ЖАН ЖОРЕС

И КОЛОНИАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА¹

*

Ж. Брюа

 

Целью автора не является изучение во всех подробностях и в хронологическом порядке позиции Жореса в отношении колониальной политики, которую проводили правительства, сменявшие друг друга во Франции с 1885 по 1914 г. Это могло бы явиться темой другого исследования. Здесь речь идет главным образом о том, чтобы выяснить, по каким соображениям Жорес принимал или отвергал политику колониальной экспансии?

Такое исследование представляет двоякий интерес.

Оно прежде всего может уяснить нам ход развития социалистической мысли. В самом деле, существует нечто вроде разрыва между «Капиталом» Карла Маркса (1867) и работой Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма», которая появилась в 1917 г.

В первом томе «Капитала» Карл Маркс установил экономические причины колонизации². Он доказал, что между колониальной экспансией и экономической эволюцией Европы существовала прямая связь, поскольку колонизация была одним из методов первоначального накопления. В том же отделе Карл Маркс посвятил целую главу критике теории систематической колонизации, сформулированной Эдвардом Гиббоном Уэкфильдом. В одной главе IV отдела изучается влияние машинного производства и крупной промышленности на колонизацию (эмиграция вследствие избыточности рабочей силы, превращение колонизированных территорий в сырьевые плантации для метрополии). Этот анализ полностью порывает с большинством прежних социалистических теорий³. В самом деле, известно, что для сен-симонистов европейская колонизация была лишь одной из форм использования человечеством мировых богатств. Многие сен-симонисты являлись учредителями крупных колониальных предприятий. По мнению Шарля Фурье, половина добычи африканских или австралийских копей должна идти на «вознаграждение державе-основательнице, Англии или иной

—————

¹ В основу настоящей статьи положено сообщение, сделанное 2 декабря 1956 г. в Париже в Обществе новой и новейшей истории и значительно дополненное Ее надо рассматривать как попытку разъяснить некоторые взгляды Жореса.

² К. Маркс. Капитал, кн. 1, отдел VIII.

³ Еmerit. L'idee de colonisation dans les socialismes francais. «Age nouveau» 1947, № 24.

 

408

 

стране»⁴. Для других колонизация была средством осуществления в заморских странах мечты о чудесном граде. Прудон, например, протестовал против всякого отказа от Алжира. С его точки зрения, колонизация небольшими участками новой страны является лучшим способом осуществления его социального и морального идеала. Большинство сотрудников «Atelier» и социалистической и коммунистической прессы 1840—1848 гг. полагали, что колонизация является для рабочих средством избежать капиталистической эксплуатации.

Что касается книги В. И. Ленина, то она представляет собой первый научный анализ колониальной политики империализма в свете марксистских принципов.

Поражает отсутствие за весь период 1867—1917 гг., в том числе и во Франции, значительных трудов, посвященных колониальной проблеме и особенно теоретических. Если не считать нескольких статей, то имеется лишь маленькая книжка Поля Луи: «Колониализм», появившаяся в 1905 г.⁵ Эта работа не лишена интереса. В ней хорошо освещены причины колониальной экспансии: «Имущие классы — промышленная и торговая буржуазия — ищут либо рынков сбыта для своей промышленной продукции, либо размещения своих капиталов, либо новых источников эксплуатации и богатства, и поэтому она направила общественную деятельность в русло заморских предприятий»⁶. Поль Луи доказывает, что пролетариат должен полностью отмежеваться от всяких форм колониальной экспансии⁷. Однако в общем его анализ остается поверхностным. Поэтому понятно, какой интерес представляет выяснение взглядов такого человека, как Жорес (само собой разумеется, что подобная попытка могла бы быть осуществлена и в отношении Жюля Геда).

Кроме того, изучение взглядов Жореса является средством ознакомления с широким идеологическим направлением, охватившим часть рабочего класса, разделявшего социалистические воззрения, влияние которого неуклонно возрастало в период между 1885 и 1914 гг. В то время существовало значительное антиколониалистское движение, и, анализируя взгляды Жореса, мы сможем обнаружить доводы, на которые оно опиралось.

—————

⁴ OEuvres completes de Charles Fourier, t. III. Theorie de l'unite universelle. vol. 2. 2e edition. Paris, 1841, p. 66.

⁵ P. Louis. Le colonialisme. Paris, G. Bellais, 1905, p. 110.

⁶ Ibid., p. 21.

⁷ «Пусть он (рабочий класс) не поддается... миражу слов, соблазнам гуманитарной фразеологии. Он должен признать, что мирной колонизация не существует, что всякая колонизация влечет за собой насилие, войны, разграбление городов, грабеж местных племен, их более или менее замаскированное порабощение. Его авторитет уже достаточно велик для того, чтобы засвидетельствовать свою солидарность с аннексированными туземцами, потребовать для них основных прав, охраны их жизни и средств к существованию (заметим, кстати, что Поль Луи не ставит вопроса о праве на независимость. — Ж. Б.), он должен использовать любое обсуждение этого вопроса, где бы оно ни происходило, чтобы заклеймить позором завоевание экзотических стран и империализм, чтобы сделать логические выводы из капиталистической экспансии. Если сознательные пролетарии поставят своей задачей тщательное изучение текущих событий, то борьба против колониализма станет в их руках чудесным и мощным орудием пропаганды. Ибо, исследуя ее, воочию видишь все пороки современного государства и по достоинству оцениваешь цинизм совершаемых буржуазией грабежей. Анализируя формы ее развития, ее прямые и косвенные последствия, научаешься ценить солидарность интересов, которые объединяют воедино всех страждущих, всех угнетенных мира, несмотря на различие расы, языка и цвета кожи» (ibid., р. 109, 110).

 

409

 

Однако при подобной попытке мы наталкиваемся на целый ряд трудностей.

Прежде всего возникают затруднения, связанные с источниками. Правда, существует издание сочинений Жореса — так называемое издание Боннафу⁸. Это, однако, скорее избранные произведения: в это издание не включены многие значительные работы (так, например, в нем почти нет речей Жореса в палате депутатов, в которых он пытался воспротивиться походу на Фец в апреле 1911 г.). Кроме того, необходимо рассматривать взгляды Жореса не изолированно, а сопоставляя их со взглядами других социалистов (с этой точки зрения большую ценность представляют разбор работы социалистических конгрессов, равно как и изучение трудов некоторых социалистов, которые специализировались по колониальному вопросу, как-то Гюстав Руане и Поль Винье д'Октон).

С другой стороны, ряд трудностей, вызванных самим предметом нашего исследования. Нужна особая осмотрительность, когда требуется провести различие между непосредственными откликами на то или иное событие и теми высказываниями, которые имеют подлинно теоретический характер. Ведь Жорес был прежде всего человеком действия, или, точнее, высокоодаренным пропагандистом, человеком, ведущим борьбу изо дня в день, оратором, журналистом, который по получении какого-нибудь известия должен был выступать, несмотря на то, что ему, естественно, еще не были знакомы все стороны того или иного события, по поводу которого он должен занять определенную позицию.

Наконец, трудности, связанные с личностью самого Жореса. Вопреки видимости и вопреки собственным его утверждениям, Жорес не был теоретиком. Поэтому нет основания говорить о наличии у него теории колонизации или о теоретическом оправдании антиколониализма. У него часто встречаются противоречия, равно как и высказывания под впечатлением минуты. Поэтому следует придерживаться, в каждый отдельный период, только главной линии в его позиции.

