Жан Жорес —

народный трибун

(1859—1914)

 

МОЛОДОСТЬ ЖОРЕСА* (1859-1885)

 

Жан Жорес родился 3 сентября 1859 года в Кастре, где теперь находится музей его памяти. Ничто в его семье не могло предрасположить его к социализму или даже к боевому республиканизму. Мать Жана, Аделаида Барбазá, которой к моменту его рождения было 36 лет, беспредельно добрая и нежная, отдавшаяся заботам об образовании и будущем своих двух сыновей, была дочерью владельца суконной фабрики и принадлежала к кругу исконной зажиточной кастрской буржуазии. Среди близких отца, Жюля Жореса, один был врачом, другой — учителем, а его два двоюродных брата, Шарль и Бенжамен, закончили карьеру в чине адмирала.

Итак, происхождение буржуазное, если не крупнобуржуазное. Традиции умеренно республиканские и довольно противоречивые: Жюль Жорес — орлеанист (адмирал Шарль, умерший в 1870 году, был легитимистом), тогда как брат госпожи Жорес, Луи Барбаза, — пламенный «патриот», герой Крымской войны, ненавидящий базэнов; адмирал Бенжамен, в 1875 году — депутат парламента, примыкал к группе левого центра, а в 1888 году занял пост морского министра Третьей республики.

Свободомыслием семья Жореса тоже не отличалась; «искони католическим родом» назвал он ее впоследствии. В семье усердно соблюдали религиозные обряды, но скорее по заведенному обычаю, чем из побуждений пламенной веры.

Однако Жорес не знал того достатка, которым ранее пользовалась его семья. Его отец не имел прочного

———

* Русский перевод очерка М. Ребериу и текста статей Ж. Жореса печатается с незначительными сокращениями. — Прим. ред.

 

27

 

положения и в течение нескольких лет был ярмарочным торговцем в окрестностях Кастра, прежде чем поселился по соображениям здоровья на маленькой ферме Федиаль (в 6 гектаров), расположенной в трех километрах от города. Жизнь там была более чем скромная, пища простая, а до коллежа, куда оба сына Жореса поступили благодаря стипендии и помощи дяди, дорога была дальняя. Жан вырос на ферме в непосредственной близости к земле. Как и большинство крестьян юго-западной Франции, он был коренаст, бегло говорил на местном наречии и на всю жизнь сохранил какое-то сходство с ними; он хорошо знал тяжелую жизнь деревенской бедноты.

 

«УЕДИНЕННАЯ ЖИЗНЬ СРЕДИ КНИГ»

 

Образование очень быстро расширяет кругозор Жореса. В 1876 году в коллеже, где он завоевывает все награды, на него обращает внимание генеральный инспектор Феликс Дельтур, который убеждает его отказаться от участия в конкурсе на место в почтовом ведомстве, куда прочит его мать, и помогает ему поступить в школу Сент-Барб. В 1878 году Жорес — уже первый ученик «Эколь Нормаль» (Высшего педагогического учебного заведения), того знаменитого выпуска, к которому принадлежали, в частности, Бергсон и будущий монсеньёр Бодрийар. В 1881 году, закончив курс греческой литературы и философии, Жорес (к изумлению всех окружающих) занял только третье место при получении звания агреже философии.

Занятия в «Эколь Нормаль» обогащают интеллект Жореса, не говоря уже о том, что он приобретает там близких друзей. Систематическое и разностороннее чтение (в особенности французских философов XVIII века), а также вдохновляющее общение с преподавателями и товарищами — студентами «Эколь Нормаль» ¹ превращают его в человека огромной культуры.

Детская вера Жореса в бога не могла устоять перед всем этим. Отныне он считает христианство заблуждением, но не проявляет склонности и к неохристианству,

———

¹ Приветственная речь в честь Фюстель де Куланжа, произнесенная Жоресом 1 января 1881 года. "Europe", octobre-novembre 1958, p. 124.

 

28

 

к которому обращается Бергсон. Прочитанный Жоресом в 1882 году курс лекций по философии в лицее города Альби не содержит, впрочем, общей критики метафизической мысли, хотя он и выступает против христианства и спиритуализма ¹.

Наряду с сильным аналитическим мышлением у Жореса формируются твердые светские и республиканские убеждения. Буржуазная республика утверждает себя в борьбе против духовного сословия. Яростная борьба идет вокруг вопроса о светской школе, вокруг «статьи 7», запрещающей членам неразрешенных католических конгрегации преподавание в школах. Жорес поддерживает Ферри в борьбе со всеми его противниками.

Наконец, именно в годы пребывания в «Эколь Нормаль» Жорес уверовал в свой ораторский талант. Он ходит слушать великих парламентских ораторов Гамбетту и Бюффе и сам делает успехи в ораторском искусстве, к великой радости своих преподавателей и товарищей.

 

ИЗБРАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПОПРИЩА

 

И вот перед Жоресом открываются два пути: преподавание в университете и политическая деятельность республиканца. С рабочим классом он тогда еще не сталкивался. Нам лишь известно, что однажды (это было в 1879 году) он был поражен демократической активностью рабочих Юга, прибывших в революционный Париж², и что его временами тревожила горькая судьба и пассивность угнетенных масс³.

———

¹ «В пользу механистического учения, выводящего происхождение жизни из материи и ее различных свойств — химических, физических и механических, которые к тому же считаются обратимыми между собой, говорят не только умозаключения и метафизическая аналогия, но и успехи экспериментальной науки» (Курс лекций, 33-я лекция. См. отрывки в журнале "Europe", octobre-novembre 1958, p. 133).

² Письмо Жюльену от 11 января 1879 года, опубликованное в "Europe", octobre-novembre 1958, p. 158.

³ "L'Armee nouvelle", ed. Bonnafous, p. 305. «Я спрашивал себя с ужасом, хотя меня лично все это не касалось, как могут все эти люди соглашаться на столь неравное распределение благ и тягот, почему не рушится огромное здание существующей социальной системы. Я не видел на их руках и ногах цепей и говорил себе: «Каким чудом объяснить то, что тысячи страдающих и обездоленных людей терпят существующее положение вещей?»

 

27

 

В течение четырех лет Жорес совмещает оба вида деятельности. Преподаватель лицея в Альби до 1883 года, он затем читает лекции в Тулузском университете и делает в этот период основные наброски своей диссертации. Одновременно Жорес пристально следит за газетами, горячо поддерживает Ферри, выступает с публичными лекциями в Тулузе, Альби и даже в Кармо¹, помещает в большой местной ежедневной республиканской газете «Депеш де Тулуз» короткие заметки за подписью «Читатель» и расширяет связи с наиболее видными республиканскими политическими деятелями департамента Тарн.

Поэтому выдвижение кандидатуры Жореса на октябрьских выборах 1885 года не было неожиданностью. В департаменте Тарн фигурировало два списка: список Консервативного союза, объединявшего монархистов и клерикалов, во главе с бароном Рей, чьи депутатские полномочия уже окончились (он был с 1884 года председателем административного совета компании, владевшей шахтами Кармо), и описок Республиканского единения, ориентировавшегося на Ферри, во главе с Компере. В департаменте Тарн разгорелась жестокая предвыборная борьба между сторонниками и противниками республики. По всей Франции республиканцы, разделившись², потерпели во время первого тура выборов жестокое поражение (они получили всего 129 мест против 177, полученных правыми); но при втором туре они опомнились, сплотились и поправили свои дела (добившись 243 мест против 25). Жорес, стоявший вторым в списке, получил наибольшее число голосов — 48 040. Барон Рей один прошел по своему списку, собрав 47 930 голосов.

Избрание Жореса в палату знаменует собой начало его активной политической деятельности. Однако она не носила социалистического характера³.

———

¹ Впервые Жорес выступил там в мае 1885 года.

² Вследствие разногласий по колониальному вопросу (Тонкий) и по вопросу внутренних реформ.

³ Во время второго, тура выборов по спискам Республиканского единения прошли семеро рабочих и социалистов: Бали, Камелина, Рошфор в департаменте Сена; Нюма Жилли в департаменте Гар; Планто в департаменте Верхняя Вьенна; Кловис Гюг (Hugues) и Антид Буайе в департаменте Буш-дю-Рон.

 

30

 

С этого времени можно более детально изучить ту позицию, которую занимал Жорес по вопросам внешней и колониальной политики.

 

1885 ГОД.

ПОЗИЦИЯ МЕЛКОБУРЖУАЗНОГО

ИНТЕЛЛИГЕНТА-РЕСПУБЛИКАНЦА

 

1880—1889 годы — это период зарождения во Франции основ империализма. Кредитные банки охватывают сетью своих агентств всю страну, поддерживают займами тяжелую промышленность, которая нуждается в оборотном капитале, начинают экспорт французских капиталов в средиземноморские страны, в Оттоманскую империю, а с 1887 года — в Россию ¹. Вопрос о колониальной экспансии выдвигается в политической жизни на первый план. Для сбыта промышленных изделий и помещения капиталов нужны привилегированные рынки; Тунис, Тонкий, Мадагаскар, Судан, Конго интересуют в различной степени деловые круги и политических деятелей, именующих себя «оппортунистами» и группирующихся вокруг Ферри. В 1887 году был создан субсекретариат по делам колоний, руководство которым было поручено депутату Орана Этьенну, бывшему главой «колониалистов» вплоть до 1914 года. В 1889 году открывается Колониальная школа. Ради политики заморских завоеваний пришлось пойти на сближение с Бисмарком (несмотря на аннексию Эльзас-Лотарингии) и таким образом заплатить за «ценное содействие», которое Германия оказала Франции на Дальнем Востоке.

Однако мелкую буржуазию и народные массы тревожат совсем иные заботы. В 1882—1887 годах французскую экономику поразил серьезный кризис. Глубокое недовольство охватывает мелких промышленников, сетующих на отсутствие поддержки со стороны кредитных банков. Растет недовольство также среди крестьян и рабочих, о чем свидетельствуют стачки в Кармо (1883 год), в Анзене (1884 год) и особенно в Деказвиле (1886 год). Тогда, чтобы отвлечь умы, шовинисты стараются возродить дух реванша. Радикалы противопоставляют коло-

———

¹ См. диссертацию, которую защищал в 1958 году Ж. Бувье (J. Bouvier, L'Evolution du Credit lyonnais de 1862 a 1882).

 

31

 

ниальной политике внутренние реформы, и правые поддерживают их, пока они требуют проведения «национальной» политики по отношению к Германии. Такие настроения в период 1887—1889 годов способствуют успеху буланжизма.

Жорес не был связан с деловыми кругами, более того, он быстро научился их презирать, и не колониальная политика вызывала у него тогда главную тревогу. Не заботила его и внешняя политика (несмотря на серию статей, помещенных им в 1887 году в «Депеш де Тулуз»). Ни в одном из своих запросов в парламенте в период 1885—1889 годов он не затрагивал этих проблем. Наиболее важным для него тогда было достижение единства республиканцев перед лицом монархистской или буланжистской опасности. Но для этого единства надо было еще найти основу, ибо хотя Жорес и поддерживает Ферри в области колониальной политики, он не согласен с его внешней политикой.

Во время предвыборной кампании Жорес уделяет главное внимание «тонкинским делам», в соответствии с идеями, которые он развивал еще в 1884 году в лекции, прочитанной в Альби. 20 сентября¹ в Сент-Амане и 15 октября² в Ревеле он защищает «республиканскую» политику колониальной экспансии: «Империя, ни разу не поинтересовавшись мнением страны, вела войны, обрекавшие нас на позор, нашествие захватчиков и расчленение родины. Сравните — и вы увидите: за 18 лет существования империи в жерло войны было брошено полтора миллиона солдат, а за 15 лет существования республики — всего пятьдесят тысяч». И в заключение: «Империя повинна в потере нами двух провинций, республика же принесла нам две колонии» ³. У Жореса-депутата слова не расходятся с делом: 13 декабря 1885 года он голосует за предоставление 80-миллионного кре-

———

¹ См. "L'Avenir du Tarn".

² Ревель находится в департаменте Верхняя Гаронна. Жорес, избранный при первом туре выборов в департаменте Тарн, отправился в перерыве между первым и вторым турами в соседний департамент с агитационными целями. Его речь была напечатана с сокращениями в «Депеш де Тулуз».

³ Обращение Республиканского единения к избирателям ("L'Avenir du Tarn", 27 septembre 1885).

 

32

 

дита на отправку экспедиционного корпуса в Тонкин и добивается поддержки этой политики колеблющимися ¹. Еще в 1887 году Жорес отзывается о завоевании горных склонов Кабилии как о славном подвиге, о котором может с гордостью вспоминать французский солдат².

Но какой шаткой становится ферристская позиция Жореса, когда речь заходит о франко-германских отношениях. Он утверждает, что проблемы Эльзаса значительно важнее требований колониальной политики, но не стремится к войне с Германией, а лишь возражает против каких бы то ни было переговоров с «захватчиками» до того дня, когда «обе нации будут разделены лишь Кельским мостом»³. Жорес ратует также за усиление армии с помощью всех давно известных средств. Во время предвыборной кампании в Гроле он подчеркивает не свое стремление к миру, а необходимость для Франции мощной армии ⁴. Будучи сторонником трехлетней воинской повинности, он голосует в палате против поправок, которые, по его мнению, могут «исподволь привести к осуществлению на практике двухлетней военной службы»⁵. Во время франко-германского кризиса 1887 года, ознаменовавшегося, в частности, делом Шнебеле, Жорес безоговорочно выступает за перевооружение армии.

Такова первоначальная позиция Жореса. Она объясняется его полным непониманием классовых проблем и абсолютной верой в превосходство с времен Революции культурных ценностей, воплощением которых является Французская республика. «Трогательное единение семьи французов»⁶ требует прекращения мелких раздоров; и колониальный вопрос представляется ему, безусловно ошибочно, одним из тех, что сближает самые различные точки зрения. Почему? Потому что, по его мнению, речь идет здесь не о завоевании рынков, а о создании «другой Франции» путем широкого распространения французского языка. Наивность, которую не на-

———

¹ См. рассказ его коллеги Камилла Сабатье в работе Soule, La vie de Jaures, p. 62.

² "La Depeche de Toulouse", 22 octobre 1887.

³ "La Depeche de Toulouse", 31 decembre 1887.

