...Существуют возражения — на мой взгляд наиболее существенные, — которые приложимы и к фашизму, и к коммунизму в равной степени. И тот и другой представляют собой попытку меньшинства насильно формировать население в соответствии с заранее задуманным образцом. Они рассматривают население так, как человек рассматривает материал, из которого он намеревается построить машину; материя претерпевает ряд изменений в соответствии с его целями, а не в соответствии с присущими ей законами... Фашисты и коммунисты, имея перед собой воображаемую картину общества, корежат индивидов так, чтобы они подходили к образцу; тех, кто не поддается соответствующему искажению, убивают или помещают в концентрационные лагеря. Я не думаю, что подобные взгляды... могут быть оправданы этически или же иметь политический успех в течение долгого времени. Можно подстригать кустарник в форме петушиного гребня; аналогичное насилие может быть применено и к человеческим существам. Но кустарник пассивен, в то время как человек, чего бы ни желал диктатор, остается активным если не в одной сфере, то в другой. Кустарник не может усвоить урок использования ножниц, которому учит его садовник; искаженное человеческое существо всегда найдет еще более смиренное человеческое существо, в отношении которого он использует ножницы меньшего размера. Неизбежным результатом искусственного манипулирования индивидом является либо жестокость, либо апатия, очевидно, и то и другое попеременно. И от населения с такими характеристиками ничего хорошего ожидать нельзя...
Работа с машинами создает то, что можно назвать заблуждением манипулятора: он обращается с индивидами и обществом так, как будто они — неодушевленные вещи, а сам он — божественное существо. Человеческие существа изменяются под влиянием обращения с ними, и сами операторы изменяются под влиянием тех операций, которые они осуществляют над этими существами. Поэтому социальная динамика — очень сложная наука, о которой известно меньше, чем необходимо, чтобы гарантировать диктатуру. В типичном манипуляторе атрофированы все чувства, относящиеся к естественному росту его пациента; он рассчитывает на пассивную адаптацию к заданному месту в запланированной схеме, но результатом является болезненный и искаженный рост, ведущий к нелепому и мрачному результату. Окончательный психологический аргумент за демократию и за терпение: свободный рост, свобода поступать по своему выбору и жить естественной жизнью — необходимы, чтобы люди не превратились в уродливых монстров. В любом случае, веря, что коммунистическая и фашистская диктатуры в равной степени нежелательны, я считаю предосудительной тенденцию рассматривать их как единственную альтернативу и относиться к демократии как к устаревшей. Если люди будут думать, что та или другая диктатура представляют собой единственные альтернативы, — они и станут таковыми; если люди думают иначе — фашизм и коммунизм не окажутся единственными альтернативами.
Изд: “Свобода. Равенство. Права человека” (Сост. Л.Богораз), 1997 г.