Р. Илюхина

ПАЦИФИСТСКАЯ ИДЕЯ

В ЕВРОПЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

 

Среди идей, оказавших наибольшее воздействие на формирование традиции миротворчества в европейской истории, можно выделить пацифистские доктрины, и прежде всего потому, что в основе социальной философии пацифизма всегда оставалась этика ненасилия.

Хотя фундаментальное противоречие между насилием и ненасильственной альтернативой и сопровождало развитие европейской цивилизации, однако взрыв военного насилия, реакционного тоталитаризма и революционного максимализма в XX в., приобретя трагический характер, вывел его из-за кулис на авансцену европейской истории.

За тысячелетнюю историю Европы еще никто не мог построить достойное общество через насилие. Неслучайным представляется и то, что на каждом витке развития европейская цивилизация выходила на ненасильственную альтернативу, начиная с Нагорной проповеди Христа, которая провозглашала ненасилие основой жизни человеческого общества, а насилие признавала аморальным и недопустимым.

Заметим, что отношение к ненасильственным пацифистским методам борьбы со стороны любых правящих кругов и революционеров всех мастей в большинстве случаев по-прежнему несет на себе отпечаток двойственности. С одной стороны, пацифизм упрекают в «непротивлении», «беззубости», «утопизме», с другой — ненасильственные формы сопротивления (особенно отказ от службы в армии, акции гражданского неповиновения, социальное и экономическое несотрудничество) рассматриваются как силовая политика. Этот парадокс, характерный для авторитарного мышления, вызван прежде всего тем, что ненасильственная альтернатива пацифистов и их практика активного невооруженного протеста расслабляют и разлагают господствующую политику насилия, становятся опасными для диктаторов и тиранов, милитаристских и военно-промышленных кругов.

Как ни парадоксально, но при подходе к прогрессу его цена с нравственных, общечеловеческих позиций, понятия «победа» и «поражение» могут приобрести противоположный смысл. Истинными героями истории становятся не те, кто на миллионах трупов и грудах развалин основывал свои ушедшие в небытие империи, а те, кто мог насилие побеждать без насилия, кто, борясь за свободу и ценность человеческой жизни, мог путем политического диалога, поиска консенсуса, мирного урегулирования конфликтов пройти хотя бы часть пути ненасильственной альтернативы. Историкам же пора перестать третировать пацифистов только за то, что они жаждали нравственного совершенствования человека, призывали к добру и человечности, боролись против насилия и войн, жестокости и революционного максимализма.

Отечественная историография европейского пацифизма делает пока только первые шаги и отстает от мирового уровня примерно на тридцать лет. Тому имеется ряд причин, главные из которых связаны с болезненным вопросом взаимоотношений марксистов и пацифистов.

Не вдаваясь в историю этого вопроса, заметим, что сталинский казарменный социализм отвергал любую позитивную роль пацифизма, который Сталин называл «империалистическим» в 20-е годы и «буржуазным» — в 30-е.

Как холодные летописцы, многие наши историки отмечали великие сражения, прославляли полководцев, военное и революционное насилие, оставляя в тени безымянных воинов, выступавших против насилия. Миротворцы всегда антигерои. Их обвиняли во всех смертных грехах, называя утопистами, непротивленцами, антипатриотами, предателями, контрреволюционерами.

Можно и теперь привести немало примеров устаревших сталинских стереотипов, скептического отношения к «пацифистскому синдрому», извращения его сущности и бездумного наклеивания ярлыков «абстрактности» и «буржуазности».

Автор статьи не ставит непомерную задачу — показа всесторонней эволюции пацифистской идей в европейской истории, но пытается пунктирно проследить на примерах ряда проектов место европейских мыслителей и пацифистских движений в формировании гуманистической концепции мира как ненасильственной альтернативы войнам и насилию, включая и российские пацифистские идеи, являвшиеся частью европейского миротворчества.

Что же такое пацифизм? Пожалуй, ни одно понятие в европейской истории не допускало столь большого разночтения между лексическим содержанием, пропагандистским клише, политическим стереотипом и общественным явлением с его научной дефиницией, как слово «пацифизм». Сам термин «пацифизм» был введен в оборот сравнительно недавно. Еще в XIX в. сторонники мира называли себя «приверженцами мира», «активистами мира», «друзьями мира». Однако уже в начале XX в. слов «пацифизм» становится знаменем ряда миротворческих движений, заявивших о себе на рубеже XIX и XX вв.

Понятие «пацифизм», как свидетельствует исторический опыт, не может быть сведено к какой-либо единой дефиниции, пригодной ко всем периодам истории. Постановка вопроса о пацифизме с его широким спектром видения мира несовместима с догматизмом и исторической всеядностью.

Если рассматривать европейский пацифизм как систему взглядов, то при всех корректировках и уточнениях его сердцевиной оставалась ее социальная философия ненасилия, которая на разных исторических этапах приобретала временное конкретно-историческое содержание, принимая обличье и цвета эпохи, воспринимая ее идеи и ценности.

В более узком понимании, которое соотносится с идеей мира, пацифизм представляет собой определенный тип миротворчества. В этом смысле пацифизм выступает как идейное или идейно-политическое течение, в основе которого лежит отказ от насилия вообще и войн в частности, достижение мира ненасильственными, т. е. социально-этическими и международно-правовыми, средствами.