⁴ "L'Avenir du Tarn", 19 septembre 1885.

⁵ "La Depeche de Toulouse", 9 juillet 1887.

⁶ "Discours pour l'Alliance francaise", 1884, p. 3—4.

 

33

 

зовешь иначе, как шовинизмом. Он даже не представляет себе, что колониальные народы могут полностью приобщиться к «нашей» культуре; это дети, которым достаточно привить «некоторые самые элементарные понятия о французском языке и французской истории, о торговле и довольно смутные представления о христианстве» ¹, с которым он сам порвал, но которое кажется ему все еще пригодным для экспорта.

Тут-то и кроется источник умонастроений очень многих французов, убежденных республиканцев, не заинтересованных непосредственно в колониальной экспансии. Франция не может не принести прогресса народам, которых она подчиняет своей власти, ибо Франция — республика, унаследовавшая традиции 1789 года; все, что грозит нарушить единство республиканцев, преступно². Но то же республиканское отечество не может, не покрыв себя позором, унизиться до переговоров с победителем. Таким образом, якобинский патриотизм взращивает колониалистские устремления. Пока это еще только умонастроение, но со временем оно обретет реальность в решениях парламента и в политике правительства, особенно тогда, когда лидеры радикалов окажутся связанными своими самыми насущными интересами с политикой колониальной экспансии.

 

ДО 1905 ГОДА.

В ЗАЩИТУ ТЕОРИИ МИРНОЙ

КОЛОНИАЛЬНОЙ ЭКСПАНСИИ

 

До 1905 года положительное отношение Жореса к колониальной политике меняется очень медленно. Несомненно, именно в этой области наиболее слабо ощущается его поворот к социализму, к которому он окончательно примкнул только после того, как признал Марсельскую программу Французской рабочей партии и был избран в 1893 году депутатом от Кармо (выборы по округам).

———

¹ "Discours pour l'Alliance francaise", 1884.

² Именно поэтому Жорес отверг позицию Клемансо и в 1904 году настаивал на ее осуждении. См. очень важный очерк "Socialisme et radicalisme en 1885", в предисловии к "Discours parlementaires", edition Comely, 1904.

 

34

 

Империализм Франции был в полном расцвете. Завоевания продолжались, особенно в Африке. Участились рискованные экспедиции: захват Фашоды в ноябре 1898 года чуть не привел к войне между Францией и Англией; в августе 1900 года соперничающие империалистические державы временно объединились против Китая; в 1903 году, с назначением Лиотэ командующим войсками пограничного района между Алжиром и Марокко, началось проникновение в Марокко. В Африке возникли обширные капиталистические концессии¹. Население многих колониальных территорий (так Тонкина и Алжира в 1896 году) впало в страшную нищету.

В эти годы формируется настоящая «колониальная партия». Она объединяет не только крупных буржуа-«оппортунистов», но и правых клерикалов (симптоматична эволюция Альбера де Мёна), а на рубеже двух веков — и лидеров радикалов, убедившихся в выгодах политики дельцов. В 1904 году Жорес иронизировал по поводу совершенного радикалами поворота, которому благоприятствовал порой их антиклерикализм².

 

«Это радикал-социалист Думерг в качестве министра колоний управляет сегодня, впрочем весьма разумно, обширными колониальными владениями Франции. Это два радикала, господа де Ланессан и Думер, дольше всех управляли Индокитаем. Это блестящий сотрудник Клемансо, господин Пишон, занимает ныне пост генерального резидента в Тунисе» ³.

 

Не говоря уже о Жоннаре, ставшем после победы Блока левых на выборах губернатором Алжира, не говоря уже об Альбере Клемансо, брате Жоржа Клемансо, поверенном треста в Уэнзе, старые и новые «колонизаторы» встречаются в многочисленных организациях и специальных комитетах, где наряду с представителями деловых кругов орудуют парламентарии, экономисты и журналисты, например в Комитете по делам французской Африки во главе с Этьенном (1890 год), в Коми-

———

¹ См. парламентские дебаты в феврале — марте 1895 года.

² Так, семья Боржо получила в собственность 672 гектара виноградников, отданных в 1847 году ордену траппистов.

³ "Socialisme et radicalisme en 1885", p. 22.

 

35

 

тете по делам Мадагаскара (1895 год), в Комитете по делам французской Азии (1901 год) и в Комитете по делам Марокко (1904 год).

Даже в 1893—1898 годах, когда Жорес наиболее пламенно проявляет свой молодой социалистический энтузиазм, ведущая роль в борьбе против этого натиска колониального империализма принадлежала не ему. Конечно, в своей знаменитой речи от 7 марта 1895 года ¹ он указывал на опасность «такого ожесточенного колониального соперничества», которое может поставить под угрозу мир в Европе, но Жорес не в числе тех, кто с огромной силой разоблачает его в парламенте и в печати. 20 ноября 1894 года против Мадагаскарской экспедиции выступает в палате Винье д'Октон, имевший непосредственный опыт колониальной войны. В декабре 1895 года Винье д'Октон вновь говорит, как и Руане, об ее ужасах, а в газете «Птит репюблик», где сотрудничает Жорес, кампанию, разоблачающую это «преступление против человечества» и протестующую против голода в Алжире и Тонкине, ведут Тюро и Гулле.

Таким образом, Жорес крайне сдержан, хотя в то же время он разрабатывает «колониальную теорию», элементы которой, впоследствии уточненные, уже в 1896 году, накануне международного конгресса социалистических партий в Лондоне² (конгресс 2-го Интернационала), он смело объединяет в единую теорию. Колониальная экспансия, разъясняет Жорес, носит всемирный характер; она создает для каждой страны целый ряд вытекающих одно из другого неоспоримых прав: так, право Франции распространять свою экономическую деятельность и свое моральное влияние на Марокко³ вытекает, по его мнению, из факта ее владения Алжиром. Эти права оправдываются к тому же экономическими потребностями стран-колонизаторов.

 

«Мы, социалисты, — заявил Жорес в 1903 году на конгрессе в Бордо, — считаем, что наша дипломатия обязана без насилий и колониальных репрессий добиваться в соответствии с правом, ко-

———

¹ См. настоящую книгу, стр. 98—109.

² См. настоящую книгу, стр. 110—117.

³ Прения в палате 20 ноября 1903 года, см. настоящую книгу, стр. 127—133.

 

36

 

торое дает Франции сама мощь ее производства, чтобы часть отдаленных рынков сбыта в Китае и других странах была обеспечена для мирного проникновения нашей промышленности, что является необходимым условием высокой заработной платы класса пролетариев» ¹.

 

Эти права он обосновывает также прогрессом, который колонизация, несмотря на чудовищное угнетение, одна только способна принести колониальным народам: так, например, возвращение независимости Индии привело бы, по его мнению, к «возрождению там варварства»². Борьба против колониальной экспансии, бесполезная и невозможная, была бы, кроме того, еще и опасной; в той стране, где бы ее предприняли, она только увеличила бы шансы установления режима диктатуры. Как видите, вполне законченная теория, которая ведет от классового сотрудничества (под интересами Франции понимаются интересы промышленников и рабочих, взятые вместе) и признания неспособности колониальных народов к независимому существованию к узаконению колониальной экспансии.

Следовательно, социалисты не должны противодействовать колонизации, но обязаны предложить другие методы и требовать проведения «более всеобъемлющей, более осторожной и более гуманной»³ колониальной политики. Более всеобъемлющей с точки зрения отражения более общих и постоянных интересов и потребностей всей французской империи. Более осторожной в том смысле, что следует избегать экспедиций, которые могут поставить под угрозу мир в Европе, подобно инциденту в Фашоде. Наконец, более гуманной, ибо эта политика должна оградить «коренных жителей Мадагаскара и Алжира, как французских пролетариев»⁴, от произвола алчных капиталистов. Тут может оказать большую помощь строгий парламентский контроль при наличии в палате республиканского большинства.

———

¹ Речь, опубликованная в "La Revue socialiste", mai 1903.

² "Socialisme et radicalisme en 1885", p. 126.

³ "La Petite Republique", 12 aout 1902.

⁴ "La Petite Republique", 29 decembre 1898.

 

37

 

Именно такое более гуманное решение вопроса пытается найти Жорес во времена антисемитских беспорядков в Алжире, спровоцированных в начале 1898 года крупными колонизаторами (особенно депутатом от Константины Морино), ярыми антисемитами, поднявшими голову в связи с делом Дрейфуса (роль Дрюмона), при благожелательном попустительстве генерал-губернатора Лаферьера. В то время как Руане и Вивиани ограничиваются изобличением в парламенте антисемитизма и предлагают в качестве решения вопроса... эмиграцию в Алжир молодых французов-демократов, а гедисты хранят молчание как в палате, так и в своем печатном органе, еженедельнике «Сосиалист», Жорес, выступивший в феврале 1898 года с проектом «освобождения алжирских мусульман путем предоставления им прав французских граждан», свыше года старается лучше обрисовать элементы драмы, которую он предчувствует¹. Вопреки видимости, говорит Жорес, действительная алжирская проблема — это не еврейская, а арабская проблема. Нужно дать арабам «гарантии, которыми располагают французские граждане», и особенно предоставить им постепенно право голоса, не требуя от них отказа от принципа единоличной власти. Нужно подготовить их к объединению с европейским пролетариатом, чтобы они вели в Алжире совместную борьбу против всех форм капитала. Нужно дать им возможность «контролировать нашу администрацию», ибо наша политика, в особенности аграрная, свидетельствует о том, что «мы были вероломными опекунами арабского народа». Только таким путем удастся осуществить «живое единство» Алжира и Франции. В те времена подобное предложение было столь смелым, что его отвергли не только колонизаторы и парламент, но оно не нашло отклика даже в социалистических кругах.

Тем не менее изложенная Жоресом подлинно ревизионистская точка зрения по колониальному вопросу способствовала распространению серьезных иллюзий относительно колониальной политики и ее последствий. Впрочем, Жорес сознает, что он вступил на путь, по ко-

———

¹ См. его речь в палате 19 февраля 1898 года и особенно статьи в "La Petite Republique", 1^ег juillet 1898, 29 et 31 decembre 1898, 25 et 30 mai 1899.

 

38

 

торому марксисты не могут последовать за ним. От своего имени он обращается к Лондонскому конгрессу с призывом поразмыслить над «этими трудными проблемами» (чего конгресс так и не сделал). Мы видим, как во Франции зарождается мысль, которая с развитием оппортунизма проникнет в Интернационал и в 1907 году найдет свое полное выражение в деятельности комиссии по колониальному вопросу Штутгартского конгресса¹.

Оппортунистическая теория и в общем недостаточно боевая деятельность Жореса были фактически продолжением тех позиций, которые он занимал в молодости. Лучше обоснованное и поэтому еще более возросшее восхищение Жореса Французской революцией², политика защиты республики, ради которой он в 1899 году порвал с гедистами, укрепляют его в мысли, что колониальные реформы возможны и социалисты не должны мешать Франции экспортировать цивилизацию в заморские страны. Почему же марксистский анализ не помог ему лучше разобраться в этом вопросе? Гедисты, плечом к плечу с которыми он боролся до 1899 года, стояли на твердых теоретических позициях. Еще на конгрессе в Ромийи (14 августа 1895 года) Французская рабочая партия отметила, что колониальная политика направлена на «расширение прибылей имущего класса путем выжимания всех соков и средств из страны-производителя» и поэтому является «одной из худших форм капиталистической эксплуатации». Но марксизм для Жореса был лишь одним из полюсов его мысли, кроме того, его нетерпеливое стремление к действию, его желание влиять на ход событий побудили его отвернуться от формул, имевших в его глазах чисто пропагандистский характер. Выдвинутая гедистами теория казалась ему оторванной от практической жизни, что действительно верно, но объяснялось именно слабостью гедистов как теоретиков, поскольку они не в состоянии были объяснить нового характера империализма.

———

¹ Резолюция, одобренная в комиссии и очень близкая к идеям, изложенным Жоресом в 1896 году, была затем отвергнута конгрессом (незначительным большинством).

² В 1898 году издатель Руфф предложил Жоресу взять на себя руководство изданием обширного исторического труда — "Histoire socialiste", который начал выходить отдельными выпусками с 1900 года.

 

39

 

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ XIX СТОЛЕТИЯ.

КАПИТАЛИЗМ И ВОЙНА

 

Опасность войны, возникшая в конце XIX столетия, быстро превращает Жореса в борца за мир. С 1888 года Жорес больше не проявляет ура-патриотических тенденций, которые можно было обнаружить в его выступлениях предыдущих лет. Еще до того, как он открыто присоединился к социалистическому движению, угроза буланжизма заставила его понять, какая среда порождает поджигателей войны: это честолюбивые генералы, сторонники единоличной власти. И он раз навсегда осуждает

 

«крикливый, агрессивный, вызывающий и безрассудный патриотизм, который призывает идти на Берлин и приводит пруссаков в Париж» ¹.

 

Но пока это только реакция честного республиканца. Чтение в 1890—1891 годах трудов Маркса, а также работ других теоретиков, дискуссии с Гедом, с которым он познакомился в марте 1892 года в Тулузе², а затем с депутатами, вступившими после выборов 1893 года³ в социалистическую парламентскую группу, сделали суждения Жореса о происхождении войн более глубокими. Буланжизм был побежден, однако «угроза войны» по-прежнему существует, несмотря на «всеобщее стремление к миру». Почему? На этот раз Жорес находит ответ в марксистском анализе классовых противоречий. Выступив в палате с двумя большими речами (1 декабря 1894 года и 7 марта 1895 года), он изложил свои выводы под рукоплескания всей социалистической группы,

———

¹ "La Depeche de Toulouse", 3 juin 1888.

² Бедус рассказывает об их ночном споре, опровергая, таким образом, слова Зеваэса, будто он (Зеваэс) присутствовал 7 февраля 1893 года при первой встрече Жореса с Гедом. См. М. Auc1aiг, La vie de Jaures, p. 137—138.

³ На выборах 1893 года социалисты одержали большую победу: 54 депутата объединились в социалистическую парламентскую группу, не отличавшуюся, впрочем, единством теоретических взглядов. С 1893 по 1895 год Гед, Вайян и Жорес используют парламентскую трибуну для подробного изложения социалистических идей перед членами палаты, а следовательно, и перед всей страной.

