Ян Амос Коменский (1592—1670), воистину великий чешский ученый-энциклопедист, педагог, богослов, мыслитель и не в последнюю очередь писатель, в перспективе эволюции европейской культуры словно аккумулировал многие важные для нее перепутья. На это обрекла Коменского переходная эпоха, когда совершался скачок из средних веков в новое время, сопровождаемый политическими потрясениями, окончательно повернувшими его родину, как и его собственную судьбу изгнанника, от исконно славянских истоков на Запад.
Выходец из Моравии, издревле вместе с Чехией составлявшей естественный рубеж между славянами и западноевропейской цивилизацией, Коменский чувствовал себя духовным наследником Великоморавского государства — преемником подвизавшихся там общеславянских просветителей Кирилла и Мефодия. От великоморавских корней заложенной ими славянской церкви, а соответственно и культуры, в которой народное начало оказалось связано с традициями византийского православия, спустя столетия поднялся в противовес засилью Рима чешский протестантизм. Реформаторскую и, сообразно с доктриной церкви для народа, просветительскую деятельность его вдохновителя Яна Гуса с XV вплоть до начала XVII века кропотливо продолжала Община чешских и моравских братьев, последним епископом которой в изгнании был избран Коменский.
Родившийся 28 марта 1592 года в Нивнице недалеко от моравского города Угерский Брод, Ян — позже взявший себе второе, библейское имя Амос и прозвание Коменский по месту происхождения его отца (Комна близ того же города) — с детских лет был воспитанником Общины чешских и моравских братьев. После обучения в Герборнском университете (1611 — 1613) он вернулся в Моравию и по представлению моравского земского гетмана Карла (Карела) Старшего из Жеротина был определен главой братской школы в Пршерове, а в 1618 году Община назначила его проповедником в городке Фулнек, где он также стал руководить местной школой. Уже в этот период он занялся сбором материалов для будущих педагогических и общефилософских трудов, а кроме того, написал первое из своих литературных сочинений — «Послания на небеса» (1619).
Между тем в землях Чешского королевства разгорался острейший религиозный и политический конфликт, давший толчок кровопролитной Тридцатилетней войне в Европе. Весной 1618 года чешские протестанты всех сословий подняли в Праге восстание против вот уже век владевших их страной австрийских Габсбургов, которое в 1620 году после поражения повстанцев в битве у Белой горы под Прагой, нанесенного им войсками Фердинанда II, было жестоко подавлено. Начались преследования протестантов — и Коменский вынужден был скрыться из Моравии, найдя приют в чешских владениях своего давнего покровителя Карла из Жеротина близ городка Брандыс-над-Орлицей. Тем временем в Фулнеке умирают от чумы его первая жена и двое сыновей, гибнет в огне собранная Коменским богатая библиотека... Силы справиться с этой — как выяснится впоследствии, лишь приоткрывшейся ему — чередой бедствий дает Яну Амосу литературный труд. Так, в 1623 году он закончил первый вариант своего бессмертного «Лабиринта света и Рая сердца», который затем дорабатывал и дополнял уже изгнанником.
Императорские эдикты 1624 и 1627 годов, в соответствии с которыми всем чешским протестантам было под страхом смертной казни предписано перейти в католицизм или покинуть страну (первый указ касался дворян, позднейший — всех остальных), сделали невозможным дальнейшее пребывание Коменского на родине. В 1628 году Ян Амос со второй женой и новорожденным сыном, как и еще тридцать тысяч семей протестантов, отправляется в эмиграцию. На последующие тринадцать лет Коменский вместе с многими другими членами братской Общины нашел пристанище в польском городке Лешно. Здесь он продолжает особо важное для поддержания дела изгнанной Общины преподавание в братской школе, а также теоретическое осмысление собственного педагогического опыта, вылившееся, в частности, в такие всемирно известные труды, как, с одной стороны, «Didactica magna» («Великая дидактика»), законченная в основном к 1632 году, однако, как почти все у Коменского, не раз перерабатывавшаяся впоследствии, а с другой — учебник латыни «Janua linguarum reserata» («Открытая дверь языков», или, быть может, точнее «Врата языков отверстые»), изданный в Лешно в 1631 году. В те же годы выстраивается в первом приближении прославившая Коменского философская система, названная им Пансофией, или Всеобщей мудростью. Не оставляет он и литературных занятий: в 1631 году впервые издает в Лешно «Лабиринт света», а также, например, около 1633 года сочиняет стихотворные молитвы в качестве приложения к переводу богословского сочинения «Praxis pietatis» («Практика благочестия»).
