Датта - Философия Махатмы Ганди

DHirendrA mohAn dAttA

THE PHILOSOPHY

OF MAHATMA GANDHI

Madison, The University

of Wisconsin Press,

1953

Для научных библиотек

Д. ДАТТА

ФИЛОСОФИЯ

МАХАТМЫ ГАНДИ

Перевод с английского А. В. Радугина

ИЗДАТЕЛЬСТВО

ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Москва, 1959

Редакция по вопросам философии и психологии

ОТ РЕДАКЦИИ

В предлагаемой вниманию читателя книге сжато излагается мировоззрение видного индийского общественного и политического деятеля, проповедника освобождения Индии от гнета английского империализма — Мохандаса Карамчанда Ганди (Махатмы Ганди). Автор книги — Дхирендра Мохан Датта — один из философов современной Индии, написавший ряд трудов по истории индийской и западноевропейской философии. Советский читатель знает его также по книге «Введение в индийскую философию», написанной совместно с С. Чаттерджи и изданной в русском переводе Издательством иностранной литературы в 1955 году.

Не будучи марксистом, автор не мог, разумеется, дать правильной научной оценки мировоззрения М. Ганди и его действительной роли в деле политического освобождения Индии от иностранного гнета. В частности, деятельность М. Ганди автор объясняет во многом его высокими моральными качествами.

Тем не менее, поскольку Д. Датта стремится к широкому показу взглядов М. Ганди, он предоставляет советскому читателю материал для самостоятельного критического изучения философских и общественно-политических взглядов индийского политического деятеля и мыслителя.

Корни философии Ганди автор ищет в разнообразии природных условий Индии, в различии населяющих ее народов и рас и исповедуемых ими религий, а также в особых моральных и интеллектуальных качествах самого Ганди. Д. Датта уделяет мало внимания конкретным историческим условиям формирования мировоззрения

Ганди, не учитывает того, что взгляды Ганди сложились в условиях империализма, когда наряду с усилением эксплуатации колониальных народов растет национально-освободительное движение. Размах освободительного движения в Индии, движения, отчасти выступавшего под лозунгами Ганди, объясняется прежде всего тем, что это движение отражало надежды и чаяния основной массы населения — крестьянства, а вовсе не только личными качествами М. Ганди, как это пытается доказать Д. Датта. Синтезирование в учении Ганди взглядов различных религий и эклектическое сочетание разных, порой противоречивых философских взглядов древних индийских философов объясняется не географическими факторами, а главным образом тем, что развивающийся в Индии капитализм начал экономически объединять разные районы страны, что и создало предпосылки для требования унитарной религии, каковую пытался создать Ганди.

Д. Датта считает, что, хотя Ганди и не дал систематического изложения своих философских взглядов, его мировоззрение является продолжением лучших традиций Востока и оно должно послужить руководством для будущих поколений, если они хотят создать мирную и счастливую жизнь. Поэтому взгляды Ганди он излагает как философию, отвечающую на актуальные вопросы современности, ставящую и решающую такие вопросы, как проблема природы, ее закономерностей и места человека в ней, бытия, бога.

Не говоря уже о противоречивости мировоззрения Ганди и его ненаучности, следует отметить, что даже в Индии сторонники Ганди ценили своего учителя прежде всего как политического деятеля, тогда как его религиозные и философские взгляды не нашли столь большого числа приверженцев. В сущности своей его мировоззрение — это идеалистическая, так называемая нравственная философия, где все явления природы и общества объясняются с точки зрения действия «законов» любви и ненависти. Поэтому особый интерес представляют общественно-политические взгляды Ганди.

Ганди был неутомимым и страстным борцом за национальное освобождение Индии. Он отвергал эксплуатацию человека человеком, класса классом и страны страной.

Ганди выступал против войны и угнетения слабых народов, по-своему отстаивал право наций на самоопределение, высказывался за свободу вероисповедания. Он был поборником всестороннего развития личности, независимо от того, к какой расе, касте или классу она принадлежит, стоял за равноправие мужчин и женщин, считая его необходимым условием прогресса человечества.

Вместе с тем Ганди стоял на позициях философского идеализма, проповедовал реакционный теологический утопизм. Он высказывался не только против эксплуатации рабочих капиталистами, но и выступал против насильственного свержения капиталистического строя, считая, что капиталистов надо просто убедить в необходимости передать свое богатство народу и стать «опекунами» общества. Идеалом Ганди является федерации самоуправляющихся сельских общин, ведущих натуральное хозяйство. В развитии промышленности и связанном с этим ростом городов Ганди видит только отрицательные факторы, указывая, что они не дают возможности для духовного роста человека и порождают безработицу. Все эти и подобные им положения давно уже опровергнуты научным социализмом.

Особо следует остановиться на теории «ненасильственной борьбы», с помощью которой, по мнению Д. Датта, Ганди удалось освободить Индию от иноземного ига. В своем первоначальном виде эта теория была подвергнута научной критике В. И. Лениным в статье: «Лев Толстой как зеркало русской революции»¹. Ганди развил учение Льва Толстого, использовав древнеиндийскую теорию ахинсы. Он исходил из того, что насилие всюду порождает насилие и поэтому применять насилие даже с самыми хорошими целями не следует. Он призывает к решению всех споров на основе взаимного доверия и «взаимного самоочищения».

Ганди разработал свои методы так называемой «ненасильственной борьбы» — гражданского неповиновения, английскому империализму.

Ганди, будучи противником марксизма-ленинизма и, в частности, учения о классовой борьбе, неправильно полагал, что марксисты во всех случаях выступают за

—————

¹ См. В. И. Ленин, Соч., т. 15, стр. 179—186.

применение насилия. В решениях XX съезда КПСС и в Декларации коммунистических и рабочих партий социалистических стран четко указано на возможность победы социализма мирным путем. Все коммунистические и рабочие партии капиталистических стран признают возможность мирного перехода власти в руки рабочего класса и крестьянства и являются передовыми борцами за дело мира во всем мире. М. Ганди не видел и того, что освобождение Индии от иностранного гнета было в значительной мере подготовлено военным разгромом фашистской Германии и милитаристской Японии советским социалистическим государством и его союзниками.

Весь опыт социалистического строительства в Советском Союзе и странах народной демократии, грандиозные перспективы строительства коммунистического общества, намеченные внеочередным XXI съездом КПСС, свидетельствуют о том, что именно социалистические страны являются передовыми борцами за мирное сосуществование стран с различными социально-экономическими системами, за невмешательство в дела других стран, за мир и дружбу между народами. Благодаря победе социалистической революции в СССР оказалось возможным быстрое развитие индустрии, которое в условиях социализма привело не к росту безработицы и нищеты масс, а, наоборот, к росту материального благополучия народа, к невиданной в истории культурной революции.

Данная книга дает возможность критически ознакомиться с учением Ганди, играющим заметную роль в общественно-политической жизни современной Индии.

ВВЕДЕНИЕ

Благодаря многочисленным превосходным переводам огромные сокровища индийской философской мысли стали доступными для многих знающих английский язык читателей. Но не многое в этой сокровищнице доступно само по себе, растущая же потребность взаимного понимания между Востоком и Западом показывает важность изучения этого материала. Пора бы в учебные программы всех американских университетов включить индийскую философию; для начала лучшим способом ее изучения в наших колледжах следует признать приглашение профессоров из Индии. По таким соображениям и пригласили профессора Д. М. Датта в Америку, чтобы в 1951/1952 учебном году он прочел курс лекций в первом семестре в Висконсинском университете и во втором — в университете штата Миннесота. Этот замысел осуществился благодаря двум фондам. Ватамул Фаундейшн в Нью-Йорке субсидировало Миннесотский университет, в то время как Висконсинскому университету помогли фонды, завещанные Кэмпером К. Наппом.

Индийская философия не имеет лучшего проповедника на Западе, чем профессор Датта. Одетый в национальное индийское домотканое платье ученика Ганди, он своей подкупающей искренностью завоевывает сердца своих слушателей, а своими тщательно разработанными и ясными лекциями завоевывает их духовное признание. Мы благодарны Индии, и в особенности правительству Бихар, за то, что они предоставили нам возможность воспользоваться его услугами.

У себя на родине профессор Датта возглавляет отделение философии в колледже Патна при Патнском университете в Бихаре. Он снискал широкую известность

как философ и педагог. Д. Датта был членом Восточно-западной философской конференции, происходившей в Гавайском университете. Он является одним из четырех авторов, призванных выпустить солидный двухтомный труд по философии Востока и Запада, который создается под руководством правительства Индии и будет опубликован в Англии. Профессор Датта является автором многочисленных статей и трех важных книг: «Шесть способов познания», «Основные течения современной философии» и написанное совместно с С. Чаттерджи «Введение в индийскую философию»¹. Эти труды показывают, что Датта является известным членом того небольшого круга индийских ученых, которые хорошо знают историю идей как Европы, так и Индии.

Профессор Датта, будучи приглашен комитетом Кэмпера К. Наппа, должен был прочесть несколько публичных лекций. Темой двух таких лекций была «Философия Махатмы Ганди». Эти лекции несколько раз транслировались по радио и оказались настолько ценными, что комитет Кэмпера К. Наппа просил профессора Датта подготовить их к печати. Сам Ганди не оставил систематического изложения своей философии. Ее следовало извлечь из его «Автобиографии», речей и множества статей, написанных на различные темы. Для выполнения этой трудной и важной задачи профессор Датта являлся наиболее подходящим человеком, поскольку он в течение многих лет был тесно связан с гандистским движением и ему были хорошо известны как индийские, так и западные источники философии Ганди. Поэтому в этих лекциях дается для начала краткое систематическое, основательное и достаточно рациональное освещение философии, которая вдохновляла и направляла жизнь этого человека, представляющего собой не только одного из наиболее значительных и влиятельных людей нашего века, но и одного из немногих поистине великих лидеров в истории человечества, которые вдохновляли массы на дела ради великой цели.

Висконсинский университет,

январь 1952 года.

А. Кэмпелл Гарнетт

—————

¹ "Six Ways of Knowing", "Chief Currents of Contemporary Philosophy", "Introduction to Indian Philosophy".

[Третий из этих трудов вышел в переводе на русский язык: С. Чаттерджи и Д. Датта, Введение в индийскую философию, Москва, ИЛ, 1956, — Прим. ред.].

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

В 1922—1925 годы, по окончании Калькуттского университета, в ответ на призыв Махатмы Ганди к образованной молодежи Индии я посвятил себя общественно-полезной работе в сельских местностях Восточной Бенгалии. В целях предварительной подготовки я вступил в его общину и подготовительный центр (ашраму) в Сабармати (Бомбей), и больше полугода я наслаждался жизнью в условиях труда и поклонения, к чему он и призывал. Хотя в дальнейшем я и возвратился к академической жизни в городах, те несколько лет, которые я провел как один из тысяч юношей, пытавшихся следовать его призыву, всегда вдохновляли меня. Имея благоприятную возможность читать записи Ганди на языке гуджарати (язык, на котором говорила его мать), хинди (lingua franca современной Индии) и английском и обладая также знанием философии, я поставил себе целью собрать воедино его философские идеи, систематизировать их и в то же время показать, какие из этих идей заимствованы из источников древности и какие принадлежат ему самому. Я благодарен Висконсинскому университету, комитету Кэмпера Наппа и особенно его председателю профессору Юлиану Гаррису, предоставившим мне возможность исполнить мое заветное желание.

Я благодарен также профессору Джилберту Г. Доону, библиотекарю Висконсинского университета, его коллегам и индийским студентам университета за любезную помощь и, в частности, за обеспечение меня необходимыми книгами из библиотек других штатов. Из книг Ганди, которыми я наиболее часто пользовался, здесь нужно особо отметить «Autobiography», «Hindu Dharma»,

«Anasakti-yoga» и «Selections from Gandhi» (by professor Niramal Kumar Bose). Собрание его писем (на языке хинди), озаглавленное «Bapuke Ashirvat», которое было мне подарено накануне отъезда в Америку редактором, коллегами и студентами колледжа в Патне, служили мне постоянным источником вдохновения.

Прежде всего я благодарен профессору А. К. Гарнетту, председателю философского отделения Висконсинского университета, который на протяжении всей моей работы над настоящей книгой помогал мне ценными советами, а также профессору Фрэнсису Шумахеру за многочисленные ценные идеи. Не менее обязан я студентам и преподавателям этого университета, которые в течение 1952 учебного года уделяли внимание моему курсу и своими дискуссиями помогли мне систематизировать мои идеи.

Мои публичные лекции об идеях Ганди находили горячий отклик у моей аудитории, и это укрепляло во мне веру в свои силы. Это значительно помогало мне осуществить этот самоочищающий литературный труд.

Дхирендра Мохан Датта

Университет Миннесота,

март 1952 года.

I. ИСТОКИ ФИЛОСОФИИ ГАНДИ

«Дети наследуют от родителей не только внешний облик, но и характер. Среда играет значительную роль, однако первооснова, с которой начинает свою жизнь ребенок, наследуется им от его предков».

Ганди, Автобиография.

Чтобы понять философию Махатмы Ганди, прежде всего необходимо кое-что знать о стране, в которой он родился, о семье, где он вырос, о его жизни, протекавшей на трех континентах — в Азии, Европе и Африке.

Индия. Ее многообразие и единство

Многим людям, не бывавшим в Индии, эта страна представляется просто полуостровом, окруженным с одной стороны высокими горами, с другой — глубокими морями, с однородным населением и культурой, а ее философия — как об этом говорили многие ученые всех времен, —конечно, отождествляется с отрицающим существование мира монистическим ведантизмом. Многочисленным же иностранным туристам Индия казалась безнадежно неоднородной смесью разнообразных народностей, наречий и верований, исключающей устойчивость и не поддающейся пониманию. Истина, которая может быть раскрыта только терпеливо и доброжелательно настроенным исследователем, посвятившим свое время тщательному изучению страны, состоит, по всей вероятности, в чем-то среднем. Индия при всем кажущемся многообразии представляет собой единство, хотя и трудно уловимое.

Рассмотрим сначала вопрос о многообразии. На севере Индию окружают высочайшие в мире, одетые вечными снегами горы, на юге же ее находятся долины с вечнозеленой растительностью; кроме того, обширные районы Индии значительно отличаются друг от друга по высоте над уровнем моря и среднегодовой температуре.

К тому же в Индии наряду с Черапунджей, где выпадает самое большое в мире количество атмосферные осадков, и с плодородной долиной Ганга имеются обширные пустыни Раджпутана и Синдх. На протяжении последних пяти тысяч лет, помимо многочисленных аборигенов, Индию заселяли различные народности, приходившие с Запада и Востока и постепенно наводнявшие ее. «Расовые типы, сохранившиеся среди индийского населения, включают поэтому... представителей все главных расовых групп, причем в масштабах, нигде более не наблюдаемых». Здесь и негритосы, и древнеавстралийские племена, монгольские и мальтийские западные брахицефалы, и представители нордической расы ¹.

Вполне естественно, что эти осевшие в Индии народности принесли с собой свою культуру и языки и дополнили ими сложившуюся культуру. Все главные религии мира либо развились в самой Индии, либо были принесены туда извне. То, что в настоящее время называется индуизмом, возникло более четырех тысяч лет назад из ведийских верований. Веды представляют собой наиболее раннюю индоевропейскую литературу, вероятно частично развившуюся в самой Индии, частично занесенную арийскими племенами, эмигрировавшими в Индию откуда-то из Европы. В VI веке до н. э. Махавира заложил основы неведийской веры, называемой сейчас джайнизмом, а Гаутама Будда — буддизма. Хотя относительно истоков доведийских верований ничего определенного не известно, все же некоторые исследователи полагают, что, например, почитание Шивы и Шакти, вошедшие теперь в другие верования, по-видимому, имеет туземный, неведийский, вероятно, дравидийский источник. В более поздние времена в Индии нашли себе приют последователи раннего христианства, иудейства и зороастризма, причем эти религии существуют здесь и поныне.

После XIII века н. э. многочисленные орды магометан, напав на Индию, завоевали ее, и это привело к установлению магометанской религии — ислама, который и в настоящее время имеет здесь многочисленных приверженцев. Далее начиная с XV века и позднее стали прибывать выходцы из Голландии, Франции и Англии,

—————

¹ См. Biraja Sankar Guha, Bacial Elements of the Population, („Oxford Pamphlets on Indian Affairs", N 222, 1944), p. 2.

которые основывали свои церкви, представлявшие более поздние формы христианства.

Все эти различные виды культуры и верований на протяжении последних четырех тысяч лет обусловили появление всевозможных философских систем, из числа которых только основных имеется около дюжины и которые представляют почти все известные течения философии мира. Атеизм, политеизм, теизм и супертеизм, скептицизм, агностицизм, релятивизм, эмпиризм и рационализм; субъективизм, косвенный реализм и непосредственный реализм; материализм, дуализм и идеализм; плюрализм, монизм и индетерминизм — все эти философские течения на протяжении последних тысячелетий находили здесь своих приверженцев в различные времена и в различных частях страны. Далее, обширные трактаты — ничтожная часть первоначальных текстов, большинство из которых утрачено, — насчитываются тысячами. При этом следует особо отметить тот факт, что многие из этих систем и школ, с различным темпераментом отстаивавших свою правоту, отлично уживались друг с другом.

Однако за этим многообразием, разнородностью скрывались и многие унифицирующие тенденции, которые действовали в тот же самый период. Миграция общин в менее населенные районы в различные периоды приводила в конечном итоге к некоторой мобильности населения. Брак между людьми разных рас — где это было возможно или где это поощрялось — вызвал слияние многих рас и эволюцию некоторых индийских нравов и обычаев. Даже там, где слияние было невозможно, выявлялась главная тенденция к образованию различных классов как ответвлений единого социального организма, а не к уничтожению одной группы другой. Идею этого органического социального целого мы находим хотя бы в гимнах Ригведы («Пуруша-сукта»). В различные периоды Индию захватывали целиком или бόльшую ее часть, и завоеватели устанавливали единую власть. Культурному объединению способствовали распространение по всей стране некоторых влиятельных религиозных течений и учреждение мест поклонения во всех ее частях. Кроме того, по мере увеличения числа религий и религиозных сект на разных этапах делались попытки объединить различные течения или рассматри-

вать их как отдельные альтернативные духовные пути, причем выбор зависел от склонности верующего. Брахма-сутра и Бхагавадгита — в древние времена, святые, вроде Кабира, Нанаки, Чайтаньи, — в средние века и некоторые люди, подобные Рамакришне, — в современный период — неоднократно пытались объединить различные течения и призывали к терпимости.

Равным образом и в сфере философии, где конфликт точек зрения по метафизическим вопросам казался непримиримым, такие ученые, как Виджняна Бхикшу, Мадхавачарья и джайны, старались систематизировать свои учения таким образом, чтобы представить их либо как серию истин, располагающихся в определенном порядке по степени их глубины и тонкости, либо как различные возможные взгляды на реальность. Кроме того, почти все школы пришли к поразительному единству в своих моральных взглядах. Они рассматривали мир как своего рода моральную арену, подчиненную моральным законам, которые способствуют сохранению моральных ценностей; они рассматривали человеческую судьбу как результат собственных поступков человека и считали, что наивысшее благо достигается посредством познания, самодисциплины и бескорыстных поступков.

Ранний период жизни Ганди

Мохандас Карамчанд Ганди родился в 1869 году в Индии — этой стране со сложными традициями — на маленьком северо-западном полуострове, называемом Катхиавад, который представляет собой один из отдаленных районов провинции Бомбей и населен людьми, говорящими по-гуджаратски. Предки Ганди принадлежали к вайшьям (купеческому сословию) — третьей касте индуизма. Однако отец и дед Мохандаса предпочли работать чиновниками в этой провинции. Оба они пользовались репутацией честных и лояльных тружеников, обладающих исключительным благородством. Его семья придерживалась традиционной теистической религии, называемой вайшнавизмом, который насаждает веру в бога как в Верховное существо, наделенное всеми исключительными качествами, и отвергает веру в бога как в Неопределенный Абсолют, выходящий за пределы всех известных атрибутов. Эту веру характеризуют набож-

ность и самоотречение. Богослужение в храмах, принятие священных обетов, соблюдение постов в различные священные дни — вот в чем обычно заключалась религиозная практика набожного вайшнависта. Именно в такой атмосфере родился и рос Ганди. Его мать и няня были исключительно набожны, и Ганди, естественно, усвоил их веру и узнал многие обиходные священные имена бога — в частности Рама, — повторять которые он научился с большим трудом.

Однако в местности, где рос Ганди, были последователи и других верований — джайнисты, мусульмане и зороастрийцы. Среди них были друзья отца Ганди, которые вели с ним дружеские дискуссии на религиозные темы. Ганди прислушивался к ним. Как повествует «Автобиография», он читал на гуджаратском языке некоторые религиозные книги из отцовской библиотеки, такие как «Рамаяна» (жизнь и история Рамы, идеального и правдивого индусского короля, почитаемого также как воплощение бога); «Бхагавата» (полуисторический и полуаллегорический благочестивый трактат, который являлся главным источником вдохновения всех теистов как древней, так и современной Индии), «Манусмрити» (этические, социальные и политические законы Ману — законодателя древней Индии).

Таким образом, Ганди, как он сам об этом говорит, уже в детстве получил некоторое поверхностное представление о религии; но, несмотря на обилие христианской литературы, миссионеров и церквей в Индии, христианство не привлекало юного Ганди, как, впрочем, и других индусских мальчиков, чьи настроения Ганди в своей «Автобиографии» объяснил следующим образом: «Только христианство было тогда исключением. Во мне развилось какое-то чувство неприязни к нему. И на то была своя причина. В те дни христианские миссионеры, бывало, останавливались близ средней школы и грубо поносили индусов и их богов».

Ганди был довольно хилым, нервным и скромным мальчиком. Он не проявлял сколько-нибудь блестящих способностей в учебе. Ганди упоминает о занятиях гуджаратским, английским и немного санскритским языками (из которых последний он никогда не знал как следует), а также математикой, что было необходимо для поступления в Бомбейский университет. Но он был

честен и трудолюбив, и это помогало ему во время его обучения в средней школе.

Ганди научился у своей матери и соседей вести себя согласно правилу, выраженному в индийском афоризме «Нет ничего выше истины». Он усвоил также, что непричинение вреда и насилия является высшей добродетелью («ахинса парамо дхарма»). Хотя это последнее правило общеизвестно среди индусов во всех частях Индии, практически наиболее строго оно применялось именно вайшнавистами и особенно джайнистами, влияние которых превратило родину Ганди, Гуджарат, в страну строжайшего вегетарианства. В такой атмосфере и рос Ганди.

Однако на вековые идеи и обычаи стали оказывать влияние идеи Запада, которые начали широко распространяться в Индии через средние школы, колледжи университеты, учрежденные британским правительством. По-новому воспитанные индийцы стали если не открыто, то по крайней мере в скрытой форме выступать против некоторых обычаев, которые, по мнению этой новой молодежи, были причиной физической слабости и политического рабства Индии. Одно время молодой Ганди находился под влиянием некоторых старших студентов, которые тайно посещали места, где они могли есть мясо и курить сигареты, что дома было категорически запрещено. Чтобы иметь возможность оплатить такие запретные расходы, он даже украл однажды несколько медных и золотых монет. Однако вскоре Ганди начал испытывать угрызения совести и чистосердечно признался отцу в своем падении, будучи морально готовым к любому наказанию, которое мог бы наложить на него его отец. Но, к его крайнему изумлению, отец молча, со слезам на глазах простил его, и эти слезы отца покончили с тайными склонностями Ганди. Это был для него первый и в то же время двойной урок, показавший силу правдивости и любви (ахинсы), так как правдивость может вызвать любовь, а любовь может молча, но тем более эффективно изменить сердце. Это семя двойного принципа — правды и любви — ежедневно разрасталось и ширилось на протяжении всей его жизни. Ганди говорил в своей «Автобиографии»: «Это был для меня предметный урок «ахинсы»... Когда ахинса становится всеохватывающей, она преобразует все, чего бы ни коснулась. Нет предела ее силе».

Ганди — студент университета в Англии

После смерти отца старший брат Ганди, юрист и глава их объединенной семьи, посылает Мохандаса в 1888 году в Лондон для изучения права. Он смог получить разрешение матери отправиться за границу только после того, как он торжественно поклялся по-прежнему соблюдать вегетарианский режим и остерегаться всяких предосудительных компаний. Эта клятва, а также любовь и трогательная забота о своей матери уберегли его от искушений и угрозы падения, которые в ряде случаев могли иметь место в Лондоне. Он усвоил этот жизненный опыт, и это убедило его в том, что в известных обстоятельствах необходимо принимать торжественную клятву, чтобы сделать эффективными свои религиозные устремления. Таким образом, исходя из своего жизненного опыта, Ганди твердо убедился в действенности торжественных клятв (врата), как об этом и учат священные писания индуистов и джайнистов.

В Англии Ганди прилежно изучал все то великое и ценное, что создал Запад. С формальной стороны учебы в университете не требовала большого внимания, и он мог свободно выбирать, на что направить свои интересы. Для сдачи экзаменов в Лондонский университет нужно было иметь солидные познания — изучить латынь, французский и английский языки, а также основы естественных наук. Ганди пробовал даже взять несколько уроков танца и музыки, однако без особого успеха. Зато бόльшую часть времени он тратил на пополнение своих знаний — читал книги, бывал на публичных дискуссиях, вел беседы, касающиеся многочисленных моральных и религиозных течений Запада и даже вопросов питания. Именно благодаря тому, что Ганди познакомился с основными представителями западной мысли, ему удалось узнать то, какие величайшие элементы имеются в индийской культуре. Большое впечатление произвела на Ганди книга Эдвина Арнольда «Свет Азии», где говорилось о жизни Будды, а английский перевод Арнольда «Бхагаватгиты», озаглавленный «The song celestial» («Песнь небес». — Ред.), побудил его к изучению Гиты. Он кропотливо изучает Ветхий завет, читает Новый, и они также производят на него большое впечатление.

«Но Новый завет, — пишет Ганди, — производит своеобразное впечатление, в особенности нагорная проповедь, которая покорила мое сердце. Я сравнивал ее с Гитой. «А я говорю вам, не противостоите (не сопротивляйтесь) злу: но если кто ударит вас по правой щеке, поверните к нему и другую...» Мой неискушенный ум пытался объединить учения Гиты, «Света Азии» и нагорную проповедь. Такое самоотречение было для меня высшей формой религии, которая больше всего меня привлекала».

Знакомство с теософами и их литературой ввело его в курс тех религиозных течений, которые ратовали за слияние религий. Из книги Карлейля «Герои и героическое в истории» Ганди узнал о величии пророков, о мужественности и суровости их жизни. Из официальных занятий он усвоил две вещи. Во-первых, что две трети законов являются фактами. Позднее он применил это положение в своей юридической и политической деятельности. Оно оказалось вполне пригодным и в его оценке истины. Он всегда старался терпеливо и тщательно собирать факты и затем, располагая собранным и хорошо изложенными и достоверными фактами, решал дело. Во-вторых, из официального курса он усвоил принцип, который произвел на него неизгладимое впечатление, — идею опекунства, которую он позднее пытался применить для обоснования равномерного распределения богатства с помощью убеждения богатых в том, что они являются опекунами народного богатства и должны добровольно истратить принадлежащее им для благосостояния народа.

Во время своего пребывания в Лондоне Ганди воспитывал в себе привычку весьма экономно расходовать те деньги, которые ему посылал брат, и ежедневно аккуратно записывал свои расходы; эта привычка в дальнейшем, в течение долгих лет жизни, помогала ему держать в сохранности те общественные средства, которые ему доверяли.

В общем можно сказать, что ко времени отъезда Ганди из Лондона в Индию в 1891 году, после получения диплома барристера (адвоката), все основные принципы его жизни прочно установились и соответственно оформились привычки. Он становится сторонником того жизненного пути, который, по его мнению, является наилуч-

шим, способствующим развитию мира под руководством великих людей, и на котором могут сблизиться Восток и Запад.

Ганди — юрист, общественный и политический деятель в Африке

Последующие годы жизни Ганди в Индии, Южной Африке и, наконец, снова в Индии следует рассматривать в свете практического применения его первоначальных убеждений и их развития во всех аспектах его жизни.

После краткой юридической практики в Индии, которая протекала без особого успеха, Ганди отправляется в Южную Африку, чтобы подготовить и вести там дело одной индо-магометанской торговой фирмы. Он месяцами упорно трудится для того, чтобы собрать все необходимые данные, изучает законы и даже бухгалтерию и благодаря исключительной приверженности к истине вникает в дело гораздо лучше, чем сами конкурирующие между собой бизнесмены, становясь хозяином положения. Ганди убеждает спорящие стороны покончить дело компромиссом, ибо лучше жить в мире, чем разорять друг друга тяжбами. Затем в течение примерно двадцати лет он в своей практике всегда придерживался тех же принципов и хотя его репутация честного адвоката, а равно и доходы увеличивались, он всегда был предан правде и справедливости и часто полюбовно заканчивал судебные дела. Ганди сберегал тем самым как свою душу, так и души тяжущихся и в итоге заслужил всеобщее уважение.

В Южной Африке Ганди близко познакомился со многими убежденными христианами — квакерами и т. п. — и прочел много книг о христианстве. Там же под влиянием некоторых мусульман он изучил ислам. Значительное внимание Ганди уделял также теософам, которые помогли ему в изучении индуизма, — читал книги о Гите, веданте, йоге, джайнизме, а также работы Свами Вивекананды (ученика святого Рамакришны), который весьма убедительно проповедовал Западу ведантические идеи и достиг значительных успехов в Америке, Европе и Индии. Большое впечатление на него произвело ознакомление с идеальной жизнью индуса, какую

вел Райчанд Бхай, святой индийский купец. Ганди изучал также и новую интерпретацию христианства, сделанную Толстым и Рёскином, и применение ее в индивидуальной и общественной жизни. Об этих влияниях он говорит в своей «Автобиографии»:

«Три современника пленили меня и оставили в моей жизни глубокий след: Райчанд Бхай — своим живым контактом, Толстой — своей книгой «Царство божие внутри вас» и Рёскин — своим произведением «Unto This Last».

Необходимо отметить, что интерпретация христианства Толстым, его искание бога внутри себя сблизили христианство с ведантическим пониманием человека. Ганди считал, что выдвижение Толстым на первый план нагорной проповеди, подавления ненависти — посредством любви и зла — посредством непротивления ему вполне соответствует учению буддистов и джайнистов об ахинсе (применительно к социальной практике). Книга Толстого содержала обширные статьи и сведения практическом применении принципа непротивления квакерами и другими сектантами в Америке, что значительно подкрепляло убеждения Ганди. Таким образом, через Толстого эти американские христиане косвенно влияли на Ганди. Но Ганди испытал на себе также непосредственное влияние американского реформатора в области морали и писателя Генри Дэвида Торо, сочинение которого «Гражданское неповиновение» он прочел с восхищением. Интересно отметить здесь, что и сам Торо и друг его Ральф Уолдо Эмерсон в большой мере находились под влиянием «Бхагавадгиты» и упанишад.

Из книги Рёскина Ганди узнал о достоинствах физического труда, о том, что благо индивида заключается в благе всех, что каждый может и должен служить обществу своим трудом в любой избранной им области.

Но все эти уроки были получены в условиях суровой жизни, в которую по внешним обстоятельствам и внутренним побуждениям был вовлечен Ганди. В Южно Африке широко распространены расовые предрассудки и даже Ганди, несмотря на его британское образование, европейский костюм и профессиональное положение, часто подвергался всякого рода надругательствам, протест и выступление против которых вызывали лишь еще большие оскорбления, а иногда и физическую расправу.

Дискриминационное законодательство, составленное британскими правителями, лишало индийцев прав гражданства и других привилегий. При этих обстоятельствах у Ганди появилась возможность применить принципы одоления зла посредством любви. Он усвоил практику пассивного, гражданского сопротивления, игнорируя аморальные законы, судебные преследования, угрозы заключения в тюрьму и все виды страданий, причем это не вызывало у него желания возмездия, затаенной ненависти или гнева. Ганди надеялся, что даже самые жестокие правители в конце концов смягчатся, осознают свои ошибки и исправят их. Ганди тем более возлагал надежды на свой метод, что в то время у него была глубокая вера в душевную доброту британского народа, которая, как он думал, могла бы быть развита с помощью морали — путем показа в действенной форме подлинности обид и правоты дела. И этот метод ненасильственной борьбы в конечном итоге привел к успеху.

Однако этот успех определялся его личной длительной подготовкой, обучением соратников на своем личном примере готовности идти на любые жертвы и непреклонности в делах истины и справедливости. Ганди считал, что раз он от всего сердца, преданно служит обществу и учит тому же трудящихся, то он должен отказаться от денег и удовольствий, вести жизнь простую и сдержанную и своим личным примером учить других такой жизни.