Мне кажется совершенно несомненным наличие эволюции во взглядах Жореса. Он сам решительно отрицал это⁹. О своей позиции во время первого срока своего пребывания в парламенте (1885—1889) Жорес писал: «С тех пор я стал глубоко убежденным и последовательным социалистом-коллективистом»¹⁰. В настоящей статье не место рассматривать эволюцию взглядов Жореса вообще (хотя она совершенно неоспорима), — я хочу ограничиться лишь его отношением к колониальному вопросу. И здесь его эволюция очевидна. Попытаемся наметить ее этапы.

Жорес был избран впервые депутатом от департамента Тарн в октябре 1885 г. Колониальный вопрос тогда начал выходить на первый план политической жизни. Совершался переход от капитализма свободной конкуренции к монополистическому капитализму. В этих

—————

⁸ OEuvres de Jean Jaures. Textes rassembles, presentes et annotes par Max Bonnafous. Произведения Жореса подобраны по темам. Те, которые затрагивают колониальный вопрос, находятся главным образом в серии «Pour la paix» (пять томов, опубликованных в 1931—1939 гг.).

⁹ Discours parlementaires, t. I. Introduction. 1904, p. 2.

¹⁰ Ibid., p. 3.

 

условиях каждое государство стремилось обеспечить за собой исключительные сферы экономического влияния, т. е. колонии. Франция не избегла этого общего процесса. Однако политика колониальной экспансии далеко еще не поддерживается всем общественным мнением. Это проявляется в весьма характерных парламентских конфликтах. 10 ноября 1881 г. первое министерство Жюля Ферри уходит в отставку — это произошло из-за тунисских дел. 19 июля 1882 г. министерство Фрейсине уходит в отставку — это вызвано было отказом палаты в новых кредитах, в размере 9 млн. франков, на посылку войск для оккупации Суэцкого перешейка. Напомню, что за министерство голосовало только 75 человек. 30 марта 1885 г. уходит в отставку второе министерство Жюля Ферри — из-за Тонкина, и из 445 голосов за Жюля Ферри было подано только 149.

Между тем колониальный вопрос не занимал тогда Жореса. Среди речей, произнесенных им в палате во время этого первого пребывания в парламенте, я не обнаружил ни одной, имеющей отношение к колониальным проблемам, — если только не считать проявлением интереса к колониям предложение, сделанное Жоресом 25 января 1887 г. о введении в каком-нибудь парижском лицее курса подготовки к Морскому училищу (в действительности этот проект был внушен антиклерикальными соображениями).

Однако мы располагаем тремя документами этого периода.

Первый, наименее известный, — это доклад, прочитанный Жоресом в Альби в 1884 г. в качестве лектора на филологическом факультете в Тулузе и в пользу французского Альянса¹¹. С интересующей нас точки зрения этот документ чрезвычайно любопытен. Жорес отмечает (это, впрочем, неверно), что в колониях нет конфликтов, которые разделяют французов в метрополии. Он ссылается на епископа Фреппеля (это исключительный случай), «энергично поддерживающего политику министерства в Тонкине, и на г-на де Мена, которому во время прений по вопросу о Мадагаскаре аплодировали левые депутаты»... ...«Клерикализм и свободомыслие будут мало что значить для говасцев и аннамитов. Говасцы, по приказанию своего короля или королевы, переходили от методизма к протестантизму, от французских иезуитов к английским методистам, не улавливая толком, в чем между ними разница: последние, однако, придавали своей проповеди весьма практический характер и убеждали говасцев, что если Адам и Ева погубили в раю себя, а вместе с собой и все человечество, то это случилось потому, что на них не было одежды из английской хлопчатобумажной ткани. Кое-какое очень примитивное знание французского языка и истории, довольно расплывчатое представление о торговле, о христианстве — вот все, что могут усвоить эти умы, и им не из-за чего ссориться. Эти народы еще дети; а деревенские дети и не заподозрят, что учитель и священник в чем-то не согласны, если только эти последние не вздумают драться»¹². Жорес предлагал распространять французский язык в колониях и в особенности среди кабилов и арабов. Без этого «как сможем мы подчинить их нашим офицерам, поручить им, под нашим наблюдением, заботу об их собственных интере-

—————

¹¹ Alliance francaise. Association nationale pour la propagation francaise dans les colonies et a I'etranger. Conference de M. Jean James, Maitre de Conferences a la Faculte des Lettres de Toulouse. Albi. Imprimerie Pezenas, 16 p. Bibl. N. Piece 8°. X, 568.

¹² Ibid., p. 5.

 

 

сах и посвятить их в усовершенствованные приемы ремесла?» Он: предлагал даже руководствоваться советами Фэдерба и ограничиться французским языком элементарного типа: «обучать арабов, тонкинцев основным словам и главным формам глагола в настоящем, прошедшем и будущем времени, не заботясь даже о приблизительной правильности и о верном произношении» ¹³. Вывод: «Наши колонии могут питать к нам доверие»¹⁴.

Второй документ — предвыборное воззвание Жореса в 1885 г., когда он был включен в список кандидатов от Республиканского союза. Воззвание содержало яростные нападки на консерваторов: «Они осмеливаются говорить о войне (речь идет о протесте консервативных кандидатов против тонкинской войны, — Ж. Б.) — те самые люди, которые за истекшие восемнадцать лет ввергали нашу страну в разорительные и бессмысленные войны в Крыму, в Италии, в Мексике и т. д.... и, наконец, в преступную войну 1870 г., изувечившую Францию и стоившую нам 200 000 солдат, миллиарда франков и Эльзаса и Лотарингии.

 

Империя лишила нас двух провинций…

Республика подарила нам две колонии...».

 

Третий документ более позднего происхождения. Благодаря этому он еще показательней. Известно, что в 1904 г. Жан Жорес написал в качестве предисловия к первому тому своих «Парламентских речей» очерк, озаглавленный «Социализм и радикализм в 1885 г.». Это как раз та дата, которая нас интересует. Жорес нападал на консерваторов, которые использовали против республиканской партии и республики трудности колониальной политики. Но он резко критиковал также и поведение радикалов (которые вместе с Клемансо боролись против колониальной политики Жюля Ферри в Тунисе и Тонкине). «Сессия парламента, — пишет он (и поистине можно удивляться, что это мнение было высказано Жоресом), — открылась голосованием по поводу тонкинских кредитов, сопровождавшимся разногласиями и распрями,, и ожесточенные прения, сразу же приведшие, на глазах у правой, игравшей роль арбитра, к схватке обеих республиканских фракций, набросили зловещую тень на все последующие годы». Он называет поведение Клемансо «основной ошибкой» его жизни. Это предисловие, несомненно, написано 31 января 1904 г.: Комб — председатель совета министров, у власти радикалы, скоро должно было осуществиться объединение социалистов, в левом блоке появляются трещины, и Жорес не прочь был ущемить радикалов. Но кто бы мог подумать, что он станет упрекать их за оппозицию колониальной политике Жюля Ферри? (В 1885 г. для него решающим было объединение республиканцев, а не колониальная политика.) Он представлял себе задним числом речь, с которой радикалы должны были обратиться к оппортунистической ветви великой республиканской семьи: «Мы голосуем за кредиты. Мы требуем у большинства лишь одного: принять торжественное обязательство перед самим собой и перед нацией не затевать новых предприятий, не отвлекать на захватнические авантюры силы, необходимые для преобразований внутри страны, и в качестве залога этой воли к

—————

¹³ Alliance francaise. Association nationals pour la propagation francaise dans les colonies et a l'etranger. Conference de M. Jean Jaures, Maitre de Conferences a la Faculte des Lettres de Toulouse. Albi. Imprimerie Pezenas, p. 7. Bibl. N. Piece 8° X, 568.