Однако нельзя забывать о том, что пацифистская ненасильственная альтернатива прямо соотносится с общечеловеческими ценностями. В этой связи ликвидация фундаментального противоречия между политическим прагматизмом и нравственным началом, между политическим поведением государства и международным правом лежала в основе ненасильственной альтернативы европейских пацифистов.

С другой стороны, если рассматривать пацифизм как определенную политическую практику, как движение протеста против вооруженного политического насилия, то его нельзя олицетворять с пассивностью или бездействием. Напротив, пацифистские движения, за небольшим исключением, представляли собой ненасильственную — социально-этическую или международно-правовую — форму отпора насилию. Ненасилие в европейском пацифизме — это всегда искренний, зачастую жертвенный, активный вызов насилию и войнам, которые сопровождали европейскую историю.

Однако даже с учетом присущей пацифизму доминанты ненасильственной альтернативы это идейно-политическое течение никогда не было единым и к нашему времени насчитывает до полутора десятков направлений. Среди пацифистского плюрализма можно наметить две главные концепции, известные с времен античности и различающиеся отношением к методам построения ненасильственного мира.

Первая отвергает любое вооруженное и политическое насилие, отрицая войну как таковую (в некоторых случаях даже оборонительную), в центре — элемент персональной ответственности, предусматривающий моральное решение на индивидуальном этическом уровне.

Вторая выступает не против войны вообще, а против определенной войны (агрессивной, ядерной). Это направление некоторые европейские историки называют «интернационализмом», «пацифицизмом», «либеральным пацифизмом»¹. Его центральный пункт — международная политика, направленная на исключение ряда войн международно-правовыми методами, применение силы против агрессора рассматривается как нежелательная, но в ряде случаев необходимая альтернатива (например, система санкций международной организации).

Перспективен подход к пацифизму американского исследователя Ч. Чэтфилда, который выделяет три течения в пацифизме: первое — юридическое, восходящее к латинскому понятию мира «pax», второе — социально-этическое, связанное с греческим понятием мира «eirene», третье — этико-религиозное, основанное на принципах абсолютного отказа от участия в любом насилии².

Как любое социальное движение и как историческая идея, пацифизм в европейской истории породил и утопические для своего времени проекты, проходил через внутреннюю противоречивость и искренние заблуждения, учась на ошибках и участвуя в мировой политике сначала в лице отдельных великих мыслителей и небольших групп интеллектуалов, а затем в форме массовых движений протеста против войны.

Этико-социальное направление в пацифизме уходит своими корнями в древность, проявившись прежде всего в раннем христианстве, где они интерпретировалось в ряде случаев как отказ от участия в войне. Принципы Нагорной проповеди Христа (в частности призыв «перековать свои мечи на орала, а копья — на серпы»), выражались, например, в форме отказа членов раннехристианских общин от службы в римской армии: «Если все будут поступать, как христиане, — писал римский философ Цельс, — то император останется один и все на земле быстро перейдет в руки диких и жестоких варваров»³.

Однако по мере того как христианство становилось официальной религией, идеи ненасилия были отвергнуты, став достоянием еретических, сектантских учений — лоллардов, вальденсов, меннонитов, анабаптистов, а также групп протестантской Реформации, на базе которых в XVII в. сформировались Церкви мира квакеров. Поэтому наиболее ярко религиозная концепция мира отразилась в Европе в трудах таких представителей квакерского мировоззрения XVII в., как У. Пени, Дж. Беллерс, Р. Беркли, выступавших за объединение христианской Европы на морально-религиозных основах и выдвигавших принципы отказа от «внешнего плотского оружия». В декларации английскому королю Карлу IV в январе 1661 г. квакеры заявляли об отказе от «всех войн, ссор и битв с помощью внешнего оружия, для какой бы цели и по какой причине они ни велись»⁴.

Небезынтересно заметить, что христианское средневековье оставило человечеству и другую доктрину мира: римско-католическая церковь провозгласила теократические концепции «божьего мира», освящение «справедливых войн», католического универсализма, чтобы «обратить в пыль земную все царства и империи и чтобы исполнилось пророчество Исайи о том, что все народы будут служить одной высшей власти»⁵.

Пацифистская идея ненасильственной альтернативы в рамках концепции «вечного мира» оформилась на рубеже XVII—XVIII вв., времени истребительных войн в Европе. Горячими защитниками мира и известными идеологами искоренения войн ненасилием были прежде всего иренисты (от греческого слова «eirene» — мир), такие, как Эразм Роттердамский, О. Боне, Христина Пизанская,, Ф. де Витторио, С. Франк и др.

Традиции социально-этического пацифизма отражали первые общества мира в Европе XIX в., возникшие после наполеоновских войн по инициативе квакеров. Сформированное К. Аппеном в 1816 г. Лондонское общество мира в течение первой половины XIX в. оставалось маяком европейского пацифизма⁶.

Созданное в 1821 г. во Франции по инициативе Б. Констана «Общество христианской морали» и «Общество мира» в Женеве, возникшее по инициативе графа де Саллона, были проникнуты духом протестантской этики⁷.