Эти убеждения привели его к разного рода экспериментам. Он основал в деревне ферму и привлек туда одинаково мыслящих людей разных национальностей и разного цвета кожи для организации коммуны, основывающейся на принципе простой жизни и высокой идейности. Эта коммуна представляла собой большую интернациональную семью с общим столом и общей собственностью и жила благодаря труду каждого члена сообразно его (или ее) способностям. Во время этих длительных экспериментов в Южной Африке Ганди испробовал столько мыслимых и немыслимых профессий, сколько едва ли можно себе представить возможным у одного человека в течение одной жизни. Он работал учителем, бухгалтером, издателем, садовником, парикмахером, портным, сапожником, нянькой, повивальной бабкой, те-

рапевтом и т. д. Несколько раз во время войн Великобритании он использовал свое влияние среди индийского народа, чтобы организовать корпус полевых госпиталей, сам руководил им, сам подбирал раненых и ухаживал за ними. Всюду — в работе ли, в отношении ли к самому себе — он всегда горячо стремился к улучшению, к совершенствованию. Бескорыстная работа обогащала его сердце, углубляла его убеждения, увеличивала число его последователей и покровителей, а его безмолвное самоотречение завоевало восхищение народов всего мира. Люди стали убеждаться в том, что высшие идеалы религии и морали могут быть применены даже в политической жизни.

Ганди — общественный и политический лидер в Индии

После почти двадцатилетнего пребывания в Африке Ганди, обогащенный проведенными им своеобразными опытами, возвращается на службу своей родине. Многие из его близких соратников также прибыли с ним и основали в Сабармати (Бомбей) ферму и учебно-воспитательный центр, назвав его Сатьяграха ашрама. Больше всего Ганди стремился служить обществу. Прежде всего он решил выступить против всех социальных предрассудков, вроде неприкасаемости, системы пурда ¹ и т. д.. с тем чтобы добиться объединения индусов с мусульманами и поощрять развитие кустарной промышленности, например прядение и ткачество, что могло бы предоставить работу огромной массе крестьян, не работающих в течение определенного периода года. К нему потянулись крестьяне, рабочие и др., надеясь, что он поможет им решить их проблемы. Ганди начал применять метод правдивости и любви и старался так организовать народ, чтобы превратить людей в безнасильственных воинов, способных победить в своей справедливой борьбе с британским правительством и капиталистами. Благодаря росту успехов этого метода миллионы людей в душе признали Ганди своим главным руководителем.

Ганди был твердо убежден в том, что метод, который успешно применялся при разрешении менее значитель-

—————

¹ «Неприкасаемые» — низшая каста, членам которой не разрешалось посещать общественные места и т. п.; «система пурда» — изоляция женщин. — Прим. ред.

ных проблем, может быть столь же успешно применен и в разрешении важнейшей проблемы его родины — в деле освобождения от политического рабства. Однако этот метод может быть применен только тогда, когда народ сможет следовать путем правды и ненасилия. А это прежде всего требует, чтобы все люди тщательно проанализировали самих себя, нашли собственные недостатки, которые и делают возможным иностранное владычество. Они должны затем очиститься, избавиться от своих пороков и ясно выразить свое единодушное решение стать свободными. Если правители все же не согласятся, всякая связь народа с правительством должна быть прервана, что автоматически парализует это правительство, машина которого в конечном итоге движется народом. Однако этот метод оказался далеко не легким. Тем не менее с помощью постоянного применения этого метода, невзирая на преследования и страдания, Ганди в конце концов привел Индию к освобождению в 1947 году, в чем немалую роль сыграло также моральное давление всего мира ¹.

Однако Ганди считал политическое освобождение Индии не конечной целью, а только важным средством. Если Индия добилась свободы благодаря применению безнасильственного метода, значит, этот метод может быть применен и для решения других проблем как в самой Индии, так и во всем мире. Таким образом, несмотря на то, что Ганди был уже почти восьмидесятилетним стариком, он продолжал свою миссию борьбы с социальным злом, ежедневно кропотливо работая и служа народу до самой своей смерти в 1948 году, когда он был застрелен якобы за то, что любил других людей больше, чем тех, кто жил с ним в общине.

Жена Ганди

Настоящий краткий обзор жизни Ганди и проведенных им опытов был бы неполным, если бы мы не упомянули о его жене, Кастурбай Ганди, которая всегда

—————

¹ Индийский народ добился освобождения от английского империалистического гнета в результате длительной национально-освободительной борьбы, в особенности усилившейся в связи с разгромом фашизма Советским Союзом и его союзниками в ходе второй мировой войны. — Прим. ред.

следовала за ним подобно тени и на которую не обращали внимания. Кастурбай Ганди была его подругой жизни с детства до глубокой старости. Они вместе росли и телесно, и интеллектуально, и духовно, вместе воспитывали своих четырех сыновей и приемную «неприкасаемую» дочь, вместе заботились о питании и чистоте как своей маленькой семьи в ранние годы, так и большой интернациональной семьи, организованной в Южной Африке и Индии. Кастурбай Ганди была представительницей того типа скромных женщин старой Индии, которые не претендовали ни на особое положение, ни на особое признание. Однако именно благодаря тому, что она была совершенно незаметной и полностью сливалась со своим мужем, она молчаливо наслаждалась радостью совместного и единого существования. Она всюду была с ним: в Индии и в Африке, дома и в коммуне, на кухне и в тюрьме. Она прошла с Ганди весь тернистый путь испытаний и борьбы, начиная с того периода жизненного пути, когда он жил ради личного благополучия, и вплоть до того времени, когда он вышел на широкий жизненный путь любви и служения богу, воплощенному в угнетенном человечестве. Она помогала ему также постепенно превратить плотскую любовь в любовь духовную, сосредоточить всю свою энергию на общественной и политической работе.

К этой характеристике жены Ганди очень важно добавить, что она, несмотря на покорный нрав, становилась иногда властной и часто даже внушала к себе страх. Например, когда Ганди заболел дизентерией и был при смерти, ни один врач не смог заставить его отказаться от им самим установленных ограничений в питании и только жена убедила его отказаться от своего обета и начать питаться козьим молоком, что и вызволило его из беды ¹.

Американец Льюис Фишер, его биограф, пишет: «Ганди не боялся ни людей, ни правительства, ни тюрьмы, ни бедности, ни смерти. Но он боялся своей жены». Вот еще один пример всепобеждающей силы самозабвенной любви.

—————

¹ Потрясенный жестокостью некоторых доильщиков, которые старались выдоить из коров и буйволиц все молоко до последней капли, Ганди принял обет не пить молоко.

Мир не осознавал ее незаметного служения и в то же время ее величия, пока желанная смерть не освободила ее душу от бремени состарившегося тела и она стала царствовать как «Ба» (мать) в сердце Индии, которую Ганди любил называть своей единственной большой семьей. Миллионы рупий стихийно потекли в ответ на призыв организовать по всей стране ячейки социального презрения имени Кастурбай.

Махатма Ганди

Когда южноафриканские сторонники Ганди впервые прибыли в Индию, помещение для них (в Сантиникетане) предоставил Тагор — поэт, лауреат Нобелевской премии и один из творцов духовного перерождения современной Индии. Он называл Ганди «Махатма («великая душа») в нищенском одеянии», и это наименование Ганди — «Махатма» — так и осталось за ним, несмотря на его резкие протесты, в особенности когда он позднее увидел, что оно пробуждало в умах простых людей представление о нем как о посланце божием, который может творить чудеса и один в состоянии взять на себя заботу о нуждах Индии. Будучи сам образцом скромности, Ганди всегда восставал против фальшивой, наигранной скромности. Поэтому мы должны считать вполне искренними неоднократные его высказывания о себе как о самом обыкновенном человеке, не обладающем никакой специальной прерогативой или божественным авторитетом, о том, что он не пророк и не совершенное существо.

Для нас, обыкновенных людей, эти высказывания должны иметь особо важное значение. Ганди — в отличие от большинства великих людей — не был рожден великим, но сам сделал себя таковым с помощью борьбы и экспериментов, с помощью двух качеств, которые каждый из нас может все более и более развивать в себе, как это сделал Ганди, а именно — любви к истине и любви к ближним. Ганди может быть образцом и надеждой для всех людей. Своей жизнью он показал, что даже в самом обыкновенном человеке заложена способность к совершенствованию, которая может творить чудеса, то есть то, что обычно считается невозможным.

Познакомившись с его долгой жизнью, которую сам Ганди правильно описывает как серию экспериментов с истиной, мы теперь попытаемся изучить его философию.

2. БОГ, МИР И ЧЕЛОВЕК

Я не претендую на то, чтобы создавать какие-то новые принципы. Я просто пытался по-своему применить вечные истины к нашей повседневной жизни и нашим проблемам. Так, вся моя философия, если это вообще может быть названо таким претенциозным названием, заключается в том, о чем я уже говорил. Вы не должны называть это «гандизмом», ибо никакого «изма» здесь нет. Эта философия не нуждается ни в пропаганде, ни в особой литературе.

«Хариджан», 28 марта 1936 года.

Вкратце описанная во введении жизнь Ганди и приведенная выше цитата с очевидностью показывают, что Ганди не был создателем каких-то новых идей; равным образом его идеи нельзя рассматривать как установление некой системы новой философии в академическом смысле этого слова. Академическая философия, чтобы называться таковой, должна прежде всего представить новые теории, подкрепленные аргументами, и если даже ее выводы стары, ей следует проделать трудную рациональную работу — представить новые основания для подкрепления этих выводов, а также ответы на те возражения, которые против них выдвигаются. Ганди не имел ни специального образования, ни склонности выполнить подобную задачу. Ганди узнал то, что он называет «вечными истинами», у величайших религиозных и философских учителей мира, придерживавшихся традиционных концепций. И только в отдельных случаях, когда он встречался с сомнениями или возражениями, Ганди старался аргументированно обосновать эти вечные истины.

Но даже и при таком положении Ганди по-своему подходил к бесчисленным традиционным учениям, выбирая и комбинируя те идеи, которые привлекали его как наиболее здравые и ценные в отношении их применимости к жизни. Это привело его к созданию своеобразного нового философского взгляда, хотя в своем построении он использовал старые элементы. В настоящей, а также и в последующих главах мы постараемся вы-

явить основные элементы этого мировоззрения и изложить их по обычно принятым разделам философии, стремясь к известной систематизации.

БОГ

Идея бога составляет ядро мысли Ганди. Все прочие элементы его философии сосредоточены вокруг этой центральной идеи своеобразным способом и образуют новую доктрину. Поэтому имеет смысл начать с рассмотрения именно этой идеи.

Хотя пытливый ум Ганди изучал и старался ассимилировать идеи о боге из различных источников, однако эти исследования лишь обогащали и укрепляли основу его веры в божество — вайшнавизм, — которая была им усвоена с самого его детства. Вайшнавизм исповедуют большинство теистов, составляющих основную массу индусов современной Индии. Частично источником их вдохновения были веды, упанишады и «Веданта-сутра»; однако они отвергали интерпретацию этих писаний, данную великим ведантистом Шанкарой, который придерживался доктрины неопределимого Абсолюта (Ниргуна Брахмана). Ряд вайшнавистских учителей, например Рамануджа, Нимбарка, Мадхва и Валлабха, которые были последователями Шанкары, делали попытки отказаться от его интерпретации бога и стремились разработать учение о боге как о конкретной личности, обладающей всеми исключительными качествами и совершенствами — такими, как всемогущество, всеведение, щедрость и всепрощение. В то время как Шанкара рассматривал мир просто как видимость, принимаемую за реальность из-за невежества людей (и потому сотворение мира богом представлялось ему не более реальным, чем магическое создание видимости), все вайшнавистские учители считали мир — а потому и сотворенное богом — чем-то реальным. Далее, в то время как Шанкара считал познание бога — как первичной, безатрибутивной реальности — путем к освобождению, все вайшнавистские учители, напротив, утверждали, что освобождение может быть достигнуто только по милости божией, которую надо заслужить набожностью и самоотречением. Вполне естественно, что абстрактные фило-

софские взгляды Шанкары были не везде сочувственно приняты — их придерживались главным образом его традиционные последователи в южной Индии, а также некоторые хорошо теоретически подготовленные ученые на севере Индии; в то же время вайшнавистский теизм продолжал распространяться среди широких масс населения страны, и время от времени все новые поколения святых, верующих и поэтов укрепляли и усиливали этот теизм. И именно вайшнавистский теизм, сходный и с христианством и с мусульманством, с которыми Индия в то время познакомилась, в дальнейшем оказывал влияние на теистические взгляды в Индии и укреплял их. Это обстоятельство облегчило Ганди принятие основных принципов теизма, содержащихся в христианстве и других религиях мира.

Ганди еще с детства был приучен к постоянному повторению имени Рамы, который считается у вайшнавистов воплощением бога. Ганди не отказался от этого даже тогда, когда убедился, что имя это не соответствует исторической личности — сыну Дашараты. Так, в статье, помещенной им в своей газете «Хариджан» от 4 апреля 1946 года, он говорит: «Мой Рама... не является историческим Рамой... Он — вечный, не рожденный, единственный, без второго. Только ему я и поклоняюсь». В течение последних нескольких лет своей жизни, когда Ганди начал проводить молитвенные собрания на открытом воздухе, он любил петь гимны, смысл которых заключался в том, что и Рама, и Ишвара, и Аллах являются именами бога. Смертельно раненный на одном из таких молитвенных собраний, он умер со словами на устах: «Рам, Рам!»

Ганди вместе с другими обитателями Ашрамы по утрам и по вечерам распевал также гимны известных вайшнавистских святых — Тулсидаса, Шудраса, Мира Бая и Нарсингха Мехти (чью песнь, описывающую истинного Вайшнаву, он особенно любил) и, кроме того, некоторые теистические песни Тагора, а также христианские и магометанские гимны. Именно этот благоговейный теизм Ганди властвовал над сердцами миллионов его соотечественников, придерживавшихся разных верований.

И далее, хотя Ганди был противником фатализма и твердо верил в то, что человек сам кует свою судьбу,

он тем не менее считал, что человек может совершенствоваться и освободиться от пороков только при условии самоотречения и милосердия. Так, он говорит в своей «Автобиографии»: «Совершенствование и освобождение от пороков возможно только благодаря милосердию... Без беспредельной отдачи себя милосердию невозможно полное овладение своими мыслями». Эти высказывания типичны для теиста, вайшнависта. Ибо Шанкара и его ортодоксальные последователи, а также адвайтисты, или монистические ведантисты, считали, что освобождения можно достичь через милосердие, а через познание. Если мы примем все это во внимание, то неизбежно должны прийти к заключению, что Ганди был скорее теистом, чем адвайтистом, и что он не был последователем Шанкары, веровавшего в неопределимый, безатрибутивный, безличный Абсолют (Ниргуна Брахмана). Все же мы, может быть, несколько смущены его случайными замечаниями, которые как будто идут вразрез с данным выводом. В действительности же дело заключается в том, что он иногда применял некоторые индийские философские термины и обороты, используемые в обычной речи, но уже потерявшие свое специально научное значение, которого он, несомненно, не знал.

В своей статье, помещенной в газете «Янг Индия» от 21 января 1926 года, в ответ на дружеский вопрос Ганди отвечает следующее: «Я — адвайтист и все же, несмотря на это, я придерживаюсь двайтизма (дуализма). Мир изменяется в каждое мгновение и потому не реален и не имеет перманентного существования. Однако, хотя мир непрерывно изменяется, он имеет в себе нечто продолжающее существовать, и именно это является до известной степени реальным. Поэтому я не возражаю против термина «реальный» или «нереальный» или — что то же — «анекантавади» или «сьядвади». Однако моя сьядвада не похожа на сьядваду ученых; она особая, моя собственная».

Исследователи индийской философии понимают, что Ганди в данной статье, употребляя слова «адвайтист», «двайтизм», «анекантавади» и «сьядвади», не знал точного смысла этих терминов, используемых в специально философских дискуссиях. Осознавая свою неспособность следовать правилам диалектики, Ганди признавался в том, что он вкладывает свой смысл в используемые им

слова и поэтому употребляет их не так, как это принято в научных кругах. За неимением места мы не можем углубиться в анализ этих интересных положений. Но достаточно отметить, что собственные высказывания Ганди со всей очевидностью показывают, что он не был адвайтистом шанкаристского толка, отрицавшим дуализм логику сьядвады. Напротив, именно эта самая попытка оправдать единство и многообразие мира во многом напоминает подобные попытки теистического ведантиста Нимбарки, который хотел примирить двайту и адвайту. Нимбарка является основателем одной из четырех школ вайшнавистского теизма. Все эти школы, отрицая адвайту Шанкары и его монизм, который не терпел множественности и изменений, в то же время защищали своеобразный монизм, допускавший множественность. Очевидно, Ганди пользовался адвайтой именно для такого рода монизма.

Подобно шанкаристам, Ганди иногда называл мир «нереальным». Однако, читая между строк, можно обнаружить, что под словом «нереальный» он, видимо, подразумевал только «непостоянный» или «скоропреходящий» (как в вышеприведенной цитате). Присущее ему огромное чувство долга по отношению к страждущим братьям не позволяло ему признавать мир совершенно нереальным. В «Хариджане» от 21 июля 1946 года Ганди пишет «Радость или то, что люди называют счастьем, может быть, так же реальна, как сон в текущем, преходящей мире... Но мы не можем отмахиваться от страданий наших братьев как от нереальных и строить на этом основании свое моральное алиби. Даже сны истинны, пока они продолжаются, а для страждующего его страдания — это жестокая реальность».

Но здесь необходимо отметить, что хотя теисты — не шанкаристы — и утверждали в отличие от Шанкара реальность мира, они невысоко ценили этот мир, образно описывая его как забаву бога. Это теистическое утверждение, по-видимому, и было заимствовано Ганди, когда в «Молодой Индии» от 3 марта 1925 года он писал: «Давайте танцевать под звуки его банзы ¹, и все будет хорошо». В этой связи он называет мир иллюзией,

—————

¹ В кельтском фольклоре банза — посланец небес, возвещающий на своей флейте приближение смерти. — Прим. ред.

майей. Но это слово употребляется им, как и вайшнавистами, в смысле лилы, забавы. Так, Ганди пишет: «Поэтому это то, что индуизм называет его (бога. — Ред.) забавой — лилой или иллюзией — майей». Описывая деяние бога как игру, он называл бога «величайшим тираном... [который]... отрывает чашу от наших губ...», «чтобы на нашем горе обеспечить себе одну радость».

Далее, хотя Ганди и говорит иногда — как и шанкаристы, — что он не верит в личного бога, более тщательное исследование показывает, что под этими словами подразумевается возможность принятия богом облика человеческого существа. Это видно из следующей цитаты:

«Бог — не личность. Утверждение, что он даже и теперь еще сходит на землю и именно в образе человеческого существа, является лишь частичной истиной, которая означает только то, что такое лицо живет близ бога».

Даже западные философы по-разному понимают личность. Если под личностью понимать самосознание плюс воля, то Ганди, пожалуй, верил в личного бога, которого он считал всеведущим, всемогущим творцом и даже правителем мира. Поэтому в общем наиболее приемлемо мнение, согласно которому Ганди был скорее теистом-вайшнавистом, чем адвайтистом — последователем Шанкары.

Однако необходимо отметить, что с конца прошлого столетия адвайтистская школа Шанкары пользовалась на Западе огромной популярностью, и именно эту школу — хотя и с некоторыми современными дополнениями — восхвалял и популяризировал в Европе и Америке выдающийся индийский ведантист Вивекананда. В результате значительно возрос престиж этой школы среди тех слоев населения Индии, которые получили английское образование. Вполне возможно, что Ганди подпал под влияние некоторых наиболее популярных идей адвайты, широко распространенных по всей стране. Например, когда мы видим, что Ганди выражает свои мысли, как адвайтист. Во всяком случае, идеи адвайты были хорошо ему знакомы. Теистические взгляды доминировали как в его мыслях, так и в его практической жизни.

Бог для Ганди был всепроникающей Реальностью, имманентной как в человеке, так и в мире, который рассматривался им как проявление и творение бога. Но в отличие от обычных пантеистов он верил также в трансцендентность бога. Бог — и в мире и вне его. Бог не выражается полностью в том, что он сотворил, точно так же как и поэт — в своих поэмах. Подобно западным пантеистам, Ганди придерживался всеобъемлющего понятия бога. Подобно Уайтхеду, обрисовавшему бога как с трансцендентной, так и с телеологической стороны, и пытавшемуся таким путем охватить различные религиозные концепции о боге, Ганди усердно старался охватить различные элементы современных ему религиозных традиций и понять их как разные аспекты Единой Реальности, бесконечное богатство которой недоступно в полной мере нашему пониманию. В приведенной выше статье из «Молодой Индии» он продолжает: «Я верю в бога как творца и как нетворца... Встав на точку зрения джайнистов, я удостоверяюсь в нетворческом аспект бога, а рассуждая с точки зрения Рамануджи — в творческом аспекте. Действительно, мы хотим познать непознаваемое, и потому наша неясная речь является неправильной и даже противоречивой. Вот почему веды описывают Брахмана как «не это, не это». «Но если Он или Оно — не это, то Он или Оно есть... Он един и тем не менее множествен; Он меньше атома и тем не менее больше Гималаев».

Логика множественности истины, являющейся результатом многочисленных и неисчерпаемо возможных аспектов Реальности, детально разработана в Индии джайнистами в их доктринах сьядвады (о том, что многие явно противоречивые суждения об одном и том же предмете становятся возможными, если приводятся в разных аспектах, и поэтому каждое суждение дает только частичную истину) и анекантавады (о том, что все имеет сложный характер). Ганди принимал такую логику, ибо это, с одной стороны, предоставляло ему возможность примирить очевидные противоречия во всех областях жизни и, с другой — побуждало уважать другие точки зрения и без зазнайства относиться к своим собственным. Мы не знаем, имел ли Ганди сведения о специальной аргументации в пользу джайнистской логики. Однако он был хорошо знаком с часто цитируемой ин-

дийской притчей, которая, кстати сказать, вполне импонировала его мировоззрению. В вышеуказанной статье Ганди пишет:

«Мой жизненный опыт показывает, что я всегда был прав с моей точки зрения и часто был неправ с точки зрения моих беспристрастных критиков. Я допускаю, что каждый из нас со своей относительной точки зрения был прав. И эта мысль избавляет меня от приписывания особых мотивов моим оппонентам и критикам. Семь слепцов, которые получили семь различных представлений о слоне, были правы каждый со своей точки зрения. Я очень ценю эту доктрину о множественности реальности. Именно эта доктрина научила меня правильно судить о мусульманах и христианах, исходя из их точек зрения. Раньше я часто возмущался невежеством моих оппонентов. Теперь я уважаю их, потому, что обрел дар видеть своими глазами и себя и других и осознал, что и они обладают тем же даром. Я хочу весь мир заключить в объятья своей любви. Моя анекантавада явилась результатом соединения двух родственных доктрин — сатьи (то есть истины) и ахинсы (то есть любви)».

Ганди нашел в дальнейшем подтверждение этого всеобъемлеющего отношения в учении Иисуса: «В доме моего отца много жилища... Я пришел не для того, чтобы разрушить, но исполнить».

Именно с этой всеобщей и всеохватывающей точки зрения Ганди описывает свое понимание бога в различных случаях с разных точек зрения, но его основная идея бога как всеохватывающей реальности, лежащей в основе всех явлений — конкретных и абстрактных, — порою вызывала у него такое восторженное состояние, которое временами нарушало его упорядоченные, привычные мысли и их выражение. В качестве исключительного образца такого исчерпывающего и красноречивого описания мы можем привести следующий абзац из «Янг Индия» от 3 марта 1925 года:

«Бог — это нечто неопределимое, которое мы все чувствуем, но не знаем. Для меня бог — это истина и любовь. Бог — это этика и мораль. Бог — это бесстрашие. Бог — это источник света и жизни, и все же он выше этого и вне этого. Бог — это сознание. Он даже атеизм атеистов. Он не подвластен речи и разуму. Его невозможно выразить словами и объяснить. Он личный бог для тех,

кто нуждается в его прикосновении. Он чистейшая сущность. Он просто существует для тех, кто верит. Он длительное страдание. Он терпелив, но так же и страшен. Он величайший демократ, которого когда-либо знал мир, ибо он оставляет нас свободными в выборе между злом и добром. Он величайший тиран, ибо он часто отрывает чашу от наших губ и под предлогом свободы воли оставляет нам фактически совершенно недостаточно возможности, чтобы забавляться за наш счет. Поэтому это то, что индуизм называет его забавой — лилой или иллюзией — майей».

Изучающие философию могут найти это описание весьма сходным с известным описанием бога выдающимся ученым, математиком и философом нашего века Альфредом Норсом Уайтхедом в его книге «Процесс и реальность»: «Столь же правильно сказать, что бог перманентен, а мир подвержен изменениям, как и то, что мир перманентен, а бог изменяется. Столь же правильно сказать, что бог один, а миров много, как и то, что мир один, а богов много». И так далее.

Схожесть между этими высказываниями заключается в их стремлении охватить в одном синтезе различные аспекты божества и различные религиозные традиции, представляющие собой различные мировоззрения. Оба описания бога на первый взгляд кажутся беспорядочной смесью противоречий, которые, однако, могут быть сглажены путем признания возможности различных аспектов и точек зрения. Тем не менее Уайтхед был неправильно понят и подвергся жестокой критике со стороны философов, и в еще большей степени это испытал Ганди, ибо его высказывания производили слишком сильное впечатление и расходились с общепринятыми канонами философской мысли. И все же, когда мир под влиянием научных планов преодоления пространства и времени развивается по пути создания единого общества, а народы и идеи, долго пребывавшие в состоянии изоляции, сливаются воедино, все более и более начинает чувствоваться настоятельная необходимость синтезирования взглядов, в особенности у величайших людей мира и в различных сферах. Не удивительно поэтому, что мысли Уайтхеда и Ганди оказались схожими.

Бог и зло

Однако в некоторых отношениях приведенная цитата показывает, что у Ганди слишком резкие, даже по сравнению с Уайтхедом, переходы. Ибо у вас захватывает дух от изумления, когда вы видите, что в свое понимание бога он включает не только добро и хорошие аспекты мира, но даже террор, тиранию и атеизм. Данные положения вынуждают нас остановиться на этом, чтобы понять, чтό именно Ганди действительно понимал под богом.

В истории религий мира мы находим два основных вида понимания бога. Бог или мыслился как некая добрая сила, борющаяся с противоположным началом или началами, вызывающими существующее в мире зло, или рассматривался как единственная всеохватывающая реальность. Хотя в соответствии с первой концепцией бог мог считаться и часто считался способным в конце концов преодолеть зло или сатану, все же он частично ограничивался противоположным началом. Религиозному чувству был необходим совершенный объект поклонения как неисчерпаемый источник помощи, и только вторая концепция бога могла вполне удовлетворить его. Кроме того, религиозная вера, опирающаяся на идею наличия всеобъемлющего бога, поддерживалась монистической тенденцией естествознания, пытающегося по мере возможности объяснить различные явления мира, сводя их если не к одному, то хотя бы к немногим принципам. Но коль скоро бог представляется всеобъемлющим, зло также по необходимости должно помещаться в нем. Развивая христианство и индийскую монистическую мысль, которым он глубоко сочувствовал, Ганди предпочел столкнуться с решением проблемы зла, чем жертвовать бесконечностью и единственной реальностью бога. Пытаясь описать это всеобъемлющее понимание бога, Ганди был достаточно реалистичным, чтобы приписать богу аспекты страдания, террора и тирании.

Отсюда естественно возникает вопрос: признавал ли Ганди идею о том, что бог — всеобщая реальность — одновременно и добрый и злой, как это можно заключить из вышеприведенного описания? Придерживался ли он того взгляда, что зло является только видимостью, или считал, что хотя оно и реально, но преодолимо, или мо-

жет быть в конце концов преодолено? В соответствии с семейной традицией и характером Ганди его привлекала теистическая романтика и понимание бога как носителя добра, обладающего высшим милосердием, добротой, любовью, красотой и гармонией. Такое понимание подкреплялось изучением великих религий. В течение всей своей жизни и борьбы Ганди жил таким богом, чтил его милосердие, искал у него защиты, как у «колыбели веков», молился ему, «несущему добрый свет», видел его в великой гармонии природы, во взаимной любви людей и пытался «танцевать под звуки его банзы». Но рациональный ум и нравственная природа Ганди приводили его также и к признанию жестокой реальности зла и несовершенств, существующих в мире, и это было величайшим вызовом его теизму. Все же его вера была слишком большим практически ценным источником, чтобы можно было ею пожертвовать. Поэтому Ганди шел традиционным путем примирения имеющегося зла со своей верой в бога как в единственную всемогущую и благостную Реальность. Ганди, как и христианские теисты, старался понимать существование морального зла, грехов и пороков как результат поступков человека, имеющего свободу воли. К такому пониманию он иногда добавлял индийскую теорию кармы, согласно которой поступки человека являются причиной не только добродетели и пороков, но даже и физических условий, в которых он родился. Ганди иногда говорил о грехах людей, воздействующих на природу и приводящих к катастрофе.

Ганди верил, что бог по своему желанию может устранить и предупредить зло. Но бог, как большой демократ, предоставляет человеку полную возможность устранять зло своими свободными усилиями и таким образом способствовать росту моральной стойкости. Как суровый и справедливый воспитатель, бог допускает и так направляет посредством безжалостных законов мучительные последствия поступков человека, чтобы тот мог учиться на них и исправляться. В общем же Ганди понимал, что исчерпывающее объяснение зла можно было бы дать только при условии, если бы человек был в состоянии вполне познать мотивы всех действий бога. Но это невозможно. В «Янг Индия» от 11 ноября 1928 года он делает следующее признание:

«Я не могу объяснить существование зла при помощи какого-либо рационального метода. Хотеть сделать так — значит быть равным богу. Поэтому я достаточно скромен, чтобы просто признать зло как таковое. И я называю бога многострадальным и долготерпеливым именно потому, что он допускает зло в мире. Я знаю, что он не имеет зла».

В другом номере той же газеты (от 3 марта 1925 года) Ганди пишет: «Он является величайшим демократом, какого когда-либо знал мир, ибо он ничем не связывает нас в выборе между злом и добром».

Подобно тому как человек, не желающий приписывать плохие мотивы своему верному другу, истолковывает даже явно предосудительные его поступки в наиболее благоприятном духе, смутно надеясь на то, что за его странным поведением скрывается, должно быть, какое-то доброе намерение, так и верующий, который неоднократно пользовался благами своей веры в бога, старается понять зло мира как вызванное какими-то неизвестными добрыми мотивами. Непреодолимая сила благотворного влияния веры в бога, полученная им в жизни, рассеивает его сомнения как относительно существования бога, так и относительно его благих намерений. Ганди не мог поверить, чтобы злу, которое мы находим в мире, мы были обязаны каким-то злым намерениям бога, который на протяжении всей его жизни был его неизменным другом и в личной и в общественной борьбе.

Бог — это истина, истина — это бог

Таким образом, после преодоления трудностей, связанных со злом, Ганди уже легче было определить бога как единую всеохватывающую Реальность, в которой все — хорошее и плохое — живет, движется и имеет свое бытие. Даже атеизм атеистов, по его мнению, является делом бога. Быть может, кратковременное увлечение атеизмом и скептицизмом, которое Ганди пережил в молодости, убедило его в том, что рациональное сомнение приводит к хорошим результатам, будучи верным средством порождения твердой веры. Более того, рациональный атеизм кажется похвальным в качестве бесстрашного поборника того, что атеисты считают истиной. По-

этому дух поисков истины присущ как рационалистам-теистам, так и рационалистам-атеистам.

Ганди находит в этом ценный ключ к рассмотрении своей веры и пониманию бога. В газете «Янг Индия» от 31 декабря 1931 года он пишет: «Вместе с теми, кто считает, что бог — это любовь, я тоже могу сказать, бог — это любовь. Но если разобраться глубже в моем суждении, я должен сказать, что хотя бог может быть богом, бог — это истина над всем... Однако два года назад я сделал еще один шаг вперед и сказал, что Истина — это Бог... Затем я убедился, что ближайший путь к истине проходит через любовь. Но еще позднее я обнаружил, что любовь, по крайней мере в английском языке, имеет много определений и что человеческая страстная любовь может даже действовать отрицательно. Кроме того я узнал, что любовь в смысле «ахинсы» имеет во всем мире крайне ограниченный круг приверженцев. Тем не менее я не знаю о каком-либо двойном смысле истины, и даже атеисты не сомневаются в необходимости и силе истины. Однако, страстно желая раскрыть истину, атеисты не колеблясь пришли к отрицанию самого существования бога, и со своей точки зрения они были правы. И вот именно поэтому, вместо того чтобы сказать, что Бог — это Истина, я должен сказать, что Истина — это Бог».