 

40

 

став непревзойденным выразителем ее мнения по этому вопросу. В то же время Жорес проливает яркий свет на внешнюю политику стоящего у власти буржуазного большинства: если Мелины и Аното «разжигают теперь шовинизм» ¹, с которым они боролись во времена Буланже, то это потому, что классовый водораздел становится более четким вследствие подъема рабочего движения. Борясь с социализмом, крупная буржуазия облачается в одежды воинствующего шовинизма.

Отныне сохранение мира представляется Жоресу главной задачей международной организации пролетариата. Начиная с 1890 года он с братским чувством говорит о «наших товарищах — немецких социалистах»². В их лице Жорес приветствует тех, кто «протестовал и каждый день протестует в самом Берлине против преступной и пагубной аннексии Эльзас-Лотарингии»³. Еще не зная их лично (впервые Жорес встретился с Либкнехтом в 1896 году в Париже), еще не будучи ни разу участником международного конгресса (первый «его» конгресс — Лондонский, в июле 1896 года), Жорес внимательно следит по газетам за успехами немецкой социал-демократии, бельгийских социалистов, английских тред-юнионов и за первыми шагами русских революционеров. Стремясь к сохранению мира, Жорес с горечью констатирует слабость международных связей рабочего класса и силу владеющих им шовинистических страстей — следствие буржуазного влияния. Жорес с присущим ему замечательным пониманием конкретных задач призывает рабочих к действию, ибо Фашода показала ему всю непосредственность военной угрозы:

 

«Необходимо, чтобы путем согласованных действий рабочий класс Европы заявил, что он хочет мира. Необходимо, чтобы на международных митингах, которые должны быть организованы во всех европейских столицах, социалистический пролетариат протестовал против военного безумия капиталистов» ⁴.

———

¹ Речь в палате 1 декабря 1894 года.

² "La Depeche de Toulouse", 25 fevrier 1890.

³ "La Depeche de Toulouse", 9 Janvier 1890.

⁴ "La Petite Republique", 17 novembre 1898.

 

41

 

Именно Жореса Социалистический комитет единства ¹ направляет своим представителем на международный митинг протеста против войны, организованный в Лондоне 8 марта 1899 года под председательством Гайндмана. Это был великий год укрепления международных связей пролетариата. После Лондонского митинга 2 и 3 апреля в Брюсселе состоялось открытие Народного дома. Жорес представлял там газету «Птит репюблик», а затем выступил с речью в Шарлеруа. Потом он отправился в Рим на международную встречу членов социалистических парламентских групп, а 27 и 28 мая опять на совещание в Брюссель, которое должно было подготовить международный конгресс 2-го Интернационала 1900 года. Жорес отчасти черпает энергию в сознании успехов, достигнутых этим движением. Мало кто из социалистических лидеров, и не только во Франции, столь интенсивно трудился над созданием этих форм пролетарского интернационализма.

Однако Жорес не собирался вести борьбу за мир силами одних социалистов. Конечно, только у пролетариата, поскольку он является угнетенным классом, имеется конкретная база для международной солидарности, только он может стать ядром международной организации, но мира хотят также и миллионы простых людей. Нужно раскрыть им глаза, нужно их организовать, каковы бы ни были их убеждения, нужно призывать их к созданию по инициативе социалистических партий Европейской лиги мира, в которой объединятся все силы,

 

«которые... не примыкая полностью к социализму, все же не боятся сотрудничать с ним во имя сохранения мира во всем мире и обуздания аппетитов, угрожающих этому миру» ².

 

Именно это предложение выдвинул Жорес в начале августа 1900 года на Парижском конгрессе Интернационала.

———

¹ Это новое название, принятое несколькими неделями позже Комитетом бдительности, в который входили с сентября 1898 года выборные делегаты пяти французских социалистических организаций, созданных в национальном масштабе.

² "La Petite Republique", 5 aout 1900. См. настоящую книгу, стр. 127.

 

42

 

Оно было продиктовано чрезвычайно серьезными событиями. В начале XX века с огромной силой разгораются колониальные войны (англо-бурская война в Африке, Ихэтуаньское восстание в Китае и вооруженная борьба на Филиппинах). В своем предложении Жорес наметил также позитивную тактику в связи с обращением царя Николая II о всеобщем ограничении вооружений (12 августа 1898 года) ¹. Гедисты немедленно ответили, что предложения царя — насмешка и рассчитаны на наивных людей. Но Жорес, хотя он и не верил в осуществление в ближайшем будущем предложений царя, считал эту идею потенциальной силой, которой нужно овладеть, чтобы сделать ее реальной, и это главное. Результаты конференции по разоружению, открывшейся в Гааге, были смехотворны. Людям доброй воли, глубоко разочарованным ею, Жорес указывает на перспективу массового движения против войны. Социалистическая партия, поясняет он, оскудеет, если она замкнется только в себе. Еще более она оскудеет, если ограничится только теоретической пропагандой. «До сих пор были одни международные декларации, но ни одной международной акции»². Жорес прав, но его не слушают. Парижский конгресс 2-го Интернационала большую часть своего времени посвятил обсуждению проблемы, возникшей в связи с вступлением Мильерана в кабинет Вальдек-Руссо. Конгресс ограничился общими словами, призвав молодежь принять участие в пропаганде мира. Первая попытка создать массовую организацию, которая, опираясь на рабочее движение, повела бы борьбу против войны, потерпела неудачу.

 

ГОДЫ МИЛЬЕРАНИЗМА. ИЛЛЮЗИИ

 

В период 1900—1904 годов в своих суждениях о международных отношениях Жорес, несомненно, утрачивает прежнюю трезвость. По ряду причин его анализ ведет к отрыву от действительности.

Провал его проекта создания Международной лиги заставляет его отвернуться от массовых действий,

———

¹ Предложение царя объяснялось главным образом финансовыми затруднениями, с которыми была сопряжена для России политика вооружения.

² "La Petite Republique", 7 aout 1900.

 

43

 

а неудача в 1898—1899 годах первой попытки добиться единства социалистического движения убеждает его в том, что социализм, великой идее которого он остается верен, еще не является во Франции решающей силой. В особенности Жореса вводит в заблуждение кажущееся ослабление напряженности в международных отношениях: франко-итальянское сближение 1902 года, англо-японский договор того же года, англо-французское «Сердечное согласие», заключенное в апреле 1904 года. Жорес не видит, что как раз в начале XX века завершается перегруппировка империалистических сил в два соперничающих дипломатических и военных блока, один во главе с Германией, а другой — с Англией.

Жорес отступает по двум тесно связанным между собой вопросам. Он по-новому оценивает систему союзов, выдвигая идею, что отныне прочный мир можно обеспечить путем простых соглашений, заключенных между правительствами великих держав. Обе системы союзов, указывает он в серии статей, опубликованных в сентябре 1902 года в «Птит репюблик», проникнуты стремлением к миру. Тройственный союз в общем обуздал французский шовинизм, что же касается франко-русского союза, который Жорес с энтузиазмом приветствовал в 1891 году, но затем разоблачил его секретные статьи, как безусловно опасные для независимости Франции, то теперь этот союз кажется Жоресу в сущности «миролюбивым». Перед обоими блоками открывалась, по его мнению, перспектива «широкого европейского объединения» ¹, тогда как на самом деле их разделяла широкая пропасть.

В январе 1903 года, будучи вновь избран в палату², Жорес утверждал, что оба лагеря подготавливают создание «европейского союза труда и мира». Это явный шаг назад по сравнению с проектом создания Лиги, который Жорес выдвигал в августе 1900 года. На этот раз, по мнению Жореса, честь подготовки «глубокого, прочного, организованного и окончательного мира»³

———

¹ "La Petite Republique", 20 septembre 1902.

² Жорес был вновь избран в палату на парламентских выборах 1902 года. В 1898 году на выборах в Кармо он потерпел поражение и победа досталась маркизу де Солаж. Эти выборы описаны Р. Трампе ("Les Cahiers internationaux", fevrier 1958).

³ Речь в палате 23 января 1903 года.

 

44

 

будет принадлежать капиталистическим правительствам. Конечно, пролетарии не должны оставаться в стороне ¹, но вместо борьбы с противником Жорес предлагает рабочим оказать поддержку возможным союзникам. Связанный с Блоком левых в палате, Жорес не отвергает больше военного бюджета, против которого продолжают выступать революционные социалисты, но и не голосует за него в противоположность Винье д'Октону, Руане и Жеро-Ришару. В 1903 и 1904 годах он просто воздерживается от голосования в палате.

Ошибочность анализа приводит Жореса к утопической идее. Будучи глубоко искренним, он присоединяется к парламентской группе сторонников арбитража, возглавляемой одним из его коллег радикалом д'Этурнель де Констаном, и развивает там бурную деятельность. Но народные массы не понимают этой тактики; кстати, было бы интересно выяснить, какое влияние она оказала на уменьшение в те годы числа членов жоресистских федераций (примыкавших к Французской социалистической партии) ².

 

1904—1905 ГОДЫ.

ПОВОРОТНЫЙ ПЕРИОД

 

События 1904—1905 годов послужили толчком к решительному повороту в истории французского рабочего движения. Величие Жореса в том и заключается, что, глубоко переживая эти события и живо ощущая всю их новизну, он отказывается в эти годы в своей практической деятельности, если и не в теории (причем окончательно), от оппортунистических уступок (этого воспоминания молодости, тяготевшего над ним еще в зрелые

———

¹ «Ежечасно и ежеминутно соблюдая осторожность и бдительность, внимательно и настойчиво воспитывая народ, ведя мужественную борьбу против шовинистических предрассудков в их больших и малых проявлениях, объединяя практические усилия передовой части пролетариата с усилиями, пока еще разрозненными, всех людей доброй воли, постепенно внедряя во все органы существующей власти социалистическую мысль и практику, мы ослабим разрушительные силы, которых еще так много на свете» ("La Petite Republique", 25 Janvier 1902).

² В период 1900—1904 годов Французская социалистическая партия потеряла треть своих членов.

 

45

 

годы), препятствовавших до сих пор его борьбе против войны и колониализма, которые отныне неотделимы в его понимании. Теперь в своей кипучей и многосторонней деятельности он отводит этой борьбе самое главное место. Она приносит ему огромное влияние в народных массах, выдвигает его как социалистического лидера (впрочем, эта его роль всегда оспаривалась) не только в парламенте, но и в жизни партии, укрепляет его авторитет на международных социалистических конгрессах. В то же время именно эта борьба порождает к нему самую лютую ненависть врагов, какую вызывал к себе когда-либо социалист до 1914 года. И она будет стоить ему жизни.

В начале XX века раздел колоний был в основном завершен. Наряду со старыми капиталистическими державами — Англией и Францией, двумя величайшими колониальными империями мира, чья экономика развивалась относительно медленно, — поднимаются молодые империалистические государства — США, Германия, Япония и, при несколько своеобразных условиях, Россия ¹, — быстрое развитие которых грозит нарушить сложившееся соотношение сил. Эти державы начинают борьбу с целью полного подчинения еще не до конца покоренных стран и за передел колониальных владений. Германские и английские империалисты соперничают в Турецкой империи и в Китае, германские и французские — в Марокко, русские и японские — в Китае, русские и австрийские — на Балканах², русские и английские — в Центральной Азии, — таковы основные противоречия. Главным был конфликт между Германией и Англией, он побудил Англию заключить в 1904 году «Сердечное согласие» с Францией. Принятое Германией в 1898 году решение о строительстве мощного военного

———

¹ См. В. И. Ленин, Империализм, как высшая стадия капитализма (1916) (В. И. Ленин, Соч., изд. 4-е, т. 22). Об особенностях русского империализма см. также В. И. Ленин, Развитие капитализма в России (1899) (В. И. Ленин, Соч., изд. 5-е, т. 3). Первый перевод на французский язык был осуществлен в 1957 году в Москве, в Издательстве литературы на иностранных языках, в этом же году он был опубликован «Editions sociales» в Париже.

² Стремление Австрии «уничтожить сербское революционное гнездо» имело своей целью не только сохранение прогнившей Австрийской монархии, но и отвечало интересам венской финансовой олигархии. См. «История дипломатии», т. II, Огиз, 1945, стр. 185—199.

 

46

 

флота, подкрепленное законом о флоте 1900 года ¹, провал в связи с этим переговоров о заключении континентального союза, которые велись в 1902 году между Германией и Англией, открывают путь к первой мировой войне...

На этот раз факты сами говорят за себя.

8 февраля 1904 года начинается русско-японская война из-за контроля над Маньчжурией, Кореей и Сахалином. Война продолжалась более года ². Жорес сразу увидел в ней «наиболее значительное и наиболее серьезное международное событие со времени войны 1870 года» ³. Рушатся все его надежды на мир, которыми он себя тешил. И Жорес немедленно начинает действовать: организует многочисленные митинги (в Сент-Этьенне — 13 февраля, в Сен-Шамоне — 15 февраля, в Леваллуа-Перре — 27 февраля), требуя от правительства Комба, чтобы оно огласило обязательства, взятые на себя Францией по франко-русскому тайному договору, и истолковало их в наиболее благоприятном для сохранения мира смысле, рискуя порвать узы этого «ни с чем не совместимого и неосторожного союза»⁴. Пусть это даже нанесет урон Блоку левых, пусть это даже ослабит тактические позиции, которые Жорес еще готовится отстаивать в августе на международном конгрессе 2-го Интернационала в Амстердаме.

Пошатнулась также вера Жореса в миротворческую роль парламентских институтов. Тщетно умоляет он парламенты всех стран возвысить свой голос, чтобы предложить воюющим сторонам арбитраж. Предложение посредничества в конце концов последует, но оно будет исходить отнюдь не от парламентов, где большинство слишком тесно связано с империалистическими кругами, и не от Гаагской конференции, которая соберется только в 1907 году, а от президента Соединенных Штатов, когда победы японцев вызовут у него беспокойство за американское влияние в районе Тихого океана⁵.

———

¹ По этому закону к 1915 году военный флот Германии должен был насчитывать 34 линейных корабля, 11 тяжелых и 34 легких крейсера и около 100 миноносцев.

² Выгодный для Японии мирный договор был подписан в Портсмуте 5 сентября 1905 года.

³ Речь в Сент-Этьенне, 13 февраля 1904 года.

⁴ "La Depeche de Toulouse", 4 mars 1904.