Дальнейшее развитие эти идеи получили в концепциях известного французского пацифиста Ф. Пасси, который считал необходимым утверждать нравственные и религиозные ценности в целях достижения всеобщего мира и европейского прогресса. В 1867 г. им была создана «Постоянная Лига мира»,_: вокруг которой группировались религиозные деятели, активисты мира. Эта организация, хотя и состоявшая в основном из французов, вплоть до конца своей деятельности в 1871 г. находилась под сильным влиянием лондонского «Общества мира»⁸.

Огромное значение в становлении концепции ненасильственной альтернативы имело учение Л. Толстого, представлявшее собой своего рода итог в развитии этико-социального направления в пацифизме. Исходя из основного противоречия эпохи: «между военным положением народов и нравственными правилами христианства и гуманизма»⁹, Толстой призывал к борьбе со злом ненасильственными средствами.

Обращение великого мыслителя ко всем людям — отречься от насилия означало серию акций «гражданского неповиновения государству», требующему податей и военной службы для организованного насилия и убийства. Рассматривая воинскую повинность как последнюю степень насилия, как «камень замка в своде, который держит стены и извлечение которого рушит все здание»¹⁰, Толстой обосновал идею отказа от нее как главный метод борьбы против войн, насилия и государства-агрессора.

Христианский этико-социальный пацифизм Толстого стал не только итогом развития концепции ненасильственной альтернативы, но и началом практического воплощения в жизнь одного из основных пацифистских методов борьбы против войн и насилия — отказа от службы в армии по мотивам совести.

Элементы другого, международно-правового направления пацифизма в Европе можно выявить еще в античности (например, в доктрине «Pax Romana»), в трудах мыслителей Возрождения. Это также ярко проявилось в эпоху Просвещения, когда была поставлена проблема избавления общества от разрушительных войн и выдвинута международно-правовая альтернатива развития человечества как единственно соответствующая природе человека.

Международно-правовое направление в европейском пацифизме как юридическое обоснование миропорядка на основе арбитража и примирения конфликтов формировалось на основе проектов создания Лиги государей, позднее Лиги государств, а затем и Лиги республик.

В качестве примеров поступательного развития этой пацифистской традиции можно сослаться на проекты мира короля Богемии Иржи Подебрада в XVI в., французского герцога Сюлли (XVII в.), Яна Амоса Коменского (XVII в.), У. Пенна (XVII в.). Эпоха европейского Просвещения выдвинула плеяду блестящих мыслителей, миротворческие проекты которых несли идеи международного права для достижения «вечного мира». Наиболее известными были проекты аббата И. де Сент-Пьера, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, провозгласившего «федерализм свободных государств», «всемирное гражданство» как шаг к «публичному праву человечества вообще и к вечному миру»¹¹. Идеи «вечного мира», основанные на международном объединении, получили широкое распространение на рубеже XVIII и XIX вв. в России, в частности в «Рассуждении о мире В.. Ф. Малиновского (1790 г.), будущего директора Царскосельского лицея. Небезынтересно отметить, что А. С. Пушкин также ставил вопросы «вечного мира» и разоружения. В частности, в 1821 г. в письме к А. Н. Раевскому его сестра Е. Н. Орлова писала: «Мы очень часто видим Пушкина. Его конек — вечный мир аббата Сан-Пьера. Он убежден, что правительства, совершенствуясь, водворят вечный и всеобщий мир и что тогда не будет проливаться иной крови, как только кровь людей с сильным характером и страстями, с предприимчивым духом, которых мы теперь называем великими людьми, а тогда будут считаться лишь нарушителями спокойствия»¹².

Мышление эпохи Просвещения заложило теоретические основы для роста идей европейского миротворчества, которые получили огромный импульс с середины XIX в. В нем совместились три аспекта миротворческого мышления — идеи мира, основанные на традициях английской экономического подхода, на французских идеалах свободы и равенства, на кантовских принципах мирового гражданства, соединивших английскую и французскую традиции.

Созданная в 1867 г. в Женеве Лига мира и свободы, провозгласившая «мир через свободу» и «Соединенные Штаты Европы», стала вехой в истории европейского пацифизма. Возглавляемая французским философом Ш. Лемонье, сторонником Сен-Симона и стойким республиканцем, Лига в течение многих лет утверждала принципы свободы и социального обновления общества и роспуска постоянных армий. «Ассамблея европейской демократии», как называли ее современники, развивала идеи создания федерации свободных автономных провинций и коммун, а в 70-е годы в качестве гаранта мира предлагала Арбитражный трибунал.

Усиление интереса европейских пацифистов к международно-правовым гарантиям мира в последней трети XIX в. было вызвано, с одной стороны, резким ростом милитаризма, развитием транспортных артерий, способных к быстрой переброске войск, и ростом национальных армий и вооружений. С другой стороны, расширение возможностей парламентаризма, начало политики социального реформаторства и всплеск либеральных идей способствовали бурному росту пацифистских организаций. На рубеже XIX и XX столетий в пацифистском мышлении Европы произошли мощные интеллектуальные сдвиги — переход от концепций «вечного мира» к доктринам достижения мира средствами международно-правовых механизмов (международная организация, международный суд, арбитраж и разоружения). Фундаментальные труды интеллектуалов, развитие международно-правовых организаций пацифистского толка не могли не наложить отпечаток на миротворческие настроения некоторых политических кругов европейского общества.