¹⁴ Ibid., p. 9.

 

412

 

миру, этого решительного возврата к идеалу демократии, составим все вместе большинство сторонников прогресса и правительство реформ».

Добавим еще, что 13 декабря 1885 г. Жорес голосовал за 80-миллионные кредиты Тонкинскому экспедиционному корпусу.

(Таков Жорес 1885 г.: более занятый внутренними реформами, чем колониальными проблемами, но еще убежденный в том, что Франция заинтересована в своей колониальной миссии и обязана и в дальнейшем осуществлять ее).

Двадцать пять лет спустя, и в особенности между 1910—1914 гг., Жорес выступает в качестве вождя оппозиции в ее борьбе против колониальной экспансии. На него как на теоретика антиколониализма указывает не только большая пресса; это делают также мало распространенные, но очень влиятельные бюллетени, вроде бюллетеня Комитета французской Африки.

Действительно, Жорес вел против политики колониальной экспансии систематическую кампанию в газетах, соглашавшихся печатать его статьи, и в особенности в «Humanite», которой он руководил. Разоблачение «марокканского безумия» — наиболее часто встречающаяся тема речей, которые он произносил в провинции. В палате происходили исключительно бурные прения. 28 января 1908 г. (и это только один из примеров) социалистическая группа отказалась присоединиться к большинству палаты, решившему послать поздравления войскам в Марокко. Тем, кто обвинял его тогда в отсутствии патриотизма, Жорес отвечал: «Пусть те, кто сейчас снова твердят о своем патриотизме, чтобы замаскировать движущие ими тщеславие, страсть к завоеваниям и алчность, несут ответственность за эту игру. Мы достаточно любим Францию, чтобы иметь мужество служить ей, — и умело служить — вопреки всем этим интригам. Мы достаточно любим ее, чтобы прослыть, если это потребуется, дурными французами, лишь бы это помогло спасти ее»¹⁵. Отныне Жорес отказывал в кредитах, испрашиваемых правительством для колониальных экспедиций, и 28 июня 1912 г. голосовал против ратификации договора о протекторате над Марокко.

Если бы мы на этом остановились, то у нас создалось бы впечатление, что перед нами два Жореса, чрезвычайно разнящихся друг от друга. В самом деле, если в 1884—1885 гг. Жорес является сторонником колониальной экспансии, то она казалась ему желательной в интересах прогресса и распространения цивилизации, для которых, по его мнению, колониальная политика создавала необходимые условия. В 1912—1914 гг. Жорес утверждал еще иногда, что мирное проникновение было якобы возможное «Как больно думать, — пишет он, — что терпеливая, сдержанная, гуманная политика могла бы подготовить — без насилий, без кровопролития, без посягательства на права — проникновение французского и европейского влияния вглубь Марокко»¹⁶. И даже приходит к весьма странной мысли, будто капитализм иного рода мог бы действовать иначе. Выступая в палате 28 июня 1912 г., он, говоря о международном капитализме, восклицал: «Ах, если бы он находился под контролем, если б над ним имели власть великие незаинтересованные державы, какие грандиозные и благородные деяния мог бы он совершать, заменив древнее и устарелое право завоеваний распределением влияний на мировом рынке между всеми народами,

—————

¹⁵ «Depeche de Toulouse», 6.11 1908.

¹⁶ «Depeche de Toulouse», 24.IV 1912.

 

413

 

которые трудятся и производят». Но следует заметить, что он уже потерял всякую надежду, и эти его слова — лишь выражение своеобразной скорби. Во всяком случае по этой тоске мы можем судить о том, что было идеалом для Жореса: мирная экспансия созданных человечеством ценностей европейской цивилизации и колонизация как одно из орудий этой экспансии.

Как бы там ни было, следует признать наличие весьма заметной эволюции идей Жореса, его взглядов на колониальный вопрос. Теперь, надо определить ее причины.

Безусловно, для молодого лектора тулузского филологического факультета Жюль Ферри был прежде всего человеком, проведшим законы о светской школе, и вследствие этого Жорес плохо понимал, почему с ним затевают споры, пусть даже по колониальному вопросу! В 1903 г. концепция мирного проникновения в Марокко совпадала со стремлением Жореса к поддержке левого блока. Зато, когда начиная с 1904— 1905 гг. развал левого блока (правда, отчасти против воли Жореса) представил ему свободу действий, он стал более непримиримым, его разоблачения — более резкими. Он неуклонно и почти постоянно выступал как человек, страстно любящий справедливость и мир, отстаивающий экономические и политические требования пролетариата.

Но ограничиться такой постановкой вопроса было бы явно недостаточно. Надо идти дальше. Это побуждает нас выдвинуть несколько соображений относительно эволюции Жореса.

 

* * *

 

I. Антиколониальная позиция Жореса проявляется резче после 1905 г., т. е. после создания объединенной социалистической партии. Это событие оказало на Жореса двоякое влияние. С одной стороны, во Франции он получил возможность завязать более тесную связь с рабочим классом. С другой стороны, в интернациональном плане, у него установились более частые контакты с социалистическими партиями всех стран. Очень скоро он сделался чем-то вроде посла социалистической Франции, и в нем укоренилась уверенность, что мировому пролетариату предстоит сыграть значительную роль в деле сохранения мира, и так как колониальная экспансия ставила под угрозу мирные отношения между народами (к этому мы сейчас вернемся), то, следовательно, пролетариат должен бороться против нее. B 1911 г. он писал: «Надо, чтобы трудящиеся Европы безотлагательно заявили о своем категорическом требовании мира и справедливости»¹⁷. В следующем году, (??) февраля 1912 г., он приветствовал итальянских социалистов, протестовавших против оккупации Триполитании. В 1898 г., во время событий в Фашоде, он опасался войны и призывал уже европейский пролетариат к выступлениям, «какими бы неорганизованными и немощными они ни были» Так как дальнейшее развитие Интернационала, по его мнению, положило конец этой неорганизованности и слабости, то пролетариату предстояло играть все более непосредственную роль во всех вопросах, которые могли поставить мир под угрозу. Одним словом, антиколониализм Жореса креп по мере того, как становился все более зрелым его социализм.

Рассмотрим, в самом деле, некоторые события и позицию, которую в связи с ними занимал Жорес.

—————

¹⁷ «Humanite», 3.VII 1911.