⁵ "La Depeche de Toulouse", 4 mars 1904.

 

47

 

Второе величайшее событие тех лет было непосредственно связано с русско-японской войной. В январе 1905 года в Петербурге вспыхнула революция, которая глубоко взволновала демократическую общественность Франции: Французские социалисты первые потребовали от Международного социалистического бюро, чтобы оно предприняло какие-нибудь действия в ее поддержку. Жорес, несомненно, очень высоко оценивал ее значение и важность. Революция в России помогла ему, в частности, правильнее оценить франко-русский союз, потенциальную мощь социалистического движения и значение революционных методов борьбы.

После 3 февраля 1905 года Жорес вновь возвращается к оценке франко-русского союза, данной гедистами: это не только обман, но преступление и позор для Франции. Победа русской революции придала бы этому союзу новое содержание, она воздвигла бы против возможного германского нашествия «самое страшное препятствие и наложила бы на него самую крепкую узду» ¹; империалистический союз, таящий в себе зародыш войны, она превратила бы в гарантию мира в Европе и безопасности Франции. Даже если революция будет подавлена, она тем не менее ускорит рост «демократического движения и биение пульса пролетариата» ² во всем мире и, введя практику политической стачки, укажет новые методы борьбы против войны.

Во всяком случае, русская революция совпала с важными изменениями в рабочем и социалистическом движении Франции, и это третий решающий фактор, важный для понимания эволюции взглядов Жореса. Забастовочное движение достигает во Франции небывалого размаха, антимилитаризм становится общественным течением; основывается газета «Юманите», наконец, и это главное, происходит объединение социалистических организаций в одну партию.

В 1905 году число бастующих было действительно самым высоким за все довоенные годы — 438 460 че-

———

¹ "L'Humanite", 5 decembre 1905.

³ Неизданный текст без даты, опубликованный в «Actualite de I'histoire», бюллетене Французского института социальной истории, в номере за октябрь — декабрь 1958 года.

 

48

 

ловек¹. В апреле стачечная борьба в Лиможе принимает поистине революционный характер, который, впрочем, руководители социалистов недооценивают. Забастовки вспыхивают затем в Нанте и Вильфранше. К осени бастуют все рабочие арсеналов, землекопы парижского района, значительная часть строительных рабочих и рабочих текстильной и металлургической промышленности ². Размах забастовочного движения толкает Жореса вперед, на более прогрессивные позиции, и побуждает его еще более подчеркивать ту роль, которую может сыграть пролетариат.

Тогда же Жоресу пришлось ясно определить свою позицию в отношении антимилитаризма. В июне 1904 года в Амстердаме состоялся конгресс антимилитаристов, который проходил под влиянием анархистов и попросту потребовал роспуска всех армий. В конгрессе участвовали представители французских синдикалистских (Ивето) и анархиствующих (Журден, Альмерейда) кругов. Во Франции это движение нашло вначале отклик среди довольно широкой группы во главе с Гюставом Эрве. Агреже исторических наук, социалист, не имеющий теоретической подготовки, но превосходно владеющий левацкой фразой, Эрве был в 1901 году уволен из университета за пропаганду антимилитаризма. До 1905 года его аудитория ограничивается учительскими кругами; в этот период возникают первые департаментские профессиональные объединения учителей³. После митинга 26 апреля 1905 года в Тиволи Вокс-холл⁴ и ряда лекций, прочитанных в провинции, его влияние возрастает. В сентябре 1905 года Эрве присутствует на национальном конгрессе, устроенном Антимилитаристской лигой, насчитывающей 5500 членов. Реакционная печать тотчас же обрушивается на Жореса. «Фигаро» уподоб-

———

¹ Эта цифра приводится в работе Bruhat et Piolot, Esquisse d'une histoire de la CGT, Paris, 1958.

² См. работу A. 3. Манфреда «Революция 1905—1907 годов и революционное движение во Франции» в "La revolution russe de 1905", специальный номер "Recherches sovietiques" (сентябрь — октябрь 1956).

³ См. диссертацию Макса Ферре (Max Ferre, Histoire du mouvement syndical chez les instituteurs, Paris, 1955).

⁴ На этом митинге, которым закончился Объединительный конгресс, председательствовал Вайян. Жорес был крайне утомлен и не присутствовал на нем.

 

49

 

ляет Жореса Эрве и заявляет, что есть два эрвеизма — один циничный, а другой стыдливый, но это, по существу, одно и то же. Жорес осуждает утверждение, что у пролетариата нет отечества, как нелепый парадокс, но в то же время он, как всегда, старается использовать доводы, выдвигаемые антимилитаристами, понимая, что они порождены огромной ненавистью к войне и стремлением бороться против нее.

К этому времени прошел уже год с момента основания Жоресом газеты «Юманите», первый номер ее вышел 18 апреля 1904 года. Это «газета 17 агреже», в которой сотрудничают Анатоль Франс, Жюль Ренар и др. Ее существование дает Жоресу возможность свободно высказывать свои мысли, утраченную им с тех пор, как в 1901 году провокатор Юрбен Гойе имел низость обвинить Жореса в том, что он извлекает прибыль из своеобразной торговой организации (продажа одежды по низким ценам и т. п.), которую директор «Птит репюблик» создал при этой газете. «Юманите», страницы которой открыты для освещения «жизни рабочих во всех ее проявлениях», оказывается в самой гуще событий.

Это особенно ощущается после объединения социалистов на конгрессе в Париже (23—26 апреля 1905 года) ¹. К единству стремилось все большее и большее число активистов, отвечало оно и неизменному желанию Жореса, который после Амстердамского конгресса без сожаления жертвует ради него тактикой Блока левых. Хартия, принятая на Объединительном конгрессе, обязывала депутатов социалистической партии «отказывать правительству в предоставлении каких бы то ни было средств, обеспечивающих господство буржуазии и пребывание ее у власти» (военных кредитов и ассигнований, предназначенных для захвата колоний, секретных фондов и всего бюджета в целом). Объединение приводит к усилению влияния Жореса, боевой дух которого повышается по мере роста авторитета объединенной социалистической партии. Оно усиливает также у Жореса чувство ответственности не только перед французским народом, но и перед всем международным социалистическим движением.

———

¹ См. статью P. Deyon, Le cinquantenaire de l'unite socialiste. "Les Cahiers internationaux", juin 1955.

 

50

 

В 1904—1905 годах становятся очевидными следующие новые факты: обострение конфликтов между империалистическими державами, настоятельная необходимость предотвращения войны и наличие более действенных средств для достижения этой цели. Франция оказывается в «марокканском осином гнезде», народы катятся к войне.

Достаточно сравнить портреты Жореса, относящиеся к 1903 году, когда его официально фотографировали как вице-председателя палаты, и его портреты 1914 года, чтобы понять, как состарился за десять лет этот непреклонный борец. Бесконечные разочарования, непрестанные усилия укрепить шаткие силы мира, неослабное внимание ко вcем инцидентам, могущим послужить поводом к войне, еще более сгибают и без того приземистую фигуру Жореса, серебрят его волосы и бороду, наполняют тревогой взгляд.

В 1905 году начинается великая битва за мир, против колониальных экспедиций.

 

1905—1914 ГОДЫ.

АНАЛИЗ КОЛОНИАЛИЗМА И ВОЙНЫ.

ИЛЛЮЗИИ И ЧУВСТВО РЕАЛЬНОСТИ

 

Жорес проявил себя в эти годы не как теоретик, а как человек действия, как человек, будивший сознание людей, и в этом отношении он стоял очень высоко. Он не оставил нам теоретических трудов о колониализме, капитализме и войне, которые можно было бы сравнить с его «Новой армией». Жорес о них даже не помышлял, и, если верить Л. Леви-Брюлю¹, эти проблемы не были отчетливо указаны (может быть, лишь в виде очерка о «новой дипломатии») в плане новых работ, который Жорес составил накануне войны 1914 года.

Однако Жорес вполне отдает себе отчет в быстрых изменениях, которые совершаются в системе капитализма, и пытается их изучить. Если действие доставляет ему радость, то размышление — еще большую. Как он счастлив в июле—августе 1911 года, что у него есть немно-

———

¹ В своей книге о Жане Жоресе, вышедшей в 1916 году, Леви-Брюль со слов Энжабрана, преподавателя лицея в Альби, рассказывает о работах, которые Жорес собирался написать (стр. 121—124).

 

51

 

го времени почитать и подумать, пока он находится на пароходе, увозящем его в Южную Америку, где он намерен прочесть цикл лекций. И проводя лето в Бессулè, в доме своей жены¹, сколько Жорес набирает книг, которые должны помочь ему разобраться во всем, что ему еще не ясно!

В последние годы своей жизни Жорес представляет себе капитализм как

 

«открытую дверь, через которую могут, несомненно, пройти всякие аферы, но через которую нужно также, чтобы прошел мир»².

 

Наиболее ясно он излагает свои соображения в последней части речи, произнесенной им в палате 20 декабря 1911 года по случаю ратификации франко-германского соглашения о Марокко, и до 1914 года неоднократно возвращается к ним³. Современный промышленный и финансовый капитал, поясняет Жорес, создает между различными странами, на которые он распространяет свое влияние, сеть столь многочисленных и тесных связей, что это может положить

 

«начало капиталистической солидарности... принципу экономической экспансии без монополии территориальной, без монополии промышленной и без монополии таможенной» ⁴,

 

что может при этих условиях способствовать миру.

Здесь мы узнаем основные положения теории, которую либеральный экономист Гобсон⁵ назвал в 1902 году интер-империализмом, а также выводы, сделанные Гильфердингом в его труде «Финансовый капитал», вышедшем в Вене в 1910 году. В своей речи Жорес прямо ссылается на «ученика Маркса» Гильфердинга⁶, труд

———

¹ Этот буржуазный дом, принадлежавший семье жены Жореса, его противники превратили в замок.

² Речь в палате 20 декабря 1911 года.

³ Особенно в речи, произнесенной им в палате 28 июня 1912 года.

⁴ Речь в палате 20 декабря 1911 года.

⁵ J. A. Hobson, Imperialism, a study, London, 1902.

⁶ Ленин резко критикует положения Гильфердинга, с которыми в 1915 году снова выступил Каутский. См. «Империализм, как высшая стадия капитализма».

 

52

 

которого он резюмирует. Напротив, Гобсона Жорес вряд ли читал, английский язык он знал хуже немецкого и, кроме того, особенно восхищался немецкой теоретической мыслью.

Впрочем, либеральные экономисты и глубоко враждебные марксизму социалисты высказывали аналогичные положения также и во Франции: в январе 1908 года журнал «Ревю де дё монд» опубликовал написанную в таком же духе статью экономиста Поля Леруа-Больё — специалиста по колониальным вопросам¹, а старый друг .Жореса — правый социалист Фурньер в январе того же года поместил в журнале «Ревю д'ансеньеман примэр» (где регулярно сотрудничал Жорес) статью, в которой утверждал, что «политика аннексий не является политикой капитализма в его наиболее развитых формах». Жорес не питал такой уверенности, но в теории выражал подобную надежду, которую опровергала повседневная действительность. Впрочем, те, кто во Франции официально считали себя марксистами, не выступили ни в «Юманите», ни в «Сосиалист» с критикой этого его положения. Можно предположить, что неспособность гедистов к творческому анализу новых черт империализма, их верность букве, а не духу марксизма если и не вызвали, то, во всяком случае, облегчили процветание подобных теорий среди тех социалистов, которые пытались без помощи научного метода добросовестно разобраться в эволюции крупного капитала.

Естественно, что «слаборазвитому» капитализму старой Европы, еще не преодолевшему своих первоначальных форм, Жорес отныне противопоставляет крупный американский капитал, чья хищническая политика не ускользает от его внимания², но чьи неоднократные предложения международного арбитража³ он пытается проанализировать. Анализ Жореса чисто идеалистический — он видит в этих предложениях признак возрождения моральных принципов на вершине могущества:

 

«На основании некоторых признаков можно было бы сказать, что умудренные опытом мил-

———

¹ Он был членом Комитета по делам французской Африки.

² См. предисловие к книге Turot, Aguinaldo et les Philippine, Paris, 1900.

³ Теодора Рузвельта в 1905 году и Тафта в 1911 году.

 

53

 

лиардеры... как бы пресытились богатствами, превосходящими их способности использовать их и даже управлять ими, и похожи на огромное усталое солнце, которое ищет в океане точку, где бы ему закатиться» ¹.

 

Американская политика международного арбитража и «открытых дверей», выражающая стремление уверенного в своих силах капитализма проникнуть на ревниво охраняемые рынки, изображается Жоресом как акт, продиктованный возвышенным идеализмом.

Все это так, но тем не менее Жорес никогда еще, разве только в 1895 году, не давал такой ясной, такой объективной оценки противоречиям, раздирающим соперничающие империалистические державы; никогда еще (разве только в 1898 году во времена Фашоды) не видел он с такой ясностью угрозы войны, возникающей из бездны колониализма.

Начиная с 1905 года Жорес отчетливо понимает, насколько глубоким является англо-германское соперничество, их соперничество в области военно-морского флота², торговли и дипломатии³. И в 1912 году, когда Союз балканских государств, поощряемый русской дипломатией, начал войну против Турции, в которой Германия имела значительные интересы, Жорес ясно указывает, что по существу этот конфликт отражает капиталистическое соперничество великих держав.

После марокканского кризиса 1905 года Жорес приходит к выводу, что мировую войну может вызвать любой колониальный конфликт, и в первую очередь столкновения между Германией и Францией в Марокко.

Жорес смог оценить значение и разнообразие тех сил, которые буржуазное общество ставит на службу войне накануне ее возникновения: военщину, дипломатов, финансистов и иногда церковь.

Роли церкви Жорес коснулся только слегка. Фактическое одобрение войны некоторыми представителями

———

¹ Речь в палате 20 декабря 1911 года.

² Гонка морских вооружений усиливается с закладкой первых дредноутов (Англией в 1905 году и Германией в 1908 году).

³ За англо-японским соглашением 1902 года и англо-французским соглашением 1904 года последовало англо-русское соглашение 1907 года.

 

54

 

церкви он считает доказательством ослабления их демагогического влияния. Церковь убедилась в своем бессилии привлечь на свою сторону народные массы обещаниями социальных реформ, и у нее остается теперь только одна надежда, что

 

«Европу поразит такое страшное бедствие, что повергнутые в горе и ужас народы увидят, как на них надвигается видение апокалипсиса» ¹.