Огромный вклад в разработку идей юридического пацифизма внесли такие крупные знатоки международного права, как английский юрист Дж. Лоример, итальянский — Фиоре, русский юрист-международник Л. А. Комаровский, юрист и дипломат Ф. Ф. Мартенс, профессор международного права М. А. Энгельгард. Между тем наиболее известными на Западе оказались труды русского пацифиста и промышленника И. А. Блиоха и Я. Новикова, утверждавших концепцию мирового федерализма. Определенное влияние на развитие миротворческих идей оказали и масонские общества.

В наибольшей степени на международно-правовые проблемы континента ориентировались Институт международного права в Гейдельберге (с 1873 г.), Ассоциация за международный арбитраж и мир, созданная англичанином Ходсоном Праттом, которого современники называли «моделью человека будущего», «патриотом человечества», «международным человеком»¹³.

В 1892 г. в Берне было создано Международное бюро мира во главе с Э. Дюкоммюном, ставшее координирующим центром всеобщих конгрессов мира¹⁴. К тому времени действовал Межпарламентский союз, созданный в 1889 г. по инициативе Р. Крэмера и Ф. Пасси. Возраставшая деятельность пацифистов в правительственных кругах свидетельствовала о стремлении к рациональной организации пацифистских сил и к утверждению их общественного статуса.

На рубеже веков шло оформление национальных пацифистских организаций, продолжавшееся вплоть до начала первой мировой войны. Этот процесс был неоднозначным, и не только потому, что под флагом пацифизма объединились достаточно противоречивые течения, но еще и в связи с различием социально-политических условий разных стран. Если в крупных государствах Западной Европы с легкой руки X. Пратта к концу XIX в. уже были созданы национальные общества мира, то в империях — России, Германии, Австро-Венгрии — было мощное противодействие правящих кругов. Так, в России Московское, Петербургское и Киевское общества мира были созданы только в 1909 г.¹⁶ Лидерам российского пацифизма — гр. Л. А. Комаровскому, кн. П. Д. Долгорукову, М. М. Ковалевскому, П. Н. Милюкову — пришлось преодолевать долгое сопротивление Министерства внутренних дел, прежде чем они смогли создать российские общества мира. С 1912 г. в Петербурге стал выходить первый российский пацифистский журнал «Вестник мира».

Возникшие общества мира были в достаточной мере элитарными организациями, включавшими, как правило, представителей либеральной европейской интеллигенции. К тому же, будучи малочисленными, они не могли оказывать заметного влияния на мировую политику. Тем не менее пацифисты, которых современники считали идеалистами и утопистами, заложили уже на рубеже веков идейные основы нового миропорядка, в основе которого лежали принципы арбитража, разоружения и международного механизма безопасности. В этом смысле межправительственные Гаагские конференции мира (1899, 1907 гг.) хотя и не воплощали мечты пацифистов, но признавались ими как определенный, пусть ограниченный, итог реализации их идей в международной жизни.

Созданные на рубеже веков общества мира, межпарламентские союзы и Гаагские конференции мира П. Н. Милюков называл «тремя этажами стройного здания пацифизма». «То были идиллические времена, — вспоминал он, — когда правила международного права казались непререкаемой святыней, когда Европа наслаждалась долгожданным миром... национальные претензии не поощрялись, „империализм" был почти бранным словом и вечный мир не казался недостижимой перспективой»¹⁶.

Однако «великая иллюзия» миротворчества разбилась во времена первой мировой войны, хотя именно в этот драматический период европейскими пацифистами была разработана концепция международного механизма безопасности, который политическими и моральными методами смог бы регулировать международные отношения и предотвращать вооруженное насилие. И именно в это время были брошены в тюрьмы первые противники войны по мотивам совести, которые отказывались брать в руки оружие.

Бурный подъем пацифистских движений после первой мировой войны был связан с резким обострением социальной напряженности, проявившейся во взрывах военного и революционного насилия. Первая мировая война, социальные потрясения, и прежде всего социалистическая революция в России, стали громадным импульсом стихийного распространения пацифистских идей в массовом сознании. В своей основе они представляли ненасильственную альтернативу военному насилию и революционному максимализму.

Неоднородность же пацифизма определялась, с одной стороны, социальной природой отдельных его направлений, эволюция которых в большой мере проходила в русле либеральных и социалистических установок в подходах к проблемам войны и мира. С другой стороны, они разделялись на многочисленные течения и автономные организации¹⁷ по вопросам о методах борьбы с войной и степени применения насилия.

Ненасильственная альтернатива войнам и насилию заключалась в глазах пацифистов в организации международного механизма безопасности. Поэтому создание в 1919 г. Лиги Наций, первой в истории провозгласившей мирные методы урегулирования конфликтов, отвечало антимилитаристской атмосфере послевоенных лет. В этой связи большинство европейских пацифистов считали, что «Лига народов», о которой они мечтали несколько десятилетий, наконец возьмет в свои руки международные отношения, основными принципами которых станут арбитраж, третейские суды и в целом «дипломатия морального принципа». Это ставшее доминирующим направление в пацифизме характеризовалось большой амплитудой идейных течений¹⁸.

Главной идеей тем не менее оставалось формирование национальной и европейской политики, направленной на устранение агрессивной войны или сведение ее к минимуму и применение при необходимости санкции международной организации. Выдвигались на передний план дипломатия «морального принципа», ненасильственные методы разрешения международных конфликтов и предотвращения войны, которые декларировала Лига Наций¹⁹. Что касается международных договоров, то пакт Бриана-Келлога (1928 г.) явился кульминационной точкой пацифистской дипломатии. Зафиксированный в нем отказ от войны как орудия национальной политики налагал моральные обязательства на подписавшие его государства.