Эта часто приводимая цитата, дает возможность вникнуть в образ мыслей Ганди, в простую манеру их развития с помощью опыта и взаимодействия с другим людьми, мыслей, не отягощенных познанием философии, которая изобилует трудностями как в отношении всевозможных значений истины и различия между истиной и реальностью, так и законов формальной логики, которые помешали бы бесхитростному превращению предложения «Бог — это Истина» в утверждение «Истина — это Бог». Гибкость членов позволяет ребенку делать такие мягкие движения, которые взрослый с его окостеневшим скелетом боится делать. Поэты, пророки, святые, а не редко и простые люди иногда непосредственно познают такие связи и истины, к которым наука и философия приходят только после продолжительных исканий.

Однако рассмотрим хотя бы некоторые из основных трудностей, с которыми встречаются изучающие философию Ганди. Чтобы не создавать еще больших трудно-

стей, чем те, которые мы надеемся преодолеть в этом кратком очерке, мы сразу же условимся считать правильным общепринятое представление об истине как о соответствии познания реальности, а также воспользуемся принятыми в английском языке обычными оборотами речи, когда истинное познание называется также истиной, подобно тому как красивую женщину называют красавицей. Но все же как мы можем говорить о существовании или реальности бога и о том, что бог — это истина, если мы не будем игнорировать той пропасти, которая отделяет истину от реальности? Истина в конечном итоге представляет собой познание, картину реальности в человеческом разуме, а не реальность саму по себе, если можно так выразиться. Однако эта трудность возникает главным образом вследствие признания обычной дуалистической теории познания, которая разделяется далеко не всеми философами. Как отмечает профессор Дж. Х. Мюрхэд в сборнике своих статей о Ганди (в книге «Махатма Ганди», изданной С. Радхакришнаном), Платон, считая, что при обычном познании — при помощи чувств и воображения — познание и познаваемое остаются отличными, вместе с тем признает, что «имеется все же более высокий уровень... когда эти два (то есть познание и познаваемое. — Перев.) сливаются, но становятся трансцендентными в смысле непосредстведенного вúдения и поглощения того, чтό видится».

Таким образом, истинное познание, или истина, отождествляется с реальностью. Именно в свете такого высшего познания пророки и проповедники отождествляли истину с реальностью. В качестве примера Мюрхэд цитирует следующее евангельское изречение: «Когда вы познáете истину, истина сделает вас свободными». Эта же цитата приводится и Толстым в самом начале его книги «Царство божие внутри вас», которая произвела на Ганди сильное впечатление. Мы можем добавить к этому, что упанишады, которые также оказали свое влияние на Ганди, описывают бога — Брахмана — как Истину, Познание и Вечность. Проповедники упанишад, подобно исламским софистам и неоплатоникам — мистикам более позднего времени, — а также Толстой понимали бога как нечто реально существующее внутри нас, непосредственно проявляющееся в нашем внутреннем познании, в сознании и жизни. Следовательно, познание

есть не что иное, как сам бог, а познание бога не отличается от этого бога внутри нас. Иисус, согласно св. Иоанну. (14. 6), сказал: «Я есмь путь, и истина, и жизнь». Усвоив этот взгляд на бога, проявляющегося внутри нас в познании, любви и сознании, Ганди, подобно другим духовным мыслителям и писателям, представлял бога как Истину, Любовь и Сознание и даже как атеизм — разум и веру, действующую внутри атеиста¹. Поняв, таким образом, представление Ганди о боге как Истине, попытаемся понять обоснованность его обратного утверждения, а именно, что истина — это бог. Обычно такое обращение универсально принятых положений оказывается ошибочным. Например, из утверждения «все люди смертны» нельзя сделать вывода, что «все смертные — люди». Однако это правило допускает исключения. Когда субъект и предикат равнозначны, подобное обращение допустимо (например, утверждение «Все люди — разумные животные» можно выразить и в обратном утверждении: «Все разумные животные — люди»). Равным образом и переход от утверждения «Бог — это истина» к утверждению «Истина — это бог» не противоречит нормам формальной логики, поскольку бог считается идентичным истине.

Хотя обратимость субъекта и предиката в идентичных посылках не является логически важной, для Ганди этот психологический переход имел особо важное значение. В цитируемом выше отрывке он говорит: «И я пришел к этому выводу после продолжительных и изнурительных поисков Истины, которые я вел в течение пятидесяти лет».

Психологическое значение этой замены заключает в том, что субъектом предложения или утверждения является то, «с чего человек начинает, что он старается знать и утвердить». Выражение «Бог — это истина» выражает тот факт, что Ганди начал свои поиски с бога, которого он пытался познать и описать, использовать и наслаждаться. По словам Ганди, он впитал идею о боге из различных религиозных течений. Он никогда не сомневался в существовании бога и всегда стремился к

—————

¹ Для представления о том, каковы, в духе Толстого и Ганди, современные индийские взгляды на бога, см. Arthur Campbell Garnett, God in us, Wiltet, Clark and C°, Chicago, 1945.

тому, чтобы узнать о нем больше и больше. Однако неверующие и атеисты, с которыми ему приходилось сталкиваться в политической работе, со временем показали ему, что традиционное понимание бога вызывает весьма серьезные сомнения. Наряду с этим Ганди убедился в том, что даже атеисты отрицают бога, исходя из благородных устремлений найти истину, без чего человеческий разум не может найти удовлетворения. Разум может отрицать все, кроме истины. Истина обладает величайшей притягательной силой у всех людей. Человечество хочет создать организацию, основанную на обращении к разуму, а не на слепых религиозных понятиях о боге, которые ведут к мировым потрясениям. Поэтому Ганди перешел от бога к истине, что подтверждается следующим высказыванием: «Я не признаю бога, который не является Истиной, неоспоримой Реальностью, которая раскрывается и в человеке и вовне».

Выражение «Истина — это бог» наводит на мысль, что «Истина должна быть объектом поклонения». И фактически у Ганди так оно всегда и было. Однако это положение подлежало еще более тщательной проверке и нуждалось в подкреплении на опыте. Практическим же результатом явилось распространение его убеждений среди симпатизирующих ему братьев по вере и всех тех, кто — каждый по-своему — старался придерживаться Истины. В ответ на его неподдельную преданность и любовь бесчисленные миллионы людей, включая и так называемых атеистов, объединялись вокруг его социального и политического знамени и следовали за ним, пренебрегая пулями, тюрьмой и смертью.

Однако не следует забывать, что все это являлось развитием его прежних верований в бога, причем с сохранением всего того, что было в них жизненного. Узкоограниченные идеи о боге всегда сеяли в мире больше раздоров и ненависти, чем честный атеизм. В Индии, равно как и в христианских, магометанских и других обществах, люди, вроде настиков, атеистов, язычников, кафров и т. п., не придерживающиеся признанных понятий бога, подвергались резкому осуждению; их ненавидели. Забывают о том, что понятие «бог», подобно понятию «материя», может иметь самые различные значения у отдельных лиц, имеющих разный опыт и разный уровень развития. И Ньютон, и Эйнштейн, и Уайтхед, и ло-

гические эмпирики, и простые люди имели свои убеждения, говорили о материи и пользовались при этом общими словами. И тем не менее у них было совершенно различное понимание материи. Так же точно и мы можем признать широту различия вариаций значения слова «бог». Епископ Беркли, отвергая общепринятое мнение, согласно которому материя существует независимо от духа, принимает бога как совокупность идей. Таким образом, даже атеист, стремящийся к истине, или гуманист, стремящийся к гуманности, или натуралист, изучающий движение космоса, — все они, хотя и отвергают слово «бог», в известном смысле признают бога. Ибо все они имеют свои божества, понимая под этим словом высший объект ценности, почитания или любви. Вот почему Ганди и включил атеистов в число приверженцев религии. Однако этот шаг представлял собой разжижение той веры, которую он готов был делить со всеми и с каждым в своей общественной жизни. Но не подлежит сомнению, что та вера, которой он сам молчаливо придерживался и которая проявлялась в его молитве, была гораздо более строгой. Она являлась как бы «динамо», дающим энергию всей его жизни, его бурной деятельности.

Доказательства бытия бога

Хотя Ганди и не имел академической философской подготовки, он, благодаря изучению религиозных книг, в особенности христианских, и участию в дискуссиях на религиозные темы с различными людьми познакомился с большинством классических аргументов в пользу бытия бога. В сборнике его высказываний об индуизме, озаглавленном «Hindu Dharma», специалист-теолог в его статьях о боге может найти краткие положения, в которых имеются многочисленные аргументы в пользу бытия бога. Вот, например, каузальный аргумент: «Если мы существуем, если существовали наши родители и их родители, то вполне естественно поверить в Родителя всего творения». Космологический и телеологический аргументы приводятся совместно: «Во вселенной наблюдается известный порядок и неизменный закон, управляющий как вещами, так и живыми существами. Закон этот не слепой, ибо слепой закон не мог бы управлять

поведением живых существ. Значит, этот закон, управляющий всей жизнью, и есть бог. Закон и законодатель едины».

Особенно высоко Ганди ценил моральный аргумент, который он постоянно использовал. Совесть он считал гласом божиим; внутреннее побуждение к выполнению долга, о котором он неоднократно говорил и которое подкреплялось постом, представляло собою прямое указание на наличие в человеке доброго и божественного начала. Авторитарные и исторические доказательства бытия бога сведены в следующей цитате: «Об этом свидетельствует жизненный опыт многих поколений пророков и мудрецов всех стран». Иногда Ганди пользовался, так сказать, демократическим критерием и в подтверждение правоты своей веры говорил в шутку: «Я — один из миллионов умных людей, которые верят в него».

Но, не смотря на все эти аргументы, он, как Лотце и другие философы, знал, что нет таких аргументов, которые вполне могли бы убедить человека в том, в чем он сам еще не убедился на опыте. «Существует некая неограниченная таинственная всепроникающая сила. Я чувствую, ощущаю ее, хотя и не вижу. И эта невидимая Сила ощущается и все же недоказуема, потому что она так не похожа на все то, что я воспринимаю при помощи моих чувств. Она не поддается восприятию». Он рекомендует поэтому следующую прагматическую проверку: «Тот, кто хочет на самом себе испытать факт существования бога, может добиться этого посредством живой веры. А поскольку вера сама по себе не может опираться на посторонние доказательства, наиболее правильно будет поверить в моральное управление миром, а поэтому — в верховенство морального закона — закона истины и любви.

Бог — еще не Бог, если он лишь удовлетворяет интеллект, и делает только это. Чтобы стать богом, он должен управлять сердцем и преобразовывать его. Бог должен проявлять себя даже в самых незначительных поступках его приверженцев». На протяжении своей долгой жизни Ганди повседневно укреплял свою веру именно посредством этого практического метода воздействия на рабочие гипотезы — метода, часто применяемого в науке. Работая, как ученый, над гипотезой о боге как Истине и Любви, управляющей миром, он в своей практической и по-

литической жизни соответственно вел себя, с доверием и любовью относясь к своим ближним. Ответное чувство любви и доверия еще более укрепляло его веру, которая в свою очередь давала ему силу сохранить любовь и доверие даже к тем людям, которые другим казались исчадием ада. Даже находясь в весьма трудных политических условиях, которые других могли бы привести в ярость и неистовство, Ганди никогда не терял веры в присутствие бога в человеке. Многочисленные беспрецедентные успехи и достижения Ганди привели к возрождению веры у его колеблющихся коллег и даже у его оппонентов. Английский философ Сэмюэл Александер отмечает, что «наши душевные реакции на объекты раскрывают нам эти объекты». Мы можем узнать о существовании духа в другом человеке, получив от него разумный ответ. То же самое относится и к уверенности в существовании бога. Ганди укреплял свою веру в бога именно благодаря ответному чувству, которое он получал в отношении своей веры.

Религия

Хотя Ганди и любил бога, он не рассматривал его как некую абстрактную сущность, называемую этим словом. «Бог, чтобы быть богом, должен управлять сердцем и преобразовывать его». Религия означает признание бога в жизни. Признать бога — это значит открыть доступ любви, истине и разуму, с тем чтобы они управляли сердцем, устраняли себялюбие, злую волю, невежество, безрассудство и все дурные страсти вроде гнева, жадности и вожделения. Поэтому для него «сущность религии заключается в морали...» «Истинная религия и истинная мораль неразрывно связаны друг с другом». Тем не менее «религия для морали то же, что вода для семени, посеянного в почву». Однако эта аналогия приводит к мысли, что, хотя мораль и не возможна без религии, все же ее развитие в значительной степени зависит от поддержки религии. С другой стороны, мораль помогает религии очистить сердце от страстей и предрассудков, которые стоят на пути познания бога как у самого себя, так и у других. «Чем чище я становлюсь, тем я ближе к богу». Таким образом религия и мораль помогают друг другу.

«Молитва — это душа и самая сущность религии», и Ганди молился каждое утро и каждый вечер на восходе и на закате солнца, невзирая ни на какую занятость. Но «молитва — это не просьба. Это страстное желание души. Это ежедневное признание какой-то своей слабости...»¹ «Наша молитва — это искание сердца». Это «призыв к самоочищению» и «призыв к смирению». Кроме того, молитва имеет целью также подготовить нас к тому, чтобы мы разделили страдания наших ближних, каковы бы они ни были».

В трудные минуты своей жизни, когда надо было принять то или иное важное решение, Ганди замыкался в себе, предавался молчанию и посту и, связывая свои идеи и мотивы с обитающим в нем богом — Истиной, Разумом и Любовью, — горячо молился: «Осени меня добрым светом». После этого уединения он выходил всегда освеженным, решительным, вдохновенным. Он постепенно, но с удвоенной энергией и любовью приступал к внешним действиям и своей деятельностью вызывал восторг своих последователей, завоевывал сердца своих противников, ибо он развеивал, как мираж, веками складывавшиеся препятствия, ненавистные оковы, которыми были опутаны его соотечественники. Растущие успехи еще более укрепляли его веру.

Ганди стремился отдать свое тело и разум служению богу, отказываясь от своего я и своего тщеславия, отдавая всего себя богу, исполнению его воли и его делу. Ганди не позволял своему маленькому «я», своим ограниченным интересам становиться на пути важнейших чаяний человечества, которые были воплощенным в нем богом. Вот почему он часто нетерпеливо заявлял: «Я должен свести свое я к нулю». Результаты своих благородных стремлений — будь они успешными или неудачными — он всегда приписывал богу, считая, что они достигнуты благодаря действующей в нем божественной воле.

Тем самым Ганди стремился избежать и тщеславной гордости от успехов и уныния от неудач. Все же благоприятные результаты радовали его и наполняли чувством благодарности богу в нем и вне его.

—————

¹ Nirmal Kumar Воse, Selections from Gandhi (Ahmedabad, Navajivan Pub. House, 1948), p. 12.

Таков был путь Ганди к познанию бога. Для подтверждения своих философских и религиозных взглядов Ганди обращался к высказываниям великих религиозных учителей, в особенности к «Бхагавадгите». Эта последняя была его постоянным руководителем; к ней он написал комментарии, которые своеобразно поддерживали доктрину Гиты о спасении с помощью бескорыстных поступков. В предисловии к этим комментариям он, ссылаясь на Гиту, говорит: «Выполняй предназначенную тебе работу, но не пользуйся ее плодами — будь бесстрастным и работай — не имей желания вознаградить себя и работай» и «Спасение — Гита — это совершенный мир». Самоотречение Ганди — это не отречение от мира, а равно и не спасение ради достижения царства небесного. Нет, подлинное самоотречение представлялось ему актом, исключающим самолюбивые мотивы, а подлинное спасение он рассматривал как освобождение от оков самолюбивых желаний и страстей, которые только сковывают человека и служат источником его мучений. Правильно интерпретированная конечная цель Ганди была, как и у Христа, «принести небо на землю».

Различные религии

В этом разделе мы постараемся вкратце осветить отношение Ганди к различным исторически сложившимся религиям. В результате изучения многих религиозных писаний он пришел к выводу, что каждая из них содержит хорошие правила, помогающие человеку вести подлинно религиозную жизнь. Но, с другой стороны, он убедился, что многие интерпретации, комментарии и обычаи, которыми обрастала каждая религия, содержат в себе то, что с моральной точки зрения является деградацией и не может быть поддержано разумом. Таким образом, все религии оказывались и хорошими и плохими: хорошими по своим источникам и идеалам, дурными из-за обрастания в последующем негодными практическими приемами. Поэтому каждому представляется возможность выбрать по своему соображению из данной религии хорошие элементы и отбросить негодные. Вот почему Ганди ставил «здравый смысл» выше писаний:

поскольку они вносили путаницу и дезориентировали разум.

Таким образом, религия становится делом личных устремлений и делом жизни. Каждый свободен в выборе своего пути. «Религия — это исключительно личное дело», — пишет Ганди в газете «Хариджан» 28 декабря 1936 года. «Мы должны стараться в своей сознательной жизни делиться друг с другом всем лучшим, увеличивая тем самым сумму человеческих усилий в приближении к богу».

На этой основе Ганди считал возможным установить содружество всех религий. Свое мнение по этому поводу он выражает в следующих высказываниях:

«После длительного изучения я на своем опыте убедился в том, что 1) все религии истинны, 2) все религии заключают в себе некоторые заблуждения, 3) все религии почти так же дороги мне, как и мой индуизм, поскольку все люди должны так же относиться друг к другу, как они относятся к своим близким родственникам. Я также почитаю другие верования, как и свое собственное. Поэтому не может быть и мысли о переходе в другую религию. Цель содружества религий должна заключаться в том, чтобы помочь индусу стать лучшим индусом, мусульманину — лучшим мусульманином, а христианину — лучшим христианином...

Наша молитва за других должна выражаться не словами: «Боже, дай ему свет и истину, в которых он нуждается для своего развития», а словами: «Дай ему весь свет, который ты дал мне». Молитесь, чтобы ваши друзья могли стать лучшими людьми независимо от принадлежности к той или иной религии¹.

Христианским миссионерам, имевшим добрые намерения и ревностно старавшимся обратить индусов в христианскую веру, он отвечал: «Сделайте нас лучшими индусами, то есть лучшими людьми». Простая смена принадлежности к церкви без изменения внутреннего мира бессмысленна. Бесчисленное количество церквей, переименования, ссоры, взаимная вражда и инквизиция, расовая дискриминация — все то, чем пестрит история христианства, не внушало симпатии Ганди. Но и современные события — повторяющиеся время от времени

—————

¹ Bose, Selection from Gandhi, p. 226—227.

войны, которые вели христианские нации друг против друга, незавидная роль, какую играли христианские церкви и их выдающиеся епископы, помогая казнить своих братьев по вере, вызывали у Ганди чувство отвращения. Обращаясь к проповедникам, он говорил: «Уж пусть лучше за нас говорят наши дела, чем наши слова» ¹.

Ганди испытывал безграничное уважение ко всем великим религиозным учителям. Они были для него Идеальным Выражением Бога, и поэтому он не придавал большого значения их исторической подлинности. Так он думал и о Раме, и о Кришне, и о Христе. Ганди говорит:

«Бог нес крест не только 1900 лет тому назад, он несет его и теперь, изо дня в день умирая и вне воскресая. Едва ли это устраивало бы мир, если бы зависел от исторического бога, который умер 2000 назад. Незачем проповедовать о боге, отошедшем в историю, а нужно показывать его, как он живет сегодня в вас» ². Очерк о религиозной вере Ганди был бы неполным, если бы мы не остановились на его отношении к индуизму. Внимательное ознакомление с его произведениями, написанными на эту тему и опубликованными в сборнике «Hindu Dharma», дает по этому вопросу ясное представление. Ганди считал, что каждый индивид рождается с определенными наследственными тенденциями, в определенной культурной и физической обстановке и поэтому с определенной способностью развития в том или ином направлении. Бесполезно и не обязательно игнорировать и религиозное наследие, с которым данный индивид появляется на свет. Отсюда встает вопрос, как наилучшим образом и каким кратчайшим путем развивать в нем его способности. Слова, символы и понятия религии — крест, полумесяц, «ом», рай, ад, смерть без надежды на воскресенье, спасение, мокша и т. д. — вся та атмосфера и среда, в которой рождается ребенок и с которой он затем сживается, может легко пробудить в нем духовные эмоции и энтузиазм. Ганди знал это по собственному опыту: несмотря на самую близкую связь и полное взаимопонимание с последователями других религий, он понимал, что психологиче-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 227.

² Там же, стр. 227—228.

ски именно индуизм был для него наиболее приемлемым. Но был ли индуизм приемлемым для него и в моральном отношении? Ведь он писал: «Некоторые традиции, правда, древние, несовместимы с моралью и должны быть уничтожены»¹. Однако, несмотря на то, что он знал — и мучительно переживал это — о наличии многих дурных обычаев и предрассудков в индуизме, которыми тот оброс по разным причинам в различных районах страны за пять тысяч лет своего существования, все же Ганди был убежден в том, что индуизм в основном является хорошим течением, заключающим в себе высшие этические принципы. Для его критического ума и глубокой нравственности упанишады Гита и «Рамаяна» тулсидов представляли собой прекрасный источник, из которого он черпал подтверждение своих взглядов и о существовании бога во всех живых существах, и о любви ко всему живому, и этику самовоспитания и бескорыстного служения, ведущего к свободе.

Ганди не сомневался в том, что все эти принципы нашли то или иное выражение также и в других религиозных течениях. Но в них не хватало одного принципа, заключавшегося в индуизме, — признания ценности других верований, чему, например, учит Гита. И Ганди особенно дорожил и гордился этим принципом, ибо он предоставлял ему возможность оставаться приверженцем индуизма, давая ему в то же время право пользоваться всем тем прекрасным, что заключено в других верах, и, с другой стороны, поддерживать близкие отношения со всеми людьми. Он гордился также и тем, что индуизм «приютил в своей стране бежавших от преследования ранними христианами евреев — так называемых бени-израильтян — и зороастрийцев» ². Ганди говорил, что индуизм — это могучее древнее дерево со многими корнями и ветвями, обладающее способностью к неограниченному развитию. Подобно тому как протестанты, питая отвращение к католицизму, не изменили свою веру, а реформировали христианство, подобно тому как унитарианцы, не согласные с доктриной о троице, не изменили своей веры, а реформировали христианство применительно к своим взглядам, так и

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 229.

² Mohandas Karamсhand Gandhi, Hindu Dharma, Ahmedabad, Navajivan, Pub. House, 1950, p. 257.

индуизм, и в прежние века подвергавшийся реформам, может быть и в дальнейшем реформирован в соответствии с духом времени. Тем более, что индуизм, к счастью, не имеет официальных догматов. «Индуизм — живой организм, подверженный как росту, так и упадку», — и это вселяло в Ганди большие надежды.

Ганди был убежден в том, что если он останется приверженцем индуизма, то он изнутри и наиболее радикально сумеет реформировать его. Реформа индуизма была для Ганди даже в глазах его ортодоксальных противников главной задачей, которой он посвятил всю свою жизнь. И надо сказать, что за такой короткий срок никто, кроме него, не мог бы добиться в этом отношении столь больших успехов, благотворно сказавшихся, пожалуй, и на всем человечестве.

Современный мир весьма нуждается в таких людях, которые могли бы сохранить в целости высочайшие религиозные каноны. Готовность, с которой Ганди был признан лучшими умами, представлявшими все главные религиозные течения мира, показывает, что ему удалось выполнить эту миссию. Он стоит выше всех верований, оставаясь в то же время весьма дорогим для многих.

Твердая основа единения

Секрет достойной оценки действительно хорошего человека со стороны людей различных религиозных воззрений заключается в том, что все верования имеют некую общую этическую основу — универсальную религию. «Эта основа, — говорит далее Ганди, — является верой в установленное моральное руководство вселенной... Эта религия превосходит и индуизм, и ислам, и христианство и т. п. Она не заменяет их, но, находясь в полной гармонии с ними, дает им право на существование»¹. «Изучение других религий, помимо своей собственной, дает понимание твердой основы для единения всех религий, а также представление о той универсальном абсолютной истине, которая лежит за «гранью различных кредо и верований»².

—————

¹ М. К. Gandhi, Hindu Dharma, p. 224.

² Там же, стр. 226.

МИР

Концепция Ганди о мире, об одушевленной и неодушевленной природе вытекает из его понимания бога. Каких-либо систематизированных формулировок по этому поводу у него нет, но мы можем получить представление о его взглядах из случайных замечаний, встречающихся в различных его высказываниях.

Чары природы

Природу Ганди считал внешним проявлением всепроникающей живой Реальности. «Во вселенной бог проявляет себя в бесчисленных формах, и каждое такое проявление невольно вызывает во мне чувство благоговения»¹. В этом высказывании Ганди можно увидеть его внутреннее отношение к природе.

Индия наделена огромным разнообразием природных явлений: здесь встречаются грозовые тучи и ясное небо; сверкающее солнце и полная луна; яркие звезды и планеты и отдаленный Млечный Путь; шесть сезонов в году, в каждый из которых появляются свои цветы, фрукты, зерно; наводнения, бешеные потоки и мрачные песчаные выжженные пустыни; низкие кустарники, вьющиеся ползучие растения и огромные сады и банановые деревья; птицы с невероятным разнообразием расцветок и голосов; невинные антилопы, ярко раскрашенные павлины и королевские бенгальские тигры; огромные стада слонов; голубые моря, с трех сторон омывающие страну; гряды холмов и вздымающиеся над всем могучие Гималаи, которые стоят в своем таинственном и уединенном величии, располагая к созерцанию и улыбаясь своими вечными снегами на детские попытки дерзких разграбить природные богатства.

Величайшие поэты древней и современной Индии — Калидаса и Тагор — созерцали природу, наслаждались ее чарами и вдохновлялись при виде ее, за что снискали неувядаемые лавры как в своей стране, так и за границей. Природа Индии привлекает к себе внимание даже современных выдающихся ученых. Сэр Дж. К. Бозе в своих эпохальных исследованиях в области чувствительности растений и сэр К. В. Раман в своих знаменитых

—————

¹ М. К. Gandhi, Hindu Dharma, p. 79.

исследованиях относительно цвета неба и морей черпали свое вдохновение в изумительной природе Индии и открыли новые перспективы познания. В Индии ревностные сторонники религии для созерцания и приближения к богу всегда уходят на лоно природы — в леса, на холмы или берега рек, а чаще всего в Гималаи, где сочетаются все красоты природы.

Ганди очень хорошо чувствовал чары природы, которую он истолковывал своеобразно и соответственно реагировал на нее. Он хотел понять природу как выражение бога и видел жизнь во всем, отрицая обычное деление объектов на одушевленные и неодушевленные. Этим своим воззрениям он в значительной степени обязан исследованию Дж. К. Бозе, которое, как он надеялся, в дальнейшем найдет в науке все большие и большие подтверждения. Идея непрерывности, осуществляемая благодаря различным формам существования, получила подтверждение в дарвиновской теории эволюции, которая была одной из немногих современных научных теорий, оказавших на Ганди глубокое влияние. Однако дарвиновская теория была принята Ганди лишь постольку, поскольку она поддерживала идею постепенного прогресса — что, между прочим, нашло широкое признание (в противовес мнению некоторых биологов) и на Западе. Эта теория в то же время подтверждала мелиоризм Ганди — убеждение в том, что человек может улучшить свою судьбу, если он последует по пути природы.

Возврат к природе

Аскетизм Ганди иногда истолковывают как своеобразное стремление вернуться в лоно природы. Основанием для такого суждения является его страстная приверженность к натуропатии — лечению болезней с помощью главных элементов природы — воды, земли, тепла, света и воздуха. В этом отношении он много заимствовал у Джаста из его книги «Возврат к природе». Ганди так верил в целительные свойства сил природы, что несколько раз ставил под угрозу жизнь своих близких и свою собственную, отказываясь применять современные медицинские средства. Он любил также непосредственно ощущать «матушку землю» и ходил боси-

ком по открытым просторам. Одеяние Ганди — простая повязка вокруг бедер — оставляло большую часть его хорошо сложенного тела открытой, что способствовало оздоровляющему воздействию на него света и воздуха. Кроме того, скудость его одеяния истолковывали как стремление привести в соответствие его социальные взгляды с его обожанием природы. Чисто физические привычки Ганди основывались на принципе: чем ближе к природе, тем ближе к здоровью; если ты болен, иди на лоно природы. На протяжении всей своей жизни Ганди проводил эксперименты с питанием, стараясь найти «естественный режим питания для человека».

Но Ганди обращался к природе и для умственного и духовного оздоровления, а также для отдыха. Он молился вместе со своими собратьями на открытом воздухе под покровом звездного неба — рано утром и в сумерки. Однажды, будучи убит горем в связи с тяжелыми политическими событиями, он почувствовал сильное влечение уйти в Гималаи. И только любовь к человеку не позволила ему уйти туда.

Понятие прекрасного

На основе приведенных фактов мы можем получить представление об эстетических взглядах Ганди¹. По мере приближения к богу в природе и к богу в человеке возрастает и прекрасное. Бог проявляется в гармонии природы, которая преодолевает дисгармонию, а также в любви и добродетели человека, которые одолевают ненависть и зло. Божественная гармония очаровывает душу. Именно она является источником прекрасного. Касаясь распространенного среди некоторых слоев населения Индии обычая древопочитания, Ганди заметил как-то:

«Я нахожу в этом инстинкт глубокого пафоса и поэтической красоты. Он символизирует искреннее почитание растительного царства, которое с его безграничным числом прекрасных форм и образов вещает на миллионы ладов о величии и славе бога»².

—————

¹ Я благодарю проф. Фрэнсиса Шумахера за то, что он обратил мое внимание на эстетические взгляды Ганди.

² Gandhi, Hindu Dharma, pp. 78—79.

И далее, когда Ганди впервые посещает предгорье Гималаев, куда направлялись индусские пилигримы, он испытывает то же чувство очарования. В своей «Автобиографии» он пишет:

«Я был очарован картинами природы... и преклонил свою голову перед нашими предками за их чувство прекрасного в природе и за их предвидение того, что прекрасные проявлений природы получат религиозную значимость». Виды природы, «звездное небо, простирающееся в бесконечном пространстве», и т. п. Ганди считал прекрасней всех произведений искусства. Они представляли для него «вечные символы красоты». Однако они были прекрасны не сами по себе, а как символы бога — источника красоты. Быть может, поэтому его любимым и наименованием бога был Рама, что этимологически означает «чарующий».

В произведениях человеческого труда Ганди находил красоту лишь тогда, когда они являлись результатом честного труда, исключающего как эксплуатацию, так и корыстные цели, и служило добру — словом, если оно отображало бога в человеке. При оценке труда человека в свете его моральных принципов даже внешние чувства Ганди склоняли его к признанию красоты в добром и безобразия в злом. Самая обыкновенная прялка, которая благодаря его усилиям получила распространение среди миллионов крестьян и способствовала их плодотворному труду в часы вынужденного безделья, стала символом идеального служения обществу. Отсюда и шумы, производимые этим простым орудием, были названы «музыкой колеса». А фабрики и машины, которые разрушали мирную сельскую промышленность, разрушали семейные очаги, создавали конфликты между капиталистами и рабочими и отдаляли людей от природы, вызывали у него чувство отвращения, подавленности и пессимизма. И не удивительно поэтому, что в гладкой, накрахмаленной, плотной фабричной ткани он видел «похоронный глянец». Наоборот, домотканая материя казалась ему мягкой, красивой, приятной. Грубая выделка этой ткани или не принималась им во внимание, или, по-видимому, признавалась вполне естественной.

Что касается «сознательного искусства человека, например живописи, музыки, то Ганди, что вполне по-

нятно, рассматривал его только как внешнее выражение внутренних устремлений души и ценил его постольку, поскольку данное искусство помогает человеку развивать свои способности. Ганди говорил: «Каждое подлинное искусство, таким образом, является отображением души. Внешние формы имеют цену лишь в том случае, когда они представляют собой выражение внутреннего духовного начала в человеке... Каждое подлинное искусство должно помогать душе в осознании своего внутреннего я» ¹.

Но подлинная красота заключается также и в истине. «Все истины — не только правдивые идеи, но и правдивые лица, правдивые картины или песни — являются поистине прекрасными. Обычно люди не умеют видеть красоту в истине». Более того, «чистота жизни представляет собой наивысшее и самое подлинное искусство»².

Таким образом, мы можем установить, что идеи Ганди о красоте, добре и истине взаимно переплетаются. Ибо каждая из этих идей в конечном счете исходит из одного источника — бога, в котором все они сливаются. Бог — это истина, добро и красота (сатьям, шивам и сундарам). Чтобы охватить то же самое с субъективной точки зрения, Ганди стремился далее — и добился в этом значительного успеха — установить гармонию и равновесие всевозможных качеств эмоций, воли и мысли. Для такого склонного к широким обобщениям ума ничто в конечном счете не могло казаться удовлетворительным для одной стороны, если это не могло удовлетворить другую сторону. Или, лучше сказать, такой унифицирующий ум не в состоянии был реагировать частично, но лишь в целом, и поэтому ничто из того, что не являлось истинным, добрым и прекрасным, не могло удовлетворить его. Картина, признанная прекрасной с точки зрения предвзятых канонов о красоте, будет лишь раздражать такой ум, если она оскорбляет моральное чувство или разум. Ганди поэтому отрицал «искусство для искусства». Прекрасные произведения искусства, удовлетворяющие такой склонный к обобщениям ум, могут быть созданы только всесторонне развитым, выдающимся художником. «Подлинное искусство должно

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 273.

