Припев.
(Ноты см. «Сборник песен и гимнов свободных христиан». Выпуск III-ый, Christchurch, Hants, Англия, 1905.)
"Эта песня, впервые опубликованная в 1907 году на страницах литературно-публицистического, близкого к анархизму журнала "Перевал" (№ 7), была гимном радикального крыла христианской секты духоборов, эмигрировавших в конце XIX века в Канаду" — Дмитрий Рублев.
Текст написал Александр Модестович Хирьяков (1863-1940) — поэт, журналист, сотрудничавший и с толстовскими изданиями, и с эсеровскими. О нем см. Википедию.
Песня была популярна среди духоборов-свободников и членов толстовской коммуны "Жизнь и труд".
"1917 год. Февральская революция. Ликование в стране, охватившее почти все слои населения. Какой-то необычайно радостный дух царил в воздухе. Вернулись на свободу политзаключенные, в том числе множество толстовцев, приговоренных к каторге за отказ от военной службы. Постоянные демонстрации, в которых принимали участие люди самых различных партий и настроений. В демонстрациях шли и последователи Толстого, и близкие к ним «трезвенники», объединившиеся, большей частью рабочие, под водительством сильного волей человека Колоскова. Шли под голубыми полотнищами с пением «Мирной марсельезы», слова которой написал А. М. Хирьяков. Припев:
Оружие долой, солдаты по домам,
Вперед, вперед, и пусть весь мир отчизной будет нам!
Более светлого и радостного периода не было в истории России никогда."
(Горбунов-Посадов М. И. Воспоминания. Ч. 1., М.: Гос. лит. музей, 1995.)
"Предстояло пройти сорок километров пешком в пустыне, пока не начнутся горы Узбекистана и Таджикистана, где было курортное местечко Ура-Тюбе... Лева думал, что они идут в какую-нибудь санаторную столовую, но ошибся. Выйдя на улицу и пройдя немного, они остановились перед небольшим зданием с вывеской: Столовая «Свой труд»... В небольшой комнатке ему была приготовлена постель, и он уже собрался ложиться, как вдруг в его комнату вошел средних лет человек с умным интеллигентным лицом и, вопросительно глядя на Леву, запел: «Оружие долой, солдаты все домой!»
Но тут же появилась сестра-заведующая и позвала:
— Алексей, Алексей, идите, не мешайте гостю отдыхать!
Незнакомец покорно удалился, чему-то усмехаясь... На проходивших собраниях трезвенников Лева читал Евангелие и горячо призывал всех бодрствовать и сохранять то, над чем трудились... С Алексеем он пилил и колол дрова. Это был муж заведующей столовой. Смелый толстовец, открыто исповедующий свои убеждения, за что попал в тюрьму и был выпущен оттуда с поврежденным рассудком.
(Из мемуаров баптиста Ю.С.Грачева "В иродовой бездне", ч. 2, гл. 8-9 — эпизод 1930 года).
"...на наших собраниях можно было слышать иногда песни, не отражающие толстовского мировоззрения, а сектантского содержания. Тут были песни и евангелистов (баптистов), и молоканские (духовных христиан) "псалмы", и так называемые "хлыстовские", или "мормонские" (на редкость музыкальные!) духовные стихи, и песни малеванцев, и добролюбовские, и многие другие. Все это, на мой взгляд, было своеобразной данью прошлому, откуда эти люди вышли. Вместе с тем у нас можно было услышать и теософскую песню, и индусский гимн Вивекананды, и излюбленную песню народовольцев — "Медленно движется время...", и столь же известное стихотворение — "Колодники". Собственно, толстовских песен было сравнительно не так много: "Слушай слово, рассветает..." и "День свободы наступает..." — А. К. Чертковой, "Нам жизнь дана, чтобы любить...", "Счастлив тот, кто любит все живое...", "Учитель он был во французском селе" — Ив. Ив. Горбунова-Посадова. Пели и "Мирную марсельезу" А. М. Хирьякова, и некоторые стихи, сложенные самими переселенцами."
(Б.В.Мазурин. Рассказ и раздумья об истории одной толстовской коммуны "Жизнь и труд").