 

414

 

Жюль Гед и Французская рабочая партия, в отличие от Жореса, пробудившегося к политической жизни, находясь в лоне левого центра, выступали против тунисской экспедиция, против всякого плана вооруженной интервенции в Египте и тонкинской войны. Об этом свидетельствуют статьи Геда в «Citoyen» и «Cri du Peuple». Их резкость может сравниться только с резкостью Клемансо по отношению к Жюлю Ферри. 14 августа 1895 г. на национальном конгрессе в Ромильи Французская рабочая партия возвысила свой голос против колониальной политики, определяемой ею как «одна из худших форм капиталистической эксплуатации, которая направлена исключительно к тому, чтобы расширить для имущих классов сферу прибылей, высасывая деньги и кровь у пролетариата, создающего ценности». Ни такие речи, ни такой образ мыслей не свойственны еще Жоресу. 17 мая 1896 г. — и это является ответом на гедистскую пропаганду — он пишет в «Petite Republique»: «Если Лондонский конгресс (речь идет о международном социалистическом конгрессе. — Ж. Б.) ограничится неким подобием догматической декларации, это будет в высшей степени бесплодным делом. Ведь все народы вовлечены в колониальную политику, и не нашим формулам будущего строя повернуть их вспять. Законы экспансии и завоеваний, которым все они следуют, кажутся такими же незыблемыми, как законы природы; и сколько бы мы ни разоблачали гнусности, коррупцию, жестокости, сопровождающие колониальное движение, мы его не остановим».

Надо сказать, что если Лондонский конгресс 1896 г. соблюдал еще некоторую осторожность, то конгресс 1900 г., собравшийся в Париже, считал борьбу против империалистического колониализма первейшей задачей международного социалистического движения. Действительно, конгресс заявил, что «организованный пролетариат должен использовать все имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы бороться с колониальной экспансией, осуждать колониальную политику буржуазии и при всех обстоятельствах и со всей силой бичевать несправедливость и жестокости, являющиеся ее необходимым следствием во всех частях мира, отданных во власть жадному капитализму, не «знающему ни стыда, ни совести».

Происходила, следовательно, общая эволюция социалистической мысли в отношении колониальной проблемы, и эта эволюция не могла не повлиять на человека, который, благодаря своей высокой культуре, своим талантам, а также своему пониманию чаяний масс, очень скоро оказался как бы вождем французской социалистической партии. Его осуждение колониальной экспансии становилось все более решительным. Во всяком случае было бы ошибкой считать поведение Жореса только показным проявлением социалистической дисциплины. То, что происходило во Франции, облегчало и даже навязывало ему эту эволюцию, совершенно независимо от всяких соображений дисциплины.

В самом деле, в общественном мнении произошли в вопросе о колониальной экспансии две важные перемены.

а) Правые перешли от ярого антиколониализма, в общем характерного для них в 1885 г., к систематическому неистовому колониализму, в котором они видели характерное проявление национализма, современное якобы выражение традиционной французской доблести, возрождение «духа» крестовых походов.

Вспомним хотя бы о том, что происходило еще в 1883—1885 гг.: правая относилась враждебно ко всякой зарубежной авантюре, «делая

 

415

 

исключение только для реставрации светской власти Святого Отца». Так выражается г. Рене Реймон, который в своей книге «La Droite en France» подчеркивает: «В марте 1885 г. на скамьях правой один только епископ Фреппель голосует против эвакуации Тонкина: Альбер де Мен полагает, что делает великую уступку, воздерживаясь» (стр. 152). А вот еще предвыборный манифест 1885 г. Он озаглавлен: «Воззвание к избирателям-католикам» и подписан, в числе других, Альбером де Меном. В нем говорится: «Оппортунисты не жалели крови и средств Франции для заморских экспедиций, плохо подготовленных и плохо проводимых, и их эгоистические интересы поставили под угрозу успехи, которыми мы обязаны героизму наших матросов и наших солдат».

Несколько лет спустя вся правая присоединилась к сторонникам политики колониальной экспансии. Мы здесь не задаемся вопросом, каковы были причины этого. Но изменение их взглядов бесспорно. Во время борьбы Жореса против политики колониальной экспансии с ним никогда не случалось того, что происходило с радикалами-клемансистами, солидаризировавшимися с правыми.

б) Вторая перемена как раз и касается радикалов. Радикалы яростно боролись против колониальной политики. Поступая таким образом, они более или менее непосредственно выражали сдержанное отношение к ней со стороны городской мелкой буржуазии и республиканского крестьянства. Но вот радикалы, все более сближающиеся с деловыми кругами, отказываются от своей оппозиции (здесь тоже имелись некоторые единичные исключения). С 1904 г. Жорес с тонкой иронией указывал на это. Он перечислял тех радикалов, которые прославились после 1885 г. в области колониальной политики: Думерг, Думер, сотрудник Клемансо, Пишон, ставший генеральным резидентом в Тунисе, Пелльтан, содействовавший развитию военного порта Бизерты... Надо сознаться, что не без помощи масонства колониальная администрация между 1900 и 1914 гг. весьма пополнилась за счет радикалов.

(Вследствие этих двух перемен антиколониализм стал исключительной привилегией рабочего класса и социалистов. Только среди них существовало оппозиционное течение, которое, благодаря своим социальным истокам, по необходимости должно было объединить в одном движении борьбу против колониализма и против капитализма. Жорес был захвачен этим течением. Вот почему в его речах и статьях появлялось все больше обращений к трудящимся. Но чрезвычайно искусно (и на это, может быть, не обращали достаточно внимания) Жорес пытался вовлечь в оппозицию колониальной политике все средние слои. Он писал 7 сентября 1907 г.: «...Сейчас, когда я с вами говорю, у нас есть бандиты, есть журналисты-хищники, мечтающие о большой прибыльной операции в Марокко. Но в то время как эта накипь верхушки класса капиталистов бодро устремляется к марокканским берегам, во Франции даже среди средней буржуазии, даже среди мелкой буржуазии, даже среди крестьянской демократии, еще не перешедшей полностью на позиции социализма, есть миллионы людей, которые не хотят, чтобы ради этих бесплодных и преступных авантюр тратились золото и кровь Франции. Но все эти стремления к миру распылены, рассеяны, неустойчивы».

Итак, Жорес хотел привлечь на сторону социалистического антиколониализма крестьян и городскую мелкую буржуазии?

Только систематическое изучение многочисленных возникших тогда антиколониальных организаций, а также результатов выборов могло

 

416

 

бы показать, в какой степени Жорес объединял враждебные колониализму течения во французском общественном мнении. В особенности нужно было бы исследовать влияние марокканского вопроса на парламентские выборы в 1906, 1910 и 1914 гг. В 1910 г., например, социалистическая партия была почти единственной партией, отводившей в своей избирательной кампании некоторое место колониальным проблемам. В своем предвыборном манифесте она разоблачает всякое участие в марокканской авантюре. Важно было бы выяснить, какой отклик это осуждение нашло в общественном мнении. С 1885 по 1914 г. число голосов, поданных за социалистов, непрерывно возрастало. В 1914 г. социалистическая партия получила 17% голосов. В какой мере это увеличение объясняется антиколониальной кампанией Жореса, социалистической партии и Генеральной конфедерации труда? Только детальный анализ фактов может дать ответ на этот вопрос.

Но мне кажется совершенно неоспоримым (и именно на этом я хочу настаивать), что социализм Жореса по необходимости должен был привести его к враждебной позиции по отношению к колониальной экспансии.