² Там же, стр. 274.

быть проявлением счастья, довольства и чистоты его автора» ¹.

Законы природы и место бога

От красот природы мы можем перейти к рассмотрению других волновавших Ганди вопросов. «Все вещи вселенной, включая солнце, луну и звезды, подчиняются известным законам. Без сдерживающего влияния этих законов мир не мог бы существовать ни одного момента»². В неумолимых законах природы Ганди усматривал силу и волю, которые поддерживают во вселенной гармонию и порядок и охраняют ее от разрушения. Эта сила для него была не чем иным, как богом, а законы — способами действия этой силы. Поэтому Ганди считал, что в конечном счете нет разницы между законом и законодателем. «Божественный закон и бог не отличаются друг от друга».

Хотя Ганди как теист и верил в милосердие, однако, по его мнению, милосердие не означает готовности бога освобождать человека от воздействия закона. Человек должен испытывать последствия своих поступков. Он верил в индийскую теорию кармы, то есть в то, что каждый поступок неизбежно ведет к соответствующим результатам согласно установленным богом законам управления миром. Он говорил: «Что посеял человек, то он и пожнет. Закон кармы неумолим, и избежать его нельзя. Богу, таким образом, нет нужды вмешиваться в это дело. Он установил этот закон и устранился» ³.

Поскольку и человек и природа подчиняются законам бога, то действия человека оказывают влияние на природу, и наоборот. Человеческие прегрешения с неизбежностью влекут за собой наказания. Осознавая наличие некоторых дурных социальных обычаев, Ганди говорит: «Я не верю в то, чтобы все грехи, которые совершает нация, имели чисто физическую реакцию. Но я считаю, что накопившиеся за много лет совершенные нами грехи держат нас в состоянии рабства»⁴. В большом землетрясении, происшедшем в Бихаре, он усматривал наказание за моральные грехи общества.

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 273—274.

² Gandhi, Hindu Dharraa, p. 125.

³ Там же, стр. 298.

⁴ Там же, стр. 142.

А человек, который стремится познать законы бога в природе с помощью бога в человеке, представляющего собой разум и любовь, и который формирует свою волю и характер в соответствии с этими законами, насладится благоволением божиим — милостью его законов. Ведя жизнь в соответствии с законами природы, такой человек будет наслаждаться здоровьем и благополучием, а проявляя свою любовь к людям и всему живому, он заслужит взаимную любовь и симпатию. «Предание себя» воле божией в таком случае будет означать смиренное повиновение божественному закону гармонии, любви и разума. Самоуничижение же будет означать удаление от злой воли, которая приводит лишь к раздорам и дисгармонии (между человеком и природой, между человеком и его ближними) и безумию. Молитва для Ганди — как мы уже выше отмечали — была не «прошением», а ревностным старанием непрестанно помнить о боге (то, что индийские теисты называют дхрува смрити), для того чтобы жизнь протекала в соответствии с его законами. Невозможно без благоволения, а благоволение — это не что иное, как спасительная милость божия — разум и любовь, которые действуют, исходя из нашей головы и нашего сердца.

Таким образом, можно утверждать, что теизм Ганди недалек от натурализма. Точнее говоря, строгий натурализм — вера в дух истины и разума — является теорией разума, безразличной к нашим достоинствам и эмоциональным качествам. Однако, если эти теории окрашиваются эмоциями, как это видно из вышеизложенного, они могут превратить для блага человека широкое «Оно» природы в «Ты», как указывает Уильям Джемс. Хорошо уравновешенный ум, эмоции и воля Ганди способствовали познанию и давали ему возможность наслаждаться плодами познания при всевозможных эмоциях; в то же время и познание и эмоции действовали во всех сферах его жизни. Этот идеал всестороннего развития выражен в следующих словах: «Однако он не бог, если служит только потребностям интеллекта. Бог, чтобы стать богом, должен управлять сердцем и преобразовывать его. Бог должен проявлять себя даже в самых незначительных поступках его почитателей».

Считать подобную теистическую версию натурализма ненаучной — значит забывать о границах науки, о

сферах науки. Чистая наука не занимается эмоциональными оценками и раскрываемым ими практическим использованием истины. Если ценить любимую музыку, выраженную в вибрации, различных тембрах, размерах и интенсивности и аплодировать им не научно и если любить комплекс конфигурации электронов и протоном как нечто близкое, а не просто как комплекс математических формул тоже не научно, тогда так же не научно любить природу и наслаждаться ею — изумительной своей конституции, раскрытой, кстати сказать, самой наукой. Как наилучшим образом мы должны или можем привести в соответствие научные идеи с эмоциями и поступками — это в конце концов дело темперамента и вкуса. Ганди мог симпатизировать убежденным атеистам и одновременно говорить о природе бога: «Он является личным богом для тех, кто нуждается в соприкосновении и в общении с ним» ¹.

Следует отметить, что Ганди сам ценил такое общение с богом и страстно желал его. Он упорно стремился к тому, чтобы усвоить распространенные научные идеи и долгое время пытался идти в ногу с натурализмом. Но там, где наука не могла ничего сказать, его пытливый ум шел дальше. Это уже была сфера его веры, которая давала ему утешение и уверенность в себе, узнал, что, несмотря на усилия науки понять природу в свете ее законов, наши познания еще далеко не полны. В мире еще существует много неописуемых, загадочных явлений. В некоторых из них Ганди склонен был видеть руку бога и проявление его милости. Например, сколько раз он получал из неизвестных источников деньги, которых не просил, причем получал именно тогда, когда находился в большом затруднении. К тому же в течение двадцати пяти лет сам Ганди и члены его нескольких центров в Южной Африке и Индии обладали как бы «постоянным иммунитетом» от укуса змеи, хотя там были змеи, они не умирали от их укусов. Вспоминая о своих продолжительных и многочисленных экспериментах, Ганди пишет в своей «Автобиографии»: «Глазами верующего я вижу в этих обстоятельствах руку милосердного бога».

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 3.

Апологетически он добавляет к этому: «У меня нет других слов, чтобы выразить это». Ганди придерживался того мнения, что подобные вещи «не случайные события, а проявление милости божией», и если бы даже такое отношение было названо религиозным предрассудком, он «все же был бы верным приверженцем этого суеверия». Приверженность — это как раз то слово, которое выражает его взгляд на любовную веру в бога в тех случаях, когда разум не в состоянии ни объяснить, ни допустить легковерного принятия невероятного, как дело случая или совпадения случайностей.

«Возмущение природы выражается в зубах и когтях»

Ганди не закрывал глаза на явления распада, гибели, диссонанса и смерти, наблюдающиеся как в неодушевленном, так и в одушевленном мире. Он хорошо знал, что «возмущение природы выражается в зубах и когтях». Но, рассматривая историю эволюции мира, Ганди пришел к убеждению, что силы дружбы и любви господствовали над противоположными силами и предохраняли планеты и звезды от столкновения и разрушения, а живые существа — от истребления их друг другом. Любовь действует даже у самых свирепых животных, которые по-родительски нежно относятся к своим детенышам и создают свои семьи. Стадный инстинкт у насекомых, птиц и животных лишний раз подтверждает объединяющую любви и дружбы. Прогресс человеческого общества представляет собой дальнейшее проявление того же самого начала. «Природа живет благодаря дружбе. Взаимная любовь позволяет сохранять природу». Если человек стремится к дальнейшему прогрессу, он должен довериться этому господствующему и спасительному началу и стараться организовать общество именно на этой основе.

Иногда Ганди пытался даже пойти дальше, исходя из своей веры в то, что воздействие человека на природу имеет далеко идущие последствия. Человеческая ненависть вызывает ответную ненависть не только со стороны человека, но и со стороны других живых существ. Весь мир природы — это область действия мобильных сил, и легкое волнение непостижимым образом может

потрясти весь мир, как это уже пытался показать Уайтхед. Именно подобного рода убеждение побудило Ганди высказать как-то мысль о том, что змеи и тигры — это ответ природы и бога на человеческую злобу и разрушительные тенденции. По-видимому, Ганди признавал правильной идею индийских йогов о том, что если человек преодолеет в себе склонность вредить другим, тогда другие люди и животные также отбросят все свои злонамерения в отношении его. Любовь вызывает у всех ответную любовь, а добро порождает добродетель у всех живых существ.

Огромный мир пространства и времени

Анализируя концепции Ганди о пространстве и времени, мы должны прийти к выводу, что он находился под влиянием широко распространенных в Индии идей. Индийская философия не признавала того, что мир произошел в какое-то определенное время. Причиной каждого события, как с этим согласятся и западные ученые и логики, является его непосредственный неизменный предшественник (возможно, некоторые добавят к этим прилагательным еще и «необусловленный»). Таким образом, если мы попытаемся найти причину какого-нибудь явления в современном мире (или совокупности всех таких явлений — что будет представлять весь мир), мы должны будем обратиться к ближайшему предшественнику или предшественникам. Далее, если мы захотим узнать причину этих последних, мы должны будем заглянуть дальше в глубь истории, чтобы найти предшествовавшие им события. Если мы будем продолжать исследование, то удалимся еще дальше во времени. Мы не сможем остановиться на какой-либо стадии как на первоначальной по времени (если не хотим встать на произвольную точку зрения), поскольку если даже принять ее за первоначальную, перед нами снова может встать вопрос о ее причине. Таким образом, сама природа концепции о времени, как о ряде последовательных событий, такова, что мы не можем ни утверждать, ни отрицать, ни сколько-нибудь логично предположить наличие абсолютного начала во времени. Следовательно, мир должен рассматриваться как безначальный, а время — как не имеющее ни начала, ни конца.

Эта общепринятая в Индии теория времени оказала влияние на многие умы, вызвав к жизни идею неограниченных возможностей, которые, хотя и не актуальны теперь, могли быть актуальными в отдаленном прошлом и могут быть такими в будущем. Эта точка зрения в свою очередь породила тенденцию к развитию широкого взгляда на вещи в противоположность стремлению к непосредственным выгодам. Знаменитый санскритский поэт в предисловии к одному из своих ранних произведений пишет: «Наступит день, когда родится тот, кто будет обуреваем теми же мыслями (и оценит мои поэмы). Время беспредельно и мир необъятен». Время хорошо послужило ему. Ганди также питал надежду на то, что его идеалы несопротивления и истины будут когда-то успешно осуществлены. Поэтому он отвечал скептикам: «Несколько тысяч лет — это лишь крупинка в необъятном цикле времени». Мы видим в этом один из корней его величайшего терпения, оптимизма и предвидения.

Идея бесконечности пространства и вселенной всегда господствовала в индийской философии. Наша земля — это только часть планетарной системы, которая составляет наш мир. Существуют и другие миры — и под нами и над нами. Их насчитывают до четырнадцати. Религиозные поэты и вайшнавистские теисты стали проповедывать на этом основании смирение, говоря о ничтожестве человека по сравнению с Землей и ничтожестве Земли по сравнению со Вселенной. Непрестанные усилия Ганди оставаться скромным основаны на его реалистическом восприятии слабости человеческого тела по сравнению со Вселенной. Но вместе с тем в нем крепла противостоящая этому идея о неисчерпаемых возможностях человеческого духа и вайшнавистская идея о том, что человеческая жизнь — это величайшее счастье. «Родиться человеком — это исключительный дар».

ЧЕЛОВЕК

Человек — сложное существо. Его тело является частью и продуктом природы, и оно развивается и распадается согласно законам природы. Но тело рождается

от родителей, и поэтому «первоначальная основа, опираясь на которую ребенок начинает свою жизнь, наследуется от предков» и «среда играет значительную роль [в его развитии]». Но человек — это не только нечто физическое. Он обладает сознанием, разумом, совестью, волей, эмоциями и тому подобными качествами, которые являются выражением его духа или души, существующей в нем. В то же время тело и душу нельзя рассматривать как первичные независимые реальности. Единственная первичная реальность — это бог, который проявляет себя различным образом: как тело и дух; как материя и сознание. Ганди не дуалист, а монист, верящий в единую всепроникающую реальность.

В истории как индийской, так и западной философии встречаются многие философы, придерживающиеся дуалистических и плюралистических взглядов, философы, которые пытались понять и объяснить мир, признавая две и более первичных и независимых реальности. Однако они сталкивались с весьма важной проблемой: как могут быть связаны две или более абсолютно различные и независимые сущности, если они так отличаются друг от друга? Тем не менее трудно отрицать взаимосвязь духа и тела. Чтобы избежать этой трудности, монисты многими различными способами пытались понять эту Вселенную, признавая наличие всепроникающей Реальности. Монизм как в Индии, так и на Западе представлен довольно широко, но, вообще говоря, он может быть сведен к двум разновидностям. Шанкара и его последователи считаются наиболее последовательными монистами в Индии. Они утверждают, что всякие изменения и множественность — это только видимость. Отсюда тело и ум, по их мнению, представляют собой конечные кажимости единой первичной реальности Брахмана. Следовательно, правильно понятое я человека является не чем иным, как Брахманом. Ограниченность человека — это результат его незнания своей реальной природы, познав которую человек осознает свою полную тождественность [с Брахманом]. Эта доктрина называется «адвайта», что буквально означает «недуализм». Такое наименование эта доктрина получила потому, что она отрицательно отвечает на напрашивающийся вопрос: «Отличается ли человек от бога (Брахмана)?»

Представители другого вида монизма в Индии, признавая существование Единой Всепроникающей Реальности, Брахмана, или бога, в то же время не считают ограниченность и множественность простой видимостью; все внешние объекты, тела и я признаются реальными, хотя и ограниченными. Эти монисты, как мы видели в предыдущем разделе, по-разному пытались объяснить отношение ограниченной и множественной реальности к Единой Реальности. Но в одном все они были единодушны — в отрицании доктрины Шанкары, согласно которой бог и человек, я и Брахман — абсолютно тождественные реальности. Эти истолкователи веданты и есть основоположники многочисленных школ, обычно называемых вайшнавистскими, — противников доктрины «Адвайта» Шанкары.

Из вышеизложенного становится очевидным, что, хотя Ганди и причислял себя иногда к приверженцам Адвайты, он, строго говоря, не может, считаться последователем Адвайты Шанкары, ибо он не рассматривал мир как простую видимость. Под адвайтой он понимал монизм вообще, включая и обе вышеупомянутые его разновидности. Этим термином он иногда называл монизм как таковой¹.

Отношение человека к богу

Понимание Ганди отношения человека к богу лишний раз показывает, что он в общем был мыслителем скорее вайшнавистского, чем шанкаристского толка. Он никогда не пытался входить в тонкости определения точных взаимоотношений человека и бога, и поэтому невозможно определить, к какой именно из четырех главных вайшнавистских школ он принадлежал. В своих небольших комментариях к Гите Ганди использовал по преимуществу такие понятия, которые характерны для всех вайшнавистов, что было унаследовано им от родителей и подкреплено влиянием христианства и магометанства. Например, он то и дело говорит о боге как о господе (прабху) и об идеальном человеке как о слуге (даса) бога. Ганди говорит также о человеке как о

—————

¹ Интересно отметить, что тезисы Мадхвы, самого яростного защитника Двайты (дуализма я и бога), были названы одним из его последователей, д-ром Б. Н. К. Шарма, «Сватантра Адвайтд».

части (амша) бога или божественной силы. Иногда он рассматривает каждого человека как воплощение бога (Джив матра ишварке аватар хэй). Но наибольшее впечатление производит цитирование Ганди ходячих высказываний индийских мусульман, что он делает с огромным воодушевлением: «Человек — не бог; но нельзя сказать, что он отличается от искры бога (адам кхуда нахин; лекин кхудаке нурсе адам джуда нахин)».

В этом мы снова можем видеть предпочтительное отношение Ганди к определенному виду связи — тождества в различии, которая в измененном виде проповедуется вайшнавистами-ведантистами, а в последнее время Тагором. Шанкаристы отстаивали абсолютную тождественность природы и бога, Ганди же старался сделать свое понимание человека и бога подвижным и динамическим, представляя бога как силу, как жизнь и т. д., допуская различные формы его проявления, воплощения и вдохновения.

Индивид

Индивид представляет собой реальную и уникальную точку жизни бога, и в то же время бог является для всех индивидов единой основой, переплетающей их всех неразрывной связью. С одной стороны, Ганди говорит: «Индивид — это единственное, что заслуживает наивысшего внимания». С другой стороны, Ганди с огромным энтузиазмом восклицает: «Я верю в абсолютное единство бога, а следовательно, и человечества. Что из того, что мы имеем множество тел? У нас лишь одна душа. Лучи солнца, преломляясь, становятся бесчисленными. Но они имеют один и тот же источник» ¹.

Чтобы лучше уяснить себе концепцию Ганди, мы должны остановиться на распространенных в древней и современной Индии взглядах об индивиде. Многое в этом вопросе было извращено, и тем более важно разобраться в этом, поскольку отсюда вытекают концепции об обществе и государстве, о долге человека по отношению к ним.

Прежде всего мы должны обратить свое внимание на один из основных тезисов индийских теистов, а именно

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 26—27.

на то, что, допуская существование бога как творца, они никогда не считали, что души индивидов сотворены богом. Души являются самобытными и такими же вечными, как и бог, но, будучи частицами бога, они как таковые зависят от него. Как творец, бог проявляет свою волю лишь по отношению к существованию различных комбинаций материальных элементов, или, что то же самое, бог лишь объединяет и дифференцирует вечно существующую материю — образует отдельные тела и окружающие объекты для душ. Души как человека, так и низших живых существ являются, следовательно, вечными истинами, не подлежащими ни сотворению, ни разрушению. Эта своеобразная концепция совсем не похожа на теизм, распространенный в некоторых других странах.

Даже Шанкара и его последователи, которые не верили в то, что отдельные человеческие души являются первичными реальностями, утверждали, подобно нам, погрязшим в невежестве, глубоко укоренившихся верований и вытекающих из них обычаях, что мы не можем отрицать нашего я; которое существует для всяких практических целей. Лишь посредством признания, использования и применения нашего я — наших тел и умов — мы должны удалить их — наше невежество, убеждения и привычки, — для того чтобы приобрести знание о самих себе, о мире, для постепенного преобразования наших дурных эмоций, страстей и привычек с помощью постоянных размышлений об истине и достойных ее поступков. Тело, семью, общество и государство следует организовать и использовать таким образом, чтобы можно было освободить индивида от оков невежественных представлений и дурных привычек, чтобы он мог осознать свое совершенное единение с Брахманом. Жизнь Шанкары, протекавшая в активной организаторской общественной деятельности, служит яркой иллюстрацией его учения.

Буддисты, отрицавшие наличие какой бы то ни было субстанции, а поэтому и бога и человеческой души, все же признавали факт личности, порожденной неведением и многими его последствиями. Подобно шанкаристам, они признавали также, что постичь сверхличное состояние нирваны можно не путем игнорирования личности, а посредством правильного ее понимания с

последующим практическим преобразованием чувств и воли. Продолжительная и активная жизнь Будды, посвященная делу освобождения своих страждущих ближних, показывает, что он испытывал сострадание ко всем индивидам.

Несмотря на различия в понимании индивида, все индийские мыслители все же единодушно признают первостепенную и практическую важность личности, ее преобразования и использования посредством познавательной жизни, воспитания и бескорыстных поступков и даже — в том случае, когда некоторые стремятся достигнуть конечной цели — сверхличного состояния.

Правда, учения Будды и Шанкары иногда понимаются и применяются неправильно. Негативные элементы этих доктрин подавляли позитивные и конструктивные элементы. Подобное же мы можем наблюдать и в христианстве, где зачастую аскетические правила отрешенности превалировали над позитивными доктринами. Вообще в мире нет таких доктрин, которые были бы настолько хороши, что их нельзя было бы исказить.

Тем не менее в настоящее время, по крайней мере за последнее столетие, возрождаются позитивные аспекты учений древних великих философов Индии в соответствии с тем, что подчеркивается на современном Западе. Вивекананда (1862—1902) особенно подчеркивал позитивный аспект адвайта веданты, а именно положение: «Все это — ничто, кроме Брахмана», в противоположность негативному аспекту того же, но наполовину сокращенного изречения: «Все — это ничто». На этой основе, а также следуя хорошему примеру христианства, он насаждает идею «человеко-бога» (нар-нараяна) и проповедует служение страдающему человечеству как лучшую форму поклонения богу и как путь к спасению. Внушая человеку, что он не кто иной, как Брахман, Вивекананда вдохнул в людей бодрость и уверенность, когда в стране царила атмосфера упадка и неверия в свои силы. Он соединял сострадание Будды к страждущим братьям для облегчения их участи с адвайтистской идеей, согласно которой во всем есть лишь один Брахман и конечное спасение не может быть достигнуто без спасения всех. Положительные и действенные результаты этого сочетания видны из следующих высказываний Вивеканан-

ды, которые вызвали у всех людей энтузиазм и надежду на возрождение во всех сферах жизни. «Религия, которая даст нам веру в самих себя, чувство национальной гордости и возможность накормить и обучить бедных, а также сгладить окружающую меня нищету... Если вы хотите обрести бога, служите человеку». Ромен Роллан пишет: «И вместе с этим в качестве его краеугольного камня были брошены (и объединены единым горением) и гордость, и амбиция, и любовь, и вера, и все его силы, все его устремления для выполнения миссии служения человечеству».

Воспроизводя идеи буддийского сострадания, как оно понимается в буддийской махаяне¹ (которая, кстати сказать, является родоначальницей китайского, японского и корейского буддизма), Вивекананда, подобно бодисаттве, торжественно провозглашает: «Пусть я рожусь снова и снова и буду переносить тысячу страданий и несчастий, если это даст мне возможность поклоняться только богу, в которого я верую как в общую сумму всех душ, и прежде всего моему богу, именно моему богу обиженных, моему богу бедняков всех рас». «Религия — не для пустого брюха»².

Убедительные речи и статьи Вивекананды нашли широкое отражение в религиозном национальном и тем не менее интернациональном движении Индии, которое достигло своей наивысшей точки, когда она обрела политическую свободу. С тех пор его ученики работают по всей стране по распространению образования, проведению социальных реформ и оказанию помощи больным и несчастным. Они организовали много центров веданты в Европе и Америке.

Рабиндранат Тагор (1861—1941), опираясь на учение упанишад, буддизма и средневековую вайшнавистскую поэзию, придерживался идеала конструктивных социальных действий, а не мироотрицающего культа упадочничества; он также обращал внимание на при-

—————

¹ Махаяна — религиозная позднебуддийская секта. В нее вошли философские школы шуньявада и виджнянавада, проповедовавшие нигилизм и субъективный идеализм. — Прим. ред.

² Бодисаттва — согласно махаяне, человек, познавший мудрость и отдающий все свои силы на служение своим ближним. Это вполне соответствовало философии махаянистов, отрицавших реальность отдельных индивидов и признававших реальность только «высшего Я». — Прим ред.

сутствие бога в бедном и страдающем народе. В своей «Гитанджали», которая получила Нобелевскую премию, Тагор воспевает: «Здесь твоя скамеечка для ног, но отдохнут твои ноги там, где живет самый бедный, самый униженный и все потерявший. Он там, где крестьянин возделывает твердую почву и где дорожный рабочий дробит камни. Он с ними... Сними твою святую мантию и, подобно ему, спустись на пыльную землю.

Освобождение? Где его найти? Наш господин с радостно принял сам на себя оковы творения; он скован нами... Встреть его и становись рядом с ним, чтобы трудиться до пота на твоих бровях».

Личность, по мнению Тагора, находится там, где бесконечное становится конечным, не теряя своей бесконечности». Она для человека — сущность реальности и его ценности. Вместе с Уитмэном он считал, что «личность человека обитает в центре его мира». Человек должен работать, исходя из этого центра, и постепенно расширять его до бесконечности посредством любви к человеку и служения ему, благодаря любви к природе и развитию всех своих творческих сил. Чтобы придать практическую форму своим идеям, Тагор основал в Сантинигетане (где вначале проживали и сторонники Ганди) интернациональный университет и центр общественной помощи. Написанная в это время Тагором песня стала государственным гимном свободной Индии.

Для понимания идеологической основы жизни современной Индии и понимания человека было бы поэтому неправильно возвращаться к ссылкам на традиционное вульгарное понимание Индии и Востока как безжизненно пустого акосмизма и пораженчества, как майю, нети-нети ¹, нирвану и т. п. Эти взгляды опираются только на устарелые полуистины, которые иногда более дезориентируют, чем невежество и ложь. Они не уделяют внимания деятельным конструктивным

—————

¹ Майя, согласно философии веданта, — сила, скрывающая от нас реальный мир — Брахму и заставляющая нас признавать лишь иллюзорно существующие вещи этого мира. Нети-нети — буквально: небытие небытия. В трактовке идеалистов это превратилось в пустую формулу. Однако некоторые материалистические исследователи видят в этом понятии диалектическое положение — отрицание отрицания. — Прим. ред.

силам идеологии, которые помогали стране избавиться от рабства с помощью интенсивной и продолжительной борьбы против могущественных сил, вложивших в нашу страну свои капиталы.

Ганди широко пользовался новыми позитивными идеями современной Индии, ассимилируя их, используя в своей практической жизни и придавая им социальную и политическую форму. Этот совершенно конкретный процесс и опыт породил его собственную философию о человеке и жизни и в конечном счете вызволил его народ из рабства.

Мнение Ганди, согласно которому в каждом человеке есть бог, поднимается до веры в то, что человек обладает свободной волей, разумом, сознанием и любовью. Человек является творцом своей судьбы, если он правильно пользуется своим разумом и ведет жизнь, руководствуясь своим сознанием (внутренним голосом бога). Если он относится к своим ближним с любовью в сердце, он может осознать бога и создать рай на земле.

Вследствие унаследованных физических и умственных особенностей и условий жизни каждый индивид представляет собой нечто своеобразное. То, чем данный индивид является сейчас, — это результат его поступков, сложившихся у него навыков мышления, чувствования, речи и прошлых поступков. Человек создает себя сам посредством проявления различной деятельности — внутренней и внешней. Каждый акт, взятый в отдельности, кажется незначительным, однако, если их объединить, они образуют огромную силу, которая формирует здоровье, характер и самую судьбу индивида. «Человек — творец своей судьбы». Но он должен тщательно уяснить себе особенности своей природы и стараться улучшить их. Игнорируя истину, пренебрегая сознанием и предаваясь животным страстям, он может настолько деградировать, что превратится в животное. С другой стороны, он может, если захочет, следовать противоположным путем и становиться все более и более похожим на бога в любви, доброте и пребывании в радости, ибо «божественные силы внутри нас безграничны». Своей жизнью и учением Ганди призывал «поднимать самих себя собственными усилиями; не приводить себя в упадочное состояние. Вы

сами себе друзья и сами себе враги». Тому же учил и Будда: «Будь светом самому себе». Тот же смысл заключает и учение Иисуса в притче о талантах.

Человека возвысила до настоящего состояния его способность контролировать дурные побуждения. «Животное по своей природе не знает самообуздания. Человек становится человеком постольку, поскольку он способен к самообузданию и поскольку он развивает в себе эту способность», — говорит Ганди в своей «Автобиографии». Человеческая цивилизация стала возможной благодаря контролю над низменными склонностями, такими, как ненависть и себялюбие, и сможет процветать в дальнейшем по мере замены их доброй волей и любовью.

Прогресс человека

Когда Ганди хотелось пофилософствовать насчет исторических событий, он обычно подходил к ним перспективно и судил о них как о чем-то целом в свете господствующих тенденций. Подходя с такой меркой к человеческой истории, он приходил к заключению, что в общем и целом человечество прогрессирует. Поэтому Ганди говорит: «Я верю, что общая сумма энергии человечества потянет нас не вниз, а вверх и что это будет результатом определенно (может быть и бессознательно) действующего закона любви» ¹.

И хотя, по его мнению, это означает, что бог как любовь и разум действует через человека с целью помочь ему подняться, Ганди в то же время не забывал, что бог дал человеку свободу вести игру по-своему; он только верил в то, что человек все же научится совершенствовать себя даже при помощи своих ошибок, делая их опорой своих успехов. Ганди спокойно говорил:

«Если мы верим в то, что человечество постоянно прогрессирует в направлении ахинсы (то есть любви), то из этого следует, что подобный прогресс будет идти и дальше. В мире нет ничего статичного, все движется. Если нет прогресса, значит неизбежно наступит регресс. Никто не может оставаться вне этого вечного цикла, будь то сам бог»².

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 22—23.

² Там же, стр. 23.

Чтобы следовать по пути прогресса, человек должен постоянно стремиться к улучшению своей жизни при помощи совершенствования морали, общества и политики. Этот вопрос будет рассмотрен в следующей главе, которая покажет нам, каким образом Ганди практически применял свою философию к своей жизни, в своей практической — общественной и политической — деятельности.

3. МОРАЛЬ, ОБЩЕСТВО И ПОЛИТИКА

Но это — философия. Я молю бога и призываю читателей присоединиться к этой молитве, чтобы он дал мне силы прожить соответственно этой философии. Ибо философия без жизни — все равно что тело без жизни.

«Янг Индия», 14 апреля 1927 года.

Я хочу, чтобы в человеческом уме и человеческом обществе не разделялись непроходимой стеной общество, политика и религия. Все действует и влияет друг на друга.

«Янг Индия», 3 сентября 1952 года.

Может показаться, что этика, социальная и политическая философия Ганди выросли из его философского понимания бога, природы и человека. Однако будет правильней сказать, что обе эти философии развивались одновременно в самой жизни и исходя из нее, из различных экспериментов, в которых гармонично сочетались мысль, чувства и действие.

«Конечной целью человека является сознание (realisation) бога, и поэтому вся его деятельность в социальной, политической и религиозной областях должна руководствоваться именно этой конечной целью вúдения бога. Непосредственное служение всем людям становится необходимой частью его устремлений, потому что единственный путь найти бога — это узреть его в его творении и слиться с ним. Этого можно достичь только путем служения всем»¹. Приведенная цитата является выражением позитивного духа, присущего тому, кто ищет бога посредством служения человеку и осознания истины с помощью своих действий. Мы видели, как этот дух развивался в современной Индии и прокладывал путь к возрождению при помощи нового толкования древней индийской мысли и выделения в ней других моментов. Но возрождение, которое нача-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 26.

лось с мыслей и чувств и только частично затронуло социальные действия, у Ганди приняло столь широкий размах и стало так интенсивно, что проникло во все сферы его деятельности — и личные, и социальные, и политические.

Следует отметить тот факт, что влияние Запада, которое придало силу этому новому движению в Индии, шло по двум направлениям. Во-первых, влияние Запада на Индию сказывалось через британское управление, которое стимулировало культурное возрождение страны еще до Ганди ¹. Во-вторых, сам Ганди находился под непосредственным влиянием западных христианских, социальных и политических реформаторов, таких, как Толстой, Рёскин, Торо и «друзья» (квакеры) из Великобритании, Америки и Африки. Однако поддаться их влиянию, находясь на пути социального, экономического и политического возрождения в Индии, означало бы во многих отношениях более или менее слепо подражать Западу. Западные критики и реформаторы христианства, а также экономических и политических идеологий Запада указали Ганди на опасность слепого подражания Западу. Книга Толстого «Царство божие внутри вас или христианство» — не мистическое учение, а новое понятие о жизни — дала ему идею о возможности применения высших принципов любви и непротивления в практической политике. Эти западные идеи только подтвердили то, что Ганди усвоил у лучших индийских учителей.

МОРАЛЬ

Мораль, по мнению Ганди, — это самая основа жизни. Само существование и прогресс отдельных людей и общества зависят от морали. Она сдерживает страсти и побуждения, которые, с одной стороны, ведут к разногласиям, раздору и разрушению, а с другой — содействуют развитию противоположных чувств, созда-

—————

¹ Здесь автор явно некритически воспроизводит точку зрения английских колонизаторов на свою «миссию» в Индии. В действительности английский империализм за свое многовековое господство в Индии сделал все, чтобы задержать в своих интересах материальный и духовный прогресс страны. — Прим. ред.

ющих гармонию, мир и счастье. Мораль имеет величайшую ценность в жизни. Она развивается постепенно, посредством длительного процесса эволюции человека. Она становится все более и более надежной и прочно укореняется в самой его природе. Таким образом, моральное чувство, или совесть, становится внутренним руководителем человека.

