеловеческой ценности, история пацифистской ненасильственной альтернативы становится ее органической частью.

Думается, что советские историки¹ все еще

—————

¹ Советская историография проблемы мира отстает от мирового уровня примерно на 30 лет, когда и 60-е годы на Западе стали активно разрабатывать проблемы пацифизма и в целом ненасильственной альтернативы в философском, историческом и политическом аспектах (об американской историографии проблемы мира см.: "Peace Historiography". — In: Н о w l е l l Ch. F., Z e i t e r G. The American Peace Movement: History and Historiography. Washington, 1985). Исследование идей и движений мира в 80-е стало не только интегральной частью обществоведения, но и приобрело экспертную и практическо-политическую направленность (об этом подробно см.: Р а с с а д и н а Т. Б., Ш м а ч к о в а Т. В. Идейные течения в современном антивоенном движении. — «Научный коммунизм», 1988, № 2, с. 85; К а л и н и н А. А. Современный пацифизм в Западной Европе. М., 1987.

 

165

 

несправедливы. Как холодные летописцы, они отмечают великие сражения, прославляют полководцев, военное и революционное насилие, оставляя в тени безымянных воинов, выступавших против насилия. Миротворцы — всегда антигерои. Их обвиняют во всех смертных грехах, называя утопистами, идеалистами, непротивленцами, антипатриотами, предателями, контрреволюционерами, затуманивающими революционное сознание.

Отношение к ненасильственным методам борьбы со стороны правящих кругов в большинстве случаев несло и несет на себе отпечаток двоемыслия, политиканства и даже цинизма. С одной стороны, пацифизм упрекается в «непротивлении», «беззубости», «мечтательности», «маниловщине», «утопизме» и др.; с другой — ненасильственные формы сопротивления (особенно отказ от службы в армии, акции гражданского неповиновения, пикеты, забастовки и в целом социальное и экономическое несотрудничество) рассматриваются как силовая политика. Этот парадокс, характерный для политического авторитарного мышления, вызван прежде всего тем, что ненасильственная альтернатива пацифистов представляет опасность для правящих кругов своим призывом отказаться от военного и политического насилия и социальной практикой активного невооруженного протеста.

Как ни парадоксально, но с нравственных общечеловеческих позиций понятия «победа» и «поражение» могут получить противоположный смысл. Истинными героями истории становятся не те, кто на миллионах трупов

 

166

 

и грудах развалин основывал свои преходящие государства, а те, кто мог насилие побеждать без насилия, кто боролся за свободу и ценность человеческой жизни. Поэтому обществу конца XX века с его трудноразрешимыми проблемами войн, насилия, экологии и др. как раз впору обратиться к антимилитаристскому пафосу миротворцев, их ненасильственной альтернативе и перестать третировать их только за то, что они жаждали нравственного совершенствования человека, призывали к добру и человечности, ненасильственными методами боролись против войн, жестокости и революционного максимализма.

Более того, пожалуй, ни одно понятие в истории не допускало столь огромного количества толкований между его лексическим содержанием, пропагандистским клише, сложившимся политическим стереотипом и реальным общественным явлением с его научной дефиницией, как слово «пацифизм» (по латыни pax — мир, facio — делаю). Сам термин «пацифизм» был введен в оборот сравнительно недавно. Еще в XIX веке выступавшие за мир называли себя «приверженцами мира», «активистами мира», «друзьями мира». Однако уже в начале XX столетия слово «пацифизм» становится знаменем ряда движений мира, заявивших о себе на рубеже XIX и XX веков¹.

Понятие «пацифизм», как свидетельствует

—————

¹ В 1901 году Э. Арно, французский публицист и политик, на X Всеобщем конгрессе мира назвал его участников пацифистами, а Э. Фоге в 1910 году опубликовал книгу «Пацифизм».

 

167

 

исторический опыт, не может быть сведено к какой-либо единой абстрактной дефиниции или мотивации поведения, пригодной ко всем временам истории. Сама постановка вопроса о пацифизме предполагает определенную систему координат, так как пацифизм включает в себя широкий спектр видения мира в области морали, права и политики. Более того, в связи с тем что пацифистские взгляды рождались в острой полемике и разрабатывались многими мыслителями в различные времена, его исследование несовместимо с канонизацией, догматизмом и исторической всеядностью. Уже из этого подхода очевидна многогранность идеи пацифизма, которая включает изучение многообразных факторов политического, философского, нравственного и культурно-исторического порядка.

Пацифизм в истории проявился и в форме идеологических концепций, и как политическая практика.

Если рассматривать пацифизм как определенное мировоззрение, то при всех корректировках и уточнениях его сердцевиной, остававшейся всегда неизменной, была социальная философия ненасилия, а политической практикой — ненасильственные акции.

Миротворческая максима ненасилия в идеологии и ненасильственная практика в политике составляют альфу и омегу пацифизма, формируя ненасильственную историческую альтернативу. В этом смысле пацифизм является определенным типом миротворчества, представляя собой идейное или идейно-политическое течение в истории, в основе которого лежит отказ от насилия вообще и войн

 

168

 

в частности. Однако это определение излишне схематично и напоминает математическую формулу, необходимую, но безжизненную в человеческом обществе. Миротворческая максима ненасилия существует в рамках определенного социума, взаимодействуя с его идеями и ценностями. Поэтому она приобретает временное конкретно-историческое содержание, принимая обличье той или иной эпохи, воспринимая основания той или иной идеологии и развиваясь в ее рамках.

Однако нельзя забывать и о том, что пацифистская ненасильственная альтернатива представляла собой и непреходящий общечеловеческий интерес. Трансформация миротворческого комплекса ненасилия в общечеловеческую ценность происходила в процессе формирования общности определенных нравственных норм различных народов в ранние эпохи. Если иметь в виду, что общечеловеческие интересы — это универсальные всеобщие основания и мотивы, развивающиеся вне зависимости от классовых или иных различий, то пацифистская доминанта ненасилия, этического и правового неприятия войн прямо соотносится с общечеловеческими ценностями. В этой связи проблемы соотношения морали, права и политики в пацифистском мировоззрении выходят на передний план. Ликвидиция фундаментального противоречия между политическим прагматизмом и нравственным началом, между политическим поведением государств и международным правом лежала в основе ненасильственной альтернативы пацифистов.