Критика агрессивной внешней политики, стремление к поддержанию мира средствами, имеющимися в распоряжении Лиги Наций: содействие улаживанию конфликтов, заключение договоров, кодификации международного права, разработка принципов арбитража и санкций были характерными для деятельности пацифистских организаций, примыкавший к этому направлению. К ним относились созданная в 1919 г. федерация обществ Лиги Наций, Межпарламентский союз, Международное бюро мира, Международная ассоциация права, Международная лига арбитража,_: Международное бюро образования, Международная федерация университетов для содействия Лиге Наций и др., имевшие национальные организации практически во всех государствах Европы.

К этому международно-правовому направлению в пацифизме примыкали и европейские социалисты, называвшие себя «реалистическими пацифистами». Рабочий Социалистический интернационал и Международная федерация профсоюзов оказали серьезное воздействие на антивоенное рабочее движение Европы.

Идеологической основой европейского социал-пацифизма были известные концепции «ультраимпериализма» К. Каутского и «организованного капитализма» Р. Гильфердинга. «С достижением политической демократии, — говорил Гильфердинг, — может быть закончена фаза утопического пацифизма и начнется время реального пацифизма»²⁰. Возлагая на капитализм ответственность за войны и полагая, что пацифизм является частью пролетарской борьбы, лидеры «реалистического пацифизма» ориентировались на Лигу Наций как инструмент примирения международных конфликтов, представляющий, по словам К. Брантинга, «то реальное начало международной пацифистской организации, к созданию которой направлены все усилия социал-демократии»²¹.

Разновидностью европейского социал-пацифизма стал «радикальный» пацифизм Международной федерации профсоюзов, некоторых левых социалистов и анархо-синдикалистов. В качестве главного средства антивоенной борьбы выдвигалась всеобщая международная забастовка. Тем не менее призыв к «всеобщей стачке» в качестве лозунга действия зависел от революционного развития ситуации; всеобщая стачка сама по себе, как показал исторический опыт, была бы не в состоянии предотвратить войну.

На идейные установки социал-пацифизма влияли и политические позиции его представителей, и настроения рядовых членов социал-демократических партий, участвовавших в пацифистских организациях. Резальная борьба этой части трудящихся против войны нередко выходила за рамки официальных установок. Но такие выступления, особенно совместно с коммунистами, были в тот период немногочисленны и краткосрочны. В этом отношении характерна эволюция с середины 20-х годов некоторых групп немецкого пацифистского движения в сторону «революционного» пацифизма ²².

Социально-этическое направление в пацифизме со времени первой мировой войны воплотилось в программах ряда европейских обществ, основанных на религиозных постулатах и философии активного ненасилия. Например, христианско-социалистическое течение, оформившееся после первой мировой войны, оказывало заметное влияние на морально-психологические установки общества.

Так, каждый вступавший в одну из наиболее известных организаций того времени — Интернационал противников войны (1919 г.) — подписывал декларацию, в соответствии с которой он обязывался «не принимать участие ни в какой войне, будь она международной или гражданской, работать в целях общего разоружения, устранения всех источников войны и создания нового социального и международного порядка на основе пацифистских принципов»²³.

Движение за отказ от воинской службы было заметным явлением в пацифистских кругах Европы. Его поддерживали известные деятели науки и культуры — Б. Рассел, А. Барбюс, Р. Роллан, А. Эйнштейн, Г. Уэллс и другие, подписавшие в 1926 г. манифест английского общественного деятеля и пацифиста А. Понсоби против воинской обязанности. Участники этого движения к концу 20-х годов во многих странах, особенно во Франции, Бельгии и СССР, подвергались репрессиям, многие активисты были брошены в тюрьмы. Отказ от воинской службы и в целом движение отказников способствовали усилению атмосферы антимилитаризма, но в то время не принесли серьезных результатов. Предположения, что отказ хотя бы 20% населения от участия в войне сделают военные конфликты невозможными, вызывали сомнение, особенно в 30-е годы. В частности, Р. Роллан, считая этот метод естественным и прямым, тем не менее предупреждал, что «нельзя ему приписывать магической силы, достаточной для спасения общества от смертельной опасности», «правящие круги будут нечувствительны к тому, что 20 % или 10 % населения откажутся от несения военной службы»²⁴.

Достижения политической консолидации мирового сообщества на основе универсальной гуманистической (в одних случаях) и религиозной (в других) морали, методов просвещения, образования, воспитания, добровольного всеобщего (или одностороннего) разоружения понимались как универсальные ненасильственные формы борьбы.