Осознание бога — это конечная цель человеческой жизни. Но бог — не абстрактная сущность. Он — Истина или Реальность, которая обитает в человеческом я, а также в я других. Несомненно, бог представляет собой реальность во всех вещах вселенной. Но он лучше проявляется в одушевленных предметах, чем в неодушевленных, и в человеке больше, чем в прочих живых существах. Поэтому осознание бога лучше всего может быть достигнуто через осознание его в своем я и в человечестве.

Каждый индивид — определенный центр жизни бога, проявляющегося в особых физических и умственных условиях. Каждый рождается с известными определенными наклонностями, хорошими и дурными, эгоистическими и бескорыстными. Человек должен прежде всего стараться познать самого себя и преобразовать себя, постепенно расширять свой ограниченный круг существования для достижения бесконечного я, бога. Это может быть достигнуто только посредством размышления, включая заботу о других. Таким образом, путь к осознанию истинного я, или бога, лежит через любовь к другим, через выполнение своего долга по отношению к другим, долга, вытекающего из требований любви. Так мораль становится «сущностью религии».

Любовь

Любовь (ахинса) — сущность морали. Это наибольшее приближение к богу, Истине, проявляющейся в нашем познании Реальности. Любовь помогает смертному индивиду расширить свое узкое я. Она ломает преграды между ним и другими людьми, делает его жизнь все более и более общественной и таким образом приводит его ко Всеобщему, или богу. Любовь в человеке — это божественный закон, или бог, прису-

щий ему. Без этого божественного Импульса человек оставался бы прикованным к узко ограниченному эгоистическому существованию, если только он мог бы вообще существовать. То, что не достигается убеждением и применением угрозы, совершенно самопроизвольно преодолевается любовью. Все обязанности по отношению к своим ближним вытекают из любви. Выполнение долга становится приятным благодаря любви. Любовь проникает во все сферы жизни и сочетается со всем импульсом в приятной гармонии. Ганди старался реализовать (realise) эту истину. Так, он говорит: «Моя жизнь представляет собой одно неделимое целое, а вся деятельность протекает в обстановке взаимодействия отдельных сторон ее, и все это находит свой стимул в моей ненасытной любви к человечеству». И далее: «Закон совершенной Любви для меня является Законом моего бытия»¹.

Познание

Однако и сама любовь нуждается в непрестанном совершенствовании при помощи познания и моральных усилий. Любовь в ее непросвещенной форме проявляется как слепое, животное, природное влечение, сосредоточивающееся главным образом в теле. Познание освобождает любовь из ее узких границ. Когда человек не знает своей истинной природы, он движим плотскими страстями, с которыми он полностью отождествляет самого себя. Но когда он осознает заключающуюся в нем Реальность, а через нее свою неразрывную связь с остальным существующим, его любовь выходит за пределы собственного тела и его непосредственных интересов. Таким образом, мы находим, что любовь и познание Истины помогают друг другу. Любовь без Истины была бы слепа и узко ограничена, а Истина без Любви была бы только неосознанным (unrealised) идеалом.

Ганди поэтому особо подчеркивает необходимость познания для морали. Простой механический поступок, совершенный либо под влиянием слепого побуждения, либо по обычаю, не может считаться подлинно мораль-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 45.

ным. Мораль подразумевает сознание, свободное решение.

«Если поступок совершен несвободно, он не может быть назван моральным. Но и в том случае, если мы действуем подобно машинам, не может быть и речи о морали. Если мы хотим назвать поступок моральным, то он должен быть сделан сознательно, как дело долга. Любой же поступок, продиктованный страхом или всякого рода насилием, не может быть моральным»¹.

Хороший поступок немыслим также без знания условий существования своих ближних, знания среды и в особенности без знания мотивов, которые скрываются за данным поступком. Вот почему в этике Ганди придается огромное значение самоанализу. Нужно всегда быть собранным, говорил он, и следить за побуждениями, которые руководили данным поступком «Наши желания и побуждения могут быть разделены на два класса — эгоистические и бескорыстные. Все эгоистические желания аморальны, в то время как желание улучшить самих себя ради того, чтобы сделать добро другим поистине морально»².

Самоанализ необходим, чтобы сдерживать наши эгоистические влечения. Без самоанализа невозможно самоочищение. Когда у Ганди бывали какие-либо конфликты или разногласия с отдельными лицами или какими-либо организациями, он немедленно уходил в себя, чтобы проконтролировать свои мотивы и действия; и, если он находил у себя какие-нибудь недостатки, он признавался в этом и старался их устранить.

Но, как и некоторые современные психологи, Ганди признавал, что самоанализ иногда может быть обманчив и что другие, наблюдая за нашим поведением, порою более ясно видят наши влечения и желания. Поэтому он признавал важность мнения других лиц. Он советовал: «Мы должны стараться также видеть себя так, как видят нас другие». Таким образом, мы приходим к выводу, что познание со всех точек зрения весьма существенно для хорошей, а равно и плодотворной моральной жизни.

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 300.

² Там же, стр. 223.

Свободная воля

По мнению Ганди, как, впрочем, и большинства этических мыслителей, свобода воли является необходимой предпосылкой морали. Но он считал, что человек не совсем свободен. Каждый человек рождается с известными недостатками. Он должен познать их и развиваться к лучшему в соответствии со своими способностями. Все недостатки целиком преодолеть невозможно. К тому же существующие законы природы, которым человек тоже подчиняется, в свою очередь налагают свои ограничения. Однако человек, познав и усвоив эти законы, посредством повиновения им может извлечь из них для себя большую выгоду. Собственные поступки человека ведут, между прочим, к образованию привычек и наклонностей, которые также тянут его за собой. Вместе с древнеиндийскими философами Ганди рассматривал врожденные наклонности человека как результат его собственных поступков в предшествовавшей жизни. Но, несмотря на все эти ограничивающие влияния, человек имеет достаточный простор для выявления своей воли, для формирования своей среды, своего тела и ума. Он может улучшить свои условия, изменить свои привычки, в общем — создать свою судьбу.

Душевная сила

Но, кроме того, человек, если он имеет волю и веру, может извлечь дополнительную силу из другого источника. Одна из главных причин слабости и беспомощности человека — его эгоизм, духовное отождествление самого себя с умом и телом, что приводит к изоляции его от остальной Реальности. Для поверхностно мыслящего эгоизм представляется значительным источником энергии, а самоутверждение я — единственным путем к достижению силы и успехов. Однако в таком мнении заключена лишь доля правды. Самоутверждение необходимо и даже благотворно для лица, которое страдает от высшей инерции (тамас) и которое не в состоянии так распоряжаться физической и умственной энергией, чтобы пользоваться ею. Тот же, кто не только в совершенстве владеет своим телом и умом, но и осознал, что он является неотделимой частицей Все-

проникающей, Всемогущей Реальности, может распоряжаться сверхобычной силой, в особенности для служения человечеству ¹. Такой человек обладает гораздо большей уверенностью в себе и в других как частях единого целого. Он питает к другим горячую любовь, с помощью которой он может служить, двигаться и вести своих ближних к совершенству. Вот это и есть то, что Ганди называет душевной силой, которую он часто противопоставляет грубой животной силе. В то время как животная сила базируется на эгоизме, который ведет к конфликтам и несчастьям, душевная сила, основанная на любви, доверии и скромности, создает гармонию и счастье. Ганди делал особый упор на скромности. Подлинная скромность, однако, весьма отличается от сознательно выпячиваемой скромности и представляет собой естественное состояние, характеризующее человека, осознавшего незначительность и беспомощность маленького я, если оно удалено от бога и человечества. Именно такое отношение и было у Ганди, который отдал свое маленькое я целиком воле божией и сделал себя просто ее инструментом.

Деятельность посредством самоограничения

Быть простым инструментом в руках божиих значит устранить все эгоистические мотивы, то есть стараться делать «величайшее добро всем». Это освобождает человека от все увеличивающегося рабства эгоистических желаний, которые приводятся в движение всегда готовыми эгоистическими мотивами. Это помогает ему также избежать обычного упадка духа от неудач и головокружения от успехов и помогает ему тем самым хладнокровно следовать по намеченному пути долга. Самоотречение, с одной стороны, обеспечивает огромный успех проделанной работы и, с другой стороны, приносит постоянное спокойствие и удовлетворение работающему.

Это — состояние равновесия (самабхава), которому учит Гита и которое Ганди признал своим идеалом. Его лозунг гласит: «Работай без вожделения, просто как инструмент воли божией». Для Ганди такая работа была также подлинным самоотречением. Нельзя

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 9—10.

уклоняться от мира и своего долга. Следует отказаться от эгоистических желаний наслаждаться плодами своих действий. Чем больше думают о получении удовольствий, тем меньше возможности сосредоточить энергию на поступках. Выполняй волю бога и предоставь ему заботу о результатах. «Ищите прежде всего царствие божие и его справедливость; остальное приложится вам». Если долг выполняется правильно, то, конечно, последуют хорошие результаты; ибо закон божий управляет миром.

Но что в действительности представляет собой воля божия? Бог — это наименование, которое мы даем наилучшей движущей силе — любви, симпатии и гармонии, которая действует в человеке, создавая единение и предупреждая хаос и разрушение. Совесть, или чувство долга, показывает направление этих сил. Вот почему совесть называют гласом божиим. Творить дела для бога значит следовать влечениям совести. В той мере, в какой человек сможет поступать так, он будет делать только то, что хорошо для всех, а не только для своего маленького я. Истинное благо индивида заключается в благе всех людей, что, несомненно, включает также и его собственное благо.

Далее, бог — это наименование постоянной Реальности, которая выражается через сменяющиеся явления рождения, упадка и смерти. Работать для бога значит работать для этих постоянных начал. Это укрепляет человеческую веру в то, что он связан с вечным началом существования, которое не подвержено смерти и разрушению. Ганди говорит: «Мы живем в среде смерти. Какую ценность может иметь «работа для наших планов», если они могут превратиться в ничто? Но мы можем себя чувствовать твердыми, как скала, если мы в состоянии правдиво заявить: «Мы работаем для бога и его планов». В таком случае ничто не погибнет»¹.

Деятельная скромность и умиротворенность

Жизнь служения, посвященного наилучшим и наиболее постоянным принципам существования, приводит к стиранию маленького я и порождает самопроизволь-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 11 (курсив мой. — Д. Д.).

ную и деятельную скромность. Ибо маленькое я в таком случае получает тенденцию уступить свое место Всеобщему Я, а беспомощная жизнь заменяется Космической Жизнью, которая управляет всем сущим (бытием). Эгоистических желаний тогда стыдятся. Бескорыстная деятельность приносит постоянную радость, а непрестанное служение создает постоянное умиротворение. Ганди в этой связи говорит:

«Жизнь служения должна быть жизнью сплошной скромности... Подлинная скромность означает всемерное и постоянное усилие, целиком направленное на служение человечеству. Бог постоянно находится в действии, не отдыхая ни одно мгновение. Если мы хотим служить ему или слиться с ним, мы в своей деятельности будем так же неутомимы, как и он... Эта неугомонность дает истинный покой. Это никогда не прекращающееся волнение является ключом к невыразимой умиротворенности» ¹. Именно этим высказыванием Ганди установил значение идеалов его служения родине — сатьяграха ашраму. Вся его жизнь непрерывного служения перекликается с этим Идеалом и показывает также возможность практического применения его и в частной и в общественной жизни.

Некоторые моральные нормы

Ниже мы приводим несколько моральных норм, которых Ганди придерживался и применение которых в жизни он считал полезным.

Наибольшее благо для всех². Идеал служения должен быть поднят на максимальную высоту. Наша плоть слаба и всегда имеет склонность при наличии хотя бы малейшей лазейки ускользнуть обратно в лоно летаргии и эгоизма. Лозунг утилитаристов «наибольшее благо для наибольшего числа людей» был неприемлем для Ганди. Утилитаристы выдвинули этот принцип, исходя из наличия у каждого индивида стремления к достижению удовольствия. «Утилитаристы, оставаясь логичными, никогда не пойдут на жертву». Между тем тот, кто основывает свой моральный прин-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 10 (курсив мой. — Д. Д.).

² Там же, стр. 38—39.

цип не на эгоистических исканиях удовольствии, а на любви и разуме, которые тоже пребывают в нем, ищет свой наибольший интерес в интересе всех. Его идеалом, следовательно, должно быть наибольшее благо для всех. Настаивая на этом принципе, Ганди имел в виду, что в демократическом правиле о большинстве всегда таится опасность пренебрежения интересами меньшинства, если мы будем стремиться только к достижению блага «наибольшего числа», а не «всех». Для осознания этого идеала мы можем припомнить простейшее правило: «Как для я, так и для вселенной».

Цель всегда удаляется от нас. Хотя Ганди высоко ставил этот идеал, он в то же время сознавал, что цель никогда вполне не достижима. В противовес последователю адвайта веданты Шанкаре, но вместе с теистическим ведантистами и большинством западных идеалистов он неоднократно с уверенностью заявлял о недостижимости совершенства в человеческой жизни. Вот его пояснения:

«Никто, будучи связан с телом, не может достичь совершенства по той простой причине, что идеальное состояние невозможно, пока человек полностью не преодолеет своего я, а я не может добиться освобождения, пока оно связано оковами плоти... Цель всегда удаляется от нас. С ростом прогресса мы все больше признаем свое ничтожество. Удовлетворение заключается в усилии, а не в достижении результата. Чем значительнее усилие, тем значительнее победа»¹. Поэтому, хотя человек никогда не может достичь абсолютного совершенства, он должен все же стремиться ко все большему и большему прогрессу.

Необходимо, чтобы недостижимый идеал вызывал стремление прилагать все большие и большие усилия и непрестанно поддерживал дух желания дальнейшего прогресса. Толстой говорил, что если приходится пересекать быстро текущую речку, то, чтобы попасть в желаемый пункт, мы должны будем направить наш рель значительно выше этого пункта. Перефразируя эту аналогию, Ганди часто говорил, что мы никогда не сможем вычертить вполне совершенную геометрическую фигуру, например прямую линию, и тем не менее,

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 30.

исходя из этих идеалов, мы чертим ее, все более и более приближаясь к совершенным фигурам.

Для меня достаточен один шаг¹. Постоянно стараясь достичь идеала, мы не должны забывать об окружающей нас действительности, в условиях которой мы идем к намеченной цели. Будущее нам неизвестно. Мы можем проявлять свою заботу только о настоящем, которое в наших руках. Только в том случае мы можем обеспечить прогресс в будущем, если правильно используем настоящее. Мы должны предпринять хорошие меры в настоящем. Этот принцип отражает практический реализм Ганди, который уживался бок о бок с его исключительным идеализмом. Ганди любил говорить про себя: «Я — практический идеалист».

Каковы средства, таков и результат. Поступок человека в настоящем определяет его будущее — так гласит индийский закон кармы. Аморальный поступок в настоящем вызывает падение человека в будущем, портит его привычки, и он уже не сможет достичь хорошей, благородной жизни. Уильям Джемс говорил, что наши хорошие привычки представляют собой наиболее значительный капитал нашей жизни. Эффективные успехи, которые достигаются порой путем применения бесчестных средств, не должны ошибочно приниматься за реальные успехи. Если успех не облагораживает человека, он недостоин человеческих усилий. Если человек потерял себя, его успехи становятся постыдными и достойными лишь сожаления. В этой связи Ганди пишет: «Они говорят: «Средства — это в конце концов лишь средства». А я бы сказал: «Средства — это в конце концов всё». Каковы средства, таков и результат. Нет грани, отделяющей средства от результата»². Дурные средства никогда не могут привести к подлинно хорошему результату. Поэтому безусловно легкомысленно думать, что хороший результат оправдывает дурные средства. Все используемые средства должны делать человека морально лучше, a поэтому применение бесчестных средств морально не оправдано. В Библии говорится: «Какая польза для человека, если он приобретет целый мир, а душу свою

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 11.

² Там же, стр. 37.

теряет?» Этим принципом Ганди особенно часто пользовался, избегая применения всех тех способов политического освобождения, которые опирались на ненависть и насилие. Он был уверен в том, что хотя такие способы и могут временно оказаться успешными, они унижают народ и вовлекают его в нескончаемые серии будущих кровопролитий и разрушений.

Подлинный источник прав и обязанностей. Морально мы не имеем права требовать к себе какого-либо внимания со стороны других людей, общества или государства, пока мы сами не выполнили по отношению к ним своих обязанностей: «Если мы выполним все свои обязанности, прав не нужно долго искать. Но если мы, не выполнив своих обязанностей, устремимся за правами, то они будут удаляться от нас, как блуждающий огонек»¹.

Человек и его дела — разные вещи². Ганди следовал этому принципу и горячо рекомендовал его своим сторонникам, когда боролся с злодеяниями как отдельных лиц, так и общественных организаций и систем. Веря во внутренние хорошие качества людей, Ганди, подобно Христу, считал благоразумным ненавидеть грех, а не грешников. Поэтому Ганди рассматривал злодеяния отдельно от злодеев, у которых он старался пробудить добрые чувства посредством дружеского обращения. Применяя этот принцип в борьбе против британского правительства в Индии, Ганди говорил: «Ненавидеть британскую систему, но не самих англичан». Такое отношение предотвратило много неприятностей.

Исцеляй самого себя. Этот самый важный принцип Ганди применял и считал наиболее полезным как в частной, так и в общественной жизни. Он твердо верил, что человек по-настоящему не может преобразовывать других людей, пока он не преобразует самого себя. Пример в таком случае куда эффективней наставления. Более того, если человек в обращении с другими и в исправлении их дурного поведения идет по пути любви, он неизбежно вызывает уважение, доверие и любовь; но это достижимо лишь в том случае, когда он добросовестно старается устранить свои собствен-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 38.

² Там же, стр. 27—28, 150.

ные недостатки. Ганди считал также, что собственные ошибки и грехи человека или народа возбуждают в других низменные чувства вроде ненависти, жадности, мародерства, деспотизма.

При столкновении со всеми такими явлениями Ганди прибегал прежде всего к самоанализу, а затем к самоочищению. Тем же методом он пользовался и в своей политической борьбе. Подобно господу Будде, он проанализировал и определил причины страданий Индии; он пришел к выводу, что они заключаются главным образом в общественных разногласиях, в социальной несправедливости по отношению к низшим классам, в недостаточном удовлетворении потребностей, в особенности в одежде, в недостатке должного воспитания и более всего в страхе перед правительством. Всю свою душу и сердце Ганди отдал делу устранения этих национальных недостатков путем организации конструктивной работы, ведущейся во всех этих направлениях и во всех частях страны. Таким образом, его политическая деятельность была тесно связана с конструктивной работой, проводимой с целью национального самоочищения¹.

Основные добродетели

Хотя различные системы индийской философии значительно расходятся между собой по метафизическим вопросам, в одном среди них царит единодушие — в этике. Все они, за исключением разве материалистов-чарваков, считали, что мир управляется (или автоматически, или через бога) моральными законами, которые обеспечивают сохранение ценностей. «Что посеешь, то и пожнешь». Нет хорошей работы без хороших результатов, но и плохая работа не остается безнаказанной. Именно в этом сущность закона кармы, который признан всеми вышеупомянутыми индийскими системами и религиозными школами. Ганди также твердо придерживался этой моральной веры и находил в ней важный источник, побуждающий вести добродетельную моральную жизнь, выполнять свой долг ради долга, причем он не беспокоился за результаты своих действий.

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 325.

Этот моральный взгляд имеет существенное сходство с высказываниями выдающегося западного философа Иммануила Канта, который ратовал за выполнение долга ради самого долга без побуждающих мотивов относительно благоприятных последствий, но с верой в то, что бог видит это и что добрые дела в конечном итоге приведут к счастью. У индийских мыслителей мы можем отметить также полное единодушие относительно необходимости того, чтобы каждый человек старался практиковать некоторые основные добродетели. К таким добродетелям относятся: непричинение вреда (ахинса), правдивость (сатья), воздержание от воровства (астея), целомудрие (брахмачарья) и непринятие, то есть воздержание от обладания излишними вещами (апариграха). Эти пять добродетелей признаются упанишадами, буддистами, системой йога, джайнистами и многими другими, хотя интерпретируются они различными мыслителями с большей или меньшей строгостью. Ману, величайший индийский законодатель, предписывая одинаковые обязанности для всех (кроме особых обязанностей, относящихся к отдельным классам общества), упоминает из вышеуказанных пяти добродетелей лишь первые три, тогда как вместо последних двух он вводит чистоту (физическую и моральную) и самоконтроль (контроль над чувствами, моторными органами и умом). Ганди признавал все пять традиционных добродетелей, но толковал их в свете своего собственного опыта и учения и пользовался ими в зависимости от времени и условий, в которых он и его соратники жили, и в зависимости от той социальной и политической работы, которой все они были заняты. В действительности к этим принятым пяти добродетелям он добавлял еще несколько как для самого себя, так и для обитателей его ашрамы. Толстовская интерпретация библейских заповедей оказала известное влияние на Ганди и подкрепила его значительно расширенное толкование пяти добродетелей. Для безупречного применения в жизни кардинальных добродетелей, а также и других принципов Ганди пользовался общеиндийской формулой «в мысли, в речи, в действии» (манаса, вачаса, кайена). В сущности то же самое мы находим и в библейском учении. Поступок прежде всего зарождается

в уме. Затем он внешне проявляется в речи и, наконец, достигает своего завершения в действительной, телесной деятельности. Поэтому Иисус считал, что тот, кто согрешил только в мыслях, уже прелюбодействовал. Не существует стены, разделяющей различные уровни человеческой жизни. Чистота не может быть вполне достигнута, пока вся жизнь в мыслях, речи и действии не станет чистой. Более того, если даже малейшее зернышко не удалить, оно пустит корень и незаметно даст свой росток. Поэтому абсолютная чистота — применение на практике добродетели в мысли, речи и действиях, — чистота, не оставляющая ни малейшей щели для дьявола, должна стать нашей целью. Эта идея все более и более закреплялась у Ганди, потому что истина для него была источником существования и не оставляла места лицемерию, где допускается «одно в уме, иное в речи и что-нибудь третье в действиях». Чтобы укрепить свою волю, Ганди принимал на себя обеты соблюдения моральных правил.

Остановимся теперь вкратце на том, как Ганди понимал эти пять традиционных основных добродетелей, а также тех добродетелей, которые в практическом применении дополняли кардинальные и в соответствии с которыми он и жители его ашрамы принимали на себя обеты.

1) Ахинса (буквально: непричинение вреда и отсюда недопустимость убийства). В этом смысле ахинса понимается в упанишадах, буддизме, джайнизме и ортодоксальных индийских законах Ману. Но наиболее строгое толкование ахинсы дает джайнизм, который не допускает не только фактического убийства или причинения вреда любому живому организму для какой бы то ни было цели, но даже и мысли или разговора об убийстве или причинении вреда, а равно и подстрекательства к убийству или позволения другим убивать. Единственное смягчение этого принципа они делают для мирян, позволяя им питаться недвижущимися живыми организмами, вроде растений. С другой стороны, Ману, последователи которого — большинство индусов, придал этому принципу более мягкую форму, позволяя убивать животных для жертвоприношений и пищи и допуская даже убийство людей в целях самозащиты. По его мнению, хотя идеал воздержания от

убийства заслуживает всяческой похвалы, применение его в жизни в полном масштабе доступно лишь немногим исключительным личностям. Поэтому мы должны делать другим уступки.

Ганди занимал промежуточную позицию между двумя крайними взглядами — джайнистов и Ману. В своей «Автобиографии» он писал о неприемлемости уступок Ману слабости плоти. Взгляды Ганди здесь, как и в некоторых других вопросах, напоминают взгляды Толстого. Мы должны целиться в небо, если хотим сбить верхушку дерева. Плоть довольно слаба; установить правило уступки значит санкционировать слабость плоти. Таким образом, Ганди выступал в защиту абсолютного идеала ахинсы. Он был ближе к джайнистам, чем к Ману, тем более, что еще с детства он находился под их влиянием. Однако на практике Ганди не смог удовлетворить высокие и строгие требования джайнизма. Он не мог позволить насекомым и вредителям полей жить за счет человека. Или, например, когда смертельно больной теленок в его ашраме, будучи неизлечимым, стонал от мучительных болей, он разрешил доктору с помощью инъекции прикончить это несчастное животное. Из-за этого Ганди вызвал глубокое возмущение у набожных джайнистов и ортодоксальных индусов и упреки в свой адрес. Ганди, как мы видели, несколько раз помогал англичанам во время их войн, и его поступки ставили в тупик даже его близких друзей и соратников.

Каковы были в действительности оправдывающие обстоятельства, если они вообще были, его поведения, явно противоречившего его высоким, не допускающим компромиссов идеалам?

В своей «Автобиографии» он раскрывает свои мысли и указывает на дилемму, которая встает в практической жизни перед верующими в совершенную ахинсу. Человек ни на один момент своей жизни не может оставаться — будь то сознательно или бессознательно — вне связи с внешней хинсой. Самый факт жизненного процесса — еда, питье и движение — по необходимости включает некоторые хинсы, разрушение жизни, хотя бы и мгновенное».

Если это факт, то зачем в таком случае мы должны стараться делать невозможное, не быть реалистичны-

ми? Ганди был достаточно реалистичен, но он не собирался останавливаться на статус-кво, как говорят реалисты. Тогда это был бы в действительности полуреализм. Будучи поклонником совершенной Истины, или Реальности, он не мог игнорировать реальность любви в человеческом сердце, которая делает возможным человеческий прогресс. «Ненасилие — это закон нашего человеческого рода» ¹. Заглушить этот реальный и божественный импульс в человеке бессмысленной жестокостью значит препятствовать прогрессу и проложить путь аду на земле. Мы должны поддерживать эту божественную искру и изо всех сил бороться за то, чтобы она разгорелась с помощью практики любви и сострадания. Борьба за этот идеал — это все, что дано человеку. «Чем значительней усилие, тем полней победа». О нашей добродетели будут судить, как справедливо указывает Кант, по доброте воли». «Нет ничего безоговорочно доброго, кроме доброй воли. Ибо успех зависит от обстоятельств, которые не всегда поддаются нашему контролю. В приводимом ниже отрывке Ганди следующим образом продолжает развивать эти мысли:

«Поэтому приверженец ахинсы остается преданным своей вере в том случае, если мотивом всех его поступков является сострадание, если он остерегается своей способности уничтожать крошечные создания, старается спасти их и таким образом непрестанно стремится освободить себя от смертоносной суеты хинсы. Он должен постоянно развивать в себе способность к самоограничению и чувство сострадания, хотя он никогда не станет совершенно свободным от внешней хинсы».

Следует отметить следующие важные положения

1) главный источник ахинсы, или ненасилия, — это любовь, и истинным критерием ненасилия является поэтому внутреннее чувство в сердце; 2) если мы не игнорируем внутреннего призыва любви, мы обязаны по мере возможности воздерживаться от причинения вреда живым существам; 3) поэтому неправильно думать, что раз мы не в состоянии соблюдать полное ненасилие, то мы и не должны стараться соблюсти его

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 142.

хотя бы в малейшей степени, и 4) наконец, чем больше мы стараемся применять на практике любовь и сострадание, тем более мы увеличиваем их, тем быстрее можем стать более морально возвышенными и поистине счастливыми.

Из сказанного следует, что подлинное ненасилие — это не просто воздержание от убийства и не формальный отказ от причинения вреда; нет, оно должно исходить из глубин сердца и поэтому должно исключать гнев, ненависть и чувство мести. Тот, кто питает эти злые чувства, внешне из-за страха оставаясь приверженцем ненасилия, ни в коей мере не может считаться блюстителем истинной ахинсы. Он просто лицемер, трус. Ненасилие, или ахинса, предназначена для сильных, не для трусов и слабых. Ганди поэтому говорит: «Мое кредо относительно ненасилия представляет собой исключительно активную силу... Оно не оставляет места малодушию или даже слабости»¹. Но он идет дальше, заявляя: «Я твердо уверен в том, что если бы пришлось выбрать между малодушием и насилием, я посоветовал бы избрать насилие».

С психологической проницательностью Ганди видит, что в большинстве случаев насилие — это выражение страха. Человек вооружается и идет в атаку на других из-за страха, имеющего известные или неизвестные источники. Тот, кто любит других людей, не боится их.

Тем не менее парадоксально звучит изречение: «Насилие в действительности является выражением внутреннего чувства слабости». Сильные духом с помощью любви избавляются от страха и готовы скорей пожертвовать своим телом, чем причинить вред другим. Такой человек не может прибегнуть к насилию, и потому ненасилие становится его идеалом. Посредством своей бесстрашной любви он может смягчить страх и подозрение врага. Соглашаясь скорее подвергнуть самого себя страданию, чем причинить вред неприятелю, он тем самым смягчает сердце врага и вызывает в нем чувство сострадания. Обладая достаточно сильной любовью и чувством сострадания, он способен даже пожертвовать собой, если это необходимо. Такой человек

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 154.

насаждает вокруг мир и спокойствие. Напротив, насилие, порожденное страхом и ненавистью, порождает у другой стороны еще больший страх, ненависть и насилие, и на базе этих отвратительных эмоций все увеличивается вражда между обеими сторонами. Она несет с собой разрушения как самих себя, так и других. Насилие ведет к деградации обеих враждующих партий, в то время как ненасилие возвышает и облагораживает их. Будда учит: «Вражда никогда не умиротворяется враждой, вражда умиротворяется невраждой. Это вечный закон» («Дхаммапада», I. 5).

Но, несмотря на все свое восхищение идеей ненасилия, Ганди все же вынужден был признать, что в некоторых исключительных случаях убийство может оказаться необходимым; например, когда собака взбесилась и нет шансов на ее выздоровление, ее следует убить. И далее: «Вообразим себе человека со шпагой в руке, с яростью набрасывающегося на каждого встречного на его пути, причем никто не осмеливается захватить его живым. В таком случае тот, кто убьет этого безумца, заслужит благодарность общества и будет рассматриваться как благодетель» ¹.

Поскольку конечным критерием ненасилия является, по мнению Ганди, любовь и самоотвержение, исходящие из глубины души, убийство может стать обязанностью только в некоторых редких случаях, когда оно вызывается исключительно благородными чувствами. Однако эти редкие случаи не должны умалять само правило и стимулировать насилие. Плоть довольно податлива дьяволу, стремящемуся вызвать крушение духовного начала и всего, к чему тяготеет душа. Вопрос заключается в том, чтобы не подпускать близко дьявола посредством создания и укрепления в нас все более и более благородных начал ².

Из сказанного выше видно, что, хотя слово ахинса в своем первоначальном значении выражало отрицательный смысл — непричинение зла, оно было истолковано Ганди и использовалось им также и в положительном смысле. Непричинение зла, по его мнению, становится добродетелью постольку, поскольку оно выражает лю-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 149.

² Там же, стр. 147—149.

бовь и добрую волю. Вот почему он иногда переводил слово «ахинса» словом «любовь». В учении Ганди, применявшемся им на протяжении всей его жизни, понятие ахинсы означало все то, что Будда подразумевал под дружеским расположением (мантра) и состраданием (карунай), а также и то, что имел в виду Христос, поучая: «Любите врагов ваших, благославляйте проклинающих вас и благотворите ненавидящим вас» (Матф. 5, 44). По мнению Ганди, ахинса приносит с собой также позитивный дух трактовки всех существ как единого «Я» (атмават сарвабхутаху) — мысль, неоднократно встречающаяся в «Гите» и других индийских писаниях. Ганди считал также, что ахинса сходна с правильно понятым учением Корана. Поэтому ахинса для него представлялась настоящей квинтэссенцией учений всех великих религий.

Ганди находит подтверждение идеи верховенства ненасилия в ходячем санскритском изречении: «Ахинса — высшая добродетель» (ахинса парамо дхармах). Но почему она должна приниматься за высшую добродетель? «Причина заключается в том, — как пишет он в своем дневнике от 21 ноября 1944 года, — что без ахинсы Истина не могла бы быть осознана» ¹.

Под истиной Ганди понимал бога, который охватывал все существа, охраняя и объединяя их с помощью любви. Бог может быть осознан только посредством любви к нему, а любить бога означает любить существа, в которых он воплощен. Так, Ганди говорит: «Если вы хотите обрести истину как бога, единственное, неизбежное средство для этого Любовь, то есть ненасилие» ².

Мы можем добавить к этому, что имеются еще две немаловажные причины того, почему ахинса должна рассматриваться как высшая добродетель. Первая причина заключается в том, что ахинса, как непричинение вреда жизни, является логической предпосылкой всех других обязанностей по отношению к живым существам, поскольку мы не можем выполнять никаких обязанности по отношению к ближнему, если он не живой. Вторая причина заключается в том, что ахинса, как любовь, является родительницей всех остальных главных добродетелей.

—————

¹ "Bapu Ke ashiwad", p. 5.

² Воse, Selections from Gandhi.