Однако, даже учитывая присущую паци-

 

169

 

физму доминанту ненасильственной альтернативы, это идейное, или в XX веке идейно-политическое, течение не было единым, насчитывая к нашему времени до полутора десятка направлений. Тем не менее среди пацифистского плюрализма можно выделить две главные концепции, известные со времен античности и различающиеся отношением к методам построения ненасильственного мира. Первая отвергает любое вооруженное и политическое насилие, отрицая войну как таковую (в некоторых случаях даже оборонительную). В центре доктрины — элемент персональной ответственности, предусматривающий моральное решение на индивидуальном этическом уровне.

Второе направление выступает не против войны вообще, а против агрессивной (или какой-либо конкретной) войны. Это направление некоторые ученые называют «интернационализмом», «пацифицизмом», «либеральным пацифизмом»¹. В центре идеологических позиций стоит международная политика, направленная на устранение определенной войны ненасильственными международно-правовыми методами. Применение силы рассматривалось как нежелательная, но в ряде случаев необходимая альтернатива (например, система санкций международной организации).

Весьма перспективно исследование концепций мира, предложенное американским иссле-

—————

¹ См. подробно: Biographical Dictionary of Internationalists. Westport, 1983; К u e h e l W. F. Preface, p. IX—XIV; Biographical Dictionary of Modern Peace Leaders. Westport, 1985: J o s e f f s o n H. Introduction, p. IX— XVIII.

 

170

 

дователем Ч. Чэтфилдом, который рассматривает три течения в пацифизме: первое — юридическое, восходящее к латинскому понятию мира «pax», второе — этико-социальное, связанное с греческим понятием мира «eirene», а третье — этико-религиозное, основанное на принципах абсолютного отказа от участия в любом насилии¹. Однако заметим, что в истории второе и третье течения зачастую совпадали.

Этико-социальное направление в пацифизме уходит своими корнями в седую древность, проявляясь различными ликами в религиозно-философских концепциях мировых религий — индуизма, буддизма, раннего христианства, конфуцианства.

Так, в индуизме доминировали идеи ненасилия. Широко распространенное понятие ахимсы имело в виду, по словам Джавахарлала Неру, «отсутствие агрессивных намерений, самодисциплину и обуздание гнева и ненависти»². Принцип ахимсы — непричинение зла в действиях, речах и даже мыслях — приобрел определенное значение в буддизме и конфуцианстве. Пацифистские идеи ненасилия отчетливо просматривались в раннем христианстве и интерпретировались в ряде случаев как отказ от участия в войне. Широко известная Нагорная проповедь Христа, принцип перековать «свои мечи на ора-

—————

¹ С h a t f i e l d Ch. Concepts of Peace in History. — "Peace and Change a Journal of Peace Research", 1986, vol. XI, № 2, p. 11 — 12.

² Неру Дж. Открытие Индии. М., 1955, с. 109—110. Подробно см.: Махабхарата Г. П. Бхагавадгита. Ашхабад, 1960, гл. XII.

 

171

 

ла, а копья — на серпы»¹ отражались, например, в форме отказа раннехристианских общин от службы в римской армии². «Если все будут поступать как христиане, — писал римский философ Цельс, — то император останется один и все на земле быстро перейдет в руки диких и жестоких варваров»³.

Однако, по мере того как средневековое христианство становилось государственной религией, идеи ненасилия официально были отвергнуты, став достоянием еретических сектантских учений — лоллардов, вальденсов, меннонитов, анабаптистов, групп протестантской реформации, — на базе которых к XVII веку сформировались Церкви мира квакеров. Поэтому наиболее ярко религиозная этико-социальная концепция мира отразилась в трудах таких ярких представителей квакерского мировоззрения XVII века, как Уильям Пенн, Дж. Беллер, Р. Баркли, выступавших за объединение христианской Европы на морально-религиозных основах и выдвигавших принципы отказа от «внешнего плотского оружия». В декларации английскому королю Карлу II в январе 1661 года квакеры заявили об отказе от всех «войн, ссор и битв с помощью внешнего оружия, для какой

—————

¹ Книга пророка Исайи, 2, 4.

² См.: «Вестник военного и морского духовенства», 1913, № 19, с. 662.

³ Там же.

⁴ G a r a L. War Resistance in Historical Perspective. Pendle Hill, 1970, p. 4—8.

 

172

 

цели и по какой бы причине они ни велись»¹. Небезынтересно заметить, что христианское средневековье оставило человечеству другую концепцию мира, которую, правда, едва ли можно назвать пацифистской: римско-католическая церковь провозглашала теократические концепции «божьего мира», освящения «справедливых войн», католического универсализма, чтобы «обратить в пыль темную все царства и империи и чтобы исполнилось пророчество Исайи о том, что все народы будут служить одной высшей власти»².

Пацифистская идея ненасильственной альтернативы в рамках концепции «вечного мира» оформилась на рубеже XVII—XVIII веков, времени истребительных войн в Европе. Горячими защитниками мира и известными идеологами ненасильственного пути искоренения войн были прежде всего иренисты (от греческого слова eirene — мир), такие, как Эразм Роттердамский, О. Боне, X. Пизанская, Ф. де Витторио, С. Франк и др.

Развитие этико-социальной идеи в трактатах о вечном мире мыслителей XVIII столетия шло по восходящей линии, отражая мечты человечества о ненасильственной альтернативе войнам и насилию³.

—————

¹ См. подробно: П а в л о в а Т. А., Ч и б и с е н к о в В. С. Общество друзей. — «Вопросы истории», 1986, № 12,

² Lange Histoire del l'lnternationalisme. Paris, 1919, v. 1. p. 83—84; Г р а б а р ь В. Вселенские соборы XII—XV веков как органы международного общения. — «Вопросы истории», 1945, № 3—4.

³ См.: А н д р е е в а И. С. Трактаты о вечном мире. М., 1963.

 

173

 

XIX век стал свидетелем оформления организованного движения пацифистов — создания обществ мира и их активных выступлений.