Проблема разоружения в середине 20-х годов была одной из центральных и объединяющих для всех пацифистских европейских организаций. Считая, что рост вооружений сам по себе является причиной войны, различные организации вместе с тем по-разному подходили к методам разоружения. Поэтому, несмотря на все усилия пацифистов 20-х годов, сдвинуть с мертвой точки проблему разоружения не удалось. Единственное, чего они смогли добиться, — это постановка проблемы о «моральном» разоружении в Лиге Наций. В связи с тем что в понимании многих пацифистов главные методы предотвращения войны лежали в сфере морали, естественно, что и разоружение, по их мнению, приобретало в первую очередь моральный характер. Доктрина «морального» разоружения, сводившаяся к «духовному замирению народов», не выходила за рамки дискуссий в пацифистских кругах о первичности или вторичности «морального» разоружения. Тем не менее созданный в начале 1932 г. в Лиге Наций Комитет морального разоружения выработал к концу того же года проект Конвенции о «моральном» разоружении. Наивно было бы предполагать, что этот документ, где государства призывались к воспитанию народов в антивоенном духе, мог сыграть какую-либо роль в деле разоружения в условиях краха Конференции по разоружению в Лиге Наций и образования очагов войны²⁶.

Хотя к началу 30-х годов европейский пацифизм и достиг определенного признания со стороны мировой общественности, в истэблишменте и правящих кругах мало кто придавал ему серьезное значение.

Пацифистская альтернатива, выдвигавшая ненасильственные методы стабилизации международных отношений, открыла, как говорили, эру пацифистской дипломатии, многостороннего сотрудничества в Лиге Наций, однако силовая политика при разрешении ряда конфликтов была в то время решающей. Развитие международных отношений во времена «эры пацифизма» не было еще чревато войной, но посеянные Версалем, крепнувшие ростки напряженности не были ликвидированы с помощью пацифистских методов.

К тому же пацифистские организации были немногочисленны. Хотя, по нашим подсчетам, в Европе и Северной Америке к началу 30-х годов действовало более 40 международных, более 65 английских, около 20 французских, более 23 бельгийских, 22 шведских, около 35 (до 1933 г.) немецких крупных пацифистских организаций, численный состав их варьировался от нескольких десятков до нескольких сот тысяч.

Кризис идейных позиций пацифизма в начале 30-х годов был порожден в первую очередь изменением международных отношений, связанным с мировым экономическим кризисом (1929—1933 гг.), победой фашизма в Германии, выходом Германии и Японии из Лиги Наций, крахом надежд на разоружение. К тому же в политическую жизнь вступало новое поколение, которое в отличие от своих отцов не испытало ужасов войны и потому не было охвачено пацифистскими настроениями.

Миротворческое движение было поставлено перед выбором: либо применение хотя бы в минимальных размерах насилия средствами, которыми обладала Лига Наций, либо использование исключительно ненасильственных методов морального воздействия.

Эта ситуация отразилась в статье Р. Роллана «Пацифизм и революция», где резкой критике подвергался главный тезис Международной лиги борцов за мир — «Лига ставит превыше всего пацифизм...». Спрашивая у пацифистов, провозгласят ли они безраздельное господство непротивления насилию, если их жизнь окажется в опасности; будут ли «следовать непротивленческой доктрине, если враг вторгнется в их страну; станут ли они проповедовать мораль скрещенных рук в условиях жестокого террора немецкого и итальянского фашизма, Р. Роллан призвал пацифистов к выбору и сложил с себя обязанности председателя Международной лиги борцов за мир, чтобы возвратиться «в строй», туда, где ему велят быть его убеждения, — «на крайне левый фланг действия»²⁶.

Трагический экстремальный период эскалации фашистской угрозы для общественного прогресса и существования многих стран и народов в 30-е годы был временем попыток трансформации большинства пацифистских организаций в антифашистскую коалицию. Кульминационным моментом было формирование Всемирного движения за мир на Брюссельском конгрессе мира в 1936 г.

Консолидацию антивоенных сил различных взглядов на методы защиты мира европейские лидеры движений мира и политики-пацифисты (П. Кот, П. Ланжавен, Р. Роллан и Э. Эррио во Франции и другие) предполагали осуществить на платформе нерушимости международных договоров, ограничения вооружений, коллективной безопасности, укрепления Лиги Наций²⁷. По мысли инициаторов конгресса, приверженность Уставу Лиги Наций могла стать исходным пунктом для перехода ряда пацифистских организаций от протеста против войны к политике противодействия агрессорам посредством применения санкций²⁸.

Общедемократическая платформа «четырех принципов», опубликованная в мае 1936 г. в воззвании «Международный призыв», обеспечивал консолидацию самых широких сил Европы и мира.

Брюссельский конгресс мира, прошедший в 1936 г. под лозунгом «Мир в опасности. Мы должны спасти его!», принял «Хартию мира». В конгрессе участвовали коммунисты, социалисты, либералы, пацифисты различных направлений. Его серьезным итогом был выход на авансцену истории нового движения протеста против войны — Всемирного объединения за мир²⁹, в котором впервые коммунистические, демократические и пацифистские силы готовы были совместно бороться за предотвращение войны.

Брюссельский конгресс мира заложил широкую основу объединения приверженцев мира различной ориентации. Именно тогда проявилась тенденция к интернационализации антивоенных акций, выразившаяся не только в увеличении числа антивоенных международных форумов, но и в совместных действиях всех общественных сил Европы.