2) Сатья — правдивость. Это следующая основная добродетель, на которой Ганди делает главный упор. Санскритское слово статья означает не только истину, но и правдивость, так же как в английском языке слово truth (истина) имеет такое же двойное значение. Возможность такого изменения смысла слова показывает, что тут некая истина и правдивость внутренне связаны между собой. Благодаря истине рождается правдивость в мысли, речи и поступках.

Правдивость в области мысли означает, по мнению Ганди, желание следовать фактам и горячее стремление раскрыть истину какого-то вопроса, прежде чем прийти к тому или иному решению. Мы уже видели, как он применял этот принцип в частной и общественной жизни и как он в течение всей своей жизни проводил серию экспериментов для раскрытия различных сторон истины. Солидаризируясь со всеми древними индийскими философами, он считал, что «неведение — корень неудачи»¹. Пристальное наблюдение, отбор данных, беспристрастный анализ — вот методы, которыми он пользовался для раскрытия истины. При возникновении какого-либо противоречия между разумом и авторитетом, как бы высок он ни был, будь то личный авторитет или авторитет священных писаний, Ганди всегда отдавал предпочтение разуму. «Я не сторонник отказа — перед лицом традиций — от богом данного разума», — говорит он ². Разум он считал гласом божиим, и в каком бы затруднительном положении он ни оказался, он уходил в себя и старался освободить свой ум от мешающих ему страстей и предрассудков, с тем чтобы получить возможность прислушаться к ясному голосу разума, который, как он верил, при устранении помех раскрывает истину во всем ее блеске. Так, он говорил: «Истина по природе самоочевидна. Коль скоро вы устраните опутывающую ее паутину неведения, она прояснится»³.

Поэтому раскрытие истины требует самоанализа и самоочищения. Нельзя познать истину, если находишься под влиянием того, что Ганди, следуя традиции индийской этики, называет «шестью смертельными врагами», а именно: «похоти, гнева, жадности, влюбленности, гор-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 209.

² Там же, стр. 229.

³ Там же, стр. 7.

дости и лживости» ¹. Только морально стойкий человек способен усмотреть истину, особенно в противоречивых вопросах, а тем более в практике социальных и политических противоречий.

Стремлению Ганди к правдивости в мыслях способствовала его моральная чистота, его постоянные усилия устранить «смертельных врагов» и не позволить им затемнить его проницательность и его суждения. Таким образом, он мог видеть основные вопросы и истины более ясно, чем те государственные деятели, с которыми ему приходилось сталкиваться, чьи мысли были заняты заботами о законных интересах. Ганди мог также чувствовать и сознавать свои ошибки и неудачи, не считаясь с должным чувством социальной или политической амбиции. Во время одной из своих первых политических кампаний ненасилия против британского правительства в Индии, когда выяснилось, что оно привело в некоторых местах к проявлениям насилия, он остановил это движение, заявив, что это была с его стороны огромная, «гималайская» ошибка — призвать народ к гражданскому неповиновению в то время, когда он не был еще к этому подготовлен. Однако это заявление сделало его посмешищем в глазах правительства и принесло горькое разочарование многочисленным последователям Ганди. Тем не менее признание собственных ошибок способствовало его внутренней стойкости, чистоте и проявлению большей осторожности в последующих политических движениях, которые постепенно привели к разрыву иностранных оков, опутывавших Индию. Его неподкупная честность и искренность завоевали сердца не только его последователей, но и многочисленных противников и в конечном итоге сделали его величайшим руководителем в моральной борьбе.

Правдивость в речи и в поступках является естественным результатом правдивости в мыслях. Ганди был глубоко убежден в истинности древнеиндийского изречения «истина преобладает над всем» (сатьян эва джаяте), которое, кстати сказать, принято теперь независимой республикой Индией в качестве официального лозунга. Это убеждение привело его к выводу, что обманщик в конце концов все же будет разоблачен. Он иногда прибегал к логическому методу для доказательства превосход-

—————

¹ Gandhi, Hindu Dharma, p. 240.

ства правды над пустотой и никчемностью лживости, причем пользовался весьма остроумными аргументами. Даже тогда, когда ложь торжествует победу, она все же принимает личину истины. Следовательно, сила лжи сводится в конечном итоге к подделке истины. Таким образом, только истина обладает присущей ей внутренней силой, преобладающей надо всем. Ложь не имеет собственной почвы, на которую она могла бы встать, и по своей природе она в конечном счете обречена на гибель.

Правдивость в речи и поступках сама собой вытекает из любви к ближним. Искренне любить человека и в то же время обманывать его на словах или в поступках — вещи, совершенно несовместимые. Поэтому истина и любовь, по мысли Ганди, нераздельны.

Наряду с другими индийскими моралистами Ганди считал, что из любви вытекает идеальный обет правдивости. Этот обет заключается в том, чтобы говорить то, что истинно, хорошо и приятно. Высказывание просто правды может привести к фривольности, болтливости или даже к бесстыдству и т. п. и не принесет пользы ни говорящему правду, ни тому, кому она высказывается. Любовь к человеку требует от высказывающегося говорить только то, что принесет благотворные результаты (хита или патхья). Далее, даже благоприятная правда, будучи высказана в грубой, резкой форме, может вызвать больше вреда, чем добра, привести к отвращению и сопротивлению, что несовместимо с любовью. Поэтому истина должна быть высказана также в приятном (приям) тоне. Высказывание истины, таким образом, является своеобразным искусством, которое должно постоянно и всесторонне совершенствоваться. Именно такой обет и принял на себя Ганди, стараясь применять его в устной и письменной речи. Ссылаясь на санскритский текст, который лежит в основе идеала правдивости, он так его комментирует: «По моему мнению, смысл санскритского текста заключается в том, что правду следует высказывать в мягких выражениях (вежливо). Кто не может высказываться таким образом, тому лучше совсем не говорить о ней; нет правды в человеке, который не в состоянии контролировать свой язык» ¹.

—————

¹ Gandhi, Hindu Dharma, p. 15. Текст таков: «Сатила, бруят, приям бруят, на бруят сатьям аргиям. — Том 4, 138, а также в других произведениях.

Этот идеал и глубокое убеждение в незыблемом превосходстве правдивости красной нитью проходят через всю жизнь Ганди. В репликах, речах и поступках — во всем этом он избегал преувеличения, нетерпимости, грубости или желания добиться дешевой победы. Как интересный собеседник, как публичный оратор и искусный полемист, как глашатай миллионов безгласных людей, как журналист и как лидер в суровой политической борьбе, он представляет собой образец выдержанной и деловой правдивости, какую едва ли мы можем отметить в предыстории.

3) Астея — не укради. Соблюдение этой добродетели заключается в том, чтобы не присваивать ничьей собственности, пока она тебе не дана ее обладателем. Стало быть, эта заповедь базируется на признании частной собственности. Джайнисты, например, считают, что собственность — это «высшая жизнь человека», и поэтому лишить его собственности — это все равно, что лишить его жизни¹. Другими словами, жизнь человека невозможна без обладания какой-то собственностью, и, если мы признаем своей обязанностью не вредить его жизни, мы не должны лишать его собственности. Эта добродетель также вытекает из любви. Ибо любить человека и лишить его собственности — вещи несовместимые.

Кража уже потому дурна, что она приносит вред другим. Таким образом, обет «не укради» приобрел для него значение не просто воздержания от кражи, но воздержания от всякого вида эксплуатации других вроде присвоения капиталистами плодов труда рабочих. Во всех таких проявлениях эксплуатации он видел зло жизни (хинсу).

Но Ганди в своей интерпретации обета «не укради» шел еще дальше, утверждая, что «принятие или удержание вещей, которых мы не просим, также является своеобразной кражей», и поэтому мы должны остерегаться этого. Столь суровая интерпретация, которую мы находим в его дневнике (от 24 ноября 1944 года), делает этот обет почти неотличимым от традиционного обета апариграхи.

4) Апариграха — буквально непринятие. Эта добродетель интерпретируется и довольно строго применяется в жизни различными школами. Наиболее крайнее толко-

—————

¹ См. «Сарва-даршана-санграха», система джайнизма.

ванне этой заповеди заключается в отказе от всякой собственности, причем в этом случае принимается обет необладания чем бы то ни было (акинчан-рата). Такой обет берут на себя отшельники, питающиеся дикими плодами и кореньями или живущие невыпрошенными подаяниями других людей. Для обычного же члена общества подобный высокий идеал недостижим, и потому он сводится к необладанию ненужными вещами. Но этот последний обет — ввиду неопределенности понятия нужности или ненужности вещи — допускает различные степени строгости.

Что касается отношения Ганди к этому обету, то, судя по его записям в дневнике от 25 ноября 1944 года, он признавал его как «отказ от накопления ненужного на сегодня». Следует отметить, что такой идеал он ставил не только перед самим собой, но также и перед своими соратниками, бескорыстно связанными общественно-политической работой. Он призывал их всех к вере в бога, подготовке самих себя к служению богу в человеке посредством самоотречения. Они должны быть готовы даже к самопожертвованию, не говоря уже об отказе от обладания и желания накопления богатства. Так, он говорил: «Обладание заключает в себе заботу о будущем... Бог не запасает на завтра... и поэтому, если мы будем полагаться на его провидение, мы будем твердо уверены, что он каждый день будет давать нам то, что нам ежедневно требуется» ¹.

Вера в бога очень помогала Ганди. Его работа и его соратники никогда не страдали от недостатка денег.

В каком бы финансовом затруднении он ни находился, он всегда получал помощь из неожиданных, а часто и из неизвестных источников; а его вера все более и более крепла.

Он считал, что «любовь и исключительное владение несовместимы». Совершенная любовь требует готовности отказаться от всего, в том числе и от тела. Но это идеал, к которому, разумеется, мы должны стремиться, но которого полностью мы никогда не достигаем в жизни. Поэтому он пишет: «Теоретически, раз существует совершенная любовь, то должно быть и совершенное необладание. Тело является нашим последним обладанием,

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 16.

следовательно, человек сможет лишь тогда испытать coвершенную любовь и быть полностью освобожден от обладания, когда он будет готов отдаться смерти и отказаться от своего тела ради служения человечеству.

Однако это лишь в теории. В практической жизни мы едва ли можем испытать совершенную любовь, ибо тело, как обладание, всегда остается с нами. Человек всегда будет оставаться несовершенным, и его уделом всегда будет стремление к совершенству. Таким образом, поскольку мы живы, совершенство в любви и необладании будет оставаться недостижимым идеалом, к которому тем не менее мы должны непрестанно стремиться»¹.

5) Брахмачарья — целомудрие. Эта основная добродетель тоже по-разному интерпретируется, а равно и применяется. Этимологически «брахмачарья» означает жизненный путь воздержания и стремления к Брахме. Брахма же означает и бога и веды. Но в обычном смысле «брахчарья» означает обет безбрачия, который считался обязательным как для изучающего веды, так и для того, кто посвятил себя исключительно познанию бога. С безбрачием связаны были, кроме того, все виды самоограничения. Ману считал, что в течение первой четверти жизни человека — когда он учится — обязательно абсолютное воздержание от половых сношений. Во второй же четверти своей жизни каждый крепкий, здоровый мужчина должен жениться и содержать семью. Но и тогда он обязан контролировать себя в половом отношении, оставаясь верным своей супруге и соблюдая ряд других ограничений. Такая строгая воздержанность в жизни и самоконтроль приравнивались Ману к безбрачию. Что касается возраста после пятидесяти лет, в особенности для людей умственного труда, то и здесь Ману признавал желательным абсолютный контроль над половой жизнью.

Взгляды Ганди по поводу брахмачарьи базировались на древних идеях, модифицированных сообразно его жизненному опыту. Он стремился отдать всю свою энергию социальной и политической работе, поэтому целомудрие он находил в этих условиях бесценным для себя. Более того, он считал, что если общественный деятель обзаводился семьей, а следовательно и обязанностями по отно-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 17.

шению к ней, то от этого страдала его работа. Поэтому как для себя, так и для своих соратников он установил идеал абсолютного целомудрия. Поэтому неженатые работники, стремясь служить этому идеалу, оставались одинокими, а женатые подвергали себя строгому воздержанию. Таким образом, безбрачие и целомудрие признаны были обязательными для жизни бескорыстного общественного деятеля. Однако этот идеал оказался наиболее трудным и потребовал от Ганди многолетней борьбы и все увеличивающейся решимости. Из этой борьбы он вынес убеждение, что способность к половому контролю зависит от общего самоконтроля во всех сферах жизни — в мысли, в речи и поступках. Далее, он пришел к выводу, что плотская любовь может быть эффективно преодолена посредством замены ее более высокой любовью и обязанностью к богу. Свое понимание брахмачарьи он изложил следующим образом:

«Ее основной смысл может быть сформулирован так: это такое поведение, которое ведет к связи с богом. Это поведение состоит в полнейшем контроле над всеми чувствами...

В популярном изложении брахмачарья означает просто физический контроль над половыми органами. Такое слишком узкое понимание снижает качественное достоинство брахмачарьи и делает ее применение почти невозможным. Контроль над половыми органами невозможен без соответствующего контроля над всеми чувствами, ибо все они взаимозависимы. Ум на более низком уровне включается в чувство. Без контроля над умом простой физический контроль, если он на время и возможен, принесет мало пользы или совсем не принесет ее.

Обуздать ум гораздо труднее, чем ветер.

Тем не менее существование (присутствие) бога внутри вас делает контроль ума возможным.

Пусть только никто не думает, что это невозможно из-за того, что трудно» ¹.

Из других видов контроля, необходимых для обуздания сексуальных вожделений, наиболее важным Ганди признает «контроль над вкусом». Это явилось одной из главных причин, побудивших его проводить длительные опыты с режимом питания для наблюдения за тем, ка-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 216—217.

100

кое воздействие оказывает пища на сексуальный импульс. Ганди старался проверять на собственном опыте взгляды древнеиндийских мыслителей о влиянии пищи на ум, используя при этом некоторые современные идеи об основных коституантах пищи, необходимой для человеческой жизни.

Хотя Ганди соблюдал такие твердые правила в отношении еды, питья и т. п., что они казались другим слишком строгими, для него они были вполне удобными и естественными. Он никогда не чувствовал и не считал, что он в какой-то степени проводит аскетическое умерщвление плоти. В этой связи он пишет: «Неправильно называть меня аскетом. Идеалы, которые регулируют мою жизнь, вполне приемлемы для всего человечества» ¹.

6) Абхая — бесстрашие. К пяти основным добродетелям Ганди добавляет еще некоторые, например абхаю (бесстрашие), о которой, впрочем, упоминается в древних писаниях, в частности в упанишадах. Эта добродетель имела особое значение как обет для тех деятелей, которым приходилось лицом к лицу встречаться со смертью, а также безмолвно переносить страдания, борясь с помощью ненасильственных средств против сил, вооруженных смертоносным оружием. Источником абхайи, по мнению Ганди, является любовь, причем он считал эту добродетель необходимой для духовной жизни. В своем дневнике, в записи от 26 ноября 1944 года, он объяснял идею бесстрашия: «Бесстрашие заключается в отсутствии всех видов страха. Это освобождение от таких страхов, как страх смерти, преследований, голода, унижения, критики и злобы со стороны других людей, боязнь привидений, духов и т. д.».

О необходимости абхайи Ганди говорит следующее: «Трусость никогда не может быть моральной... Бесстрашие обязательно для развития других благородных качеств. Разве можно без мужества искать истину или заботливо хранить любовь?»².

Моральная смелость для Ганди — высший героизм, который состоит не в том, чтобы убивать других или причинять вред, а в готовности терпеливо и безбоязненно жертвовать всем, включая и жизнь, для блага ближних, из любви к ним.

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 215.

² Там же, стр. 211.

101

Ганди и члены его ашрамы первейшей заповедью считали воспитание в себе этих основных добродетелей в процессе интенсивной деятельности в той сфере, где они должны были трудиться. Строгая интерпретация этих обетов в значительной степени обусловлена пятью заповедями нагорной проповеди в толковании ее Толстым в четвертой главе его книги «Царство божие внутри вас». Понимание Ганди ненасилия и необладания, очевидно, было навеяно толстовскими идеями.

Кроме вышеуказанных шести добродетелей, Ганди рекомендовал некоторые другие, как особенно необходимые для современной Индии, а именно: земледельческий труд; одинаковое отношение ко всем религиям; устранение социального неравенства и экономическую самостоятельность.

За всеми этими обетами и добродетелями Ганди лежит его чисто духовное восприятие каждого существа, как проявления Я, или бога, который присутствуем во всем. Любовь ко всем существам проистекала из этого восприятия, а все добродетели — из этой любви. Но Ганди знал, что любовь без руководства разума может превратиться в слепую страсть. Поэтому он придавал величайшее значение разуму как в деле познания истины, так и в определении того, что надо делать. Подобно Будде, он был убежден, что для благотворной моральной жизни необходимы постоянная бдительность и постоянные усилия.

ОБЩЕСТВО

Еще во времена Ригведы мы встречаемся с пониманием вселенной как органического целого и общества как организма, состоящего из различных частей. Эта идея полно и ясно раскрыта в гимне человеку («Пурушасукте»), где различные классы общества метафорически изображаются в виде рта, рук, бедер и ног Верховного Лица, которое, проявляя себя в мире, все же остается в основном непроявляющимся. В ведическом обществе считалось, что классовые различия обусловливаются различием необходимых функций, выполняемых отдельными лицами в соответствии с их естественными наклонностями. Тогда еще не было расслоения на косные, не допу-

102

скающие никаких перемен, наследственные касты, которые развились в Индии позднее. Существовали обычные естественные классы, как и всюду в мире.

Естественные классы

Ганди соглашался с этой оригинальной индийской концепцией о естественных классах (варнах); однако он резко критиковал позднейшее понимание каст, которые он рассматривал как нежелательный нарост на первоначальном представлении об обществе, и считал необходимым реформировать их. Эффективное поддержание социального организма как живого тела требовало разделения труда, а равно и гармонической координации. Для общества необходимы все виды труда — как интеллектуальный, военный, коммерческий и земледельческий, так и просто ручной труд. Поэтому все эти виды труда должны выполняться как долг, и поэтому же не должно быть места какой-либо дискриминации любого вида честного труда. Будучи одинаково ценными для общества, все труженики должны получать одинаковую оплату за свой труд. Не должно быть классов, которые считали бы себя выше других и относились бы к другим свысока. Не может возникать вопроса об особых привилегиях и правах, если все виды работ заслуживают одинакового уважения и если они выполняются с сознанием долга.

Ганди полагал, что первоначальный идеал — не считая многочисленных злоупотреблений кастовой системы — основывался именно на таком понимании естественных классов (варн). Так, он говорил:

«Я верю, что каждый человек рождается в мире с известными естественными наклонностями и что каждый человек приходит в мир с известными определенными ограниченностями, которые он не может преодолеть. В результате тщательных наблюдений за этими ограниченностями и появился закон варны. Он устанавливает известную сферу действий для определенных людей с известными наклонностями и в то же время устраняет всякую недостойную конкуренцию. Признавая ограничения, закон варны, однако, не допускает разграничений на высокий и низкий труд; с одной стороны, он гарантирует каждому плоды его труда, а с другой — предупреждает его о недопустимости давления на соседа. Этот великий

103

закон постепенно выхолащивался и получил дурную славу. Однако, по моему убеждению, идеальный социальный порядок только тогда получил бы свое развитие, когда то, что заключено в этом законе, было бы правильно и вполне понято и принесло бы должный эффект»¹.

Этот принцип первоначально был воплощен в четверичном индусском подразделении общества. «Четыре группы определяют обязанности, но они не дают никаких привилегий. Все рождены для того, чтобы служить творению бога: брахманы — знанием, кшатрии — защитительной силой, вайшьи — своими коммерческими способностями и шудры — своим физическим трудом» ².

Это не означает, однако, что человек, посвятивший себя науке, должен пренебрегать самозащитой или ненавидеть физический труд и т. п. Нет, это значит только, что основным занятием человека должно быть то, к чему он имеет наибольшую естественную склонность. Организация общества на базе служения долгу и в соответствии со склонностями способствовала бы «воздержанию, сохранению и экономии энергии».

«Существующая кастовая система, — по признанию Ганди, — это прямой антитезис Варнашрамы. Чем скорее общественное мнение отвергнет ее, тем лучше. Каста не имеет ничего общего с религией. Она одинаково вредна как для духовного, так и для национального развития»³.

Достоинство труда ⁴

Хотя Ганди и был приверженцем древнеиндийского идеала разделения труда в соответствии с естественными склонностями, он тем не менее знал из своего жизненного опыта о лености интеллигентов, среднего сословия, аристократии как в Индии, так и в других странах и о том, что физический труд переложен на плечи остальных классов; причем как сама работа, так и рабочие получали своеобразное социальное клеймо. Но без некоторых физических усилий нельзя поддерживать тело достаточно здоровым. Ганди считал, что, вместо того чтобы зани-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 233.

² Там же, стр. 234.

³ Там же.

⁴ Там же, сир. 50—56 и 279—231,

104

маться односторонним умственным трудом или праздным времяпрепровождением и затем посредством медикаментов и искусственных упражнений поддерживать свое здоровье, следует каждому в какой-то мере ежедневно выполнять естественную физическую работу, необходимую для поддержания себя самого и своей семьи. Идеальный труд, по его мнению, — это обработка земли на открытом воздухе в целях добывания пропитания. Но, поскольку этот труд возможен не для каждого, можно заняться «прядением или ткачеством, плотничеством или кузнечным ремеслом». «Каждый должен убирать за собой свой мусор». Грубая работа не должна быть исключительным делом какого-либо класса.

Тот, кто приложит руки к такому труду, почувствует себя физически крепким, по-настоящему оценит достоинство труда и будет содействовать распространению идеи «равенства людей».

Идея о необходимости «земледельческого труда» зародилась у Ганди под впечатлением от книги Рёскина «Unto This Last», а также от предисловия Толстого к брошюре русского крестьянина Бондарева под названием «Торжество земледельца или Трудолюбие и Тунеядство». Но Ганди, кроме того, нашел поддержку этой теории и в Библии, где сказано: «В поте лица своего будешь добывать хлеб свой». Далее, подтверждением той же теории служит также учение Гиты: «Тот, кто ест, не заработав свою пищу, ест краденую пищу». Пользование какими-либо благами, не заработав на то права своим трудом, расценивалось Ганди как кража и как преступление против морального принципа «не укради», уже рассмотренного выше.

Экономическое равенство

Поскольку Ганди был убежден в том, что все виды труда, необходимые для общества, представляют собой одинаково священные обязанности людей, обладающих специальными наклонностями к тому или иному труду, он считал, что и оплата труда для всех должна быть одинаковой. Он признавал разделение труда или работы, но настаивал на равенстве заработной платы. «Юрист, врач или учитель не более важны, чем бханги (то есть мусорщик)». Только тогда разделение труда возвысит

105

нацию или землю. Нет другого, более легкого пути к подлинной цивилизации или счастью ¹.

Ганди понимал, конечно, что этот идеал слишком высок, чтобы его можно было сразу достичь. Но он все же считал, что каждая страна должна поставить перед собой эту задачу и неустанно стремиться к ее разрешению. Только при этом условии можно добиться все большего и большего равновесия, мира и счастья. Коль скоро идеал равенства оплаты труда будет принят, у каждого неизбежно возникнет тенденция выбирать тот труд, который ему нравится, и к которому он наиболее приспособлен.

Капитал и труд

Ганди был убежден, что «труд несравненно выше капитала. Без труда золото, серебро и медь были бы бесполезной пустой породой. Именно труд экстрагировал драгоценную породу из недр земли»². Таким образом, он вплотную приближается к марксистской трудовой теории стоимости. Как и Маркс, Ганди признавал, что объединение рабочих, направленное против капитала, может ниспровергнуть капитализм. Тем не менее он не призывал рабочих выступать против капитала и сбросить капитализм силой, ибо такие действия базировались бы на классовой ненависти и подрывали бы моральный принцип ахинсы (ненасилия, или любви). Ни одно общество не может процветать, опираясь на ненависть и насилие, в какой бы форме они ни выражались. Как для капиталистов аморально обкрадывать законные плоды труда рабочих, так же аморально и для рабочих разрушать промышленность, терроризировать капиталистов своими чрезмерными требованиями. Ганди желал «тесного единения между капиталом и трудом». Он хотел, чтобы они гармонически сотрудничали друг с другом. Вся его моральная философия и вера во внутреннюю добродетель человека обесценивала марксистскую концепцию о том, что классовая борьба является основной истиной человеческой истории и что она все более и более должна усиливаться, пока рабочий класс не станет руководителем общества и государства.

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 284.

² Там же, стр. 234—235.

106

Опека богачей

Напротив, Ганди верил в возможность убеждения капиталистов с помощью обращения к основным гуманным принципам разума и любви в том, что капитал, находящийся в их руках, представляет собой плоды труда народа и что они должны именно так его рассматривать. Капиталист, помещик и другие, кто случайно приобрел излишнее богатство, должны стать опекунами народного благосостояния и тратить свое богатство на благо народа. Они должны осознать все зло и опасность накопления богатства в настоящее время и должны понять, что в их собственных интересах тратить свое богатство на народные нужды, а не на собственное благоустройство.

«Тогда капиталисты станут опекунами». Когда наступит этот счастливый день, тогда исчезнет разница между трудом и капиталом. Рабочие будут иметь тогда обильное питание, хорошие и просторные жилища, все необходимое для воспитания и образования своих детей, достаточный досуг для самообразования и необходимую медицинскую помощь.

К идее опекунства Ганди пришел еще во времена своего обучения в Англии, а подтверждение ее нашел в Гите. Эту идею он пытался применить к решению задачи существующего экономического неравенства, причем был убежден в том, что пока все заинтересованные партии, все бедные и богатые не будут морально пробуждены и не осознают свои собственные обязанности, а также недостатки и слабости, до тех пор неравенство не может быть выкорчевано из общества. Но такое пробуждение с последующим стремлением к самоочищению может быть вызвано только путем обращения к разуму и любви. Организовать бедных при помощи ничего не стоящего и легко доступного обращения к их эгоистическим инстинктам, их гневу, надменности, зависти и жадности значит деморализовать их в другом отношении. Даже если рабочие в результате жестоких насильственных схваток и приобретут больше денег и других материальных благ, они не приблизятся к подлинному счастью. Потерпевшие поражение капиталисты и их союзники в других районах будут изобретать всяческие препятствия с целью предупредить распространение подобного движения бедноты. Реформация при помощи моральных

107

призывов и «изменения сердца» постепенно приобретает все большую и большую силу и распространяется благодаря ее благородному примеру на все части мира. Перемены, производимые насильственным путем, — это посевы семян раздора, горьких разочарований и последующих разрушений. Деморализованные рабочие, не обученные методам обуздания страстей и объединенные только совместной враждой к капиталистам, когда придут к власти, неизбежно в силу резких разногласий между собой будут вредить друг другу, хотя бы из-за персональной амбиции. Рабочие в таком случае будут поступать так же, как и безрассудные капиталисты. Лучший путь — это воспитание рабочих и капиталистов в духе осознания ими моральной ответственности и выгод гармонического приспособления. Рабочие могут, отказавшись от участия в работе, тем самым парализовать организацию и привести капиталистов к осознанию необходимости гармонического сотрудничества. Однако такая акция должна базироваться на истине и ненасилии; то есть, исходя из законного недовольства, она должна устранить вражду и ненависть. Такой метод назван Ганди сатьяграха. К более полному разъяснению его мы перейдем ниже.

Идеальная экономическая организация общества ¹

Хотя равенство и было идеалом Ганди, он тем не менее признавал, что присущие индивиду пределы его способностей не могут быть устранены. Следовательно, при равных условиях, даже если оплата труда за равный труд будет более или менее одинакова, некоторые рабочие будут зарабатывать больше других. Проведение в жизнь абсолютного равенства искусственно, законодательным путем, было бы равносильно созданию негибкого сооружения, которое оставляло бы мало места для проявления инициативы и индивидуальной предприимчивости, а равно и для сознательного морального роста. Последнее может быть достигнуто лишь путем возбуждения морального энтузиазма в отношении следования по пути основных моральных принципов любви, или ненасилия, необкрадывания и необладания.

Ненасильственная организация будет предупреждать

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 5, 6.

108

всякие формы эксплуатации. Принцип «не укради» потребует признания того, что каждый имеет право на свою собственность, и это право не должно нарушаться. Этот принцип служит обузданию желания присвоения чужой собственности и вообще всего того, что не заработано собственным трудом. С другой стороны, принцип необладания учит тому, чтобы каждый ограничил свои приобретения только тем, что ему существенно необходимо, а остальное отдавал другим. Хотя это и трудно выполнимый идеал, тем не менее только посредством поощрения и одобрения такого морального отношения и таких обычаев общество может добиться реального прогресса в отношении приближения к равенству.

Ганди суммарно изложил практическое применение этого положения в следующем простом выражении: «Если мы не любим своего ближнего, никакие перемены, хотя бы и революционного характера, не могут сделать нас хорошими» ¹.

От неправильного распределения богатства нельзя эффективно избавиться без культивирования добродетелей, вытекающих из закона любви.

Опасность индустриализма

Рост индустриализма представлялся Ганди, как и Рёскину, угрозой для основных моральных идеалов человеческого общества. Он видел в нем бесконечное сплетение моральных зол, о части которых будет сказано ниже. Его идеи по этому вопросу сложились под влиянием того, что сделал в его стране иностранный индустриализм. Развитие индустриализма зависит от закупок огромного количества сырья и от обширного рынка сбыта готовой продукции. Для того чтобы выполнить эту задачу, необходимо обеспечить себя сырьем и рынками сбыта в иностранных государствах. Отсюда эксплуатация неразвитых стран стала неизбежной. Колониальная экспансия, империализм, коммерческие монополии, повторяющиеся время от времени войны между соперничающими индустриальными странами, дипломатическая машина, стремящаяся сдерживать экономический и политический рост своих соперников, а равно и эксплуатируемых наций, пропа-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 65.

109

ганда мифа о культурном, расовом и религиозном превосходстве эксплуататоров — все это имело место в непрекращающейся цепи акций, деморализующих весь мир. Кроме того, рост широко разветвленной индустрии, базирующийся на инвестиции крупных капиталовложений и занятости огромного количества рабочих, порождал весьма важные проблемы отношений между капиталом и трудом. С отвращением и ужасом Ганди смотрел на явно насильственные выступления рабочих в России и других странах против слабо сопротивляющихся капиталистических индустриалистов. Он видел в этом повторение событий в некоторых индустриальных районах Индии. Поэтому он не считал разумным для своей страны стремиться к индустриализации: напротив, он призывал напрячь все усилия к тому, чтобы приостановить индустриализацию страны. Одна древнеиндийская пословица содержит следующий совет: «Вместо того чтобы запачкав руки грязью, затем отмывать их, лучше совсем не касаться грязи».

Ганди видел, что рост крупной тяжелой индустрии в некоторых индийских городах привлекает крестьян в населенные города. Деревенские усадьбы приходят в упадок, здоровые социальные связи нарушаются и добрососедские чувства ликвидируются. Индивидуальность теряется в толпе, где отдельная личность рассматривается как преходящая случайная единица в огромной стремительно движущейся системе начал, концов и целей, иногда весьма туманных и мало понятных для индивида. Человек низводится до степени простого инструмента, простого номера. Он теряет свою личность и свое самопроизвольное моральное чувство и едва ли чувствует ту радость, какую испытывает земледелец. Жизнь становится механической, нудной работой; отдушиной являются чувственные наслаждения, вроде пьянства, карт и всего другого, что этому сопутствует. В целом процесс индустриального развития представлялся Ганди чудовищным процессом механизации, обесчеловечения и деморализации, в ходе которого люди не могут развиваться и осознавать то лучшее, что в них заключено.

Кроме того, Ганди находил, что в отличие от некоторых других стран, где ощущается недостаток в рабочей силе и где машины служат для экономии рабочей силы, Индия обладает достаточным количеством трудящихся.

110

Вопрос заключается только в том, как их использовать. Внедрение в Индии машин, экономящих труд, привело бы к еще большей безработице, так как сократило бы число лиц, занятых ручным трудом, а также строительных и земледельческих рабочих. Этих безработных можно было бы использовать только при условии организации других отраслей промышленности, производящих другие виды продукции и т. д. В результате порочные стороны индустриализации все более и более увеличивались бы. Далее, вновь возникшие и развивающиеся отрасли промышленности главное свое внимание направили бы, разумеется, на производство предметов роскоши, вызывая все более и более ненасытные требования улучшения жизненных благ. Человеческая энергия в таком случае полностью сосредоточилась бы на поисках наслаждений. Лозунгом тогда стало бы изречение: «Богатство в жизни и простота в мыслях». Благосостояние же человечества заключается в «простоте жизни и богатстве в мыслях», то есть не в умножении материальных желаний, а в обуздании никчемных страстей и переключении всей энергии на достижение духовных ценностей.