II. Эволюция Жореса представляет собой в значительной части реакцию на образование и развитие «колониальной партии» во Франции. При Жюле Ферри такой партии не существовало. Она образовалась в основном около 1890 г. Французская буржуазия все более убеждалась в необходимости активной колониальной политики. Она констатировала также, что общественное мнение проявляло сдержанность в этом вопросе и поэтому в парламенте она могла встретить сопротивление, аналогичное тому, которое испытал Жюль Ферри. Вообще тут не идет речь о группировках, опирающихся на массы, но о маленьких специальных комитетах, близких деловым кругам, располагающих могущественными связями в прессе и способных оказывать решающее давление на правительство. Вот несколько дат. В 1890 г. образовался Комитет французской Африки, о котором можно сказать, что он был руководящим ядром колониальной партии. В 1892 г. в палате образовалась колониальная группа, вдохновителем которой являлся Эжен Этьен, депутат от Орана. В 1894 г. возник Колониальный союз (Union Coloniale), который в своей газете «La Quinzaine coioniale» занимался преимущественно экономическими вопросами. Затем появилась: в 1895 г. — Мадагаскарский комитет, в 1899 г. — Морская и колониальная лига (Ligue maritime et coloniale) и в 1904 г. — Марокканский комитет.

Людей, которым Жорес дал общее имя колониалисты, он разбивал на несколько категорий. В первую очередь он выделил военных. К ним он был особенно суров. В своей речи 19 января 1906 г. он разоблачил «военную клику», и, в связи с Марокко, он постоянно настаивал, чтобы правительства следили за генералами. Наряду с военными колониалистами были и политики, министры и дипломаты, и, наконец, самые могущественные из всех — финансисты.

Надо сознаться, что даже самое общее изучение деятельности Комитета французской Африки, например, подтверждает правильность подобной классификации. Знакомство с его составом в 1890 и 1891 гг. по опубликованным в «Бюллетене» спискам приводит к убеждению, что традиционные правые партии решительно порвали со своим антиколониализмом 1885 г. Мы встречаем следующие имена: принц Аренберг (который был кандидатом Мак-Магона в департаменте Шер), его

 

 

племянник граф Греффюль, маркиз Пьер-Рене де Мустье, депутат от Дубса, Джемс де Кержегю, депутат от Финистера, Эжен Мельхиор де Вогюе, который в дальнейшем стал одним из руководителей Лиги французских патриотов (Ligue de la Patrie francaise). Но есть и республиканцы, причем некоторые из них были гамбеттистами: Эжен Этьен и Феликс Фор. В списках представлены также дельцы: Жозеф Рейнак, Жюль Зигфрид, Эдуард Эйнар. Здесь и представители интеллигенции и, в частности, три экономиста: Эжен Бутми, Жорж Пико и Поль Леруа-Болье, который с 1874 г. начал публиковать свой крупный труд: «De la colonisation chez les peuples modernes» (О колонизации у современных народов); затем специалист по колониальным вопросам Жозеф Шэлле, известный как Шэлле Берт. Среди военных — преимущественно находящиеся в колониях, как-то генерал Борньи-Деборд или лейтенант Карон (Галлиени и Листе вошли в Комитет, первый в 1899 г., второй в 1900 г.). Из числа редакторов газет отметим, в частности, Адриана Эбрара из «Temps». Есть администраторы Всемирной компании Суэцкого канала, среди них Гишар, который в 1893 г. стал председателем Административного совета. Своих представителей в Комитете имели некоторые банки и крупные промышленные предприятия. В первом номере своего «Бюллетеня» Комитет французской Африки заявил: «Само собой разумеется, что Комитет, задуманный как чисто-патриотическая организация, стоящая вне партий, преследует совершенно бескорыстные цели, чуждые всяким деловым соображениям». В действительности же прав Жорес: речь шла о подлинном генеральном штабе колонизаторов. Мы встретим тех же людей и те же уверения в бескорыстии в Марокканском комитете, к которому принадлежал М. Шнейдер. Жорес разоблачал этот комитет в особенно резких выражениях: «Роль Марокканского комитета, в который входит господин Шнейдер, вдруг предстала перед нами в ярком свете. Этот комитет, составленный из алжирцев и французов, поделил между собой и как бы разорвал на куски Марокко. Одному достались гавани, другому железнодорожные концессии, третьему наиболее плодородные земли. А опаснее всего то, что этот Марокканский комитет наложил свою руку на нашу прессу и... на нашу дипломатию»¹⁸.

(Отныне Жорес считал одной из своих главнейших задач выявление и разоблачение дельцов, которые тайно руководили колониальной политикой. Полемика с Тардье по поводу дела в Нгоко Санта или концессий в Марокко была вызвана теми же опасениями. Во время этих кампаний Жорес выставлял напоказ и разоблачал капиталистическую, даже мошенническую (affairiste) изнанку колонизации. К сожалению, он не оставил нам никакого обобщающего исследования с этой точки зрения. В особенности удивительно то, что у Жореса совершенно не встречается ссылок на появившиеся тогда фундаментальные труды: Робсона («Imperialism, a Study», London, 1902) и Рудольфа Гильфердинга («Das Finanzkapital», Wien, 1910). Между тем известно, что если Ленин весьма холодно отзывался о работе Рудольфа Гильфердинга, он высоко ставил книгу Дж. А. Робсона, которому он воздал должное в предисловии к первому русскому изданию книги «Империализм, как высшая стадия капитализма».

Однако франко-германские соглашения 1909 г. заставили Жореса упомянуть о договорах между капиталистами. Он питал по этому по-

—————

¹⁸ «Humanite», 28.II 1906.

 

418

 

воду очень большие иллюзии, одобрял соглашение от 9 февраля 1909 г., поскольку оно являлось «признаком разрядки». Но он добавлял: «Крупп и Шнейдер соединили своя снаряды. Это хорошо, и если бы деле обстояло иначе, то красота капиталистического мира была бы несовершенной (la beaute dn monde capitaliste serait incomplete)»¹⁹.

Итак, капиталистический характер колониальной экспансии выступает для Жореса на первый план, и теперь он был убежден, что борьба, которую пролетариат ведет против капитализма, неизбежно приводит его к осуждению колониальных захватов. Колониальная партия тесно связана с капиталистическими интересами. Нельзя бороться с капитализмом, не нападая на эту партию.

III. Опыт колониальной экспансии рассеял у Жореса множество иллюзий. Мы не узнаем в нем теперь молодого двадцатипятилетнего профессора, отправившегося из Тулузы в Альби, чтобы с несомненной искренностью стать на защиту колониализма; теперь это — трибун, которого каждую минуту прерывают, обзывают «марокканцем» и который бросает суровые обвинения с высоты парламентской трибуны. Он еще весь трепещет от негодования, вызванного делом Дрейфуса, и чувствуется, что для него колонизация, так, как она проводится, представляет собой нечто вроде непрерывного дела Дрейфуса. Он даже задает себе вопрос и иногда прямо спрашивает, не существует ли неразрывной связи между насилием и колониализмом, так как насилие одних вызывает насилие других. Не говоря уже о торговле сферами влияния, во всех сделках, предметом которых служат территории и народы, есть нечто унижающее человека. Это чувство является преобладающим в поведении Жореса, и оно почти постоянно примешивается к проникнутым скорбью старым мечтам о мирной колонизации, которые он лелеял в своей молодости. «Марокканцев, — заявил он в своей речи в палате 20 декабря 1911 г., — в зависимости от разных комбинаций и дипломатических соображений уступают то Германии, то Англии, то Франции, то Испании, а если для выравнивания счетов не хватает марокканцев, то занимают у Конго небольшое количество этих негров, которых так обожал Бразза, этих негров, которым он говорил: «Я приношу вам великое материнское сердце Франции; доверьтесь ей». И вот эти моральные обязательства Франции, в которые уверовали простодушные сердца негров, стали теперь лишь предметом для сделок»²⁰.