И все же воздействовать на стремительно ухудшавшуюся военно-политическую обстановку в Европе не удалось. Различие мировоззренческих позиций, столь остро разделявшее пацифистов, углублялось и политикой умиротворения агрессоров, и отстранением Лиги Наций от решения ключевых проблем международной жизни, и сталинским террором в СССР, бросившим в Гулаг сотни тысяч советских пацифистов и антифашистов. Репрессии в СССР внесли замешательство в широкие круги европейской пацифистской общественности. Страх перед фашистской угрозой, Мюнхенское соглашение 1938 г. и советско-германский договор 1939 г. полностью лишили пацифистов политических ориентиров, нанесли серьезные удары по пацифистским организациям, сделали необратимым их раскол.

Был придан импульс пацифистскому течению, выступавшему под лозунгом «Мир любой ценой» и выдвинувшему доктрину «христианского умиротворения». По мысли Дж. Лансбери, главного его идеолога, действиями в этом духе можно было бы предотвратить войну. «Дружелюбное отношение к агрессору, — писал он 27 сентября 1938 г. Э. Бенешу, — вот путь Христа»³⁰. Эта смесь «христианского непротивления» и наивных политических представлений в условиях развязывания войны была крайне опасной, хотя авторы данных идей считали недостойной политику «умиротворения», которую они называли «умиротворение с бронированным кулаком»³¹.

Переход ряда крупных организаций социально-этического пацифизма (Международное братство примирения, Интернационал противников войны, английский Союз приверженцев мира и др.) с антимилитаристских позиций 20-х годов к доктрине «мира любой ценой» хотя и получил значительное распространение, однако отражал позицию меньшинства в пацифистском движении.

Широкая коалиция мира не была создана в преддверии второй мировой войны, несмотря на существование не только реальных сил, способных остановить агрессоров, но и программы формирования потенциала сил мира на основе коллективной безопасности. Помимо прочих причин, вторая мировая война оказалась возможной в результате раскола антивоенных сил, в том числе пацифистов³².

Трагическая история конфронтации революционных марксистов и пацифистов еще ждет своего исследователя. Никто не станет отрицать, что изначально идеалы марксизма и пацифизма в достижении мира были близки, хотя средства его достижения — путем ли революционного насилия или ненасильственными методами — были взаимно неприемлемыми и зачастую абсолютизировались марксистскими и пацифистскими лидерами. Между тем основоположники марксизма не исключали возможности ненасильственных методов борьбы и даже считали их в определенных условиях предпочтительными. Хотя эти идеи и оставались незамеченными в революционном марксизме, они с успехом развивались в социалистическом пацифистском движении.

Большинство пацифистов со своей стороны считали вероятным применение силы при крайней необходимости, но об этом предпочитали не вспоминать критики и хулители пацифизма.

Однако жизнь корректирует любые исторические схемы, даже если политические лидеры насильственно насаждают закостеневшие догмы. Так случилось и с марксистским и пацифистским видением миротворчества в прошлом.

Исторический опыт свидетельствовал об упущенных возможностях позитивного миротворчества марксистов и пацифистов в течение всей доядерной эпохи.

На основе горького исторического опыта предвоенных лет и второй мировой войны уже в другую, ядерную эпоху появился знаменитый манифест Рассела—Эйнштейна, двух крупнейших пацифистов, с главной мыслью о том, что в ядерный век мы прежде всего люди, призванные ради спасения человечества забыть о своих разногласиях.

Кроме того, заметим, что европейский пацифизм с его гуманистическим зарядом неприятия насилия вплоть до последней четверти XX в. не являлся идейным знаменем всех антивоенных движений, даже в исторический пик его динамики — во времена «эры пацифизма» — в 20-е годы XX в. Его недостаточное влияние объяснялось различными обстоятельствами, главные из которых — идеологический и политический раскол европейского общества XX в., малочисленность пацифистских организаций, остававшихся достоянием отдельных социальных групп и интеллектуальных слоев, а также яростное противодействие со стороны правящих кругов, реакционных и милитаристских групп, многих лидеров революционного рабочего движения, руководства социалистических стран. Тем не менее в разные периоды пацифизм составлял идейную основу различных антивоенных сил или накладывал свой отпечаток на их идеологию.

Исторические судьбы европейского пацифизма, однако, имеют и другой аспект. Пацифистские идеи при всем их кажущемся утопизме в действительности оказали огромное воздействие не только на морально-психологическую изоляцию агрессоров, но и на дипломатическую практику. Достаточно сослаться на предлагавшиеся в конце XIX — начале XX в. идеи многостороннего сотрудничества — арбитража, международных судов, международной организации безопасности, разоружения, которые постепенно становились сначала элементами, а к концу века стержневыми направлениями международной жизни.

Нельзя не вспомнить и пацифистские императивы устранения войны из жизни общества, отказа от насилия, гуманизации международных отношений, альтернативной военной службы, которые приобрели приоритеты в ядерную эпоху.

Общечеловеческое гуманистическое понимание проблемы мира как мира без насилия и ненасильственная альтернатива, пробиваясь сквозь дебри милитаристского сознания, не являются монополией ни одного политического течения. Напротив, они становятся всемирной трансидеологической концептуальной основой в подходах к проблемам войны и мира, к разоружению, всеобщей безопасности, отношению к воинской обязанности, торговле оружием и пр.

В ядерный век с его угрозой мировой катастрофы уходят в прошлое представления о справедливой и несправедливой войне, о фатальной неизбежности вооруженных конфликтов, достижении мира в результате победы социалистических революций, т. е. теоретические догматы или ложно понимаемые идейные постулаты, которые разделяли европейское общество. Пацифизм в ядерную эпоху становится основой современного миротворчества, а ненасильственные, социально-этические и правовые средства сохранения мира и согласия между людьми — главным методом общедемократических действий против всякого насилия.