 

Более откровенной была роль военщины, действия которой, главным образом в колониях, и разоблачает Жорес. С времен буланжизма и особенно дела Дрейфуса Жорес питает к большинству высших офицеров недоверие, разделяемое и другими республиканцами. Начиная с 1903 года он разоблачает «главарей обширных военных и колониальных групп», жаждущих вовлечь Францию в марокканскую экспедицию без согласия парламента. На следующий день после открытия конференции в Альхесирасе Жорес мечет громы против их мелкого честолюбия ²:

 

«Несколько генералов, которые хотели подняться еще выше, несколько полковников, которые хотели стать генералами, несколько капитанов, которые хотели стать полковниками».

 

Этот тон уместен на парижском митинге, но Жорес не менее суров и в парламенте, где он резко выступает, правда, в иных выражениях, против д'Амада, ответственного за кровавую бойню, учиненную в Марокко 15 марта 1908 года³, а также против Лиотэ, которого «Юманите» открыто обвиняет в лицемерии⁴.

Еще более опасны, быть может, те журналисты и дипломаты, которые из честолюбия или алчности увлекают общественное мнение и страну на путь войны. Например, такой человек, как Делькассе, в течение семи

———

¹ "Revue de l'enseignement primaire", 18 Janvier 1914.

² На митинге, устроенном 19 января 1906 года газетами «Юманите» и «Куррье ёропеен».

³ См. настоящую книгу, стр. 170—179.

⁴ Под предлогом контроля границ Лиотэ занял в 1909 году плоскогорье на востоке Марокко.

 

55

 

лет занимавший пост министра иностранных дел и «искусственно без малейшей необходимости создавший марокканский вопрос», или такой, как Реньо, представитель Франции в Танжере, посредник между правительством и консорциумом французских банков, имеющих интересы в Марокко, рупором которых он являлся, или такой, как Тардье, заведующий отделом иностранной политики в газете «Тан» и в то же время крупный чиновник министерства внутренних дел, пытавшийся использовать франко-германское соглашение 1909 года (февраль), чтобы добиться уплаты компенсации (12 675 тысяч франков) компании «Нгоко Санго», консультантом которой он был, когда она предъявила иск государству ^]. Следует указать также и на некоторых иностранных дипломатов, особенно на Извольского, сначала русского министра иностранных дел, а затем посла в Париже, «лишенного проницательности фата», чья бестолковая и воинственная политика в балканском вопросе находит во Франции поддержку вследствие «ужасающей продажности прессы»².

Подобные люди образуют длинную цепь, связывающую «патриотические и финансовые круги»; узнав их, Жорес получает представление о закулисной стороне политики войны и колонизации.

Подчас эти люди лишь бледные тени, служащие более могущественным интересам промышленного и финансового, а также аграрного капитала. Во время бурных дебатов по колониальному вопросу, происходивших в палате с 31 марта по 6 апреля 1911 года, Жорес резко выступает против крупных концессий, предлагая ряд улучшений, благодаря осуществлению которых он надеется увидеть «европейскую цивилизацию», достойным образом проникающую на черный континент. Рушится его последняя иллюзия: палата, казалось убежденная аналогичными выступлениями социалистов, радикалов и некоторых католиков, совершает по призыву министра крутой поворот. Жорес убедился на опыте, и притом

———

¹ Дебаты в палате (6 апреля 1911 года, 8 марта 1912 года).

² Под таким заголовком в 1924 году «Юманите» опубликовала серию документов, вышедших впоследствии отдельной книгой. Это главным образом письма, которыми обменивались петербургское правительство и Рафалович, распределявший в Париже русские секретные фонды.

 

56

 

неоднократном, как сильна «колониальная партия». «Я никогда не видел более невероятной непоследовательности», — говорит он с отчаянием.

В том же 1911 году Жорес узнает о возмутительных беззакониях, совершенных в Тунисе некоторыми политическими деятелями, скупившими за бесценок обширные земли, отобранные у местных племен, а также дельцами, связанными с представителями политической власти. Так, Базилио Куитеас благодаря близости своей жены со Стефаном Пишоном — в то время генеральным резидентом в Тунисе — приобрел в 1904 году поместье площадью 38 тысяч гектаров. Узнав об этом непосредственно от тунисских социалистов, с которыми он поддерживает переписку, а именно от Иоахима Дореля ¹, Жорес обращается к Лиге прав человека и произносит громовую речь в парламенте².

В Марокко и в Алжире, на примере дела горнорудной концессии в Уэнзе³, Жорес на фактах убеждается в существовании связей между промышленным и финансовым капиталом. На основании документов он судит о том, в какой степени банки могут подчинить себе правительство, толкая его к гибели и в конце концов добиваясь утраты им независимости. Жорес отдает себе отчет в том, что космополитические финансовые группы, весьма далекие от «мирного» раздела Марокко, превращают эту страну в арену соперничества. Таковы, например, группа Круппа—Шнейдера и синдикат братьев Маннесман, связанных к тому же с некоторыми французскими и испанскими фирмами.

 

ПЕРИОД 1905—1914 ГОДОВ

ЖОРЕС — ГЛАВА ОППОЗИЦИИ ПОЛИТИКЕ

КОЛОНИАЛЬНЫХ ЗАВОЕВАНИЙ

 

Несколько примеров, которые мы только что рассмотрели, показывают, что Жорес не ограничивал свою

———

¹ Этими сведениями мы обязаны любезности доктора Коэн-Гадриа (Cohen-Hadria) из Туниса.

² 1 февраля 1912 года, после продолжительных дебатов, в которых, в частности, приняли участие Дриан (защищавший дело Куитеаса), радикал Талама и генеральный резидент Алапетит.

³ Нам очень мало известно о подоплеке этого дела, поскольку мы не знакомы с алжирскими документами.

 

57

 

борьбу против хищнической и грабительской колонизации одним Марокко. Если в 1913 году во время дебатов о правовом положении коренного населения Алжира он молчал, то в дальнейшем не было больше ни одной битвы, где бы не раздался его мощный голос или по крайней мере не появилась бы на страницах «Юманите» его статья, написанная на основании информации, собранной его корреспондентами или его непосредственными сотрудниками. К их числу принадлежат люди его поколения, например Руане, или более молодые, примкнувшие к борьбе в первые годы XX века: Лагрозильер, Фелисьен Шалле и особенно Андре Моризе. Все же в центре внимания Жореса постоянно находится Марокко. С 1903 по 1913 год он посвятил положению в Марокко не менее 25 больших выступлений в палате и сотни статей. В качестве примера можно вспомнить времена экспедиции в Фес в апреле — мае 1911 года. Известно, что насильственная оккупация Феса французскими войсками вопреки Альхесирасскому акту вызвала оккупацию порта Лараче Испанией (прелюдия к колониальному разделу Марокко между Испанией и Францией) и военную демонстрацию Германии в Агадире (прелюдия к соглашению о разделе сфер влияния от 4 ноября 1911 года). В разгар дебатов в палате по закону о пенсиях для рабочих, бывшему в значительной мере делом рук Жореса и оживленно обсуждавшемуся также и участниками рабочего движения, Жорес ведет в «Юманите» неустанную борьбу против экспедиции в Фес. Он разоблачает лживый предлог, мнимую опасность, грозящую там европейцам, «отвратительную комедию», навязанную Франции колониальными синдикатами с согласия правительства радикала Мониса. Он возмущается тем, что французы сохранили так мало проницательности, протестует против отправки черных войск, которых «таким образом подготовят к вмешательству во французские дела в тот день, когда понадобится усмирить страждущий народ» ¹.

С 21 апреля по 27 мая Жорес 18 раз обращается со страниц «Юманите» к французской общественности, призывая ее выступить и осудить «преступных, тупых шарлатанов», в руки которых она попала. 5 июня, на-

———

¹ "L'Humanite", 24 avril 1911.

 

58

 

кануне парламентских дебатов, он пишет: «Нечестность, лицемерие и ложь, на которых строится вся наша политика в Марокко», для нас даже страшнее «возможных международных осложнений» или «совершенных жестокостей».

Это протест глубоко честного человека против «тех, кто торгует родиной». Это крик совести. Невозможно спокойно читать эти страницы, полные страдания и гнева, порожденных обманутой великой надеждой и любовью к поруганной Франции. Прикрываясь словом «умиротворение», пущенным в ход Этьенном и Клемансо¹, правительство ведет настоящую колониальную войну со всеми ее ужасами: 1500 убитых (мужчин, женщин и детей) в дуаре, подвергшемся 15 марта 1908 года нападению отряда д'Амада; «карательный отряд Гуро в 1912 году бродит вокруг (захваченного) Феса, сея разорение и смерть среди восставших племен»²; французская армия совершает «зверства, привычные для марокканцев, рубящих головы побежденным»³. Да, поистине «добрая Франция делает успехи»⁴. Торговля территориями, народами, массовые убийства, прикрываемые лицемерным осуждением «зверств марокканцев»⁵, — все эти черты колонизации позорят человека; теперь Жорес считает, что колонизация развращает сознание и, по выражению Жана Брюа, представляет собой «непрерывное дело Дрейфуса».

Не являются ли обвинения Жореса мазохизмом интеллигента или изменой родине? Он отвечает на этот вопрос в своем выступлении на следующий день после бойни, устроенной д'Амадом:

 

«Если я настойчиво указываю на эти страшные события, то не ради горького наслаждения выставлять напоказ эти раны, нанесенные гуманности, праву и чести. Я лишь хочу добиться, насколько это возможно, чтобы разоблаченные мною

———

¹ Речь в палате 24 февраля 1908 года.

² Речь в палате 28 июня 1912 года.

³ Речь в палате 20 июня 1913 года.

⁴ "L'Humanite", 3 mars 1912.

⁵ «Христиане оказывают Корану неожиданную честь, требуя от него большего, чем от Евангелия». (Речь в палате 22 ноября 1909 года.)

 

59

 

жестокости не повторялись. Я лишь хочу поколебать уверенность французов в законности насильственных действий, которые нами предпринимаются против целого народа и выражаются в столь чудовищных преступлениях. Я лишь хочу заставить Францию задуматься над тем, какие семена гнева, страдания и ненависти сеет она там и какую печальную жатву соберет она рано или поздно. Я лишь хочу показать Франции на страшном примере, в какой степени от нее скрывают правду, так как под плотным покровом молчания и лжи удалось похоронить потрясающую драму, которая, если бы Франция больше знала о ней, вызвала бы ее гневный протест. Я хочу лишь предостеречь Францию от политики насилия, бесчеловечности и жестокой эксплуатации, которая создаст для нас завтра величайшие затруднения в Индокитае, обремененном непосильными налогами, — подобно тому как она вызывает против нас все более сильную и непримиримую злобу в Марокко. Почему в конце концов не признать этого? Когда-нибудь, после всей этой бури насилий и убийств, лучшие из марокканцев, наиболее проницательные и великодушные, поймут, что европейская цивилизация, не сводится к одним этим ужасам, и когда они попытаются убедить свои суровые, недоверчивые и истерзанные народы, что они не должны отгораживаться от прогресса человечества из ненависти к запятнавшим его насилиям, нужно, чтобы они смогли сослаться и на таких французов, которые выступали в защиту права и восставали против жестокостей, против убийства. Вот наш способ служить родине» ¹.

 

Так необыкновенно острое политическое сознание сочетается у Жореса с трепетной чуткостью, с мучительной способностью видеть за бумагами и официальными докладами подлинные страдания народа ². Так рождается у Жореса мысль о праве колониальных народов на

———

¹ "La Depeche de Toulouse", 24 avril 1908.

² Заключительные дебаты в палате 1 июля 1912 года;

 

60

 

независимость, пока еще не всех, а лишь тех, которые в борьбе утверждают свое национальное самосознание. Эта основная идея зреет медленно: в 1900 году, высказываясь об Ихэтуаньском восстании, Жорес еще задает себе вопрос о «степени патриотического фанатизма китайцев» ¹. Но уже говоря о филиппинцах, он восхищается «удивительной и беспощадной борьбой, которую ведет против мощной республики маленький, бедный народ, плохо вооруженный и истощенный долгими восстаниями и недавней войной» ².

В 1903 году Жорес рисует марокканский народ как гордый и недоверчивый, как народ, который никогда не покорится и не допустит насилия над своим национальным самосознанием. И когда в 1911 году колониальная пресса пытается опозорить этих людей, защищающих свою независимость, изображая их фанатиками, Жорес обращается к вдохновителям этой кампании, взывая к их собственному «патриотизму» и прежде всего к французским революционным традициям. Если он и не касается вопроса о тесных связях между Францией и «нашим Алжиром», то, несомненно, потому, что после героического сопротивления алжирского народа завоевателям его борьба затихла. Впрочем, тут позиция Жореса не противоречит тому, что писал Ленин в 1914 году в своей работе «О праве наций на самоопределение»:

 

«Рабочий класс меньше всего может создать себе фетиш из национального вопроса, ибо развитие капитализма не обязательно пробуждает к самостоятельной жизни все нации. Но, раз возникли массовые национальные движения, отмахнуться от них, отказаться от поддержки прогрессивного в них — значит на деле поддаться националистическим предрассудкам»³.

 

Готовность этих народов умереть за свою независимость рождается из их древней цивилизации, как бы дремавшей в отдельные исторические периоды, но раз-

———

¹ "La Depechc de Toulouse", 12 aout 1900.

² См. настоящую книгу, стр. 118—121.

³ В.И. Ленин. Соч., изд. 4-е, т. 20, стр. 407.

 

61

 

буженной в начале XX века появлением капитализма на мировом рынке. Жорес уже не считает, что все живущие за морем народы — это дети, которым Франция несет прогресс. Он признает расцвет и перспективы будущего развития других цивилизаций, но не насаждаемых из Европы.

Коснемся сначала Дальнего Востока. Если в 1900 году Жорес лишь призывал к умеренности во время военной экспедиции, посланной для подавления Ихэтуаньского восстания, то в 1904 году он опровергает грубую выдумку о желтой опасности и приветствует «этот древний континент, который пробуждается и выходит наконец из своего летаргического состояния» ¹. А 15 октября 1905 года в Лиможе Жорес с возмущением протестует против «невежественного предрассудка», стремящегося превратить «трудолюбивых и способных китайцев в некое подобие многомиллионного безгласного стада, которое белые народы могут беспрепятственно использовать, эксплуатировать, истреблять и порабощать» ².

