Дороти Гаррити Ранаган
Франц Егерштеттер (1907-1943),
предатель,
фанатик или святой?
Была тёплая летняя ночь 1938 года. Фермер Франц Егерштеттер проснулся, напуганный ярким и очень
реалистичным сном… В нём австриец увидел «светящийся поезд,
движущийся вокруг горы», мужчин, женщин и детей, бегущих, чтобы занять в нём
место. Затем он услышал голос, который предупреждал: «Этот поезд идёт в ад».
Франца никогда не покидало ощущение ужаса от этого она сна и, размышляя
над тем, что бы он мог значить, Егерштеттер пришёл к
выводу, что поезд символизирует нацизм. Будучи католиком, Егерштеттер
считал христианскую веру несовместимой с идеологией национал-социализма и
последовательно отстаивал свои убеждения. Кем же был Франц Егерштеттер?
Фантазёром или провидцем, чья жизнь является примером и для сегодняшних
христиан?
Жизнь Франца Егерштеттера
началась непримечательно. Он родился в 1907 году в Санкт-Радегунде
в Верхней Австрии. Получил минимальное образование, но читал весьма хорошо.
Похоже, он был необуздан в своих страстях, в
результате чего стал отцом внебрачного ребёнка. Но, в конечном счёте, Франц
успокоился и начал вести тихую жизнь обычного фермера. «В юности он был таким,
как и все, — писал о нём настоятель в приходской хронике. — Но затем в 1934
году стал серьёзным». Действительно, молодой земледелец пережил внезапное,
глубоко личное обращение, которое укрепило его веру и побудило регулярно читать
Священное Писание. Поведение Франца изменилось, и соседи, которые прежде журили
его за юношеское бунтарство, теперь критиковали его за чрезмерную набожность.
«Это уж чересчур», — думали некоторые, смотря, как он ежедневно участвует в
Святой Мессе, прямо среди поля на коленях молится, читает Розарий и поёт
религиозные гимны во время работы.
В 1936 году Франц женился на такой же благочестивой Франциске Шванингер.
Через несколько лет у них уже было три дочери. Пара была счастлива. «Наш брак
был одним из самых счастливых в нашем приходе, многие люди завидовали нам», —
вспоминает Франциска. Франц был верным мужем и нежным отцом. Для мужчин того
времени он вёл себя необычно: часто гулял по городу, толкая впереди себя
коляску с дочерьми. Популяризация национал-социализма
в соседней Германии нарушила размеренную жизнь австрийцев. 11 марта 1938 года
войска Адольфа Гитлера пересекли границу и присоединили Австрию к Германии.
Месяц спустя австрийцы на референдуме фактически единогласно одобрили это
поглощение. Егерштеттер был единственным в своём
селении, проголосовавшим против этого аншлюса. Он был глубоко огорчён тем, что
его друзья-католики, включая большинство австрийского духовенства,
проигнорировали предостережения пророческих голосов, например, епископа Йоханнеса Гфёлльнера из Линца. Гфёлльнер один из первых отверг «расовые заблуждения» и
«националистическую религию» Рейха, сказав, что невозможно быть одновременно
хорошим католиком и нацистом. Твёрдо решив не сотрудничать с новым режимом,
Франц отказался от денежного пособия для детей, которое предлагали нацисты.
Трудности были для него более приемлемыми, чем то, что он считал грехом. Вскоре
после вступления в третий францисканский орден в 1940 году Егерштеттер
открыто заявил, что воевать за национал-социалистическое государство
противоречит его религиозным убеждениям. Его всё больше ужасало зло нацизма:
например, политика эвтаназии для инвалидов. Публично Франц заявил, что больше
никогда не будет служить в армии. Близкие, друзья, духовенство и семья
заволновались. Хотя политическая оппозиция Егерштеттера
опиралась на его религиозные убеждения, но все они понимали, что воплощение
«диких идей» грозит ему смертной казнью.
Священники и епископы, у которых Франц искал совета,
напоминали ему об обязанностях перед семьёй. На это Франц ответил: «Я не могу
поверить, что только потому, что у человека есть жена и дети, он волен
оскорблять Бога». Другие приводили в качестве аргументов его долг перед
отчизной и подчёркивали его гражданский долг повиноваться законным властям.
Именно власть имущие, а не обычные граждане, будут осуждены за свои решения.
Франц отвергал и эти доводы. Казалось, что его совесть была гласом вопиющего в
пустыне общества. В окружении Егерштеттера только
качали головами. Неужели среди них предатель? А может, он религиозный фанатик
или чего хуже — тронулся головой? Священники, убеждавшие его изменить своё
решение, не видели ни малейших признаков психического расстройства; Франц был
ревностен, но не терял здравомыслие. Франциска также пыталась отговорить мужа
рисковать жизнью. Но когда на него насели родственники и друзья, она стала его
надёжной опорой и поддержкой. «Если бы я не осталась с ним, то у него не
осталось бы никого», — делилась позже она. Её жертва объединила супругов ещё
теснее.
Егерштеттер не был полным пацифистом. Вместе со
своими соотечественниками он держал в руках оружие, обращенное против нацистов.