В этих нескольких строках весь Жорес, его первоначальные аллюзии и его глубокое возмущение колониальной политикой.

IV. Колониальная экспансия ставит мир под угрозу. Это наиболее известное выражение мысли Жореса, наиболее обычная его аргументация. Нет нужды поэтому останавливаться на ней подробно, хотя в эволюции Жореса это соображение было решающим. Но даже при самом кратком ее изложении нам вновь станут очевидны противоречия, характерные для хода его мыслей. Колониальная экспансия приняла всемирный характер. Поэтому она могла обусловить известное сотрудничество капиталистов разных стран, и, по взглядам Жореса, такое

—————

¹⁹ «Humanite», 11.II 1909.

²⁰ К этой мысли Жорес часто возвращается. «После Восточной Европы предметом плутовских сделок, воровства под видом компенсаций, грабежа, возникающего то в одном, то в другом месте, махинаций, взаимного насилия и лжи станет Азия, станет Китай, станет Персия, станет Тибет, станет Монголия, станут африканские колонии Португалии. И эта бездонная пропасть поглотит средства, подлинную честь и совесть народов» («La Depeche de Toulouse», 6.X 1912).

 

419

 

сотрудничество могло бы обеспечить мир. Он повторяет это еще в 1911 г., взывая к «капиталистической солидарности, столь опасной, когда ею руководят низменные интересы, но могущей иногда, под давлением общей воли народов, стать гарантией мира». Старая сен-симонистская мечта преследовала Жореса, питая одновременно его надежды и его иллюзии. Но в действительности мирное сотрудничество для эксплуатации мира (что, впрочем, не исключает других аспектов колонизации) лишь нечто вроде передышки: оно заканчивает один цикл империалистических соперничеств, чтобы подготовить другой. За Фашодой последовала передышка франко-английского соглашения 1904 г.; за соглашением 1904 г. следует франко-германский кризис: Алхесирасский кризис. За Алхесирасом — соглашение от 9 февраля 1909 г., которое открыло период франко-германского экономического сотрудничества в Марокко и в Экваториальной Африке; за соглашением 9 февраля — Агадирский кризис. «Запутанный клубок», «осиное гнездо» — вот слова, которые чаще всего встречаются у Жореса. И он очень рано убедился в своей правоте. Например, после событий в Фашоде Жорес принадлежал к числу тех, которые поддерживали тогда Делькассе, — (впоследствии он назовет его «лилипутом, одержимым галлюцинациями»), а пять лет спустя он напишет: «было бы прискорбно, если бы возобновились авантюры, подобные фашодской, которые лишь раздражают Англию, ничего не давая Франции». Этой войны он опасается начиная с 1898 г. Жорес считал, что она при любых обстоятельствах, вследствие колониальной экспансии, примет всемирный характер. «...Если война вспыхнет, — пишет он в 1898 г., — она будет ужасной и охватит громадную территорию; в первый раз в истории человечества война станет всемирной, так как в нее будут втянуты все континенты. Капиталистическая экспансия расширила поле битвы; капиталисты спорят теперь друг с другом из-за всей планеты, и вся планета обагрится человеческой кровью»²¹.

Что касается марокканского дела, то он порицал в правительственной политике прежде всего то, что инициатива Франции вызвала или узаконила вожделения других стран — Германии или Италии. Он возвратился к этому вопросу и в своей последней речи, произнесенной в Вэзе 25 июля 1914 г. «Я не хочу долго задерживаться на вопросе о том, кто же ответственен за события... На нас тоже лежит ответственность... и я заверяю перед лицом истории, что мы ее предвидели... когда мы говорили, что, проникая в Марокко силой, с помощью оружия, мы открываем для Европы эру честолюбивых стремлений, алчных вожделений и конфликтов...».

V. Вот, наконец, последнее объяснение. Оно, может быть, позволит бросить свет на то, что имеется нового во взглядах Жореса (по сравнению с его современниками). Ему удалось вскрыть глубокие корни сопротивления туземцев колониальной экспансии. Отныне он не говорит больше об этих «народах-детях», которые нуждаются в опеке. Уже вскоре после испано-американской войны в 1900 г. он написал предисловие к книге Тюро, посвященной филиппинскому патриоту Ашнадо²². Он говорит там об «этих умных и гордых народах... непрекращающиеся героические восстания которых в течение столетия свидетельствуют о силе их внутренней жизни».

—————

²¹ J. J a u r e s. Pour la Paix (ed. Bonnafous), t. I, p. 218.

²² J. I a u r e s. Preface a Turot: «Les homines de la Revolution. Aguinado et les Philippons». Paris, 1900, in 16°, XI, 344 p.

 

420

 

Но просветили его главным образом события в Азии (китайская революция, национальное движение в Индии, а также революционные события в Персии, в Турции и в Марокко).

В 1900 г. он еще колебался. «Общее выступление Азии против Европы вполне возможно. Япония, Китай, Индия могут легко образовать нечто вроде гигантского треножника, олицетворяющего угрозу со стороны пробудившейся Азии. Великая проблема для Европы и, может быть, также серьезная опасность»²³. Несколько лет спустя, в 1909 г., он уже прекрасно различал антиколониальный характер этой глубинной волны, которая приводила в возбуждение Азию. «Англия... захватила громадные территории. Но вот в Африке, в Азии все народы, над которыми занесен ее трезубец, начинают волноваться, пробуждаться. Турецкая революция нашла отклик в Египте. И когда недавно один из самых высокопоставленных дипломатов новой Турции намекнул, что судьба Египта решена окончательно, то в Каире, как и в Константинополе, произошли весьма знаменательные беспорядки. В Индий английское правительство наталкивается на серьезные трудности. Движение в Японии всколыхнуло всю Азию, и в Индии английское владычество вызывает недовольство, которое распространяется все сильней и выражается во враждебных Англии кампаниях и в актах насилия. Значительная часть индусских группировок требует расширения политических прав Индии, и крайнее левое крыло этого движения... совершает одно революционное покушение за другим»²⁴.

Жорес был поражен всем тем, что происходило в мусульманском мире. «Повсюду, в Индии, мусульмане подписывают петиции, адресованные Англии, заклиная ее не поддерживать враждебную исламу политику. Их пугают и их возмущают маневры, ставящие своей целью расчленение и порабощение Персии, которая, по их мнению, должна оставаться свободным очагом мусульманской цивилизации. Их путает и их возмущает триполитанская война, являющаяся одним из наиболее вопиющих и скандальных деяний современного мира жестокости и плутней»²⁶.

Для него отныне существуют, помимо европейской, и другие цивилизации. «Господин Думер попытался... вовлечь международную политику Франции и даже всей Европы в расовую войну, представляющую собой одновременно верх гнусности и верх безумия. Он торжественно провозгласил, что четыреста миллионов людей бездарны и осуждены на вечную нищету; он ставит вне истории, вне права на прогресс целый континент. Прислушайтесь к этим диким и нелепым словам: «Безнадежно слеп тот, кто не видит, что идет борьба между двумя цивилизациями, между двумя мирами, между Европой и Азией, между белой и желтой расой». Значит, мы должны провозгласить a priori, что миллионы китайцев и японцев — варвары, за которыми нужно пристально следить и которых нужно угнетать»²⁶.