К числу величайших исторических событий, значения которых «не подозревала ни одна канцелярия», Жорес причисляет в 1908 году наряду с русской революцией пробуждение необъятной Азии ³.

К таким событиям он относит также и пробуждение мусульманского мира. По его мнению, оно уже начинается в Индии, Египте, Турции, Персии. С неустанным вниманием следит Жорес за событиями в новой Турции, где в 1908 году происходит буржуазная «младотурецкая» революция, за событиями в Персии, где революция была подавлена шахом, за происходящим в Индии и Египте, где крепнет национальное движение. Повсюду в мусульманском мире новые силы ищут «обоснования политики свободы» в древнем Исламе⁴.

Жорес изучает историю старинной мусульманской цивилизации, и она поражает его своими блестящими достижениями в самых различных областях: в области религии, философии, науки и политики.

———

¹ Речь в Сент-Этьенне 13 февраля 1904 года.

² Напечатано и "Revue do l’Enseignement primnire", 1905-1906, p. 56—57.

³ "Revue tie l'Enseignement primaire", 6 septembre 1908,

⁴ Речь в палате 26 ноября 1908 года.

 

62

 

Еще более изумляет Жореса почти всеобъемлющий характер этой цивилизации. Она фактически соединяет в себе

 

«все разнообразие античного мира... еврейские, христианские и сирийские традиции, могущество Ирана и всю силу арийского гения, сочетавшуюся при Аббасидах с мощью семитского гения» ¹.

 

Благодаря своей гибкости и своему прошлому марокканская цивилизация содержала, в частности, «зародыш будущего... надежду на мирное и гуманное развитие»². И тем, что колонизаторы как бы мимоходом раздавили ее «со всем коварством и жестокостью захватчиков», они совершили одно из тягчайших преступлений, и Жорес бросает им это обвинение прямо в лицо.

 

ПЕРИОД 1905—1914 ГОДОВ.

ЖОРЕС — ГЛАВА ОППОЗИЦИИ ПОЛИТИКЕ ВОЙНЫ

 

Будучи главой оппозиции колониальной политике, Жорес становится с 1905 года также главой оппозиции политике войны. Нарастают столкновения в Марокко, конфликты на Балканах, усиливается империалистическая лихорадка. Начиная с 1912 года военная и идеологическая подготовка войны приобретает драматический характер. Гонка вооружений, одним из первых проявлений которой является увеличение срока военной службы, непосредственно затрагивает народные массы. Чтобы добиться одобрения этой меры, не только большая пресса, но и множество «патриотических» организаций³ распространяют литературу, воспевающую доблесть войны за восстановление «справедливости и величия Франции». Жорес призывает социалистов бросить все силы на борьбу с этой угрозой.

Отныне своеобразие деятельности Жореса заключается прежде всего в пламенной страстности, которую

———

¹ Дебаты в палате по поводу репрессий в Тунисе 1 февраля 1912 года.

² Дебаты в палате 28 июня 1912 года.

³ В одну из них входил убийца Жореса Вилен.

 

63

 

он в нее вносит. «Если мы не совершим отчаянного усилия, чтобы воспрепятствовать войне, мы будем опозорены!» — восклицает он на Штутгартском конгрессе. В этих словах выразилась его горестная уверенность в неизмеримом бедствии, которое он предчувствует, и он с огромной силой рисует

 

«всю свирепость, все унижения, физическое и моральное падение, все низости и беды — от насилия до холеры, которые неизбежно сопутствуют войне» ¹.

 

Тем, кто говорит (Гед и его друзья): война породит революцию, он отвечает: «Это верно, и, если вспыхнет война, мы сумеем так повернуть события, чтобы принести пролетариям избавление»². Но война может породить также и диктатуру, и мы не хотим «ставить в зависимость от этой кровавой игры уверенность в постепенном освобождении пролетариата».

Тем, кто говорит (опять-таки Гед и его друзья): милитаризм — это порождение капитализма, поэтому с милитаризмом не следует вести отдельную борьбу, ибо можно впасть в мелкобуржуазный пацифизм, Жорес отвечает в Штутгарте: капитализм — это не незыблемое божество, «замкнувшееся в своем святилище», его надо атаковать со всех сторон. И Жорес пядь за пядью отстаивает эту позицию на конгрессах социалистической партии 1906 и 1907 годов, а затем в первой комиссии Штутгартского конгресса, где его мнение по этому пункту совпадает с мнением Розы Люксембург и Ленина.

Тем, кто говорит: война, как следствие капитализма, неизбежна (тезис, из которого исходили Гед и Бебель), Жорес еще раз отвечает: утверждая, что военные конфликты неотвратимы, вы порождаете «военное безумие», забываете, кроме того, насколько «все в современном мире изменчиво и перепутано»³, и недооцениваете действий масс. Если в своем экономическом анализе Жорес порой смягчает остроту империалистических противоречий,

———

¹ "Revue de l'Enseignement primaire", 1 mars 1914.

² Жорес выразил эту мысль в речи 9 июля 1905 года. Затем в зале Тиволи после Штутгарта и, наконец, на Базельском конгрессе.

³ Так сформулировал Жорес свою мысль 9 июля 1905 года.

 

64

 

то разве не именно он правильно выражает смутные чаяния масс, когда призывает их к борьбе вопреки тем вождям, догматизм которых способствует пассивности?

Жорес берет верх. В период между Штутгартским и Базельским конгрессами мысль, что борьба против войны возможна и необходима, получает все большее распространение, как и ленинская идея (признанная Жоресом в 1907 году), что война империалистическая, если ее не удастся избежать, должна превратиться в войну революционную.

Но одно для Жореса несомненно: главное — не допустить войны. Тут он опять-таки является наиболее боевым выразителем настроений растущего в профсоюзах антимилитаристского движения, тогда как даже Эрве отходит от него после 1912 года. С другой стороны, Жорес одновременно является выразителем мнения парламентской группы сторонников арбитража, пользующейся влиянием в пацифистских кругах буржуазии. Благодаря Жоресу становится возможным известное сближение между столь глубоко различными социальными слоями.

Какие средства следует использовать? Все: дипломатию, реорганизацию армии и, главное, без чего не добиться успеха, массовую борьбу пролетариата.

В области дипломатии единственным действенным средством, как и до 1905 года и в 1907—1908 годах, Жорес считает международный арбитраж. Он с жаром поддерживает идею созыва конференции в Альхесирасе и одобряет ее решения. В течение нескольких лет, при каждом новом этапе захвата Францией Марокко, Жорес обвиняет правительство в нарушении им своих международных обязательств. Он рассматривает как признак силы 2-го Интернационала тот факт, что на Штутгартском конгрессе обсуждался вопрос о применении арбитража для урегулирования международных конфликтов.

Смехотворные результаты политики арбитража, действительное положение, скрывающееся за ширмой интернационализации, провал второй Гаагской конференции обескураживают массы и людей доброй воли из буржуазных кругов. Тогда Жорес меняет свою тактику: он старается добиться заключения правительствами двусторонних соглашений, даже если последние и способст-

 

65

 

вуют империалистическому разделу мира. Поэтому он приветствует франко-германское соглашение от 9 февраля 1909 года о Марокко и соглашение от 4 ноября 1911 года, по которому Германии передавалась часть Конго в виде компенсации за признание протектората Франции над Марокко. Жорес был среди тех 47 депутатов-социалистов (двое голосовали против и 24 воздержались), которые одобрили это соглашение как свидетельство ослабления напряженности.

Однако Жорес никогда не отказывался от идеи международного арбитража как средства разрешения любых конфликтов. В мае 1913 года он отправился в Берн на встречу французских и немецких парламентских деятелей и вошел в состав сформированного на этой конференции Постоянного комитета, который оказался, впрочем, совершенно беспомощным и продолжал бездействовать даже в июле 1914 года. Еще в ноябре 1913 года Жорес выступал в парламенте в защиту проекта, согласно которому Франция должна была предложить всем странам применение «всеобщего международного арбитража в случае любых конфликтов» ¹. Жорес принадлежит к числу тех людей, которые до 1914 года пытались воплотить в жизнь неосуществимую мечту о создании Лиги наций, которая выступала бы в роли арбитра при разрешении империалистических конфликтов.

Во всяком случае, Жорес не отделяет этот метод борьбы от других, и в первую очередь от своего проекта создания новой армии. Хотя книга под этим названием была задумана Жоресом через несколько недель после Штутгартского конгресса, в ноябре 1907 года ², однако вопрос о новой армии принадлежит к числу тех, которые постоянно тревожили Жореса. Мы обнаруживаем у него эту идею на протяжении многих лет: в статьях, напечатанных в «Депеш де Тулуз» 26 марта 1887 года и в «Птит репюблик» 15 октября 1893 года, в речи Жореса на заседании палаты 7 марта 1895 года и др. Забота о национальной независимости и стремление к миру лежат в основе и определяют главную проблему: пролетариат должен вырвать армию из рук реакции, чтобы превра-

———

¹ См. об этом предложении Rappoport, Jean Jaures, p. 252.

² См. предисловие Леви-Брюля ко второму изданию "L’Armee nouveile".

 

66

 

тить ее в армию типа милиции, укомплектованную хорошо подготовленными офицерами, в армию действительно национальную и народную, наилучшим образом использующую людей, которых казарма под видом резерва обрекает на бездействие. Иностранные государства не решатся напасть на армию, еще более связанную с народом, чем армия Конвента; само собой разумеется, такой армии будет чужда всякая мысль об агрессии и авантюре.

В то время проект Жореса даже не рассматривался, ибо народ не был еще достаточно силен, чтобы заставить капиталистическое государство принять его, к тому же армия являлась одним из орудий этого государства; народные массы были еще не настолько сознательными, чтобы заинтересоваться им. В этом случае Жорес вновь выступает в роли предвестника — во время второй мировой войны именно народные партизанские отряды (маки) превратили тезисы о «Новой армии» из предмета спора специалистов в нечто совершенно реальное.

Жорес все это предвидел. Вот почему он несчетное число раз повторял: главное в борьбе — это чтобы 2-й Интернационал сумел организовать, расширить и усилить борьбу народных масс против войны. Он отдает этой идее все свои силы, встречая неизменную поддержку Вайяна, старого коммунара, обладающего огромным авторитетом.

Прежде всего надо добиться от Французской социалистической партии и от 2-го Интернационала, чтобы они определили средства борьбы. На Штутгартском конгрессе Жорес (которого называют «парламентаристом») разъясняет, что одних выступлений в парламенте недостаточно, что отказ голосовать за предоставление военных кредитов, сам по себе необходимый, не приведет к цели, поскольку правительству обеспечено большинство; он подчеркивает, что «пролетариат хочет быть действующим лицом в своей собственной драме». Нужно развивать широкую агитацию, организовывать народные манифестации, но необходимо также держать поджигателей войны под угрозой «всеобщей стачки рабочих» и народного «восстания». Немецкие социал-демократы выступили с критикой по адресу Жореса: они отказывались призывать свой народ к политической забастовке, выдвигая в качестве довода необходимость

 

67

 

сохранить свою организацию и свои кадры в парламенте и в профессиональных союзах!

Борьба возобновляется в 1910 году на Копенгагенском конгрессе вокруг поправки Кейр Гарди — Вайяна. Эту вновь отвергнутую поправку, повторявшую формулировки, отклоненные в Штутгарте, Международное социалистическое бюро переслало всем социалистическим партиям еще до следующего Базельского конгресса (1912 год), созванного в чрезвычайном порядке в связи с войной на Балканах. Жорес снова указывает¹ на эффективность политической стачки, по образцу организованной в России в 1905 году, но в манифесте конгресса, несмотря на его боевой дух², все же не было ясного указания относительно всеобщей стачки. Этому воспротивились немецкие социал-демократы.

Теперь, в свете позиции, занятой в августе 1914 года всеми социалистическими партиями, в том числе и французской, большинство которой поддерживало Жореса, все эти споры о резолюциях могут показаться смехотворными. Но они отнюдь не казались такими Жоресу, ибо слово не должно расходиться с делом. Этот принцип Жореса столь хорошо известен во Франции, что начиная с 1907 года его позиция вызывает против него лютую злобу буржуазной прессы, а иногда и резкую критику со стороны тех, кто до сих пор шел за ним³. Особенно усердствуют газеты «Эко де Пари», «Тан», «Фигаро», но не отстает и «Матэн» — ежедневная газета с широким кругом читателей. Можно думать, что дело не обошлось здесь без царских денег, которые лились широким потоком в эти газеты, но прямых доказательств этого нет. Жореса ставят на одну доску с Эрве, называют негодяем, человеком без родины, требуют воспрепятствовать его возвращению в парламент! Не только во время кампании против трехлетней военной службы, но и вообще с 1907 года именно люди, «толкающие родину к гибели», называют его герром Жоресом, наемником Германии.

———

¹ На заседании Международного социалистического бюро, подготовившего манифест.

² Ленин дал оценку значения этого манифеста в своей работе «Оппортунизм и крах II Интернационала».

³ Особенно Фурньера в „Revue socialiste".

 

68

 

Что касается немецкой социал-демократии, то Жорес никогда особенно не верил в ее боевые качества. На него производит впечатление ее организационная мощь, но после Амстердамского конгресса (1904 год) он упрекает ее в том, что свою «неспособность к действию» она маскирует «непримиримостью теоретических формулировок»¹. В 1907 году временное поражение на выборах привело к еще большему усилению оппортунистического течения внутри социал-демократической партии². Но Жорес никогда не соглашался публично выступить с критикой немецких социал-демократов ни с парламентской трибуны, ни во французской печати. Напротив, в 1913 году, во время знаменитой полемики с Шарлем Андлером, изобличавшим «империалистический социализм в современной Германии»³, Жорес весьма энергично упрекает Андлера в том, что он искажает тексты и сгущает краски, давая таким образом оружие в руки «апостолов недоверия и гонки вооружений».