Но когда его снова призвали к обязательной военной повинности в феврале 1943
года, его совесть не позволила ему этого. Франц был убеждён, что война, в
которой его принуждали принять участие, несправедлива. Помня свой яркий сон о
нацизме, он напоминал себе и наставлял других: «Выпрыгните из поезда, даже если
это будет стоить вам жизни». «Разве мы, христиане, мудрее Самого
Христа? Неужели кто-то действительно думает, что это массовое кровопролитие
способно спасти европейское христианство от поражения или привести его к новому
расцвету? Разве наш благой Спаситель, Которому мы всегда должны стараться
подражать, отправляется на войну со Своими апостолами
против язычников, как это сегодня делают немецкие христиане?»
Франц вместо этого выбрал «путь к Иерусалиму». Первый
шаг привёл его на вокзал, с которого он отправился на призывной пункт. В
мучительном борении, напоминающем Гефсиманское, ему пришлось отвергнуть себя.
Перед отправлением он снова и снова обнимал Франциску. Из-за переживаний он
даже сел в поезд, едущий в противоположном направлении. Позже Франц писал жене:
«Дорогая моя, я хочу снова поблагодарить тебя от всего сердца за всю любовь,
терпение и жертву, которые ты проявляешь ко мне и ко всей семье. И за все
жертвы, которые тебе ещё придётся принести за меня...» На следующий день Франц
подал рапорт об отказе служить, и сразу же был заключён в тюрьму. Его
многочисленные письма Франциске на протяжении
последующих пяти месяцев заключения необычайно трогательны. Они исполнены
глубокомысленных размышлений о политике и Священном Писании и пересыпаны
множеством нежных слов человека, ожидающего смерти. Франц воодушевлял жену и
детей стать «героями веры» и «бояться Бога более чем человека». Он также
переживал внутреннее борение, прося у Бога дать ему знак, как лучше поступить в
этой ситуации. «Христос также молился на Елеонской горе, чтобы Небесный Отец
благоволил пронести чашу страданий мимо Его уст — но мы Журналъчик
никогда не должны забывать другую часть Его молитвы: "Не Моя воля, но Твоя да будет"».
Егерштеттер твёрдо верил, что учеников Иисуса
Христа должны узнавать по их любви. Даже в тюрьме он думал о других. «Любовь —
это верхняя одежда, униформа учеников Иисуса Христа», — писал он. Маленькие
деяния любви были его образом жизни. В одном из своих писем он просил о
веточках эдельвейса для своего приятеля по заключению, чтобы тот послал их в
качестве подарка своей возлюбленной. Когда другой сокамерник страдал от голода,
Франц отдал ему свою порцию хлеба — «для меня достаточно чашки кофе». Конец
наступил внезапно после короткого суда. 9 августа 1943 года Франц Егерштеттер был казнён в берлинской Бранденбургской тюрьме.
В тот день в 16:00 Франциска чувствовала «интенсивное личное общение» со своим
мужем, которое было настолько сильным, что она отметила это в своём дневнике.
Намного позже она узнала, что он умер как раз в это время. На момент смерти ему
было тридцать семь лет. Тюремный капеллан, который навещал его, сказал позднее:
«Этот простой человек был единственный святым, которого я встретил за всю свою
жизнь». Франциска ещё жива. Отец Джон Дер, который общался с ней в 1997 году, описал её, как
обладательницу «искрящихся глаз матери Терезы, исполненных заразительной
радости и сердечной доброты. Она держит себя скромно, слегка застенчиво». 26
октября 2007 года девяносточетырёхлетняя Франциска имела радость созерцать
великолепное окончание истории её мужа. Она прибыла в Рим с тремя дочерьми, чтобы увидеть, как Папа Римский Бенедикт XVI
дарует блаженство их возлюбленному мужу и отцу. Передавая золотую чашу с
фрагментами кости её мужа, Франциска плакала. И когда она наклонилась, чтобы
поцеловать урну, то было слышно, как она сказала: «Теперь он принадлежит нам
всем».
Свидетельство Франца Егерштеттера
далеко непростое для нас. Он стал мучеником ради совести. Мы также сталкиваемся
с множеством проблем совести и справедливости в нашем обществе. И поэтому
необходимо задаться вопросом: есть ли такой поезд, с которого мы также призваны
соскочить? Катехизис Католической Церкви гласит: «Совесть обязывает гражданина не
следовать предписаниям гражданских властей, если они противоречат нравственным
законам, основополагающим правам человека и учению Евангелия. Отказ от
повиновения гражданским властям, когда требования их противоречат совести,
находит себе оправдание в различии между служением Богу и служением
политическому обществу. «Отдавайте кесарево кесарю, а
Божие Богу» (Мф., 22, 21). «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам»
(Деян. 5, 29)» (ККЦ, 2242).
Развитие «честной совести» требует молитвы и труда
(см. ККЦ, 1783-1785). И гражданское неповиновение, даже когда оно одобрено
церковью, требует мужества. Найдём ли мы мужество высказаться против зла
экономического неравенства, расовой несправедливости, абортов, эвтаназии,
высшей меры наказания, сомнительных войн и увеличения запасов ядерного оружия?
Дальновидные слова Франца Егерштеттера звучат
актуально и сегодня: «Слова учат, но личный пример показывает их значение...
Люди хотят видеть христиан, которые отстаивают свою точку зрения в современном
мире, христиан, которые живут среди тьмы с ясным пониманием и убеждённостью».
«Слово с нами», 7/2011 (133) — Христианский
периодический журнал.