Огромное значение в становлении концепции ненасильственной альтернативы имело учение Л. Толстого, представлявшее собой своего рода итог в развитии этико-социального направления в пацифизме. Исходя из основного противоречия эпохи между военным положением народов и нравственными правилами христианства и гуманизма¹, то есть между политикой и моралью, активная ненасильственная альтернатива Толстого призывала к борьбе со злом ненасильственными средствами.

Призыв великого мыслителя «к отречению от насилия всех людей»² рассматривался им как серия акций гражданского «неповиновения государству», требующему податей и военной службы для организованного насилия и убийства³. Рассматривая воинскую повинность как последнюю степень насилия, как «камень замка в своде, который держит стены и извлечение которого рушит все здание»⁴, Л. Н. Толстой выдвинул и обосновал концепцию отказа от воинской службы как главного метода борьбы против войн, насилия и государства-агрессора.

—————

¹ См.: Т о л с т о й Л. Н. Полн. собр. соч. в 90-та т. Т. 28. М., 1958, с. 58—60.

² Там же, с. 302.

³ См.: Литературное наследство, № 37—38. Л. Н. Толстой. М., 1939, с. 603.

⁴ Т о л с т о й Л. Н. Полн. собр. соч. в 90-та т. Т. 28. М., 1958, с. 141.

 

174

 

Христианский этико-социальный пацифизм Толстого стал не только итогом развития концепции ненасильственной альтернативы, но и началом нового этапа практического воплощения в жизнь одного из ведущих пацифистских методов борьбы против войн и насилия.

В развитии концепции ненасильственной альтернативы и политической практики ненасильственных идей существенный шаг был сделан в религиозно-философском мировоззрении М. Ганди, который через всю свою жизнь пронес принцип: «Ненасилие несравненно выше насилия». Вместе с тем М. Ганди считал, что «ненасилие не означает покорного подчинения воле злодея. Оно есть противопоставление всех духовных сил народа неугодной ему власти»¹. Обоснование и выдвижение М. Ганди метода акций гражданского неповиновения, мирного несотрудничества с властями стало впоследствии одним из важных принципов пацифистского движения.

Однако идеи применения гандистской тактики ненасильственного сопротивления в Европе и США в межвоенный период хотя и имели значительное число сторонников, но так и не вышли за пределы дискуссий. Наиболее известными сторонниками концепций гражданского неповиновения были американский лидер борьбы за мир Р. Грегг, писатель О. Хаксли, которые утверждали, что акции гражданского неповиновения представ-

—————

¹ Цит. по: Г о р е в Ю. В. Махатма Ганди. М., 1984, с. 112, 113.

 

175

 

ляют собой оптимальную возможность борьбы трудящихся против войны.

Идейная ориентация этой тенденции в пацифизме воплотилась со времен первой мировой войны в программах международных пацифистских обществ, основанных на религиозных постулатах и философии активного ненасилия. Например, течение христианско-социалистического пацифизма, оформившееся после первой мировой войны, хотя и составляло меньшинство движения, однако оказывало заметное влияние на морально-психологические установки общества.

Так, каждый вступавший в одну из наиболее известных организаций того времени «Интернационал противников войны» подписывал Декларацию, в соответствии с которой он обязывался «не принимать участие ни в какой войне, будь она международной или гражданской, работать в целях общего разоружения, устранения всех источников войны и создания нового социального и международного порядка на основе пацифистских принципов»².

Движение за отказ от воинской службы было заметным явлением в пацифистских кругах. Его поддерживали известные деятели науки и культуры — Б. Рассел, А. Барбюс, Р. Роллан, А. Эйнштейн, Р. Тагор, М. Ганди, Г. Уэллс и др., — подписав в 1926 году Ма-

—————

¹ G r e g g R. The Power of Nonviolence. Philadelfia, 1934; Training for Peace. Filadelfia, 1937; H u x l e y A. An Encyclopedia of Pacifism. London, 1937, p. 109—111.

² Peace Year Book. London, 1934. См. подробно: H u x l e y A. Op. cit., p. 119; L a n s b u r y G. My Quest for Peace. London, 1938, p. 250.

 

176

 

нифест против воинской обязанности. Участники этого движения к концу 20-х годов но многих странах, особенно во Франции, Бельгии и СССР, подвергались репрессиям, многие активисты были брошены в тюрьмы¹. Отказ от воинской службы и в целом движение «отказников» хотя и способствовало усилению атмосферы антимилитаризма, но не принесло серьезных результатов в то время. Наивные предположения о том, что если хотя бы 20 процентов населения заявят об отказе участвовать в войне, то судьба международных конфликтов окажется в их руках, вызывали сомнение, особенно в 30-е годы. В частности, Р. Роллан, хотя и считал этот метод естественным и прямым, тем не менее предупреждал, что «нельзя ему приписывать магической силы, достаточной, чтобы спасти общество от смертельной опасности», и что «правящие круги будут нечувствительны к тому, что 20 или 10 процентов населения отказались бы от несения военной службы»².

Достижение политической консолидации мирового сообщества на основе универсальной гуманистической (в одних случаях) и религиозной (в других) морали, методами просвещения, образования, воспитания, добровольного всеобщего (или одностороннего) разоружения понималось как универсальные ненасильственные формы борьбы. Главным практическим методом ненасильственной альтернативы это движение выдвигает непротив-

—————

¹ Peace Year Book. London, 1933, p. 173, 193; См. подробно о российских пацифистах: Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910—1930-е годы. М., 1989.

² Р о л л а н Р. Собр. соч. Т. 13. М., 1958, с. 283, 214.

 

177

 

ление (nonresistance), ненасилие (nonviolence), сопротивление войне или отказ от службы в армии по мотивам совести (conscience objection), акции гражданского неповиновения (civil disobidience).

В целом это направление, будучи среди пацифистских организаций всегда в меньшинстве, оказывало тем не менее серьезное идеологическое воздействие на движение в целом.

Идейно-политическая платформа другого, международно-правового направления в пацифизме, элементы которой можно проследить в античности (например, в доктрине «Pax Romana»), в трудах мыслителей времен Возрождения, отчетливо развилась в эпоху Просвещения, когда свободные от вековых конфликтов, обгоняя целые эпохи всемирной истории, мыслители и идеологи этого времени поставили проблему избавления общества от разрушительных войн и выдвинули ненасильственную альтернативу развития человечества как единственно соответствующую природе человека¹.