Надлежащее использование машин

Но из этого не следует, что Ганди был противником машин вообще. Он отлично понимал, что прядильное колесо, которое он стремился ввести в обиход каждой индийской семьи, — это машина, и он всячески поощрял любые его усовершенствования.

Машины занимают свое место и должны стать обычным явлением. Но нельзя допускать, чтобы они заменяли необходимый человеческий труд» ¹.

Ганди протестовал против следующего: 1) внедрения тех машин, которые создавали бы безработицу; 2) эксплуатации бедных рабочих богатыми капиталистами и эксплуатации одной страны другою; 3) морального зла, проистекающего от безумной мании огромных масштабов индустрии, централизации и монополий и 4) атрофирования отдельных частей человеческого организма ввиду слишком большой зависимости от машин. Ганди говорил по этому поводу так:

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 66.

111

«Я возражаю против машиномании, а не против машин как таковых... В результате «экономии труда» тысячи людей увольняют и выбрасывают на улицу, чтобы они умирали от голода. Я тоже за экономию времени и труда, но не для маленькой частицы человечества, а для всех. Я тоже за концентрацию богатства, но не в руках немногих, а в руках всех. Машины в настоящее время лишь помогают немногим сидеть на шее миллионов. При этом стимулом экономии труда служит не филантропия, а жадность.

Именно против такого порядка вещей я и борюсь изо всех сил... Я ставлю себе целью не искоренение всех машин, а ограничение их применения.

Наибольшее внимание должно быть уделено человеку» ¹.

Децентрализация

Давно вынашиваемой мечтой Ганди, на осуществление которой он потратил много усилий, являлось насаждение независимых сельских поселений, опирающихся главным образом на земледелие и сельскохозяйственное производство и пользующихся простыми и дешевыми машинами. Такие децентрализованные автономные сельские коммуны, находящиеся в здоровых природных условиях, помогали бы людям жить простой жизнью, развивать общественное самосознание и кооперативные работы, содействовали бы добрососедской любви и другим проистекающим отсюда добродетелям. Оборона также стала бы значительно легче.

Ганди так говорит по этому поводу:

«Я убежден в том, что если Индия пойдет по пути ненасилия, она придет во многом к децентрализации. Централизация не может удерживаться и защищаться без применения соответствующей силы. Простые дома, из которых ничего нельзя изъять, не нуждаются в полиции» ².

Непрерывные нападения на крупные города и промышленные центры, которые проводились во время последних двух великих войн, еще более укрепили его

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 67.

² Там же, стр. 72.

112

убеждения по этому вопросу. «Централизация как система несовместима с ненасильственной структурой общества». Но в то же время Ганди был против развития таких сельскохозяйственных объединений, которые были бы оторваны от прочего мира.

Что касается концепции Ганди об идеальной аграрной республике, то она будет рассмотрена в последующем изложении.

Воспитание

Ганди прекрасно понимал необходимость преобразования системы просвещения в целях общего и политического возрождения своей страны. Поэтому он и его последователи целиком посвятили себя работе в области просвещения в различных районах Индии. То, что в настоящее время называется «основной системой образования», которая широко применяется в Бихаре и других местах, представляет собой не что иное, как воплощение идеи Ганди о воспитании. Мы должны, кроме того, учесть что Ганди работал в своей ашраме в качестве педагога, обучая детей не только чтению и письму, но и искусству прядения, изготовления сандалий и другим вещам. Его идеи возникали главным образом из практического жизненного опыта.

В соответствии с этимологическим смыслом слова «воспитание» Ганди говорит: «Под воспитанием я понимаю всестороннее развитие всего лучшего, что есть в ребенке или человеке — в его теле, уме, душе»¹.

Каждый индивид рождается с известными способностями, которые с помощью воспитания могут быть развиты с пользой как для самого индивида, так и для общества. Всестороннее развитие возможно только при условии, если в процессе воспитания познавание сочетают с трудом, а уроки — с жизненными примерами. Главная ответственность за воспитание детей лежит на родителях, чьи поступки, мысли и чувства, по мнению Ганди, влияют на ребенка незаметно, но очень глубоко, в особенности со времени появления у него понятливости. Если родители не живут согласно высоким идеалам, нечего и говорить о надлежащем воспитании детей.

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 256.

113

Ганди был стойким приверженцем древнеиндийского идеала, согласно которому ищущий в течение первых двадцати пяти лет своей жизни и учебы должен соблюдать строгое целомудрие и усвоить контроль над своими чувствами. Целомудрие и самодисциплина необходима для научных занятий, они дают юношам наилучшую подготовку для ведения жизни.

Первоначальное воспитание ребенка должно проводиться устно. В этом случае ребенок в десять раз лучше усваивает материал, чем с помощью книг, и гораздо раньше, чем он научился читать и писать.

Подобно Джону Дьюи, Ганди придавал исключительно важное значение «обучению делом». Он говорил: «Я считаю, что подлинное воспитание интеллекта достигается только посредством соответствующих упражнений и тренировок отдельных органов человеческого тела, а именно — рук, ног, глаз, ушей, носа и т. д. Другими словами, разумное использование телесных органов в детстве содействует лучшему и скорейшему развитию интеллекта» ¹.

Отсюда возникает философия основ образования, согласно которой учащийся должен научиться использовать свои органы познания и действия, гармонически сочетая их с обучением различным ремеслам, таким, как чесание хлопка, прядение, ткачество, плотничество, огородничество и т. п. Все литературное и научное образование сосредоточивается вокруг этих ремесел, составляя их интеллектуальную основу, а также помогая решению возникающих в такой работе проблем.

Благодаря разумному построению курса обучения, включающего все отрасли и сочетающего его с физическим трудом, учащийся развивается и физически и интеллектуально, становится более практичным и уверенным в себе. Метод применения физического труда позволяет учащимся, помимо всего прочего, кое-что еще зарабатывать, что может частично окупить стоимость обучения в школе. Плата за обучение, установленная государством, таким образом, уменьшится, что облегчит дело распространения образования. На основании своего личного опыта Ганди делает вывод:

«Я считаю, что при такой системе образования дости-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 254.

114

гается наивысшее развитие ума и души, но при условии, чтобы каждое ремесло усваивалось не механически, как это делается в настоящее время, а научно, то есть ребенок должен знать «как и почему» каждого процесса»¹.

Применить этот метод Ганди предполагал прежде всего в селах, где дети — представители этих общин — могли бы обучаться какому-либо полезному ремеслу на более научной основе. Таким образом они оправдали бы жизнь в деревне и задержали бы миграцию крестьян в города. Так, он говорит: «Вы должны обучать мальчика тому или иному делу. Все, что связано с этим особым занятием, будет упражнять его ум, его тело, его почерк, его художественный вкус и т. д., и он станет мастером того ремесла, которое он изучает»².

Ганди строил эту систему образования «как острие молчаливой социальной революции, чреватой далеко идущими последствиями». Организация научного и умело поставленного сельскохозяйственного производства устранила бы зло индустриализации. «И всего этого можно было бы достичь без ужаса кровавой классовой войны или колоссальных капитальных затрат, которые связаны с индустриализацией такого обширного континента, как Индия, и это не повлекло бы за собой беспомощной зависимости от иностранных импортных машин и иностранного технического мастерства»³.

Основы системы образования в Индии все еще находятся на стадии экспериментов. Мечты Ганди об устройстве самостоятельных аграрных поселений, опирающихся главным образом на земледелие и некоторую кустарную промышленность, до сих пор остались в основном не осуществленными. Тем не менее кое-какие планы гармонического урегулирования трений между крупной промышленностью и действующей сельскохозяйственной кустарной промышленностью в настоящее время начали осуществляться. Индустриализация охватила со времени последней войны все страны. Идеи Ганди все еще не получили и, по-видимому, не получат достойной проверки до тех пор, пока существующая система не станет лицом к лицу с кризисом, который может вызвать спад. Ганди весьма благоволил обучению искусству и музыке и стоял

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 257.

² Там же, стр. 257—258.

³ Там же, стр. 259—260.

115

за развитие эстетического вкуса и чувства ритма у молодых людей. Всякое подлинное искусство является «выражением души». «Музыка означает ритм, порядок. Она наэлектризовывает, успокаивает. В физических упражнениях ритм и музыка облегчают движения и уничтожают усталость». Все это должно быть объединено, для того чтобы обеспечить всестороннее развитие молодежи ¹.

Ганди неодобрительно относился к так называемому высшему образованию, которое состояло в одной только интеллектуальной подготовке безотносительно к реальным нуждам общества и индивида. Так, он писал: «Я бы произвел революцию в системе образования в колледжах и обратил бы ее на национальные нужды» ².

Однако он добавляет: «Таким образом, я заявляю, что я не враг высшего образования... По моей схеме надо иметь больше хороших библиотек, больше хороших лабораторий, больше хороших исследовательских институтов... Знания, полученные с их помощью, должны стать общим достоянием народа»³.

Цель образования, по мнению Ганди, должна заключаться в формировании характера, в развитии силы, мужества, добродетели и способности полностью отдаваться работе, направленной на достижение великих идеалов. Грамотность или академическое обучение было «только способом к этому великому достижению» ⁴.

Но характер нельзя создать при помощи одного только наставления. Моральное воспитание должно стоять во влиянии (в воздействии) хороших характеров родителей и учителей, которые, следовательно, в своей повседневной жизни, поступках ежеминутно должны тщательно следить за собой, быть «начеку».

Ганди не поддерживал идеи введения сектантских религиозных наставлений в государственных институтах, поскольку это повлекло бы за собой различные осложнения. «Но это не значит, что в школах не должна преподаваться этика. Основополагающая этика одинакова во всех религиях» ⁵.

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 273—275.

² Там же, стр. 264.

³ Там же, стр. 266.

² Там же, стр. 254.

³ Там же, стр. 297.

116

Ганди ратовал за национальное образование, которое пробуждало бы любовь ко всему лучшему, что есть в собственной национальной культуре, и придавало бы уверенность в собственных национальных возможностях. Без воспитания этих национальных чувств не может быть ни индивидуального, ни национального роста. Но в то же самое время образование должно ставить перед собой цель помочь индивиду и нации в развитии их потенциальных возможностей — наряду с их внутренними задачами — для достижения человеческого единения и интернациональной дружбы. «Культура не может существовать, будучи обособленной». Он пишет в «Янг Индия» от 1 июля 1921 года: «Я не желаю, чтобы мой дом был обнесен со всех сторон стеной и чтобы мои окна были наглухо заколочены. Я хочу, чтобы культура всех стран свободно проникала в мой дом. Но я не желаю, чтобы меня сбили с ног». Если индивид или нация не имеет своей собственной опоры, на которую можно твердо опереться, невозможно помочь ни себе, ни другим.

Подобно всем выдающимся современным индийским мыслителям, Ганди верил в синтез культур. Он даже гордился расовым смешением в Индии: «Мои отдаленные предки свободно соединялись друг с другом, и мы, современное поколение, являемся результатом этого смешения» ¹. Говоря о целях национального колледжа (Гуджарат видьянит), возникшего по его инициативе, он выразил свой идеал таким образом:

«Гуджарат видьянит не предполагает жить за счет старого или повторять древние культуры; скорее он начнется создать новую культуру, опирающуюся на традиции прошлого и обогащенную опытом последнего времени. Он учрежден для синтеза различных культур, которые прижились в Индии и которые влияют на индийскую жизнь и в свою очередь сами находятся под духовным влиянием нашей земли»².

Теория Ганди о воспитании покоилась в основном на его глубоком убеждении в том, что истина и любовь служат главным и постоянным источником общественного и индивидуального прогресса. Каждый человек должен быть воспитан физически, интеллектуально и духов-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 266.

² Там же, стр. 267.

117

но таким образом, чтобы понимать истину и любовь в любой сфере жизни, а это приведет к возможности для индивида, общества и человечества двигаться по пути к счастью. Он никогда не считал, что все древнее или индийское или все современное хорошо. Напротив, он был убежден в необходимости изучения, исследования и опытов — проводимых без предубеждения — с целью раскрытия истины, из каких бы источников она ни исходила, древних или современных, восточных или западных. Он убежден был также в необходимости применения на практике высших моральных принципов в организации общества, правительства и в политических отношениях международной жизни. Вся жизнь Ганди представляла собой образец такой веры.

Мужчины и женщины в обществе

В этом разделе будет вкратце рассмотрено понимание Ганди положения мужчин и женщин в обществе. Его индивидуализм делал его приверженцем теории Гиты, согласно которой каждый человек может достичь наивысшего блага посредством реалистического осознания своей собственной, присущей ей или ему природы, склонностей и позиции, а также выполнением обязанностей, вытекающих из положения, определяемого этими бесспорными факторами. Так, Ганди выражает пожелание, чтобы мужчина стал хорошим мужчиной, а женщина хорошей женщиной, развиваясь каждый по-своему. Мужчина по природе своей наделен способностью поддерживать и защищать семью, а женщина призвана играть роль матери и присматривать за детьми и домом. «Каждый дополняет другого и не может жить без активной помощи другого». Работа каждого представляется существенной и ценной для человеческого существования и должна рассматриваться как священная и благородная обязанность.

Поэтому Ганди весьма неодобрительно отзывался о современных тенденциях у женщин подражать мужчинам и почти во всех сферах деятельности выполнять мужскую работу. Это достойное сожаления смешение идеалов может привести к хаосу в обществе. Тем не менее он понимал, что неоправданные стремления мужчины господствовать над женщиной в значительной степе-

118

ни объясняют возникновение у женщин «чувства неполноценности» и вызываемой этим дурной реакции. Мужчина должен уважать женскую долю в жизни, а она должна выполнять свои обязанности с чувством собственного достоинства. Если бы мать не справлялась со своими обязанностями, мужчины перестали бы существовать. «Столько же смелости надо иметь для содержания дома в добром порядке и соответствующих условиях, сколько и в защите его от нападок извне».

Но, с другой стороны, нельзя и преувеличивать разницу между мужчиной и женщиной и игнорировать их основное духовное единство. «Душа в обоих одна и та же. Оба живут одинаковой жизнью и имеют одинаковые чувства». Поэтому Ганди приходит к выводу: «Признанное деление сфер деятельности и требования общих качеств и культуры практически одинаковы для обоих полов» ¹.

Ганди рьяно отстаивал равенство мужчин и женщин в области воспитательно-образовательной работы, в гражданских и духовных делах. Значительную часть своей жизни он посвятил ликвидации многих индийских обычаев, мешавших полному развитию женщины. Ганди одобрял поступки тех женщин, которые принимали обет строгого целомудрия ради того, чтобы целиком посвятить себя служению обществу. Героическая роль, которую сыграли женщины — его последовательницы и союзницы — в деле политического освобождения Индии, была лучшей наградой за его выступления в защиту прав женщин. Именно индийские женщины сумели за короткий период времени превзойти своих сестер из других стран, успешно занимая посты министров, послов и губернаторов, доказывая, что женщина и в политической жизни, как это имеет место в свободной Индии, может подняться на огромную высоту.

Несмотря на все это, Ганди все же считал, что для обычной жизни мужчины и женщины брачная жизнь при условии ее духовной направленности должна рассматриваться как идеал. Он говорил: «Разумеется, замечательно, когда девушка ради служения обществу остается незамужней, но ведь в действительности только одна из миллиона способна так поступить»².

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 240.

² Там же, стр. 246.

119

Было время, когда Ганди отстаивал идею целомудрия как общую идею, а брак расценивал как уступку слабости. Несомненно, он отдавал предпочтение целомудрию для тех женщин, которые целиком посвящали себя деятельности на благо общества. Однако жизненный опыт постепенно привел его к выводу, что для рядовых мужчин и женщин этот идеал труден и даже нежелателен. Будучи поклонником истины, он достаточно ясно выразил свой зрелый взгляд по этому поводу (в «Хариджане» от 22 марта 1942 года) в следующих словах:

«Брак — естественное явление в жизни, и рассматривать его в каком-либо одиозном смысле совершенно не правильно. Если представлять себе всякий поступок падением, то, как ни старайся, трудно бывает подняться. Смотреть на брак как на нечто священное и потом в брачной жизни вести себя воздержанно — это и будет идеалом. В индуизме брак считается одной из четырех ашрам, причем остальные три опираются на нее» ¹.

Этот более зрелый взгляд Ганди скорее отражает обычный индусский идеал, как об этом учит Ману, чем крайний аскетический идеал джайнистских и буддийских монахов.

«Идеал, который должен ставить перед собой брак, говорит Ганди, — это через физическую близость достичь духовного единения. Человеческая любовь, которая воплощается в браке, должна служить переходной ступенью к божественной, или всеобщей, любви»².

Как мы уже видели, именно этот идеал Ганди практически проводил в своей жизни. Он обладал безграничной верой во внутреннюю добродетель каждого мужчины и каждой женщины и был искренне убежден в том, что если ему, который вначале был обыкновенным человеком со своими страстями, удалось добиться успеха, то и каждый может преуспеть в этом же. Он особенно верил в способность женщины к сопротивлению страстям. Поэтому Ганди постоянно обращался к женщинам с призывом помочь мужчине преодолеть его слабости и обратить плотские связи в духовный союз, с тем чтобы вести совместную дружескую жизнь в поисках истины и в практике всеобщей любви.

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 246 (курсив мой. — Д. Д.).

² Там же, стр. 242.

120

Имея в виду такую идеальную жизнь, Ганди, подобно Ману, старался вселить в людей мысль, что целью сексуальных отношений должно быть лишь рождение ребенка, что является также вполне естественным. Поэтому каждая супружеская пара должна развивать в себе острое чувство ответственности в сексуальных отношениях, вполне представляя себе — в экономическом и других отношениях — результаты рождения ребенка. Культивирование такого сознания моральной и экономической ответственности, естественно, приведет к воздержанию и предупредит потворство к сношениям ради простого удовольствия, которое унижает и человека и общество. Быть рабом своих страстей значит сделать невозможным моральный и духовный прогресс.

Ганди строго осуждал растущие в Индии и на Запале тенденции возбуждать сексуальные инстинкты с помощью литературы, живописи, музыки, одежды и через другие многочисленные каналы. Все эти тенденции служат признаками упадка, хотя и протаскиваются под маской модернизма и цивилизации. Он особенно сожалел о том, что за всей этой сексуально возбуждающей действительностью видна женщина, приниженная до простого объекта похоти. Цивилизация, которая относится к личности, будь то мужчина или женщина, как к объекту похоти, низводит индивида до простого орудия. Такая цивилизация обречена на гибель. История немало рассказала Ганди о гибели людей и наций, которые оказывались рабами своих страстей. Здесь снова Ганди высказывает убеждение, что именно женщина может стать руководителем и спасителем, ибо мужчина, по его мнению, наиболее часто является искусителем и агрессором. Женщина, как мать, дает пример безграничной способности к подлинной любви и жертвам. Поэтому Ганди говорит: «Я твердо уверен в том, что в этом деле женщина бесспорно станет руководителем...» «Пусть она переключит эту любовь на все человечество, пусть она забудет о том, что она была или может быть объектом мужского вожделения. И она займет тогда полную чувства собственного достоинства позицию рядом с мужчиной, как его мать, создатель и молчаливый руководитель» ¹. К сказанному следует добавить, кроме того, что жена Ганди была конкретной основой этих чаяний и надежд.

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 241.

121

ПОЛИТИКА

Хотя в политике Ганди известен как фигура мирового значения, больше всего он интересовался моральной и религиозной жизнью. С его ненасытной любовью к человечеству, с его философией жизни как «единого неделимого целого» он неизбежно втягивался в политику главным образом с целью вызволить из несчастий и нищеты своих соотечественников, свой более чем трехсотмиллионый порабощенный народ. Политическая деятельность для Ганди была служением богу в человеке, без которого (служения) он не мог бы ни освободить себя от оков эгоизма, ни осознать бога. Вот как он выражает это:

«Никакую жертву я не считаю слишком большой ради непосредственного видения бога. Вся моя деятельность, как бы она ни называлась — социальная, политическая, гуманная или этическая, — направлена к этой цели. И раз я знаю, что бог по большей части находится в среде занимающих низкое положение... то отсюда и проистекает моя страсть служению угнетенным классам. И поскольку я не мог отдаваться этому служению, не вовлекаясь в политику, я занимался и ею... Я лишь борющийся... слуга Индии, а благодаря этому — и всего человечества» ¹.

Политика обычно рассматривается во всех странах как такая сфера человеческой деятельности, где неприложимы общепринятые законы морали. В большинстве политических дел, будь то правителей с подданными, или подданных с правителями, или одной страны с другой, на первый план всегда выдвигаются лавирование и успех. Тайна, обман, коварство, разжигание ссор, игра на разногласиях, управление с помощью разделения и т. п. — все это считается вполне допустимым в политике, если только сопряжено с успехом. В особенности это верно в отношении международной политики, поскольку мораль рассматривается как категория, применимая лишь внутри одной и той же социальной или национальной группировки. Убийство врага страны непременно приветствуется и расценивается как долг, заслуживающий наивысшей национальной награды.

Величайшая миссия Ганди заключалась в революционизировании политики с помощью этики. Благодаря

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 47.

122

жизненному опыту и серии экспериментов, проводимых в частной и общественной жизни, Ганди все более и более убеждался в том, что проблемы, стоящие перед человечеством в различных сферах человеческих отношений, частных и общественных, могут быть более эффективно и устойчиво решены при помощи применения моральных принципов истины и любви.

Ганди применял в политике учения Будды и Христа: «Одолевайте ненависть любовью, неправду — правдой, насилие — терпением»¹. Применение этого принципа к практической деятельности основано на «безоговорочном доверии человеческой природе», так сказать на твердой вере в то, что глубоко заложено в человеке, но что может плохо проявляться, то есть в бога в человеке или в разум, который реагирует на правдивое поведение, и в любовь, которая может быть пробуждена любовью и симпатией. Чем менее мы доверяем человеку в частной и общественной жизни, тем более мы унижаем его человеческое достоинство и свое собственное. Недоверие порождает еще большее недоверие и предательство; ненависть вызывает еще большую ненависть, насилие — еще большее насилие. Безнравственность и страдания продолжают всюду увеличиваться, и мир становится адом. С другой стороны, вера во внутреннюю доброту человека вызывает правдивое и чистосердечное ответное отношение, а любовь уничтожает ненависть, страх и насилие. Хотя этот идеал совершенного поведения и не вполне достижим, все же чем больше мы будем применять его на практике, тем больше частная и общественная жизнь будет освобождаться от конфликтов, тем больше станет радости и счастья.

Впервые Ганди применил этот метод на практике в Южной Африке, когда он находился под влиянием Толстого, проповедовавшего принцип непротивления злу, основанный на духовной силе и силе любви. Тогда это называлось движением пассивного сопротивления. Дискриминаторы «Азиатского акта» в Трансваале «вынуждены были отступить перед этой мощной силой». Этот же самый метод Ганди применил в Индии и благодаря ему добился отмены многих как второстепенных, так и более важных несправедливых государственных законов,

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 184.

123

социальных обычаев и привычек и, наконец, объединенными силами этого движения, проводимого около тридцати лет, добился устранения британского правления Индии.

По мере накопления опыта Ганди раскрыл недостатки и подводные камни, которые могли таиться в этом методе, дурные реакции, которые он мог вызывать; кроме того, он понял, что для успешного применения этого движения необходима интеллектуальная и моральная подготовка его последователей и создание соответствующих условий.

Ганди рассматривал этот долголетний жизненный опыт как серию научных экспериментов с духовной силой и силой истины. Он был скромен и то и дело признавался в своих ошибках и недостатках. Ганди постоянно апелировал к ученым, которые, по его мнению, должны серьезно взяться за изучение этих экспериментов и за усовершенствование метода их применения в различных сферах. Он всегда сожалел, что на раскрытие источников и сил природы тратится так много времени, сил и денежных средств, в то время как для раскрытия истины об использовании сил доверия и любви практически так мало сделано, а между тем человеческое общество может существовать и развиваться только при помощи именно этих сил.

Сатьяграха как политическое оружие

Наименование «пассивное сопротивление», которое Ганди принял для своего метода, впоследствии заменено было им термином сатьяграха. Это слово составлено им из двух санскритских слов: сатья (истина, справедливость) и аграх (твердость, решимость). Замена наименования была вызвана тем, что при узком толковании «пассивного сопротивления» как оружия слабых оно могло допускать внутреннюю ненависть и в конечном счете могло привести даже к насилию ¹. Сатьяграха же прямо указывала на то, что это метод твердой решимости во что бы то ни стало, вплоть до жертвы, придерживаться того, что представляется истинным и справедливым. А поскольку любовь, по мнению Ганди, являлась средством осо-

—————

¹ См. Gandhi, Autobiography, Chap. XXVI.

124

знания истины, сатьяграха, по его мнению, также была связана с применением метода любви. Если под «пассивным сопротивлением» понималось нечто негативное, то сатьяграха подразумевала применение «активного принципа любви».

В соответствии с этим основным принципом и в зависимости от ситуации сатьяграха может принимать различные формы, как, например: гражданское неповиновение, то есть неподчинение некоторым несправедливым законам, отказ от уплаты незаконных налогов, ренты и т. д., бойкот агрессоров и отказ от всякой помощи и услуг с их стороны, закрытие всех предприятий в знак протеста и неодобрения, голодная забастовка или объявление голодовки для пробуждения добрых чувств и т. д. Ганди и его последователи иногда пользовались всеми этими методами в целях устранения разного рода обид и несправедливостей.

Но поскольку целью всех этих методов является пробуждение с помощью любви чувства справедливости у правонарушителя, человек, который будет применять эти методы, должен прежде всего со всей беспристрастностью убедиться в правоте жалобы и в справедливости предпринимаемых действий и требуемых исправлений. Он должен очистить самого себя путем отказа от насилия в мыслях, речи и действиях и должен быть готов к пожертвованию всем, включая и жизнь, в случае, если правонарушитель прибегнет к насилию, чтобы прекратить ненасильственную борьбу.

Отсюда следует, что такие методы могут применяться только людьми бескорыстными, бесстрашными, обладающими самоконтролем, морально чистыми и имеющими веру во внутреннюю добродетель человеческой природы. При этом существенно необходима моральная подготовка. Тот, кто не верит в себя, несправедлив и не свободен от чувства ненависти, не может возбудить в других чувства справедливости или симпатии. Сатьяграха к тому же предназначена не для слабых, а для тех, кто обладает высшей степенью смелости, кто может бодро, без малейшего колебания встретить возмездие в виде пуль, штыков или даже медленной смерти от пыток».

К сатьяграхе нельзя относиться легкомысленно. «Поскольку сатьяграха представляет собой один из самых могущественных методов прямого действия, сторонники

125

сатьяграхи должны исчерпать все другие способы, прежде чем обратиться к сатьяграхе» ¹.

Следует сначала хладнокровно и спокойно объяснить свою справедливую жалобу общественности и агрессору, апеллируя к его разуму и давая ему время подумать; затем, если последний все же не согласится исправить несправедливость, сатьяграх дает ему знать о своем намерении пустить в ход ненасильственное действие и только после этого действительно приступает к его осуществлению. Приверженец метода сатьяграхи должен избегать «противодействия хитрости или компромиссного улаживания дела» и всегда рьяно стремиться прийти к реальному взаимопониманию, если он замечает в противнике какие-либо признаки раскаяния или «перемены настроения», что в сущности и составляет реальную цель этой моральной борьбы. Он никогда не должен пытаться унизить противника: «Сатьяграх никогда не должен стараться привести в замешательство правонарушителя и никогда не должен прибегать к запугиванию его»². «Лозунгом всегда должно быть обращение противника в свою сторону посредством мягкого, спокойного убеждения и постоянной апелляции к разуму и сердцу» ³.

Но могут возразить: если действительно бог пребывает в человеке в форме разума, то апелляция к разуму при помощи аргументов, споров и рассуждений должна быть достаточной для того, чтобы пробудить доброе чувство. Зачем же тогда нужно добровольное страдание сатьяграхов? Ганди на это отвечает так: «Я убедился, что апелляция к разуму не встречает ответа там, где живучи вековые предрассудки... Страдание укрепляет разум и раскрывает глаза пониманию»⁴. С одной стороны, страдание действует как некое самоиспытание для морально борющегося; если его дело неискреннее, несправедливое, то он не был бы готов пострадать за него. С другой стороны, страдание показывает правонарушителю, что в данном случае налицо серьезная причина для обиды, требующая пристального к себе внимания.

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 197.

² Там же, стр. 186.

³ Там же, стр. 187.

⁴ Там же.

126

Преимущество безнасильственной борьбы

Применение метода любви дает различные преимущества. В то время как борьба насильственными средствами всегда оставляет после себя известную горечь и причину для раздора в будущем, моральный метод ведет к умиротворению и устранению горечи. Он облагораживает правонарушителя, изменяя его сердце, и одновременно укрепляет моральные качества борющегося. Ганди требовал от борющегося с правонарушителем, чтобы он прежде всего проанализировал самого себя и свое поведение и постарался освободиться от собственных ошибок, недостатков и слабостей, которые искушают правонарушителей и создают врагов. Человек сам себе — наихудший враг, но он может быть также лучшим другом себе, — говорит Гита. Внутренне переделывая себя и устраняя свои недостатки, которые представляют лазейку для врагов, он тем самым становится другом и для себя и для других.

Величайшее преимущество безнасильственной борьбы заключается в том, что она ставит правонарушителя перед трудной дилеммой. Если он попытается подавить безнасильственную борьбу насилием, с помощью дубинок и ружей, то он постепенно потеряет моральную поддержку нейтрального мира, который обычно симпатизирует немстительному угнетенному народу и поддерживает его. Если же, с другой стороны, правонарушитель не подавит борьбы, в таком случае она с каждым днем будет приобретать все больший и больший размах, пока наконец не будет устранена несправедливость. Все это нашло свое подтверждение в многочисленных случаях безнасильственной борьбы, которую более сорока лет Ганди вел в Южной Африке и Индии.

Ганди применял этот метод самоочищающей безнасильственной борьбы против всяческих проявлений несправедливости, тирании и угнетения. Он пользовался им и в своей политической борьбе за устранение из Индии британского владычества. Он призывал своих угнетенных соотечественников к внутреннему исканию, к очищению самих себя и своей родины от всех социальных, экономических и моральных зол, которые ослабляли и унижали народ и которые делали его легкой жертвой эксплуатации и угнетения. Много лет Ганди возглавлял

127

в Индии политическое движение за социальную, экономическую, просветительную и моральную реформу и преобразование. При этом конструктивная работа проводилась им бок о бок с политической борьбой. Ганди постоянно советовал: «Эксплуатация преуспевает вследствие наших грехов. Устраните грехи — и эксплуатация прекратится. Чем порицать британцев, браните больше самих себя. Ненавидьте не британцев, а британскую систему».

Чем более Ганди преуспевал в воспитании безнасильственных воинов в процессе разных видов борьбы, чем более они страдали от насильственных средств, применяемых их противниками, с тем чтобы остановить безнасильственное движение, тем более народ сплачивался вокруг него и боролся за его дело. Иногда Ганди начинал кампанию гражданского неповиновения (то есть неподчинения какому-либо несправедливому закону) с горсткой своих последователей. Когда их заключали и тюрьму, жестоко избивали или даже убивали некоторых из них, сотни других, проникаясь симпатией, поднимались и вставали на их место. Дух безнасильственного страдания становился все более заразительным. На место преследуемых сотен становились тысячи и т. д., пока в борьбу не вовлекалась вся страна. И тогда для борьбы с выражавшим недовольство народом тюрьмы, ружья, пули и солдаты оказывались слишком слабыми. Правители, подавленные результатами их насильственных методов, шли на соглашение с Ганди, на что он был всегда готов. Ибо он никогда не питал ненависти и фальшивого чувства личного престижа. «Изменение сердца» у противника — вот чего он добивался, и, если замечал какой-либо признак такого изменения, он с риском быть одураченным и обманутым прекращал борьбу. Ганди был убежден в то, что обманщик в конце концов сам окажется обманутым. Его долголетний и многообразный жизненный опыт оправдал это убеждение.

С другой стороны, если Ганди усматривал у своих последователей проявление насилия, он старался резко пресекать их. Если это было необходимо, он останавливал само движение и уходил в себя, чтобы проанализировать собственные недостатки, а также ошибки своих ближних помощников. Часто он прибегал к длительной голодовке, чтобы очистить себя и вызвать у своих

128

последователей чувство раскаяния за их насилие, за их падение.

Руководить могут только одаренные

Внутренняя сила — непреклонная вера в бога или во внутреннюю добродетель человека и решимость следовать истине и любви — рассматривалась Ганди как подлинный источник силы в моральной борьбе. «Самый слабый человек может обладать стойким сердцем» и может стать идеальным воином и руководителем. Количество не имеет большого значения. «Численная сила вызывает восхищение у робких. Храбрый по духу побеждает в борьбе и один»... «Самое лучшее и самое основное создано в одиночестве. Возьмите великих пророков — Зороастра, Будду, Иисуса, Магомета — все они были одинокими» ¹.