Надо еще осуществить на деле то, что зафиксировано на словах в резолюциях. Начиная с 1907 года ширится организованная социалистической партией борьба за мир, и Жорес, не прекращая другой деятельности⁴, отдает ей большую часть своего времени. Он принимает участие во многих международных митингах (в Лондоне — 10 декабря 1910 года, в Берлине — 17 ноября 1912 года) и поддерживает самый тесный контакт между постоянной административной комиссией социалистической партии и Международным социалистическим бюро⁵. Он ставит в пример итальянских женщин, которые

———

¹ Цитируется у Rappoport, op. cit., p. 61—62.

² После мужественной кампании против существующих методов колонизации социал-демократы потеряли в рейхстаге 38 мест.

³ Основные пункты разногласий были изложены в маленькой книжке Андлера, появившейся в 1918 году под этим названием. Полемика шла в печати. Правые, как и предвидел Жорес, извлекли из нее выгоду. Андлер — отнюдь не марксист, хотя и являлся автором известного перевода «Манифеста Коммунистической партии».

⁴ В эти же годы Жорес вплотную занимается вопросом о пенсиях для рабочих, проблемами железнодорожников, учителей и почтово-телеграфных служащих. Он ведет еще кампанию за пропорциональное представительство и председательствует в парламентской комиссии по расследованию скандального дела Рошетт и т. д.

⁵ Особенно во время Агадирского кризиса.

 

69

 

в знак протеста ложились на рельсы, чтобы остановить поезда, увозившие их сыновей на завоевание Ливии. Он занимается широкой пропагандой решений Интернационала: Базельский манифест издается в количестве полумиллиона экземпляров, и на многих митингах в провинции (около двадцати) звучат слова, раздававшиеся в полумраке старинного собора.

В начале 1913 года в ответ на новый проект военного закона в Германии во Франции был выдвинут законопроект о трехлетнем сроке службы в армии, о котором давно уже мечтали правые. Теперь неизменные колониалисты (военный министр Этьенн представил 6 марта первый проект) и дрейфусары на минуту (Рейнак поддерживает Этьенна) объединяются под покровительством Пуанкаре, только что избранного президентом республики, и бывшего социалиста Бриана, назначенного председателем совета министров. Газеты «Эко де Пари», «Тан» и «Матэн» ведут бешеную кампанию, удивительным образом жонглируя цифрами. Социалистическая партия и газета «Юманите» объявляют 3 марта, что речь идет о самой серьезной после 1870 года вспышке милитаризма и что они будут вести против трехлетней службы «планомерную кампанию».

И действительно, такое выражение вполне уместно. Кампания против «трех лет» представляет собой единственный случай массовой борьбы, организованной социалистами до 1914 года. Воодушевляемые Жоресом, социалисты упорно вели эту кампанию с марта до июня 1913 года, не прекращая ее и впоследствии.

Газета «Юманите», выходящая начиная с 25 января на 6 страницах, почти ежедневно отводит на первой полосе три или четыре столбца для карикатур и краткого изложения социалистических требований ¹; на второй полосе, в рубрике, посвященной профсоюзной жизни, печатаются протесты против закона о трехлетней службе, на третьей полосе — последние известия. Жорес не довольствуется тем, что руководит газетой, он еще ежедневно помещает в ней статью, а то и две, против новой «патриотической лжи» ².

———

¹ Международный арбитраж, франко-германское сближение, национальная милиция, налог на богатых для покрытия военных расходов.

² Намек на одно из обстоятельств дела Дрейфуса.

 

70

 

Социалистическая партия выпускает плакаты, листовки, брошюры. Она воскрешает старую традицию французской: революции — народную петицию. Сбор подписей должны взять на себя коммуны и департаментские федерации. К концу июня под петицией было собрано уже более 700 тысяч подписей ¹, «Юманите» ежедневно сообщала итоги.

Эту деятельность ведут далеко не одни члены социалистической партии. Интеллигенты-социалисты совместно с другими интеллигентами составляют петицию протеста против голосования закона в ускоренном порядке. В числе первых подписавшихся под ней — А. Франс, П. Ланжевен, Сеньобос, Дюркгейм, М. Крен, А. Пренан, Франсис Журдэн. Их примеру следуют студенты, профессора. Ряд муниципальных советов (Лиона, Фирмини и др.) присоединяется к этому движению.

Движение охватывает армию: 18 мая в Туле, 19 мая в Бельфоре и Рейи солдаты устраивают манифестации против задержания их в армии и поют «Интернационал». Заседают военные советы. Офицеры остаются нейтральными и не выражают недовольства. Это, вероятно, объясняется секретным циркуляром военного министерства комендантам Парижа и Лиона, приказывающим офицерам воздерживаться от всякой критики².

Эта волна народного движения придала новое содержание массовым митингам. Тем более что Всеобщая конфедерация труда³, еще в 1912 году выступавшая против единства действий с социалистической партией, теперь соглашается на организацию совместных митингов. Это очень важный факт. 16 марта на митинге, созванном профсоюзами в Пре-Сен-Жерве, присутствуют члены федерации социалистической партии департамента Сена. 25 мая профсоюзы в свою очередь принимают участие в грандиозном социалистическом митинге. Несмотря на то что он был организован почти без всякой подготовки, в течение двух дней, на нем присутствовало 150 тысяч человек. Ораторы выступали с нескольких трибун, расположенных под открытым небом, перед огромной толпой народа. Жорес прославляет эти

———

¹ На 28 июня было собрано 721 930 подписей.

² «L'Humanite», 7 juin.

³ В ней преобладало влияние анархо-синдикалистов.

 

71

 

массовые действия: «Никакие человеческие слова не могут сравниться по силе с происходящей сейчас демонстрацией мощи коллектива» ¹.

Вдохновляемая Жоресом борьба масс послужила еще большим препятствием для неожиданного принятия нового закона, чем его неустанная борьба в военной комиссии. В палате, где со 2 июня по 19 июля шло обсуждение законопроекта, в то время как по всей стране² продолжалась волна демонстраций и правительство арестовывало профсоюзных активистов³, Жорес отстаивает один за другим ряд контрпроектов «не для того, чтобы разрушить Карфаген», как он выразился сам, а «для того, чтобы построить Рим», — иными словами, не для того, чтобы ослабить национальную оборону, а для того, чтобы ее укрепить, заставив милитаризм и войну отступить в результате создания новой армии. В конце концов закон о трехлетней военной службе был принят 339 голосами против 223. За него голосовала значительная часть радикалов. Жорес потерпел поражение, но он не прекращает борьбы.

 

ПЕРИОД 1905—1914 ГОДОВ.

НОВОЕ ПОНИМАНИЕ ИДЕИ РОДИНЫ

 

В ходе этой долгой борьбы понимание Жоресом идеи родины постепенно углубляется. В спорах с реакционными лидерами и с рабочими активистами у Жореса складывается, хотя и медленно, новое понимание родины. Так намечается его переход от буржуазного патриотизма к тому патриотизму, который он сам называет социалистическим.

Эрвеизм и анархо-синдикализм побуждают Жореса четко выразить свою мысль. Их успех заставляет Жореса осознать опасность, которой подвергается самая идея родины у части рабочего класса, хотя он и восхищается его боевым духом. «Наша родина — это наш класс», — провозглашает Эрве, делая отсюда вывод, что, если даже Франция подвергнется нападению, пролетариату неза-

———

¹ «L'Humanite», 26 mai.

² В Дижоне, Монпелье, Сент-Этьенне, Лориане, Жерарме и др.

³ 18 профсоюзных активистов, в том числе Ивето, были арестованы 1 и 2 июля за подстрекательство солдат к неповиновению.

 

72

 

чем ее защищать. Жорес восстает против этого: родина, разъяснял он еще в 1902 году в ряде статей, опубликованных в «Птит репюблик», более долговечна, чем противостоящие друг другу общественные классы. Какую же следует занять позицию? Вот вопрос, который он старается теперь себе уяснить. Задача тем более неотложная, что антипатриотизм оскорбляет чувства других слоев французского народа и, таким образом, ослабляет борьбу за мир.

Кто же несет ответственность за такое извращенное представление о патриотизме у части рабочего класса? По существу только те, «торговцы родиной», которые якобы во имя родины навязывают французскому народу политику, противоречащую его общим интересам, но благоприятную для их частных устремлений. Поэтому первая задача социалистов — полностью от них отмежеваться. Разоблачая их политику, социалисты выполняют свой «долг перед родиной» ¹. Отказываясь присоединить свой голос к направленному палатой приветствию армии д'Амада, социалисты доказывают лишь свою любовь к родине, ибо эта армия является орудием безрассудной политики ². Не страшно, если их объявляют антипатриотами: было время, когда всех французских республиканцев причисляли к противникам Франции.

 

«Мы настолько любим Францию, что, если это нужно для ее спасения, согласны прослыть плохими французами» ³.

 

На бешеные нападки той самой палаты, которую Жорес так часто покорял своим ораторским талантом, Жорес, готовый пожертвовать жизнью ради идеи родины, как он ее понимал, отвечал:

«Я дал клятву никогда не сгибаться перед вашим ропотом возмущения» ⁴.

Так, родина, даже буржуазная, если она будет из-

———

¹ «La Depeche de Toulouse», 27 fevrier 1908.

² Так поступила группа социалистов 28 января 1908 года. Жорес отстаивает эту позицию в прекрасной статье, опубликованной в «Депеш де Тулуз» 6 февраля 1908 года.

³ «La Depeche de Toulouse», 6 fevrier 1908.

⁴ Выступление в палате, см. «Le Socialiste», 31 mars — 7 avril 1912.

 

73

 

бавлена от колониалистов и преступных политиканов, вновь превращается для Жореса в реальность, в условиях которой борется и идет вперед рабочий класс. Именно об этом Жорес напоминает Эрве в августе 1907 года, на конгрессе в Нанси. Родина —

 

«это поле деятельности, необходимое пролетариату, чтобы свободно вести работу, я имею в виду работу революционную, ибо только в рамках наций и посредством наций пролетариат может добиваться своего освобождения и своей организации в интернациональном масштабе».

 

Родина — это не только поле битвы, но и орудие, которое следует не ломать, а использовать и, используя, видоизменять:

 

«Гражданин Эрве... у вас такое же отношение к родине, какое сто лет назад, еще до возникновения социалистической культуры, было у рабочих к машинам. Пролетариат должен не уничтожать машины, а овладевать ими. Он должен не уничтожить родину, а превратить ее в родину социалистическую».

 

Сделать родину социалистической — это не значит растворить понятие родины в каком-то «европейском патриотизме», который всегда служит предлогом для господства одних народов над другими¹, это значит придать понятию патриотизма новое содержание, которое французы в силу демократических традиций своей буржуазной революции способны определить лучше, чем другие народы. Жорес пытается раскрыть сущность этого патриотизма, «преображенного в соответствии с духом нового времени»². Это чувство патриотизма будет воодушевлять французов, когда к политическому равенству, завоеванному буржуазной революцией, ежи присоединят равенство социальное — результат новой

———

¹ «Понятие этих людей о родине, — пишет Жорес по этому поводу, — таково, что они расширяют свое понятие патриотизма только для того, чтобы расширить рамки своих жестокостей» («L'Humanite», 10 mars 1905).

² «Revue de l'enseignement primaire», 12 Janvier 1908.

 

74

 

организации собственности. Осуществление такого равенства позволит основать «непобедимую социалистическую родину, базирующуюся на общественной собственности» ¹, абсолютно миролюбивую и олицетворяющую то право, которое капиталистическое общество не может не попирать. Отныне подготовка этого великого будущего является единственной идеей, способной вдохновить людей XX века, возбудить энергию французов и сыграть ту роль, которая в древности не удалась христианской религии, а во времена не столь отдаленные — политической свободе².

 

ИЮЛЬ 1914 ГОДА

 

1914 год начался во Франции обострением положения внутри страны в противоположность кажущемуся ослаблению напряжения в англо-германских отношениях ³. Какой бы то ни было компромисс между теми, кто 22 января провожал к месту последнего успокоения председателя Лиги защиты прав человека Франсиса де Прессансе — верного сотрудника Жореса по отделу внешней политики газеты «Юманите», — и теми, кто 3 февраля шел за гробом Поля Деруледа, казался совершенно немыслимым.

Несомненно, огромное большинство народа Франции не хотело ни войны, ни вооружений. Это доказывают апрельские выборы в палату депутатов. Впервые в истории Третьей республики предвыборная кампания развертывается по инициативе социалистической партии ⁴ вокруг внешнеполитических вопросов; избиратели голосуют за или против трехлетней военной службы, за или против войны. Результаты весьма показательны: националисты разбиты, партия Пуанкаре раздавлена, партия радикалов, председатель которой Кайо выступил

———

¹ Этот текст относится к 1905 году и приводится в работе Rappoport, op cit., p. 80.

² См. по этому вопросу первую главу «L'Armee nouvelle». «Force militaire et force morale».

³ Оно ощущалось при определении границ Албании, в возобновлении договора 1898 года о разделе португальских колоний в Африке и в вопросе финансирования строительства Багдадской железной дороги.

⁴ Речь Жореса на конгрессе в Амьене (25—28 января 1914 года).

 

75

 

против трехлетней службы, получила 172 места, социалисты, собравшие около 1400 тысяч голосов, получили около 100 мест против прежних 70. Впервые в жизни Жоресу не хватает всего 250 голосов, чтобы быть изубранным в первом туре; впервые ему отдали свои голоса горняки из мелких коммун, где их материальная зависимость от маркиза де Солажа до сих пор мешала им голосовать за Жореса.

Однако силы реакции маневрируют. И 16 июня Пуанкаре находит в лице Вивиани, бывшего социалиста, голосовавшего против трехлетней службы, человека, который соглашается сформировать министерство и... поддержать закон о трехлетней службе. «Все это неясно, непонятно, противоречиво и невыносимо», — пишет на следующий день Жорес, который добился только того, что 139 депутатов голосовали против правительства.

Последний акт драмы начинается 28 июня убийством наследника австрийского престола — эрцгерцога Франца Фердинанда. В тот момент Жорес предчувствует опасность, но затем бдительность его ослабевает (это было общее явление). Тезисы, принятия которых Парижским конгрессом (14—16 июля) добивается Жорес, хотя и содержат по-прежнему требование борьбы за мир, не отражают тревоги, что война неминуема. Жоресу, выступившему против Геда, и на сей раз против Эрве, удается провести резолюцию, призывающую использовать все средства борьбы против опасности войны и, в частности, в качестве предупредительной меры «всеобщую забастовку рабочих, которая должна быть организована одновременно во всех странах».