Формирование международно-правового направления в пацифизме как правового обоснования миропорядка на основе арбитража и примерения конфликтов проходило через проекты создания Лиги государей, позднее Лиги государств, а затем и Лиги республик. Причем принципы международного права, арбитраж и международная организация выдвигались на передний план.

Бурный рост милитаризма в конце XIX века

—————

¹ См.: Ч е р н я к Е. Б. Вековые конфликты. М., 1988, с. 288.

 

178

 

и вместе с тем громадное расширение возможностей парламентской борьбы, начало политики социального реформаторства вызвали к жизни бурный рост пацифистского потенциала. Борьба пацифистов за создание международно-правовых организаций, начатая со второй половины XIX столетия, продолжалась вплоть до конца первой мировой войны¹.

В данной статье невозможно рассказать об этой достаточно долгой и богатой событиями истории со всеми подробностями, каких она заслуживает. Создание на рубеже веков международных и национальных обществ мира, межпарламентские союзы и Гаагские мирные конференции известный русский общественный деятель и пацифист П. Н. Милюков считал «тремя последовательными ступенями развития всего движения в пользу мира... тремя этажами стройного здания пацифизма»². «То были идиллические времена, — вспоминал он, — когда правила международного права казались непререкаемой святыней, когда Европа наслаждалась долгожданным миром... национальные претензии не поощрялись, «империализм» был почти бранным словом и вечный мир не казался недостижимой перспективой»³.

Однако «великая иллюзия» пацифистов раз-

—————

¹ См.: Mouvements et idees pacifistes avant la premiere guerre mondiale. — In: Mouvements et in initiative de paix dans la politique internationale 1867—1928. Berne, 1987, p. 17—171.

² М и л ю к о в П. Н. Вооруженный мир и ограничение вооружений. СПб., 1911, с. 95.

³ М и л ю к о в П. Н. Воспоминания государственного деятеля. Нью-Йорк, 1982, с. 48.

 

179

 

билась во времена первой мировой войны, хотя именно в этот драматический период ненасильственная альтернатива всем войнам в глазах большинства организованных движений мира заключалась в создании международного механизма безопасности, который политическими и моральными методами мог бы регулировать международные отношения и предотвращать этим военное насилие. Поэтому создание в 1919 году Лиги Наций, первой в истории провозгласившей мирные методы урегулирования конфликтов, отвечало антимилитаристской атмосфере послевоенных лет.

Лига Наций базировалась на уверенности в поддержке общественного мнения. Эти предположения были настолько сильны, что один из ведущих политиков-пацифистов Р. Сесил, активный сторонник Лиги Наций в Англии, заявил, что Лига Наций — детище общественного мнения. Антивоенное общественное мнение рассматривалось как резервная сила для поддержки арбитражных решений, моральных суждений и международно-правовых решений.

Поэтому пункт о Лиге Наций фигурировал во всех внешнеполитических программах послевоенного устройства международных отношений².

—————

¹ C e c I l E. A. R. G. The Way of Peace. London, 1928, p. 145.

² В 14 основных «принципах» президента Вильсона от 8 января 1918 года говорилось: «По особому соглашению должна быть образована всеобщая Ассоциация наций с целью предоставления взаимных и одинаковых гарантий политической независимости и территориальной целостности как больших, так и малых государств» (История международных отношений и внешней политики

 

180

 

В этой связи большинство пацифистов считало, что Лига народов, о которой они мечтали несколько десятилетий, наконец возьмет в свои руки международные отношения, основными принципами которых станут арбитраж, третейские суды и в целом моральные внешнеполитические методы. Это доминирующее направление в пацифизме развивало традиционные идеи либеральных политиков, стоявших у истоков версальской системы международных отношений и называвших себя пацифистами. Это направление, включая в себя и искренних политиков-пацифистов, и ловких политиканов, характеризовалось большой амплитудой идейных течений.

В центре идеологических позиций была национальная и международная политика, направленная на устранение определенной агрессивной войны или сведение ее к минимуму и предусматривавшая применение при необходимости силы (санкций международной организации). Этот «официальный» пацифизм выдвигал на передний план дипломатию «мо-

—————

СССР 1917—1967 гг. Т. 1. М., 1967, с. 75). В декабре 1918 года на заседании имперского военного кабинета в Англии подчеркивалась необходимость учета общественного мнения в вопросе создания международной организации. Ллойд Джордж прямо сказал, что «любое правительство, которое посмеет создать недостаточно действенную Лигу Наций, будет сурово осуждено всем народом. Если в Уставе Лиги Наций не будет какой-нибудь статьи о разоружении, это будут рассматривать как мошенничество... (Л л о й д Д ж о р д ж Д. Правда о мирных договорах. Т. 1. М., 1967, с. 535—536).

¹ Его называли «официальным», «интернационализмом», «пацифицизмом», «либеральным интернационализмом».

 

181

 

рального принципа», ненасильственные методы разрешения международных конфликтов и предотвращения войны, которые декларировала Лига Наций»¹. Что касается международных договоров (проектов и заключенных), то пакт Бриана — Келлога (1928) явился кульминационной точкой пацифистской дипломатии. Зафиксированный в нем тезис отказа от войны как орудия национальной политики налагал моральные обязательства на политику государств².

Идейно-политическая платформа этого направления включала ряд внешнеполитических доктрин. Исходной позицией между народно-правовых (легалистских) концепций был тезис о доминанте международного права, при котором главным фактором международных отношений считались Лига Наций, международный суд, арбитраж, признавались санкции против агрессора, декларировалась необходимость разоружений. Другая концепция выдвигала на первый план роль моральных методов предотвращения войны. Достижение политической консолидации мирового сообщества на основе универсальной гуманистической морали методами дискуссий, убеждения, уступок, третейских судов, добровольного морального и материального разоружения составляло ее характерную черту. Многие сторонники этого направления отвер-

—————

¹ И л ю х и н а Р. М. Лига Наций. 1919—1934. М., 1982. Глава «Лига Наций и буржуазно-политические доктрины».

² См.: Т и м о ш и н а Т. Н. Автореферат кандидатской диссертации «Пакт Бриана — Келлога как проявление буржуазного пацифизма». М., 1981.