Распространившиеся в Европе идеи Пансофии побудили английского мецената Сэмюэла Хартлиба пригласить Коменского в 1641 году в Лондон (путь его туда морем был позднее описан в «Лабиринте»). Однако обстановка в охваченной гражданской войной Англии оказалась неблагоприятной для осуществления замысла создания всеобъемлющей философской картины мира, и в 1642 году Ян Амос переселился по приглашению мецената Луи де Геера в Швецию, где сблизился с канцлером Акселем Оксеншерной. За этим последовал переезд в находившийся тогда в шведских владениях город Эльбинг в Западной Пруссии (ныне Эльблонг на севере Польши).
В 1648 году Коменского избирают епископом Общины, и он на два года возвращается в Лешно. В том же году Вестфальский мирный договор положил конец Тридцатилетней войне. Исход ее окончательно развеял надежды эмигрировавших чешских протестантов вернуться на родину, поэтому в 1650 году Ян Амос распускает возглавляемую им церковь, адресуя осиротевшим единоверцам и соотечественникам аллегорическое завещание под названием «Завет умирающей матери Общины братской». Тогда же он получил приглашение трансильванского князя Ракоци, который покровительствовал осевшим в Венгрии остаткам Общины, перебраться в Шарошпатак для работы в протестантской кальвинистской гимназии. Князю Ракоци он посвятил сочинение «Gentis felicitas» («Счастье народа», 1654). Из других трудов Коменского этой поры особое значение имеет завершенный в 1653—1654 годах учебник «Orbis sensualium pictus» (о его русских переводах мы подробнее расскажем ниже).
В 1654 году по просьбе Общины Коменский в последний раз вернулся в польский город Лешно. Однако после того как в 1665 году между Польшей и Швецией вспыхнула война, Ян Амос вновь должен был бежать — и в 1656 году навсегда обосновался в столице Нидерландов Амстердаме. Здесь, при поддержке местного магистрата, он смог наконец напечатать почти все свои труды: педагогические — в собрании «Opera didactica omnia» («Полное собрание дидактических сочинений» 1657), философские, составившие не завершенное, но все же частично изданное автором сочинение «Всеобщий совет об исправлении дел человеческих» и др. В этом же ряду стоит его труд «Unum necessarium» («Единственно необходимое», 1668), посвященный Рупрехту Пфальцскому — сыну Фридриха Пфальцского, в 1619 году избранного пражскими повстанцами чешским королем. Наконец, в Амстердаме в 1663 году увидел свет и окончательный вариант «Лабиринта света и Рая сердца»...
Уже этот краткий очерк биографии Коменского с полной ясностью показывает, что вся его жизнь представляла собой переплетение всевозможных лабиринтов. В силу многотрудных перипетий личной судьбы Яна Амоса — и всецело в духе предопределившей их эпохи — его творческий гений оказался едва ли не всеохватен. Кем же тем не менее он был в первую очередь?
В сочинении «Завет умирающей матери Общины братской» из авторского перечисления передаваемых потомкам ценностей вполне очевидны программные приоритеты Коменского. В ряду их выделяется «прежде и более всего любовь к правде Божией чистой, что нам первым среди прочих народов начинал являть Господь устами учителя нашего Гуса...» Вторым главнейшим достоянием признается венец братской литературной и издательской деятельности — Кралицкая Библия, которую деятели Общины «перевели с первых языков, коими назначил писать Бог, на чешский с превеликой прилежностью, ценой пятнадцатилетних почти усилий нескольких ученых мужей...» В связи с принесшей обилие ценных плодов братской активностью на поприще книгоиздания Коменский далее завещает потомкам от имени Общины «заботы о чистоте и блеске и возделывании нашего возлюбленного и дивного отечественного языка — в чем были особым тщанием славны сыны мои в прежние времена, когда говаривали мудрые, что нет лучше чешского языка, нежели у Братьев в книгах их». И лишь в завершение, исходя из той же задачи продолжения национального просвещения и воспитания, Коменский наконец выступает как педагог; при этом он прежде всего отмечает национальное значение опыта братских школ, об их же международном вкладе скромно говорит от имени Общины, подразумевая себя и своих сподвижников: «Потрудились иные мои сыны и изобрели для лучшего обучения юношей метод, который начали перенимать остальные народы, невзирая на исповедание их».