Он осмеливался 28 июня 1912 г. говорить в палате депутатов о Марокко в совершенно необычных выражениях: «Никогда я не рисовал идиллической картины мусульманских цивилизаций, и я прекрасно знаю, какую большую роль в них часто играли распущенность и олигархическая эксплуатация со стороны владык. Но, господа, если вы

—————

²³ «La Petite Republique», 5.VIII 1900.

²⁴ J. Jaures. Pour la Paix, t. IV, p. 127—128.

²⁵ «Humanite», 18.III.1912.

²⁶ «Humanite», 17.V.1904.

 

пожелаете заглянуть поглубже, то вы увидите, что марокканская цивилизация все же существовала, цивилизация, способная к эволюции и прогрессу, цивилизация в одно и то же время древняя и современная... Гибкая, разносторонняя цивилизация, в которую начали проникать самые лучшие влияния европейской цивилизации: земледельцы внутренних частей страны начали устанавливать связи с портовыми городами, дети в гаванях Средиземного моря и Атлантического океана стали посещать европейские школы. Там имелся зародыш будущего, надежда, которую я приветствовал. И разрешите мне сказать, что я никогда не прощу тем, кто разбил эту надежду на мирный человеческий прогресс, раздавил африканскую цивилизацию с помощью разного рода ухищрений и зверств, сопровождавших завоевание»²⁷.

В последние годы жизни Жорес всюду или почти всюду обнаруживал признаки пробуждения сознания. Он утверждал: «Они (эти народы. — Ж. Б.) были некогда неорганизованны и аморфны, тогда можно было, не причиняя им слишком жестоких страданий, отнять у них какой-нибудь кусок территории или какую-нибудь частицу суверенитета; но по мере того, как уровень их развития повышается, по мере того, как у них вырабатывается единое и целостное миросозерцание, они становятся более чувствительными к ранам, которые может им нанести дух алчности и страсть к вторжениям»²⁸.

Жорес идет еще дальше. Ему теперь понятно сопротивление этих народов «вторжениям». Он протестует против эпитета «фанатики» по отношению к марокканским бойцам. Явившись в Мекнес в 1911 г., французы, согласно сообщению одного корреспондента, убили «человек пятьдесят фанатиков», которые в них стреляли. Какое возмущение это вызвало у Жореса! «Фанатики! и это говорите вы! вы ведь утверждаете, что человек, не проявляющий готовности защищать до последней капли крови неприкосновенность своей страны и своей расы, самое мерзкое существо в мире; и в то же время людей, которые... видя, что надвигается то, что для нас олицетворяет Францию, но для них является чужеземным владычеством, видя вооруженных людей, сыплющиеся градом снаряды и сверкающие ружейные стволы, — думают: «Мы жили до сих пор свободными, независимыми и гордыми» и обороняются, — этих людей вы обзываете фанатиками!»²⁹. Жорес опасался тягостного впечатления, которое французская интервенция могла вызвать в мусульманском мире. Он многократно возвращался к этому вопросу в 1911—1914 гг.: «Как прискорбно и как стыдно думать, что Франция, сбитая с толку бессовестными спекулянтами и глупыми и тщеславными дипломатами, предстает в глазах мусульманского мира лишь как держава, сеющая разрушение!»³⁰.

Жорес приходит к убеждению, что если народы, которые капитализм хочет колонизировать, сопротивляются, то применение силы должно осуждаться не только с точки зрения морали, но даже, и прежде всего, с точки зрения целесообразности. «Еще одно обстоятельство, — говорил он 27 марта 1908 г., — мы уверены в длительной покорности всех этих народов, а между тем они начинают волноваться, они начинают пробуждаться... Разве вы не видите, что по мере того, как древние, некогда порабощенные и покорные расы мира пробуждаются и

—————

⁵⁷ J. J a u r e s. Pour la Paix, t. V, p. 90—91.

²⁸ J. Jaures. Pour la Paix, t. II, p. 131—132.

²⁹ J. lames. Pour la Paix, t. II, p. 131, 132.

³⁰ «Humanite», 31.III.1912.

 

422

 

поднимаются)— в Китае, как и в Персии, в Персии, как и в Турции, в Турции, как и в Египте, — разве вы не видите, что с каждым днем становится все затруднительней рассчитывать на то, что одна только сила и одна только жестокость смогут обеспечить спокойное господство над таким народом, как марокканский?».

Жорес мог ошибаться в том, что касается срока расплаты. Он переоценивал не нравственную силу сопротивления марокканского народа, но его материальные силы. Жорес был убежден, что в случае всеобщей войны Франция не сможет удержать Марокко. Опыт показал, что в данном случае Жорес преувеличивал трудности сохранения колониального господства. Но разве не показывает изучение более длительного исторического периода, что в конечном итоге Жорес был прав и что с помощью силы нельзя разрешить проблемы, возникшие благодаря национально-освободительному движению колониальных народов?

Во всяком случае эти соображения, как я полагаю, оказали сильное влияние на взгляды Жореса. Я пойду даже дальше (??)до признать, что Жорес выступал против колониального господства в определенной стране только после того, когда он обнаруживал в этой стране зарождение национального сознания и движения сопротивления!) Это объясняет, например, его позицию по вопросу об Алжире. Он разоблачал «алжирцев», т. е. колонистов, которые, вместе с Эженом Этьеном, хотели сделать из Алжира базу для выступления против Марокко, так как он не обнаружил в Алжире движения сопротивления. В сущности говоря, когда дело касалось Алжира, Жорес ограничивался тезисом об общем (но прогрессивном) уравнении в правах всех алжирцев с гражданами метрополии. В тот период, когда он еще верил в колонизацию мирного типа, он думал даже, что и движение в направлении к Марокко может иметь исходным пунктом Алжир. Поэтому кажется (какое противоречие!), что одно время он разделял взгляды Эжена Этьена. Такова тема его речи в палате 20 ноября 1903 г. Имел место инцидент в Эль-Мунгаре: берберы напали 2 сентября 1903 г. на продовольственный обоз. «Чем более великодушную и разумную политику вы будете проводить в Алжире, тем скорее она завоюет сердца туземцев и тем шире, благодаря естественной связи между ними, распространится влияние Франции на марокканских мусульман», — говорил Жорес.

Исходя из этой точки зрения, он даже поздравлял алжирского губернатора Жоннара с его политикой. Но он выдвигал, однако, некоторые условия:

a) Проводить эту политику должен был парламент и правительство; ни в коем случае нельзя предоставлять свободу действий военным и отказываться от права парламентского контроля.

b) Важно не скупиться на расходы, с целью улучшить условия жизни туземного населения. «Я буду настоятельно просить правительство, чтобы оно оставило за собой право испрашивать у палат — открыто, так как нам нечего скрывать, — ассигнований на мирное проникновение в Марокко, чтобы не быть вынужденным, и в самом ближайшем будущем и позднее, тратить значительно большие суммы на вооруженное проникновение в Марокко».

c) Следует лишить возможности действовать «те группы и тех людей, которые хотят уже сейчас разрешить марокканскую проблему с помощью меча».

 

423

 

d) He надо затрагивать независимость Марокко. «Если конечные цели нашей политики не будут внушать ему (султану. — Ж. Б.) беспокойства, если он будет знать, что ему нечего бояться ни аннексии, ни протектората, он очень охотно вступит с нами в переговоры относительно установления режима, благоприятного как для Алжира, так и для Франции».