 

182

 

гали возможность военных санкций. Можно выделить и космополитическую (мондиалистскую) концепцию, основанную на идеях мирового права, всемирного федерализма и международного парламентаризма. Отвергая государственный и национальный суверенитет, эти пацифистские идеологи мечтали о создании «Всемирного правительства» как гарантии мира и альтернативы войны.

Критика агрессивной внешней политики, стремление к поддержанию мира средствами, бывшими в распоряжении Лиги Наций, содействие улаживанию конфликтов, заключению договоров, кодификации международного права, разработке принципов арбитража и санкций были характерными для деятельности пацифистских организаций, примыкавших к этому направлению.

Если на правительственном уровне представители «официального» пацифизма в значительной степени только использовали пацифистскую риторику, то общественные организации пацифистского толка, в основном примыкавшие к Лиге Наций, пытались реализовать эти идеи на практике. К ним относились: Федерация обществ Лиги Наций, Межпарламентский союз, Международное бюро мира, Международная ассоциация права, Международная лига арбитража, Международное бюро образования, Международная федерация университетов для содействия Лиге Наций и др., имевшие национальные организации практически во всех государствах — членах Лиги Наций. Они проводили периодические международные и национальные кон-

 

183

 

ференции, различные антивоенные мероприятия, вынося на обсуждение проблемы, с которыми была связана деятельность Лиги Наций: соблюдение Устава, укрепление Лиги Наций, вопросы коллективной безопасности и ограничения вооружений и т. д.¹.

Кульминационным моментом деятельности этого направления в пацифизме было формирование Всемирного объединения за мир в трагический экстремальный период эскалации фашистской угрозы для общественного прогресса и существования многих стран и народов, трансформация большинства движений мира в антифашистскую коалицию, стремление к единству всех отрядов антивоенных сил, включая пацифистов и марксистов, когда концепция мира и ненасильственной альтернативы переходила в практическую концепцию предотвращения надвигавшейся войны, когда в мае 1935 года А. Барбюс выдвинул идею созыва Международного конгресса мира, который объединил бы все антивоенные силы².

Консолидацию антивоенных сил с различными взглядами на методы защиты мира лидеры движений мира и политики-пацифисты (Р. Сесиль в Англии, П. Кот, П. Ланже-

—————

¹ Resolutions Adopted by Interparlamentary Conferences and Principal Decisions of ihe Council 1911—1936. Geneva, 1937; В i r n D, The Leaque of Nations Union. Oxford, 1981.

² Идеи А. Барбюса о формировании широкого движения мира были обоснованы в докладе, представленном VII Конгрессу Коминтерна 2 августа 1935 года. Этот доклад можно назвать завещанием великого писателя-гуманиста, умершего в Москве 30 августа 1935 года (ЦПАИМЭЛ, ф. 495, оп. 30, д. 1955, л. 203—247).

 

184

 

вен, Р. Роллан и Э. Эррио во Франции и др.) предполагали осуществить на платформе нерушимости международных договоров, ограничения вооружений, коллективной безопасности, укрепления Лиги Наций¹. По мысли инициаторов конгресса, приверженность Уставу Лиги Наций могла стать исходным пунктом для перехода ряда пацифистских организаций от протеста против любой войны к политике противодействия агрессорам посредством применения санкций².

Коммунисты, хотя и считали несовершенной платформу конгресса из-за преувеличенных надежд на Лигу Наций, недооценки фактора массовости антивоенных движений, из-за недостаточной четкости во взаимосвязи между антивоенной и антифашистской борьбой, тем не менее поддержали идею конгресса³.

Тем не менее общедемократическая платформа «четырех принципов», опубликованная в мае 1936 года в воззвании «Международный призыв»⁴, обеспечивала консолидацию самых широких сил мира.

—————

¹ Rassemblement Universal pour la paix. Edition de l’Agence Telegrafique RUP. 2-me Ser. Doc. № 3.

² Один из лидеров английского Союза Лиги Наций Г. Меррей, пытаясь убедить в необходимости санкций против Италии, разъяснял, что они являются «пацифистским актом, так как отказ от поддержки итальянской агрессии и есть отказ от поддержки войны, а потому санкции не являются насильственной акцией» (В i r n D. Op. cit., p. 177).

³ См.: VII Конгресс Комунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны (Сб. документов). М., 1975, с. 444—448.

⁴ Rassemblement Universal pour la paix. Op.cit.

 

185

 

Список лиц, подписавших этот призыв, включивший имена Р. Сесиля и П. Кота, архиепископа Кентерберийского и Э. Бенеша, Л. де Брукера и Л. Жуо, Р. Роллана и П. Ланжевена, М. Кашена и Н. М. Шверника, свидетельствовал о чрезвычайно широком составе движения. Всемирная кампания по организации конгресса развернулась летом 1936 года в 43 странах, где были созданы координационные центры, объединившие до 400 млн. человек.

Брюссельский конгресс мира (3—6 сентября 1936 года), прошедший под лозунгом «Мир в опасности. Мы должны его спасти!», принял манифест «Хартия мира»². В нем участвовали коммунисты, социалисты, либералы, пацифисты различных направлений³. Серьезным итогом Брюссельского конгресса был выход на авансцену истории нового движения социального протеста против войны — Всемирного объединения за мир⁴, в котором впервые коммунистические, демократические и пацифистские силы готовы были совместно бороться за предотвращение войны на плат-

—————

¹ См.: VII Конгресс Коммунистического Интернационала, с. 444.

² Из истории международной пролетарской солидарности. Документы и материалы. — В сб. V: Международная солидарность трудящихся в борьбе с фашизмом против развязывания второй мировой войны (1933—1937). М., 1961, с. 405—406.

³ Le Livre du Congres Universal pour la Paix. Bruxelles. 3—6 septembre 1936. Paris — Bruxelles, 1936, p. 197— 198.

⁴ Сопрезидентами BOM были избраны Р. Сессиль и П. Кот, вице-президентами — Ф. Ноэль-Бейкер и пастор Жезекиль.

 

186

 

форме усиления роли международной организации безопасности.