Эмиграция из страны и — в широком смысле — исход на Запад, однако, передвинули акценты в восприятии труда и личности Я. А. Коменского, который достиг мировой славы в первую очередь как реформатор европейской системы образования, автор капитальных работ по теории педагогики и удачнейших школьных учебников, написанных, конечно же, на латыни. В этом качестве с XVIII века Коменский стал известен и в России.
Еще Петр I в рамках политики освоения Россией европейских достижений послал нескольких иеромонахов в пражский университет, который был в тот период иезуитским, обучаться латыни и переводить признанные тогда уже и католиками сочинения Коменского «Janua linguarum» и «Orbis pictus». Во второй половине XVIII века, в просвещенное царствование Екатерины, последнее вышло не одним изданием в двух различных редакциях. Первый перевод этого учебника с указанием автора и названия в оригинале (оно дается как «Orbis visibilis») был выпущен при Императорском Московском университете в 1768-м. И вторично в 1788 году под заглавием
«Иоанiя Амоса Комения видимый свътъ, на Латинскомъ, Россшскомъ, Ммецкомъ, Италiанскомъ и Французскомъ языкахъ, представленный, или краткое введенiе, которыми изъясняется, что обучающемуся юношеству легкимъ способомъ не только языки, разумными упражненiями, но также и вещи достойныя знанiя самонужнъйшiя должны быть ввърены. Изо ста пятидесяти одной главы состоящее, изъ которыхъ каждая, вместо надписи и содержанiя, изъ Священнаго писанiя взятымъ, свидътельствомъ означена, и съ реэстромъ самыхъ нужнъйшнхъ Россiйскнхъ словъ, которой Россiйсскому юношеству вместо Словаря на пяти языкахъ служить можетъ».
Гораздо менее полон перевод, который был напечатан для народных училищ без указания авторства Коменского в Петербурге в 1788 году и выдержал большое количество изданий (последнее состоялось в 1822 году), названный «Зрелище вселенныя». Он содержит лишь восемьдесят глав, зато иллюстрированных «естампами», чего не имел, вопреки его названию, «видимый Mipъ». Обе эти версии, не отличаясь точностью, но по-разному отступая от основы, создают, однако, неповторимое впечатление подлинности. Формулы на латыни, толкующие об основных жизненных явлениях, перетолковываются самобытным, отмеченным церковнославянской печатью русским языком все еще близкой автору эпохи, дух которой исчез в новом переводе XX века («Мир чувственных вещей в картинках, или Изображение и наименование всех главнейших предметов в мире и действий в жизни», Москва, 1941).
Другие труды Коменского начинают выходить в России со второй половины XIX века, когда популярная у нас идея славянской взаимности возбудила в обществе живейшее внимание к заслугам этого светоча чешской мысли не только на поприще педагогики. Характерен интерес, проявленный отечественным православием к религиозному и философскому наследию Коменского. Так, в «Трудах Киевской Духовной Академии» в 1869 году печатается перевод биографического очерка чешского историка Ф. Палацкого о Коменском, а в приложении приводится одна из глав сочинения «Unum necessarium», в переводе названного «Единое есть на потребу».