 

—————

¹ См.: Biographical Dictionary of Internationalists. Westport, 1983. P. IX—XIV; Biographical Dictionary of Modern Peace Leaders. Westport, 1985. P. IX—XVIII.

² Chatfield Ch. Concepts of Peace in History // Peace and Change: A. Journal of Peace Research. 1986. Vol. XI, N2. P. 11—12.

³ Цит. по: Вестник военного и морского духовенства. 1913. № 19. С. 662; Cadoux С. J. The Early Christian attitude to War L., 1919.

⁴ См.: Павлова Т.А., Чибисенков В. С. Общество друзей // Вопр. истории. 1986. № 12. С. 101.

⁵ Lange Histoire de 1 Internationalisme. P., 1919, Vol. 1. P. 83-84; Грабарь В. Вселенские соборы XII—XV вв., как органы международного общения // Вопр. истории, 1945. № 3-4.

⁶ Linden van der V. Н. The International Peace Movements 1816—1874. Amsterdam, 1987. P. 1—38, 155—264, 269—300, 515—578; Beals A. C. F. A Short Account of Organized Movements for International Peace. L., 1931. P. 45—65.

⁷ Ducomnen E. Precis historique du mouvement en faveur de la Paix. Berne, 1899. P. 3; Sellon J.-J. Mes reflexions. Genneve, 1829.

⁸ Masa H. Neut meneurs internationaux: de l'initiative individuelle dans l'institutioa des organisations internationales pendant le XIX et XX siecles. P., 1965. P. 225—238.

⁹ Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. М., 1957 Т. 28. С. 58-60.

¹⁰ Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. Т. 28, С. 141, 302. Литературное наследство. М., 1939, № 37-38; Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. М., 1939. Т. 2. С. 603.

¹¹ Трактаты о вечном мире. М., 1962., С. 159, 160.

¹² Былое. 1906. № 10. С. 308.

¹³ См.: Grossi V. Societe Europeenne et pacifisme: consideration sur une elite intellectuelle: 1867—1914 // Peace Movements et initiative in International Policy. Berne, 1987. P. 65—70.

¹⁴ Santi R. 100 years of peacemaking: A history of International Peace Bureau and other international peace movement organizations and networks. Geneva, 1991. P. 9—24.

¹⁵ Общество мира в Москве, Вып. III. 1912—1913. М., 1913. С. 3-4.

¹⁶ Милюков П. Н. Вооруженный мир и ограничение вооружений. СПб., 1911. С. 95; Он же. Воспоминания государственного деятеля. Нью-Йорк, 1982. С. 48.

¹⁷ Нельзя не отметить существовавших различий между пацифизмом как реальным антивоенным движением и использованием его миротворческих идей политиками для реализации определенных внешнеполитических целей.

¹⁸ Его называли «официальным», «интернационализмом», «пацифизмом», «либеральным интернационализмом».

¹⁹ См.: Илюхина Р. М. Лига Наций. 1919—1934. М., 1982. Гл.: Лига Наций и буржуазно-политические доктрины.

²⁰ Zweiter Kongress der Sozialistischen Arbeiter Internationale in Marseille 22 bis 27 Aug. 1925. В., 1925. S. 259—267.

²¹ Prager Press. 1921. N 9. P. 17.

²² Понятие «революционные пацифисты» является самоназванием одной из левых пацифистских групп, возникших в Германии в 1926 г. См.: Илюхина Р. М., Нефедова Т. К. К истории антивоенного движения в Веймарской республике // Ежегодник германской истории, 1987. М., 1988. С. 157 — 176.

²³ Peace Year Book. L., 1934; Huxley A. Encyclopedia of Pacifism. L., 1937. P. 119; Lansbury G. My Quest for Peace. L., 1937.

²⁴ Роллан Р. Собр. соч. М., 1958. Т. 13. С. 283—314.

²⁵ См.: Илюхина Р. М. Лига наций, 1919—1934. С. 273—287.

²⁴ Роллан Р. Указ. соч. С. 326—328.

²⁵ Rassemblement Universel pour la paix. Edition de l'Agence Telegrafique RUP. 2-me Ser. Doc. N 3.

²⁸ Один из лидеров английского Союза Лиги Наций — Г. Мэррей, пытаясь доказать необходимость санкций против Италии, разъяснял, что они являются «пацифистским актом, так как отказ от поддержки итальянской агрессии и есть отказ от поддержки войны, а потому санкции не являются насильственной акцией» (Birn D.: The League of Nations Union. Oxford, 1981. P. 177).

²⁹ Сопрезидентами BOM были избраны Р. Сесиль и П. Кот, вице-президентами — Ф. Ноэль-Бейкер и пастор Жезекиль.

³⁰ Цит. по: Ceadel M. Pacifism in Britain, 1914—1945. Oxford, 1980. P. 278.

³¹ Peace News. 1938. Mar. 5; Christian Pacifist. 1939. May. P. 115.

³² См. подробнее: Илюхина Р. М. Успехи и поражения антивоенных сил // 1939 год. Уроки истории. М., 1990.

 

Изд: Европейский альманах. М., 1992.

OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)

Date: август 2012.