Брюссельский конгресс мира заложил широкую основу объединения приверженцев мира различной ориентации. Именно тогда проявилась тенденция к интернационализации антивоенных акций, выразившаяся не только в увеличении числа антивоенных международных форумов, но и в совместных действиях общественных сил по обе стороны океана. Однако широкий фронт мира все же не был создан в преддверии второй мировой войны, хотя существовали не только реальные силы, способные остановить агрессоров, но и программа формирования потенциала сил мира на основе коллективной безопасности. Помимо прочих причин, вторая мировая война оказалась возможной в результате раскола антивоенных сил, в том числе самих пацифистов¹.

На основе горького исторического опыта предвоенных лет и второй мировой войны уже в другую, ядерную эпоху появился знаменитый манифест Рассела — Эйнштейна, двух крупнейших пацифистов, с его главной мыслью о том, что в ядерный век мы прежде всего люди, призванные ради спасения человечества забыть о своих разногласиях.

Заметим, что пацифизм с его гуманистическим зарядом неприятия насилия вплоть до последней четверти XX века (точнее, до 80-х годов) не являлся идейным знаменем всех

—————

¹ См. подробно: И л ю х и н а Р. М. Идейно-политическая эволюция пацифизма. 1917—1939. — «Вопросы истории», 1988, № 12.

 

187

 

антивоенных движений, даже в исторический пик его динамики — во времена «эры пацифизма» 20-х годов XX столетия. Недостаточная влиятельность пацифизма в прошлом объяснялась различными обстоятельствами, главные из которых заключались в идеологической и политической конфронтации общества XX века, малочисленностью самих пацифистских организаций, остававшихся достоянием отдельных социальных групп и интеллектуальных слоев, а также яростным противодействием со стороны правящих кругов, реакционных и милитаристских групп, многих лидеров революционного рабочего движения, руководства социалистических стран. Тем не менее в различные периоды, не будучи большинством в движении за мир, пацифизм накладывал на него отпечаток или составлял идейную основу различных отрядов антивоенных сил.

Одним из важных обстоятельств, на которое следовало бы обратить особое внимание, была пацифистски ориентированная внешнеполитическая программа социалистов в 20—30-х годах. Социалистический пацифизм Социалистического рабочего интернационала и Международной федерации профсоюзов оказал серьезное воздействие на значительную часть антивоенного рабочего движения, считавшего себя пацифистским.

Идеологической основой социал-пацифизма были известные концепции «ультраимпериализма» К. Каутского и «организованного капитализма» Р. Гильфердинга. «С достижением политической демократии, — говорил Гильфердинг, — может быть закончена фаза

 

188

 

утопического пацифизма и начнется время реального пацифизма»¹. Возлагая на капитализм ответственность за войны и полагая, что пацифизм является частью пролетарской борьбы, лидеры реалистического пацифизма ориентировались на Лигу Наций как инструмент примирения международных конфликтов, представляющий, по словам К. Я. Брантинга, «то реальное начало международной пацифистской организации, к осуществлению которой направлены все усилия социал-демократии»².

Международная федерация профсоюзов считала залогом прочного мира международное социальное законодательство, демократическую Лигу Наций, разоружения и экономическую реконструкцию Европы³.

Конечно, эта ориентация социал-пацифизма в значительной мере обесценивалась тем, что обеспечение безопасности возлагалось только на кабинеты западных держав. Механизм же Лиги Наций и международного арбитража при урегулировании конфликтных ситуаций вопреки их надеждам зачастую использовался ради достижения односторонних преимуществ и гонки вооружений. Недооценка массовых антивоенных выступлений была их роковым просчетом.

Наконец, для социал-пацифистской политики характерным было и отрицательное

—————

¹ Zweiter Kongress der Sozialistischen Arbeiter International in Marseille 22 bis 27 August 1925, S. 259—267.

² "Prager Press", 1921, 9, 17.

³ Международная рабочая хартия, принятая Международной конференцией профсоюзов в феврале 1919 года в г. Берне.

 

189

 

отношение к сотрудничеству с коммунистами и поддержке внешней политики СССР. Обвиняя СССР в «экспорте революции», а Коминтерн — в установке на войну для победы мировой революции как «серьезной угрозе мировой войны»¹, социал-пацифисты отрицали возможность совпадения внешнеполитических целей СССР и международного рабочего движения.

Ориентация исключительно на западные демократии, обусловленная сектантской политикой Коминтерна и обвинениями социал-пацифизма в социал-фашизме², объективно приводила к ослаблению антивоенного потенциала этой части пацифистского движения.

Особой разновидностью социал-пацифизма стал «радикальный» пацифизм Международной федерации профсоюзов, некоторых левых социалистов и анархо-синдикалистов³. В качестве главного средства антивоенной борьбы выдвигалась всеобщая международная забастовка как важный и доступный инструмент предотвращения войны. Критикуя лозунг «Ответим на войну стачкой или революцией», Ленин подчеркивал, что «ответить» на войну стачкой невозможно, точно так же, как

—————

¹ Zweiter E. Kongress, S. 363; Dritter Kongress der Sozialistischen Arbeiter-Internationale. Brussel, 5 bis 11 August 1928, Bd. 11, Abt. VI, S. 147—157.

² См. подробно: Страницы истории Коминтерна: события и люди. — В: Открывая новые страницы. М., 1989.

³ «Левые» социал-демократы в Германии, Социалистическая партия США, Независимая рабочая партия Англии, Синдикалистский центр действия против войны во Франции, социал-демократы Голландии, Норвегии, Амстердамский Интернационал профсоюзов и др.

 

190

 

невозможно «ответить» на войну революцией в простейшем и буквальном смысле этих выражений»¹.

При всем значении всеобщей забастовки в целом как метода антивоенной борьбы призыв к «всеобщей стачке» как лозунг действия зависел от революционного развития ситуации; одна всеобщая стачка, как показал исторический опыт, была бы не в состоянии сорвать войну.

Международный бойкот, предпринятый МФП против правительства Хорти в Венгрии, а главное — против поставок оружия Польше в ходе советско-польской войны в 1920 году, оказался, по существу, единственным результатом. После уничтожения немецких профсоюзов в 1933 году появились сомнения относительно концепции всеобщей забастовки. Они еще более усилились в результате итальянской агрессии в Эфиопии в 1935 году. В связи с уничтожением профсоюзов в странах-агрессорах использование всеобщей забастовки в государствах, которым угрожала агрессия, становилось абсурдным.