Импульсом для последующего подъема дела издания, популяризации и научного изучения наследия Коменского в России послужило празднование его трехсотлетней годовщины в 1892 году. Журнальные публикации, брошюры, сборники статей и докладов о Коменском, появляющиеся к этой дате и впоследствии, вплоть до начала XX века, характеризуют его как творца системы народного образования или как борца за христианскую идею (причем часто обе точки зрения совмещаются). В рамках же работы по изданию текстов, помимо переводов его некоторых более или менее крупных педагогических трудов, к российскому читателю попадает в переводе с чешского и вершина литературного творчества Коменского — «Лабиринт света и Рай сердца». Не считая выхода в 1884 году в киевском «Славянском ежегоднике» одной главы из этой книги, первый ее перевод выпустил в 1896 году в Нижнем Новгороде Ф.В.Ржига (с исключением цензурой глав XVIII—XXI, где автор обозревает религию христианскую и сословия власть имущих, военное и дворянское). А в 1904 году в Петербурге вышел второй перевод, Н.П.Степанова, который в дальнейшем включался и в советские издания избранных педагогических сочинений Коменского. Эти перепечатки оставались единственным источником представлений читателей советской поры о ярчайшем мастере слова XVII века.
Неоспоримой заслугой Н. П. Степанова явилась самоотверженно, а порой и находчиво им выполненная по отношению к российскому читателю роль своего рода проводника по произведению Коменского. При этом, однако, порой непроизвольно напрашивается сравнение с провожатыми из «Лабиринта», которые насаживают герою-путнику очки «из стекла Измышления» (у Н.П.Степанова — «догадки»). Своеобразный язык и стиль «Лабиринта», его дух и часто даже смысл в этом переводе не передан. Н.П.Степанов теряет существенную для Коменского ритмику и аллитерации, не выдерживает искусно выстроенных в оригинале смысловых и стилистических градаций, мало того, подчас вообще смещает понятия (уже в заглавии: «суета и заблуждение, сомнения и горести...» — при удачно найденном «призрак и обман»), а в довершение впадает в приземленную дословность («кто запирается с одним Господом Богом...»).
Какие же исторически своеобразные черты языка Коменского требуют отражения при переводе его сочинений вообще, а из чешских особенно «Лабиринта»?
Как и сам творец столь примечательно озаглавленного произведения, язык его тоже предстает во временном, географическом и культурном измерениях словно движущимся в лабиринте старого и нового словоупотребления, словоизменения и синтаксиса при взаимопереплетении общечешского литературного наследия с моравизмами, германизмами и в особенности латинизмами. При этом на язык Коменского, в первую очередь на синтасксис и, шире, фразу, наложился заметный отпечаток культуры барокко с характерным для нее, в противоположность предшествующей эпохе Ренессанса и гуманизма, восприятием мира как дисгармоничного, уродливого и поиском идеала вне его. Будучи сугубо барочным автором, Коменский, помимо смысла, и формой фразы хотел, как это выражено в обращении к читателям «Лабиринта», «открыть глаза на разнообразную суету этого напыщенного света и жалкий везде обман за внешним его блеском, научив не на земле искать покоя и твердости духа». Это барочное мышление воплощают его излюбленные, создаваемые под латинским влиянием периоды, за вычурно округлым строением которых стоит тем самым еще более заостренная антитеза, и, напротив, лапидарные экспрессивные конструкции, которые писатель черпал в живом языке своей эпохи.
Все эти соображения потребовали создания в наше время нового перевода «Лабиринта света и Рая сердца», который и предлагается вниманию читателей в данной книге. Помимо него, здесь впервые публикуются на русском языке фрагменты первого художественного произведения Коменского «Послания на небеса»; из работ, имеющих отношение к педагогической его деятельности, впервые печатаются «Правила жизни» (1645) и в новой редакции издавна известные россиянам, начиная с изложения Н.Н.Бантыша-Каменского 1792 года, «Правила поведения для юношества» (1653); из историко-религиозных, этических и политических же сочинений впервые на русском выходят «Завет умирающей матери Общины братской» и «Счастье народа», а также новый перевод «Единственно необходимого». Каждому разделу предпослан эпиграф из не переводившейся до сих пор на русский язык поэзии Коменского.
В завершение, полагаем, уместно будет напутствовать читателя авторским эпиграфом к знаменитому учебнику Коменского «Janua linguarum»:
Как мудрым дорог не тяжестью — ценностью жемчуг, так добрая книга пользой весомой ценна!
Изд: Я. А. Коменский. «Лабиринт света и рай сердца», М.: Изд-во «МИК», 2000.
Date: 2011
OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)