Как раз в это время в России происходят массовые народные демонстрации протеста в связи с приездом в Петербург с официальным визитом Пуанкаре. Как и в 1905 году, Жорес приветствует героизм русского народа и его пролетарский интернационализм, хотя он и не использует этот термин. «Народная Россия, — пишет он, — взывает к народной Франции через голову франко-русской реакции» ¹.

Надвигающаяся катастрофа становится совершенно очевидной лишь 23 июля, когда Австро-Венгрия предъ-

———

¹ «L'Humanite», 23 juillet 1914.

 

76

 

являет Сербии свой ультиматум. Теперь усиливается опасение, что Германия поддержит Австрию и вступит в войну. Жорес реагирует на это немедленно: он выступает в «Юманите» со статьями, в которых пытается разъяснить положение, сдержать безумие общественного мнения, определить шансы сохранения мира, и в то же время контролирует всю работу газеты; не забывая о провинции, Жорес произносит большую речь в Лионе¹, а. затем обращается к парламентской группе социалистов, которую он созывает 28 июля². Главная цель Жореса — локализовать войну на Балканах, которую Австрия 28 июля объявила Сербии, а для этого нужно добиться от французского правительства, чтобы оно оказало давление на Россию, посоветовав ей придерживаться политики благоразумия. Для достижения этой цели нужно организовать действия международного пролетариата. Вместе с Гедом, Вайяном, Самба и Лонге Жорес участвует в заседании Международного социалистического бюро, состоявшемся в Брюсселе 29 июля. Он говорит, что верит в народные массы и что французское правительство прилагает усилия к сохранению мира. Но так ли уверен в этом Жорес? Его речь звучит более убедительно, когда на митинге в Королевском цирке он предрекает революцию:

 

«Почва колеблется под ногами абсолютных владык. В силу инерции и опьянения первых боев они смогут увлечь за собой массы. Но когда тиф довершит дело, начатое снарядами, когда воцарится смерть и нищета, отрезвленные люди обратятся к немецким, французским, русским и итальянским правителям и спросят их, во имя чего нагромождены такие горы трупов? И тогда освобожденная от оков революция скажет им: «Ступайте прочь и молите бога и людей о прощении!»³

———

¹ См. настоящую книгу, речь в предместье Лиона — Вез.

² По словам Зеваэса, Жорес был автором резолюции, принятой парламентской группой социалистов и содержавшей протест против секретных статей франко-русского договора о союзе.

³ Цитируется по помещенному в «Юманите» отчету. Вариант этого отрывка, который напечатан в брюссельской газете «Пепль» и которого придерживается Боннафу, имеет тот же смысл, но не отличается таким ораторским пафосом.

 

77

 

Члены Международного социалистического бюро разъехались, питая надежду на некоторую отсрочку войны, поскольку они назначили открытие заседаний международного конгресса на 9 августа. Правда, 30 июля еще никто не знал о непоправимом решении, которое уже было принято: в 17 часов 30 минут из Петербурга во все военные округа по телеграфу был передан приказ о всеобщей мобилизации ¹.

Так или иначе Международное социалистическое бюро не приняло никаких действенных решений. Оно ограничилось призывами к рабочему классу, носившими общий характер, и в этом уже можно было усмотреть приближение краха 2-го Интернационала.

События последних двух дней жизни Жореса до сих пор освещаются по-разному. Беседа Жореса с секретарем Федерации рабочих металлообрабатывающей промышленности Мергеймом, состоявшаяся 30 июля, как о ней рассказывает Морис Лер², не подтверждается другими свидетельствами. Мергейму, который, ссылаясь на движение протеста против войны, усилившееся среди рабочего класса, предложил социалистической партии от имени Всеобщей конфедерации труда устроить в воскресенье 2 августа совместную манифестацию, Жорес якобы ответил, что лучше дождаться дня открытия конгресса, но ВКТ должна призвать рабочих к отказу от участия в войне. Не исключено, что Мергейм, не будучи «оборонцем», хотел в 1915 году использовать престиж Жореса против Жуо³, подчеркивая все же чрезмерное доверие Жореса к буржуазным правительствам. Однако эти слова Жореса нисколько не противоречат тому, что мы знаем из других источников о его умонастроении: все еще надеясь на посредническую роль английского правительства и на осторожность Вивиани, которого Жорес посетил вечером 30 июля, он в то же время призывал

———

¹ Из всех материалов, доступных широкой публике, наиболее подробное изложение этих событий дано в «Истории дипломатии» (под редакцией Потемкина), том II; в чрезвычайно тщательном исследовании J. Isaac, Le Probleme des origines de la guerre (1933); см. также одно из позднейших исследований (последние главы IV тома) «Histoire des relations internationales», под редакцией П. Ренувэна.

² М. Lair, Jaures et l'Allemagne, Paris, 1934.

³ Секретарь Всеобщей конфедерации труда, примкнувшей к «священному единению».

 

78

 

массы к революционному выступлению, если будет объявлена война.

Во всяком случае, если до 31 июля Жорес и мог сохранить некоторую надежду на то, что французское правительство вовремя остановит Россию или освободится от своих обязательств по отношению к ней, то недавно опубликованные записные книжки Абеля Ферри ¹, положившие конец длительному спору², доказывают нам, что такая надежда исчезла у него в день смерти, и подтверждают его революционные планы. Жорес действительно провел в парламенте, а затем на Кэ д'Орсе всю вторую половину дня 31 июля вместе с Самба, Браком, М. Кашеном, Лонге, Бедусом, Раппопортом и Реноделем, неотступно преследуя своими требованиями депутатов палаты и министров и указывая на ответственность России и, в первую очередь, Извольского. Абель Ферри принял в министерстве иностранных дел социалистическую делегацию и, когда говорил Жорес, делал заметки. Он записал слова Жореса: «Вы жертвы Извольского и русских интриг, мы разоблачим вас, легкомысленных министров, даже если бы нас за это расстреляли»³. И Жореса действительно застрелили после того, как он заявил, что напишет, пока еще не поздно, новое «Я обвиняю» ⁴.

Остальное известно: в 21 час 40 минут в кафе Круассан прогремели два выстрела Виллена. Смерть наступила почти мгновенно. Ошеломленный Париж молчит, Кармо горько оплакивает убитого; но тревога министра внутренних дел Мальви, на минуту поверившего, что вспыхнет революция ⁵, быстро проходит. Наступает 1 авгу-

———

¹ «Les Carnets secrets d'Abel Ferry (1914—1918)», Paris, Grasset, 1957. Опубликованные его женой, они, в частности, содержат заметки, которые он диктовал ей в начале августа 1914 года. Абель Ферри, племянник Жюля Ферри, был товарищем министра по иностранным делам в кабинете Вивиани.

² Спор шел с июля 1915 года между Шарлем Раппопортом (статья в «Berner Tagwacht» от 31 июля), которого поддерживали Кашен, Лонге и, по словам Ж. Мениля («L'Humanite», I aout 1922), Амеде Дюнуа, и П. Реноделем, который после смерти Жореса руководил газетой «Юманите». Рассказ Абеля Ферри в основном подтверждает утверждения Раппопорта.

³ «Les Carnets secrets d'Abel Ferry», p. 26—27.

⁴ См. статью Марселя Кашена, «L'Humanite», 1 aout 1914.

⁵ Опять-таки по свидетельству Абеля Ферри.

 

79

 

ста — объявлена всеобщая мобилизация, «Юманите» в трауре, но не призывает к восстанию, Пуанкаре и Вивиани выражают соболезнования — «убийца задержан и будет наказан»¹. Третье августа — Германия объявляет войну Франции. Четвертое августа — похороны Жореса, на которых присутствуют представители «священного единения» всех партий, в тот же день немецкие социал-демократы² голосуют в рейхстаге за военные кредиты, все французские социалисты поступают точно так же в палате депутатов.

Кто вложил пистолет в руку Виллена? Убийца, изображенный на процессе 1919 года слабоумным, принадлежал к одной из тех мелких националистических организаций, где хозяйничали «королевские молодчики» и раздавались смертоубийственные призывы Поля Адана, Морраса, Пеги, Юрбена Гойе. Убийство Жореса отчасти было делом их рук. Труднее установить возможную ответственность русского посла в Париже Извольского. К всеобщему удивлению, на процессе Виллена Зеваэс, оглашая знаменитую статью Раппопорта в «Бернер Тагвахт», не упомянул имени Извольского. Узнаем ли мы когда-нибудь больше? Во всяком случае, не подлежит сомнению одно: Жорес погиб как борец за мир.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Жорес умер, значит, будет война — таково глубокое убеждение шахтеров Кармо, простых людей всей Франции, всех тех, кто более или менее сознательно доверил ему свою судьбу. Убийство Жореса трагически совпало с крушением идеи, которая целиком владела им с 1905 года, — идеи борьбы против войны.

Тщетно задавать себе вопрос, — но как преодолеть это искушение, — как бы он поступил, если бы... какое влия-

———

¹ Виллен, которого защищал Зеваэс, был оправдан 29 марта 1919 года.

² Однако на состоявшемся накануне заседании социал-демократической фракции рейхстага 14 человек (в том числе К. Либкнехт, Франц Меринг, Ледебур, Гаазе — представители левого крыла партии) высказались против голосования за кредиты, но на публичном заседании рейхстага эта группа подчинилась партийной дисциплине.

 

80

 

ние оказала бы его деятельность? Более разумно попытаться выяснить причины крушения его идеи.

Их не следует искать исключительно в идеологии Жореса и в ее слабостях. Совершенно ясно, что Жорес никогда не был ленинцем, но кто был им тогда, кроме Ленина и выкованной им партии? С войной примирились даже те, кто был значительно ближе к марксизму, чем Жорес, — Каутские и Геды; правда, левые фракции немецких социал-демократов и французской социалистической партии вскоре опомнились, но не в августе 1914 года. Жорес действительно до самой своей кончины верил в то, что международный капитализм мог бы мирным путем организовать жизнь на нашей планете, он действительно до самой смерти мечтал о мирном распространении европейской цивилизации, поэтому в свете фактов мы не можем считать его непогрешимым авторитетом в этой области. Но в области практической деятельности он выделяется своим чувством реальности, своей верой в народные массы.

Жорес призывает их к борьбе против конкретных проявлений капитализма и колониализма, против трестов, рвущих друг у друга из рук рынки, против реальной угрозы войны. Вот почему поражение Жореса объясняется, по существу, объективными причинами и прежде всего слабостью социалистической партии; она численно слаба — в 1914 году она насчитывает всего 72 тысячи членов, и, кроме того, она не была массовой партией, партией опытных бойцов, объединенных железной дисциплиной, как большевики. Идеологические внутренние разногласия особенно обостряются, когда дело касается войны. Все лидеры партии, за исключением Вайяна, выступили по этому вопросу против Жореса, и крупные социалистические федерации ускользают все-таки из-под его влияния, как это показало распределение мандатов на Парижском конгрессе 14 июля 1914 года. Быть может, еще более серьезным обстоятельством были отношения между социалистическим и профсоюзным движением, которые оставались натянутыми до самой войны, хотя в 1913—1914 годах это, возможно, ощущалось не столь сильно.

Дело не в одной Французской социалистической партии. Социал-шовинизм, как сказал впоследствии Ленин, — это болезнь (всего 2-го Интернационала и в первую оче-

 

81

 

редь германской социал-демократии. Жорес правильно оценил ее, когда сожалел об отсутствии у нее боевого духа, что, по его мнению, столь же пагубно, как и отсутствие органической связи между французскими социалистами. Загипнотизированный, несмотря на все, обширностью теоретических знаний Каутского, Жорес, по-видимому, не оценил по достоинству усилий германской левой, не сумел понять он и Ленина и его учение.

Не удивительно, что большевики первыми дали точный ответ на вопрос о сущности империализма как в колониях, так и на континенте. Именно они должны были вешить этот вопрос. Колониальные проблемы возникали в царской России на ее собственной территории, а не в заморских странах, положение в которых было трудно познать на собственном опыте и возмущение и вопли страдания и гнева которых легко было скрыть под республиканской и радикальной вывеской. Кроме того, противоречия, связанные с неравномерным развитием капитализма, проявлялись здесь острее, преломляясь в национальном масштабе царской России, несомненно империалистической, но отчасти зависевшей от французского капитала.

Вот в каких условиях развивалась деятельность Жореса. Несмотря на бесспорную эволюцию его взглядов, основные этапы которой мы попытались отметить, нас поражает ее единая направленность. Он всегда страстно любил мир, это источник жизни, и всегда слишком восхищался тем, во что капитализм и развитие буржуазной демократии превратили Европу, и поэтому желал их распространения в заморских странах. Но Жорес, с его вечно бодрствующим умом, поразительно внимательный ко всему новому, не отвергающий старого, но стремящийся к его обогащению, неотделим от самого хода истории. Он убежден, что история таит в себе «созидательную силу, которая сумеет найти и подсказать новое решение проблем, когда старые методы их разрешения исчерпают себя». Какова эта сила, Жоресу позволил обнаружить социализм. В Кармо и Рубе, в Латинском квартале и в Курьере Жорес общался с рабочим классом, составляющим добрую часть населения Франции. И он глубоко верил в рабочий класс. Когда Жорес говорит, что именно пролетариат и вместе с ним подлинные демократы положат конец войне в Марокко, покажут за-

 

82

 

морским странам другое, истинное лицо Франции, принудят к миру обезумевшие правительства, — то он действительно так думает. И это в корне меняет его жизнь и его борьбу. Ничего не отбрасывая из своего прошлого, прошлого буржуазного интеллигента, он дополняет его настоящим революционного борца. Этим объясняется и контраст между внешними условиями жизни Жореса, не имевшими в себе ничего героического (семья, университетская и парламентская деятельность, буржуазный брак), и его исполненной огромного напряжения жизнью. Этим объясняется умение Жореса, изумлявшее его современников, сочетать в борьбе против войны обычные парламентские методы с самыми революционными формами борьбы рабочего класса. Однако по мере того как шли годы и угроза становилась все более явственной, этот великий революционный демократ искал главную опору именно в лице пролетариата.

 

 

Date: декабрь 2012

Изд: Жорес Ж. «Против войны и колониальной политики». М., Изд-во ин. лит, 1961