На различия в идейных установках влияли и политические позиции социал-пацифизма, и настроения рядовых членов социал-демократических партий, участвовавших в пацифистских организациях. Реальная борьба этой части трудящихся против войны нередко выходила за рамки официальных социал-пацифистских установок. Но такие выступления, особенно совместно с коммунистами,

—————

¹ Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 318; т. 44, с. 379.

 

191

 

были в тот период немногочисленны и краткосрочны. В этом отношении характерна эволюция с середины 20-х годов к «революционному» пацифизму некоторых групп немецкого пацифистского движения².

Трагическая история конфронтации и враждебности социалистического и коммунистического антивоенного рабочего движения еще ждет своего исследователя.

При подходе к пацифистским концепциям ненасильственной альтернативы в этой связи нельзя обойти болезненный вопрос об отношениях марксистов и пацифистов, вокруг которого нагромождены горы лжи и дезинформации, направленной на доказательство непримиримых противоречий между марксизмом и пацифизмом. Попробуем взглянуть на эти вопросы с другой стороны.

Думается, что марксистские и пацифистские взгляды на проблемы войны и мира изначально были близки в своем конечном идеале — достижении мира, хотя методы и средства считались несовместимыми. Тем не менее исторический опыт свидетельствовал о возможном позитивном миротворчестве марксистов и пацифистов (пацифистско-реформистское и революционное крыло II Интернационала в начале века, поддержка пацифистами движения «Руки прочь от Совет-

—————

¹ «Революционные пацифисты» — самоназвание одной из левых пацифистских групп, возникших в 1926 году.

² См, подробно: И л ю х и н а Р. М., Н е ф е д о в а Т. К. К истории антивоенного движения в Веймарской Республике. — В: Ежегодник Германской истории. М., 1987, с. 157—176.

 

192

 

ской России», ленинская идея о сотрудничестве с пацифистами в 1921 —1922 годах, попытки создания антифашистского фронта мира в середине 30-х), однако идеологические различия между марксизмом и пацифизмом позднее становились конфронтацией.

На самом же деле, если отвлечься от конъюнктурных пропагандистских клише, то идеи миротворчества в обеих доктринах можно было бы скорее сблизить, чем разъединить. Например, известно, что классический марксизм не исключал возможность ненасильственных методов борьбы и даже в определенных условиях считал их предпочтительными. Однако эти идеи марксизма зачастую оставались не замеченными многими теоретиками и практиками революционной борьбы¹. Большинство пацифистов считало вероятным применение насилия при крайней необходимости.

Несмотря на то что марксизм и пацифизм по-разному относились к причинам и характеру войн, было бы ошибочно предполагать, что изначально марксисты считали пацифизм утопией. К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин считали реальной борьбу за предотвращение войн, отмежевываясь, однако, от абсолютного упования на успехи миротворчества, пока существует объективная основа возникновения войн.

Несмотря на то что для пацифистов миротворческая деятельность была доминантой, а для марксистов одной из важных, различ-

—————

¹ В справочнике к Собраниям сочинений Ленина отсутствует индекс «ненасилие».

 

193

 

ные представления о методах борьбы за мир (с одной стороны, апелляция к рабочему массовому движению, с другой — давление на правительство) скорее могли бы дополнять друг друга, чем разъединять.

Определяющим историческим моментом в разъединении пацифистов и марксистов была первая мировая война¹, революционное насилие времен Октябрьской революции. Хотя первые декреты социалистической революции и отвечали демократическим устремлениям народов, однако их воплощение в жизнь вызвало безграничное насилие и террор.

Но, пожалуй, самым главным фактором расхождений с пацифистами стал всеобъемлющий сталинский насильственный и репрессивный период, огульно отвергнувший ленинскую переоценку общих перспектив мирового развития, и в частности возможностей сотрудничества с пацифистами на основе сближения революционного и реформистского крыла рабочего движения². Сущность ленинской идеи, выдвинутой в 1921—1922 годы, сводилась к вероятности мирных социальных перемен (при условии достаточной влиятельности пацифистского крыла буржуазии и социал-демократии), отвечающей миротворческим идеалам пацифистов и возмож-

—————

¹ См.: Т е м к и н Я. Г. Марксисты и пацифисты (Из опыта взаимоотношений). — «Вопросы истории КПСС», 1987, № 8, с. 56—68.

² См.: Ф и р с о в Ф. И. Сталин и проблемы политики единого фронта. — В: Открывая новые страницы. М., 1989, с. 354—367; Г о р д о н Л. А., К л о п о в Э. В. Что это было. Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30—40-е годы. М., 1989.

 

194

 

ной совместной платформе с марксистами¹. Однако отметим, что эти ленинские идеи были забыты. Догматизация проблемы насилия была доведена Сталиным до абсурда. Марксовы слова о насилии как повивальной бабке старого общества, когда оно беременно новым, Сталин называл «гениальной формулировкой существа исторического материализма»². Сталинское сыскное сознание, насаждавшееся в советском обществе 30-40-х годов, отвергало общечеловеческую мораль, требования разума и пацифизм.

По словам Д. А. Волкогонова, Сталин воспевал «вульгарный материализм, замешанный на насилии»³. Это был как раз тот исторический случай «ложного сознания», когда многовариантность истории сводилась к абсолютному насилию.

Можно и теперь привести немало примеров действия устаревших сталинских стереотипов в скептическом отношении к пацифизму, извращения его сущности, бездумного наклеивания ярлыков «буржуазного», «абстрактного» гуманизма и др.

Положение изменилось только с середины 80-х годов по мере усвоения марксистами нового политического мышления, возникшего на основе реальностей ядерной эпохи⁴.

—————

¹ См. подробно: И л ю х и н а Р. М. Лига Наций. 1919—1934. М., 1982, с. 98—113 (глава «Ленинская концепция международной организации XX века»).

² Краткий курс истории ВКП(б). М., 1954, с. 126. В о л к о г о н о в Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет Сталина. — «Октябрь», 1988, № 11, с. 61.

⁴ См.: Г о р б а ч е в М. С. Перестройка и новое политические мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1988.