Можно было бы определить позицию Жореса следующим образом: колонизация сама но себе и при условии, что она останется мирной и чуждой частным интересам (как будто это возможно!), не заслуживает осуждения. Но если колонизация наталкивается на сопротивление, если она оспаривается, то это значит, что у народов, подлежащих колонизации, пробудилось сознание, к которому надо отнестись с величайшим вниманием. Это пробуждение сознания доказывает, что независимость народа должна быть сохранена, а если он ее уже утратил, то ее следует ему возвратить. Так или иначе, каково бы ни было поведение метрополии, такой народ рано или поздно вырвет у нее свою независимость. Следовательно, в разумных интересах метрополии вступить в переговоры поскорее и без задних мыслей.

 

* * *

 

Интересно было бы показать на конкретном примере эволюцию Жореса. Наилучшим, несомненно, является пример Марокко. За марокканским вопросом Жорес следил с самого момента его возникновения до 1914 г. Он занимал очень большое место в его деятельности, причем в его распоряжении была предварительно собранная им обширная документация. Можно упрекнуть его в некоторых мелких неточностях. Я отметил те из них, которые приводятся в «Бюллетене» Комитета французской Африки: они не затрагивают основных вопросов. В общем Жорес располагал ценной информацией, и в том, что касается изнанки кое-каких марокканских дел, мы, будучи лишены доступа к некоторым архивам (дипломатическим и частным), не всегда осведомлены лучше Жореса.

Более глубокое исследование (которое может послужить темой для отдельной статьи) показало бы нам, что не существует единой позиции Жореса в отношении марокканской проблемы, она имела различные стадии, но антиколониальный характер ее с годами становился все резче.

В самом начале Жорес не относился враждебно к французскому проникновению в Марокко. Однако он требовал, чтобы оно было медленным и мирным и производилось с согласия заинтересованных держав, чтобы оно не наносило ущерба независимости Марокко и суверенитету султана.

Затем (второй этап) Алхесирасская конференция, — она возбудила в нем надежды на интернационализацию Марокко, или, точнее, на интернационализацию проникновения в Марокко. Этот тезис он защищал почти ежедневно во время конференции. Он остался верным ему до Касабланкского инцидента в августе 1907 г.

Отныне (третий этап), так как интернационализация не осуществилась, он интересовался возможностью хотя бы общей политики держав, подписавших Алхесирасский договор. Франко-германское соглашение от 4 ноября 1911 г., одобряемое Жоресом, потому что оно ликвидировало конфликт, который мог обостриться, положило конец всяким

 

424

 

попыткам разрешить проблему путем интернационализации или общей интернациональной политики³¹.

Жорес (и это четвертый этап в его эволюции) отвергает протекторат потому, что он навязывался оружием и установление его могло ухудшить отношения между великими державами, открыть путь мировой войне.

 

* * *

 

Такова была, в общих чертах, позиция Жореса в отношении колониальной проблемы. Резюмируя, можно сказать, что Жорес сперва прошел стадию довольно путаного «ферризма». Тут была смесь самых разнородных чувств: безусловное преклонение перед личностью Ферри (от которого он так и не освободился, даже когда упрекал Ферри за то, что он ничего не видит дальше интересов буржуазии), желание защищать политику, против которой боролись клерикалы, убеждение, что в оппозиции, возглавлявшейся Клемансо, большую роль играли интриги и честолюбивые стремления, — а также концепция, имеющая большую давность в истории французской мысли: что колонизация может сыграть освободительную роль, так как, в конечном итоге, она должна принести миллионам людей Декларацию прав человека и гражданина. В Жоресе воскресал дух Клуба друзей негров и деятеля 48 года Виктора Шельхера. В подтверждение хотя бы первого из этих влияний достаточно сослаться на то, что по этому поводу писал сам Жорес в «Социалистической истории французской революции». В то время колониализм был для него приемлем, и он не допускал, чтобы оспаривались права Франции на владение колониями. Еще 9 ноября 1898 г. он писал: «Если какие-нибудь безумцы вздумали бы лишить Францию ее колониальных владений, то все силы Франции и все честные люди мира восстали бы против подобной попытки».

От ферризма, означавшего для Жореса верность принципам колонизации, которая, по его мнению, несла народам освобождение, он перешел к утопическому решению проблемы: мирное проникновение (без колонизации в собственном смысле слова), расширение сферы культурного влияния, в некоторых случаях интернационализация. Относясь враждебно к новым экспедициям, он против того, чтобы касались уже приобретенного, и не следует за Жюлем Гедом в его более последовательном разоблачении колониальной экспансии. «Я ни в коем случае не позволю себе, — пишет Жорес в 1904 г., — разрешать в нескольких словах проблему, которая кажется мне более сложной, чем это представлялось тогда (в 1885 г. — Ж. Б.) радикалам и представляется ныне многим социалистам».

И, наконец, по причинам, которые я изложил в форме предположения, Жорес занял новую позицию. Ее можно в общих чертах охарактеризовать следующим образом: противодействие колониальной экспансии, организация борьбы народных масс против колониальной экспансии и понимание причин сопротивления народов, либо уже подвергшихся колонизации, либо находящихся под угрозой ее. Это, правда, не устранило с его горизонта надежды на примирение народов всех рас, всех цветов кожи, находящихся на разном экономическом

—————

³¹ Социалистическая группа в парламенте не была единодушна. Жорес увлек за собой большинство, но меньшинство, возглавляемое Колгаер-Морелен, было против ратификации.

 

425

 

уровне. Но оно ему казалось все менее и менее совместимым с капиталистическим строем и осуществимым только при социализме и с помощью социализма.

 

* * *

 

Возможно, читатель, не знакомый с деятельностью Жореса, будет, при чтении этого очерка, поражен встречающимися в ней противоречиями. Но после испытания временем его фигура представляется нам еще более величественной — в особенности, если сравнить его идеалы с политикой, проводимой ныне министрами, считающими себя социалистами. Многие из французских политиков эпохи до 1914 г., вышедших, подобно Жоресу, из рядов интеллигенции, в течение нескольких лет перешли с социалистической крайней левой на консервативные позиции. Из «смутьянов» (как их обычно именовала буржуазная пресса), которыми они были на заре своей политической карьеры, они превратились в «цепных псов» капитализма. Это траектория, по которой, не говоря уже о Гюставе Эрве, следовали Бриан, Вивиани или Мильеран. Жорес составляет исключение. Начав свою деятельность сторонником левого центра (даже ферризма, как мы видели), он стал вождем французского социализма. Некоторые заседания парламента, когда Жорес выступал против Бриана в защиту рабочего класса, отличались особо драматическим характером. Пред лицом измены он являл собой символ верности. В последние годы жизни борьба против колониализма и войны поглощала его целиком. И он пал на посту как борец за мир.

Но Жорес как теоретик никогда не был на высоте Жореса-практика. Хотя для него и были ясны капиталистические корни современной колонизации, он не выработал научной теории колониальной экспансии. Солидарность интересов зависимых народов и пролетариата метрополий не представлялась ему главной основой их совместных действий.

Все эти иллюзии жоресизма были сметены во всем мире событиями, последовавшими за первой мировой войной и великой русской революцией 1917 г. Но память о Жоресе остается и должна оставаться живой. Его имя будет всегда жить «в великом сердце рабочего класса», о котором говорил Карл Маркс в связи с Парижской Коммуной.

 

Изд: Французский ежегодник, Изд. АН СССР, 1958.

OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)

Date: август 2012.