 

195

 

Приоритетный характер общечеловеческих ценностей и ненасильственная альтернатива развития человеческой цивилизации, разумеется, не являются монополией мировоззрения ни пацифистов, ни марксистов, которые сохраняют различия. Однако существующие теперь расхождения перестают быть абсолютными¹.

Позиции марксистов и пацифистов по вопросам насилия и ненасилия, правомерности применения вооруженной силы в целях социального обновления и национального освобождения и ряд других значительно сблизились. Все это создает гарантии для продвижения к идеалу разоруженного и ненасильственного мира. В этой новой структуре международных отношений ненасильственная альтернатива становится зримой реальностью.

Проводимые исследования проблемы ненасильственной альтернативы в истории² дают основания высказать ряд предварительных выводов.

Во-первых, ненасильственная альтернатива исторически соотносится с пацифизмом и зиждется на фундаментальном тезисе о том, что насилие нельзя искоренить насилием.

Во-вторых, ненасильственная альтернатива — это не синоним бездействия. Ненасилие — это определенная живая ненасильственная, этическая или правовая, форма про-

—————

¹ См.: Л о к ш и н Г. М. Пацифизм вчера и сегодня. — «Международная жизнь», 1990, № 1.

² См., например: S h a r p G. The Politics of Nonviolent Action. Boston, 1984, А р д ж и о А. Прогресс через ненасилие. — «Проблемы мира и социализма», 1989, № 11, с. 37—39.

 

196

 

тиводействия насилию. Ненасилие — это не пассивность, напротив, это активный вызов насилию.

В-третьих, ненасильственный протест (индивидуальный или коллективный) формируется в рамках того общественного слоя, который на данный исторический момент только так и может выражать свою конфронтацию военному насилию и революционному максимализму. Поэтому миротворческая максима ненасилия, существующая в рамках определенного социума, всегда исторически конкретна.

В-четвертых, осознание ненасильственной альтернативы достижимо через плюрализм идей — и через марксизм, и через демократический социализм, и через пацифизм, и через различные религиозные доктрины.

В-пятых, реализация ненасильственной альтернативы как верховенства общечеловеческой идеи имеет своей основой объективное материальное основание ядерной эпохи, которое заключается в становлении взаимозависимого и целостного мира как в универсуме, так и в отдельном государстве. Политической основой ненасильственной альтернативы является политическая культура общества, верховенство закона, народоправство, демократия и свобода выбора.

В-шестых, реализация ненасильственной альтернативы связана прежде всего с формированием в обществе нового типа глобального этического и правового мышления, в котором вытравляется «бацилла насилия» и которое представляет собой новый опыт видения мира, создает новый образ истории

 

197

 

конца XX века, связанный с коренным переворотом в общественном сознании вопреки вековечным убеждениям о всесилии насилия.

В-седьмых, проблема политической эффективности ненасильственной альтернативы неоднозначна. Отвлекаясь от эмоциональных или предвзятых идеологически-конъюнктурных оценок, отметим, что она решает глобальный вопрос современности — отказ от любого физического насилия над человеком.

Критерий эффективности ненасильственных акций складывается из степени их воздействия на: 1) общественное мнение, 2) органы местной власти, 3) политические партии и выборы, 4) парламент, 5) политику правительства, 6) социальную защищенность общества, 7) политические и военные доктрины.

В-восьмых, исторический опыт использования ненасильственной альтернативы свидетельствует о двух направлениях в ее развитии, принявших четкие очертания в XX столетии.

Историческая практика ненасильственных акций как давление снизу. Она включает в себя:

1. Метод ненасильственного протеста и давления убеждением: публичные речи, письма, декларации, массовые петиции, депутации, лоббизм, молитвы, братание, религиозные и светские процессии, ассамблеи протеста, митинги, пикеты, демонстрации, сидячие забастовки, молчание, использование средств массовой информации. Наука, просвещение, искусство в целях образования, воспитания,

 

198

 

внедрения в сознание и пропаганду идей ненасилия.

2. Метод социального несотрудничества — социальный бойкот, остракизм, акции гражданского неповиновения, уход из социальных институтов, отказ от воинской обязанности и др. Метод экономического несотрудничества — стачки, забастовки. Метод политического несотрудничества — различные формы политических бойкотов, уходы из правительственных учреждений, гражданские альтернативы и др.

3. Методы ненасильственного вмешательства (психологические и физические) — вступление в запрещенную зону, окружение военных объектов, установление новых альтернативных социальных направлений и т. д. Историческая практика ненасильственной альтернативы проявилась в деятельности двух великих лабораторий по поиску путей к миру — Лиге Наций и ООН. Если оценивать деятельность международно-правовых механизмов XX века, то, несмотря на поистине революционное значение их создания, вплоть до сегодняшнего дня они пока в большей степени демонстрируют упущенные возможности в борьбе против политического и военного насилия. Они пока внесли еще небольшой вклад в создание мира, где бы отсутствовали войны (такой мир некоторые исследователи называют «негативным» миром). Однако на современном уникальном этапе общественного развития, подготовленном технологической революцией, сложными экономическими отношениями, новым мышлением в политике, возникли условия создания мира, озна-

 

199

 

чающего не только отсутствие войны, но и угрозы силой и мощное развитие международного правопорядка на основе универсальной международной организации как международного правового органа самоуправления человечества. Эта концепция «позитивного» мира основана на новой модели международной безопасности, которая строится не на основе сдерживания вооруженной силой, а на принципах международно-правового сдерживания, на основе соответствия морали, права и политики общечеловеческим ценностям.

В-девятых, формирование антинасильственной коалиции снизу с применением техники ненасильственных акций и формирование международно-правовых механизмов, то есть мирового сообщества правовых государств, реализующих концепцию всеобщей безопасности, составляют две взаимосвязанные стороны ненасильственной альтернативы XX столетия.

Концепция ненасильственного мира и техника ненасильственных акций для достижения согласия внутри государства и на международной арене, вероятно, станут приоритетными в обозримом будущем.

 

 

Изд: Принципы ненасилия: классическое наследие. Сб. / Отв. ред. В. М. Иванов. М.: Прогресс, 1991. (233 с. Тир. 10 000 экз.)