Если идеал — быть чистым, если он опирается на истину и любовь, он постепенно соберет силу и последователей и укрепит полезное движение, будь то социальное или политическое.

Однако весьма важно помнить, что изменение других по методу истины и любви может занять много времени, как это наблюдается при применении всех ценных методов. Только живя высокими идеалами, только длительным служением человечеству в свете этих идеалов можно вызвать подлинное доверие, любовь и надеяться на возможность влияния на других. К тому же настоящее руководство и влияние приходят без домогательства их. Тот, кто усердно занимается совершенствованием, бессознательно преображает окружающих и становится некоронованным королем их сердец. Искренней «отдачей всего себя», как говорил Рабиндранат Тагор, Ганди завоевал сердца народа.

Политическая свобода

Хотя достижение политической свободы является непосредственной и очевидной целью гандистского движения, для него самого оно представлялось только средством для осуществления еще более высокой цели,

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 209—213.

129

а именно достижения духовной свободы. Для выражения понятия самоуправления он наряду с другими людьми обычно пользовался словом сварадж, которое употреблялось в древнеиндийской философской литературе, например в упанишадах, и которое означало «тот, кто управляет самим собой», то есть тот, кто духовно свободен.

Жизнь и Реальность — нераздельны. Жизнь не может развиваться обособленно от Реальности. Социальные, экономические, политические и моральные свободы внутренне переплетаются и взаимозависимы. Развитие должно быть всесторонним. Духовное благополучие состоим в осознании Реальности во всей ее полноте и одновременно требует развития всех сторон человеческой жизни. «По принципу: большее включает в себя меньшее, — говорит Ганди, — национальная независимость или материальная свобода включается в духовную»¹.

Потеря Индией политической свободы неизбежно вызвала экономическую эксплуатацию и оскудение страны, что в свою очередь привело к социальной и моральной деградации. Получился порочный круг взаимно обусловливающих причин и следствий, умножавших всякого рода бедствия и несчастья. Отсюда всеобщая духовная деградация. Без политического оздоровления другие аспекты национальной жизни не могут быть улучшены. В таком случае невозможен был бы и духовный прогресс страны.

Таким образом политическая свобода представлялась Ганди необходимой частью духовной свободы, подобно тому как для благополучия всего тела существенно необходимо здоровое состояние жизненно важных частей тела, таких, как сердце или легкие. Ганди поэтому отрицал церковно-монастырскую религию: «Я не верю, чтобы духовный закон действовал в своей собственной замкнутой сфере. Напротив, он выражает себя только через обычную жизненную деятельность, а следовательно, воздействует на экономические, социальные и политические сферы².

Во всех этих сферах Ганди трудился всю свою жизнь, чтобы осознать бога через служение тому, что он сотво-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 49.

² Там же, стр. 26.

130

рил. «Конечная цель человека — это осознание бога... Этого можно достигнуть посредством служения всем... Я не могу обнаружить его обособленно от человечества» ¹.

Вот почему Ганди рассматривал политическую деятельность как средство для достижения более высокой цели, вот почему в гуще суровой политической борьбы и всяких противоречий он никогда не терял устремленности. Широта и устойчивость его взглядов поддерживали хладнокровие и ясность его суждений; при этом он никогда не терял чувства юмора. Один английский профессор из Оксфорда, получивший благоприятную возможность наблюдать Ганди во время его пребывания в Англии окруженным группой выдающихся английских лидеров, забрасывавших его разными вопросами и в то же время тщательно его рассматривавших, замечает: «Я убежден, что со времени Сократа мир еще не видел равного ему (Ганди) по абсолютному самоконтролю и самообладанию» ².

Государство и индивид

Ганди считал индивид средоточием власти и ценности. Государство и правительство существуют благодаря индивидам, и от них же зависит их мощь. Поэтому правительство должно ставить своей целью помощь всестороннему развитию индивида посредством издания и проведения в жизнь законов, предупреждающих эксплуатацию, обеспечивающих безопасность, мир и развитие индивидов. Государство должно всегда блюсти дух служения народу и никогда не должно вести себя, как хозяин народа.

Народ всегда должен помнить, что государство или правительство не могут ни одного мгновения существовать без его поддержки. Эта идея должна стать для народа руководящей как в его позитивном, так и в негативном отношении к государству. Ибо народ должен всемерно помогать государству во всей его деятельности по улучшению условий жизни, поддержанию всех справедливых законов и защите страны любой ценой вплоть

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 49.

² Sarvepalli Radhakrishan, Mahatma Gandhi, London, G. Allen and Unwin, Ltd., 1949, p. 291.

131

до самопожертвования. Поступая так, народ в конечном итоге проявляет заботу о собственном благе. Жертвуя своими удовольствиями и удобствами ради других — своих ближних, индивиды тем самым расширяют свои собственные и начинают все больше осознавать сами себя и бога.

Однако, с другой стороны, если государство начинает эксплуатировать народ и тормозить его прогресс, то его священная обязанность — порвать с государством и преобразовать его с помощью морального давления безнасильственного отказа от сотрудничества с ним, чтό Ганди и применял в целях парализации деятельности британского правительства в Индии.

Политическое сознание, таким образом, всегда должно быть острым, а государство и правительство данного народа следует поправлять с помощью обоснованных действий с применением двух принципов: поддержки и отказа от поддержки правительства. Как для моральной жизни индивида, так и для государства «вечная бдительность — это цена свободы». Ганди говорит: «Самоуправление всецело зависит от нашей внутренней силы, от нашей способности бороться против тягчайшего неравенства. В самом деле, самоуправление, которое не требует постоянного стремления к его достижению и поддержанию не заслуживает такого наименования» ¹.

Ганди с прискорбием отмечал, что не только иностранное, но даже и национальное правительство может стать помехой развитию свободы и росту индивида. Он видел, как во многих так называемых «свободных» странах люди оказывались жертвами произвола властей и диктаторов. Поэтому он не признавал за государством права быть настолько жестоким и власть его настолько неограниченной, чтобы душить сознание и подавлять моральный рост индивидов. Ганди утверждал:

«Индивид заслуживает наивысшего уважения... Я смотрю на рост мощи государства с величайшим беспокойством, потому что хотя оно, уменьшая эксплуатацию, и делает благое дело, однако одновременно причиняет величайший вред человечеству, разрушая индивидуальность, которая лежит в основе всякого прогресса» ².

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p, 37 (курсив мой.— Д. Д.).

² Там же, стр. 27 (курсив мой.— Д. Д.).

132

Современное государство, несомненно, должно быть вооружено, обладать военным снаряжением и солдатами для защиты своего народа, для поддержания мира и порядка. Но нельзя допустить, чтобы люди передали всю инициативу государству и безучастно смотрели на все, что бы оно ни делало. Такая безоговорочная зависимость от государства постепенно приводит к автократии и диктаторству. Индивиды должны сами постоянно прилагать соответствующие усилия, взаимно помогать друг другу, морально воспитывать самих себя, с тем чтобы постепенно создать закон внутри себя, благодаря которому все меньше и меньше требовалось бы применение внешнего давления законов государства. Государство же постепенно должно стать институтом для улучшения условий жизни и все меньше и меньше прибегать к принуждению. Говоря о таком идеальном государстве, Ганди пишет:

«Тогда государство будет представлять собой просвещенную анархию. В таком государстве каждый станет своим собственным правителем. Каждый будет управлять собой таким образом, чтобы это не доставляло никаких неприятностей его соседу... Но идеал полностью никогда не достижим в жизни. Отсюда классическое изречение Торо: «То правительство наилучшее, которое меньше всего управляет» ¹.

В отношении экономической организации Ганди также отдавал предпочтение частному предпринимательству и высказывался за поощрение отдельных лиц к развитию промышленности и предприятий альтруистического характера. Разумеется, он предусматривал необходимость государственного контроля и установления ограничений в области промышленности. Но он резко возражал против насильственной ликвидации капитализма государством.

Свое мнение по этому вопросу он выразил следующим образом:

«Я твердо убежден в том, что если государство силой уничтожит капитализм, оно само будет поймано петлей насилия и не сможет когда-либо развивать ненасилие.

Я предпочел бы не централизацию власти в руках

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 41.

133

государства, а распространение опекунства, поскольку, по-моему, насилие частной собственности менее вредно, чем насилие государства. Как бы то ни было, но я, если это неизбежно, буду стоять за минимум государственной собственности» ¹.

Без моральной дисциплины, моральных взглядов и без сознательного контроля за жаждой наживы и стремлением к власти невозможно ни индивидуальное, ни общественное процветание. Организация сильного государственного механизма для контроля над насильственными бесчестными тенденциями в обществе привела ко многим злоупотреблениям. Много раз созданнное им самим мешало ему встать во весь рост.

Дух подлинной демократии

Подлинная демократия никогда не может опираться на насилие, на применение силы. Для того чтобы способствовать полному и свободному развитию личности, демократическое общество должно опираться на чувство товарищества, на разумное взаимопонимание, на взаимное доверие и сотрудничество. Человечество достигло большого прогресса только благодаря этим принципам, и дальнейший прогресс его возможен лишь при условии опоры на них. Главный принцип человеческой любви всегда призывает человека искать добро для себя в добре для всех. Расширяя этот принцип, мы должны добиваться мира между отдельными людьми, между группами людей и между нациями. Этот принцип любви, или ненасилия, должен быть положен в основу каждой человеческой организации, начиная от самой маленькой единицы, называемой семьей, до самой большой организации — международной человеческой семьи. И если какой-либо из этих компонентов окажется аморальным, то есть основанным на насилии, ненависти, жадности и т. п., то и характер большей части целого будет испорчен и отравлен раздорами, войнами и разрушениями, а мир и счастье человечества по необходимости будут поставлены под угрозу.

Демократия может развиваться только посредством свободных усилий человека и не может быть навязана

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 42.

134

ему силой извне. Ганди говорит: «Я считаю, что демократия не может развиваться при помощи насильственных методов. Дух демократии не может быть навязан извне. Он должен возникнуть изнутри» ¹. Таким образом, для хорошей демократии существенно необходим хороший человек. Рассмотренные выше пять моральных идеалов обеспечивают как прогресс человека, так и развитие идеальной демократии.

Идеальное правительство

Всю свою жизнь Ганди посвятил делу освобождения своей родины. Хотя он иногда и выражал свои взгляды относительно идеального демократического правительства, однако не считал своевременным и необходимым детально показать его природу. Его идея заключалась в том, что если средства хороши, то и результат должен быть хорошим. Ганди много занимался изобретением безнасильственных средств, пригодных для освобождения своей страны, считая, что, поскольку природа демократического правительства должна быть определена самим освобожденным народом, он не должен заранее предписывать форму индийского правительства. Все же мы можем рассказать о некоторых положениях, которые он считал существенными.

Ганди не придавал большого значения названию, которое следует присвоить идеальному правительству. В современной политике ему были знакомы многие дезориентирующие названия правительств. С другой стороны, из индийской истории он знал, что даже при монархическом правлении, как, например, при правлении Рамы и Ашоки, можно достичь высоких идеалов. Наиболее ценным здесь, по его мнению, было следующее: 1) полное благосостояние народа, которое традиционно связывалось с правлением Рамы; 2) правление императора Ашоки, базировавшееся на ненасилии и моральном энтузиазме, и 3) как следствие этого, отсутствие классовой эксплуатации, а также эксплуатации данной страны другой.

Однако Ганди понимал, что идея благотворительной монархии не соответствовала эпохе. Поэтому он желал

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 42.

135

для Индии свараджа, или самоуправления, под которым он понимал правительство, «с согласия народа утвержденного большинством взрослого населения, мужского и женского, пришлого и постоянно проживающего» ¹.

Ганди высказывал также пожелание, чтобы народ не «уподоблялся овцам»; что он должен принимать активное участие в определении формы своего правительства в соответствии с «гением» народа. Самоуправление должно быть «верховной властью народа, основанной на чисто моральном авторитете» ².

Хотя Ганди понимал, что в народном правительстве основой для практических действий должна быть точка зрения большинства, он с беспокойством предупреждал:

«Правление большинства должно иметь узкое применение, то есть следует подчиняться большинству в том, что касается деталей дела. Но будет рабством подчиняться большинству в делах, которые не подлежат его решению... При демократии индивидуальная свобода мнений и действий должна ревниво охраняться...

Мы хотим, я надеюсь, правительства, опирающегося не на насилие в отношении меньшинства, а на желании его исправить (изменить)»³.

Это высказанное Ганди замечание заключает в себе мысль, что в условиях здоровой демократии большинство должно быть достаточно демократично, чтобы понимать с доброжелательностью, что интересы меньшинства не должны страдать; с другой стороны, меньшинство должно быть достаточно смелым, чтобы постоять за свои законные моральные притязания, и должно бороться за них с помощью указанного выше безнасильственного метода.

Но Ганди все же был убежден в том, что в огромных представительных системах правительства интересы отдельных лиц и меньшинства будут игнорироваться. Поэтому он отдавал предпочтение федерации децентрализованных единиц идеальных сельских республик. Каждое поселение должно быть по возможности самостоя-

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 109.

² Там же, стр. 110.

³ Там же, стр. 110—111.

136

тельным как в отношении питания, одежды, обеспечения водой и молоком, так и в отношении санитарии, образования в объеме средней школы, отдыха для детей и взрослых и т. д. Работа должна проводиться по возможности на кооперативных началах. «Ненасилие с его применением сатьяграхи и отказ от поддержки руководства будут санкцией сельской коммуны». Охрана поселения производится селянами поочередно. «Управление поселением будет осуществляться панчаятом, состоящим из пяти лиц, ежегодно избираемым взрослыми поселянами — мужчинами и женщинами... Панчаят будет обладать одновременно законодательными, судебными и исполнительными функциями» ¹.

В такой сельской республике Ганди видел «полную демократию, основанную на индивидуальной свободе. Индивид там становится «архитектором» своего правительства, а закон ненасилия управляет и им самим и его правительством» ².

Основные материальные нужды индивида будут удовлетворены, и он получит свободу следовать по намеченному пути к идеалу простой жизни и возвышенных мыслей и будет работать над своим духовным совершенствованием. Поскольку такое поселение не будет накапливать богатства и не будет иметь злонамерений против других, оно может надеяться жить в нерушимом мире, который необходим для морального и духовного развития.

Национализм и интернационализм

Но, хотя Ганди и являлся рьяным поборником таких сельских республик, способствующих развитию идеального индивида, он, с другой стороны, не отрицал необходимости взаимосвязей в экономической, культурной и других областях. Он был убежден в том, что, когда индивид в благоприятных сельских условиях получит возможность для всестороннего развития, в частности морального и социального, у него разовьется также чувство любви к человечеству, а это приведет к ломке всех национальных и географических барьеров. Как мы уже

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 73—74.

² Там же.

137

видели из предыдущего положения, Ганди, подобно другим выдающимся мыслителям современной Индии, считал, что «ни одна культура не сможет жить, если она попытается обособиться». В целях усовершенствовании каждой культуры он признавал желательным культурный синтез. Например, он говорил по поводу санитарии: «Единственная вещь, которой мы можем и должны научиться у Запада, — это наука о муниципальной санитарии. И, поскольку мой патриотизм исключает и не допускает вражды или злой воли, я, несмотря на все свое отвращение к западному материализму, без колебании перенимаю у Запада все то, что для меня полезно» ¹.

Из изложенного явствует, что идеалы национализма и патриотизма Ганди не были самодовлеющими. Индийский национализм черпал свое вдохновение из господствовавшей в Индии веры в основополагающее единство человечества — несмотря на его многообразие — и в вытекающую отсюда разумность человеческого равенства. Таким образом, национализм логически привел к интернационализму. Любовь к человеку сделала Ганди и националистом и одновременно интернационалистом. Он хотел добиться политического освобождения Индии не с помощью расовой или классовой ненависти, а с помощью истины и любви.

Так, Ганди говорил: «Мое понимание «пурны сварадж» (то есть полного самоуправления) заключается не в обособленной независимости, а в здоровой, полной достоинства взаимосвязи». И далее: «Наш национализм не может причинить вреда другим нациям, поскольку мы никого не эксплуатируем, но и никому не позволим, чтобы нас эксплуатировали. Через сварадж мы будем служить всему миру» ².

В своем еженедельнике «Янг Индия» от 17 сентября 1925 года, в разгар борьбы против британского правления, неоднократно подвергаясь различным наказаниям, Ганди в следующих памятных фразах живо изобразил свои надежды на постепенное духовное освобождение индивида с целью отождествления его с человечеством с помощью служения обществу и самопожертвования:

—————

¹ Воse, Selections from Gandhi, p. 268.

² Воse, Selections from Gandhi, p, 113 (курсив мой. — Д. Д.).

138

«Я хотел бы видеть Индию свободной и настолько сильной, чтобы она могла предложить себя в качестве готовой и чистой жертвы для улучшения мира. Индивид, будучи свободен, жертвует собой для семьи, семья — для селения, селение — для района, район — для области, область — для нации, нация — для всех».

Таким образом политика стала для Ганди религией, а национализм — путем к интернационализму.

4. МОРАЛЬНОЕ РУКОВОДСТВО МИРОМ

Если мы решили развиваться, мы не должны повторять историю, а должны делать новую историю. Мы должны добавить нечто к тому наследию, которое оставили наши предки. Если мы можем делать новые открытия и изобретения в феноменальном мире, то почему мы должны заявлять о нашем банкротстве в духовной сфере? Разве невозможно умножить исключения до того, чтобы сделать их правилом? Разве всегда должен человек сначала быть животным, а потом уже человеком?

«Янг Индия» от 6 мая 1926 года.

Краткий обзор жизни и философии Махатмы Ганди показывает, что его долгая, семидесятидевятилетняя жизнь была серией экспериментов в духовной сфере. По единодушной оценке современников, он занимает место среди величайших людей всех времен не только потому, что явился родоначальником некоторых новых принципов, но и потому, что продемонстрировал в практической политике применимость моральных идей величайших мировых учителей прошлого.

Эти эксперименты, как мы видели, проводились Ганди почти с четырехсотмиллионным населением Южной Африки и Индии на протяжении полустолетия. Ганди всегда вел себя как скромный искатель истины и как экспериментатор в неизведанной области. И он был достаточно скромен, чтобы признать, что его достижения далеко не соответствовали идеалам. Эти успехи, которых он многократно добивался в различных сферах посредством безнасильственной борьбы против личных, социальных и политических зол, вселяли великие надежды как в него самого, так и в других мыслящих людей во всех частях света, среди которых находилось даже несколько крупных британских государственных деятелей, когда-то являвшихся противниками гандистского движения» ¹.

—————

¹ См. S. Radhacrishnan, Mahatma Gandhi, где содержится около ста очерков о жизни и деятельности Ганди, написанных выдающимися людьми мира.

140

Мир в настоящее время переживает последствия двух великих мировых войн, которые раскрыли животное в человеке и подорвали всякое доверие к его внутренней добродетели. Даже наиболее цивилизованные народы, применявшие насильственные методы для прекращения войны, были неодолимо вовлечены в еще более крупные войны и преступные акты, которые явились надругательством над их давно взлелеянными идеалами. Мир сейчас охвачен продолжительной и зловещей холодной войной, во имя которой даже наиболее мирные государства заняты хладнокровным изобретением самого мощного оружия истребления своих ближних. Теперь даже демократические правительства бессознательно пришли к применению автократических методов для сохранения демократии. Подвергавшиеся длительному испытанию гражданское население, сироты, вдовы, перемещенные лица, лица, понесшие тяжелые утраты, — все они в любой стране содрогаются при одной лишь мысли о новой войне.

Эксперименты Ганди на его безнасильственном жизненном пути в настоящий критический момент приобретают особо важное значение и взывают к дальнейшим испытаниям и применению их. Как искренний и смиренный приверженец истины, Ганди всегда обращался к своим коллегам — искателям истины в других странах, чтобы они испробовали у себя безнасильственные методы для решения собственных проблем и тем самым вызвали бы развитие еще более эффективных методов в соответствии с духом своего народа и местных условий.

Ганди очень сожалел о том, что, в то время как столь много человеческой энергии, времени и денег тратится на открытие истин внешней природы, так мало сделано для раскрытия и использования более глубоких истин человеческой природы. Даже наиболее передовые народы слепо принимают истину о животном в человеке, строят человеческие отношения на этой грубой основе и затем используют все научные таланты для усовершенствования разрушительных орудий, с тем чтобы держать это животное под угрозой применения насилия. В этом процессе убивания животного в неприятеле посредством применения насилия человек делает и себя и своего неприятеля еще более ужасным животным.

141

Как было видно из предыдущего изложения, социальные и политические эксперименты Ганди базировались на признании моральных основ человеческой природы и человеческого общества. Человеческий прогресс может быть обеспечен только при условии, если жизнь индивида, общества, страны и мира в целом все более и более будет строиться на основополагающих моральных принципах доверия, ненасилия, неприсвоения чужого, самоконтроля и необладания. Возрождение моральной жизни требует — как это стремился показать Ганди — прогрессивной перестройки социальной, экономической и политической жизни на моральных принципах. Поднятие общего жизненного уровня стало в настоящее время лозунгом Запада и Востока. Однако, хотя экономический прогресс является существенным для человека, это еще не все, что ему нужно. Односторонние устремления по линии экономических идеалов ведут мир к еще большим раздорам и несчастью. «Экономика, которая игнорирует или не принимает в расчет моральные ценности, — говорит Ганди, — ложна».

Даже беглый взгляд на современную жизнь в ее различных сферах показывает, как современный мир, нарушая основы моральных принципов, постепенно втягивается в безнадежное болото и как следующие одна за другой войны разрушают всюду моральные основы человеческого общества.

Растущее пренебрежение к доверию особенно ярко проявляется теперь в коммерческой жизни, где крикливые саморекламы сводят все к вопиющей лжи во имя конкуренции. Современная публицистика, будь то гражданская или военная, с помощью «передовых» психологических исследований совершенствуется в искусстве «стряпни» отборных полуистин и желанных умозрений, преподнося их, чтобы обмануть неискушенных, в привлекательном виде правдоподобных истин. Печальным результатом такого беспринципного метода является то, что даже простые, благородные, правдивые установки берутся в современном мире под сомнение. Нельзя отрицать того факта, что в настоящее время слово, данное выдающимся политическим деятелем, не внушает того доверия, каким пользовалось слово, данное простым неграмотным поселянином в стародавние времена. Какое же, спрашивается, может быть национальное или интер-

142

национальное взаимопонимание в мире все возрастающей лжи и недоверия?

Пагубные результаты насилия в современном мире слишком очевидны и не требуют особого доказательства. Однако необходимо отметить некоторые особенно плачевные явления. Огромные города, возникшие благодаря централизации власти, широко развитой промышленности и коммерции, послужили источником одновременного развития крупных центров преступности и всякого рода подонков общества, которые, используя научные данные для своих преступлений, игнорируют общественные правопорядки. Но наибольшее беспокойство общества вызывает новейшая тенденция причинять страдания невинным детям, женщинам и мужчинам со стороны «научно-оснащенных» ружьями банд несовершеннолетних, возникших в деморализующей атмосфере последней мировой войны, которая развязала все насильственные импульсы человеческой природы. Уместно напомнить, что гитлеровское движение в Германии началось с организации молодежи, деморализованной последствиями первой мировой войны. В свете современного научного ведения войны (в противоположность рукопашному бою в древние времена) самым ужасным является то, что сражающийся, нажимая какую-нибудь кнопку, не чувствует проявления насилия и даже не представляет себе, какие неисчислимые разрушения жизни и материальных благ он где-то производит.

Эксплуатация одних групп другими и одних стран другими является нарушением морального принципа «не укради» в понимании Ганди. Несправедливое распределение богатства как результат эксплуатации представляет собой источник политической борьбы и революций, которые потрясли современный мир и насильственно толкают его к более равномерному распределению материальных благ. Но это составляет величайшую угрозу для свободы инициативы. Такие явления не могут прекратиться до тех пор, пока свобода инициативы будет означать свободу «делать деньги» так, как кому вздумается.

Неприменение на практике принципа «необладания», или добровольного отказа от излишков богатства в обществе, чему благоприятствует свобода инициативы, яв-

143

ляется причиной растущего неравенства и последующих требований со стороны беднейших классов об установлении государственного контроля в том или ином виде и даже о полном обобществлении всех источников богатства. Коррупция в общественной жизни, даже среди высших официальных лиц, — другое отвратительное проявление бесконтрольной жадности обладания.

Отсутствие самоконтроля вообще и сексуальная не воздержанность в частности стали обычным и даже развивающимся явлением в современной жизни всех частей света, находя свое выражение во многих болезненных явлениях общественного разложения. Бесконтрольное потворство употреблению возбуждающих средств и наркотиков, легкомысленная тяга ко всему волнующему, к сенсациям, похотливое обращение к сексуальным инстинктам, бесшабашные отношения полов и т. п. — все это ярко проявляется в современной жизни, в искусстве и литературе. Но, что еще хуже, все это часто рационализируется и оправдывается разными полуассимилированными гипотезами психопатологии и афишируется как признаки модернизма и прогресса. Однако гибельные последствия, несомненно, выявляются в увеличении случаев невроза, депрессий, распада семьи, незамужнего материнства и других печальных явлений, которыми изобилует современное общество.

Во всех этих патологических явлениях моральной жизни Восток и Запад, к сожалению, следуют одному и тому же образцу. Полный благоговейного страха перед чудовищной техникой и материальным прогрессом Запада, Восток потерял доверие к своему собственному моральному и духовному наследию и слепо следует за Западом — будь то восточный Запад или западный Запад, все равно.

Как ни печальна картина современного упадка, реалистический диагноз этих болезней и твердая уверенность в их преодолении могут проложить дорогу к выздоровлению. По научным данным, человек прожил на Земле по крайней мере два миллиона лет. За этот невероятно длинный период он должен был пройти и преодолеть многие кризисы. Факторы, которые физически и морально помогали человеку выжить, также выжили и сохранялись в веках. Основные принципы морали, встречающиеся в каждом человеческом обществе и во всех

144

религиях мира, представляют собой те драгоценные принципы, которые объединяли человека и спасали его от гибельных пороков. Человек может пережить также и современный кризис, если твердо решит во всех сферах своей жизни практически применять моральные идеалы.

Как нечто ободряющее следует помнить, что этическая и духовная весна человеческой жизни еще не совсем развилась. Это она, даже под давлением тяжелых обстоятельств, предупредила полное разложение общества и уничтожение людей. Теперешний моральный кризис происходит в связи с появлением многих новых моральных проблем, вызванных слишком стремительным развитием науки и техники и индустриализации общества, а также слишком быстрых средств связи между различными нациями благодаря быстроте передвижения. Человечество еще не имело достаточно времени для приложения морали к подавляющей атмосфере новых истин о природе и уме и не имело времени, чтобы организовать благоразумный контроль над огромными физическими силами, пробужденными техникой. Настоящий кризис — это сигнал об опасности, который настоятельно призывает к развитию моральных сил соразмерно с физическим и умственным развитием.

Что основные моральные инстинкты все еще действенны, это можно наблюдать в различных общественных кругах и даже на последних страницах газет, которые часто излишне подчеркивают зло века, печатая все общественные скандалы на первых страницах. Если рассказы о жестокости, коррупции и жадности под крупным заголовком свидетельствуют о моральном хаосе, то мы еще можем преодолеть чувство отвращения, если обратимся к таким вещам, как рассказ о мальчике, — обладавшем состраданием Будды, — который с риском для собственной жизни прыгнул в ледяной Харлем, чтобы спасти тонущую собаку¹. Рассказ о двух перевозчиках мебели, нашедших тысячу долларов и возвративших их через полицию, в то время как у них самих было на двоих

—————

¹ В «Нью-Йорк санди ньюс» от 25 ноября 1951 года была напечатана следующая заметка: «Джо Мак Леон, 14 лет, увидел в холодной реке Харлем, протекающей посредине нью-йоркского Сити, тонущую собаку. Джо разделся до трусиков, прыгнул в воду и вытащил собаку на берег. Причина: Джо любит собак».

145

лишь один доллар и один цент ¹; рассказ о дельце, который тридцать лет назад завещал держать в тайне, что он две трети своего дохода отдал на народное благосостояние, что составило сумму в 30 млн. долларов ², и т. д. Имя им — легион, мы должны лишь видеть их.

Описанная здесь история жизни Ганди также является убедительным для нашего скептического века примером того, что высокие моральные идеалы Будды, Сократа, Иисуса и других великих учителей прошлого могут практически применяться во всех сферах жизни, включая и обычно аморальную сферу политики. Последовательные усилия Лиги Наций и Организации Объединенных Наций также порождают надежду, поскольку они способны пробудить и мобилизовать моральную поддержку различных наций, предупреждающих создание сильных блоков, базирующихся на интригах, эксплуатации и общности врагов.

Человек может существовать только при условии, если он верит в самого себя. Именно благодаря такой вере и решимости Ганди, рожденный обыкновенным человеком, сделал себя великим, стал моральным руководителем миллионов людей и достиг с помощью методов истины и любви того, что в современном веке выглядит как чудеса. Его хорошо начатая, но незавершенная работа взывает к каждому обыкновенному мужчине и женщине мира — в особенности к юношам этого нового мира, полного духа новой предприимчивости, взять в свои руки моральное руководство миром. Это моральное руководство не является навязыванием чьей-либо воли другим, а заключается в установлении царства разума и любви над слепыми эгоистическими страстями. Это процесс бессознательного преобразования других и руководства ими при одновременном сознательном преобразовании самого себя. Это путь жизни, который предоставляет все увеличивающиеся благоприятные возможности

—————

¹ Джозеф и Петер Дэли, перевозчики мебели: они вернули через полицию 1000 долларов, найденные в диване, который они перевозили из одной нью-йоркской квартиры. В это время оба они имели 1 доллар и 1 пенс».

² «Нью-Йорк таймс» от 18 февраля 1952 года напечатала заметку о Джордже Роберте Уайте, последнем президенте «Кутикура соот корпорэйшн». Его тайное завещание стало известным только теперь, по прошествии тридцати лет со дня его смерти в 1922 году.

146

для самосовершенствования посредством служения ближним. Это вечный процесс совершенствования, который с незапамятных времен продолжает вести человечество через испытания, ошибки, неудачи и победы. Современное поколение, если захочет, может ускорить этот процесс и наслаждаться миром, создавая все более и более прочный мир и счастье как для себя, так и для будущих поколений.

БИБЛИОГРАФИЯ

Agarwal, Shriman Narayan, The Gandhian Plan of Economic Development for India. (Foreword by Mahatma Gandhi.) Bombay, Padma Publications, Ltd., 1944.

Bose Nirmal Kumar, ed. Selections from Gandhi. Ahmedabad, Navajivan Pub. House, 1948.

Fischer Lovis, The Life of Mahatma Gandhi. New York, Harper, 1950.

Gandhi Mohandas Karamchand. Gandhi's Autobiography; The Story of My Experiments with Truth. (English Translation.) Ahmedabad, Navajivan Pub. House, 1940. American edition by the Public Affairs Press. Washington, D. C, 1948.

Gandhi, Mohandas Karamchand. Hindu Dharma. Ahmedabad, Navajivan Pub. House, 1950. A collection of Gandhi's writings on Hinduism.

Radhakrishan, Sarvepalli. Mahatma Gandhi. G. Allen and Unwin, Ltd., London, 1949. About 100 essays on his life and work by eminent thinkers of the world.

Rolland, Romain. Mahatma Gandhi: The Man Who Became One with the Universal Being. Tr. by Catherine D. Groth. New York and London, The Century Co., 1924.

СОДЕРЖАНИЕ

От редакции ........................................................................................................ 5

Введение ............................................................................................................ 9

Предисловие автора .......................................................................................... 11

1. Истоки философии Ганди ............................................................................... 13

2. Бог, мир и человек ......................................................................................... 28

3. Мораль, общество и политика ........................................................................ 74

4. Моральное руководство миром .................................................................... 140

Библиография .................................................................................................. 148

Д. Датта

ФИЛОСОФИЯ МАХАТМЫ ГАНДИ

Редактор Ф. Н. ГРЕЦКИЙ

Художественный редактор Б. И. Астафьев

Технический редактор Н. А, Иоелева

Корректор Р. Г. Панфилова

Подписано к печати 24/III —1959 г.

Сдано в производство 27/III —1959 г.

По оригиналу-макету

Бумага 84Х108 1/32=2,4 бум. л. 7,8 печ. л.

Уч.-изд. л. 7,6. Изд. № 14/4870.

Цена 4 р. 55 к. Зак. 274.

ИЗДАТЕЛЬСТВО

ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Москва, Ново-Алексеевская, 52

20-я типография Московского

городского совнархоза

Москва, Ново-Алексеевская, 52

Дирендра Мохан Датта

Философия Махатмы Ганди

Пер. с английского А. В. Радугина

Date: март-апрель 2010

Изд: Д. Датта. «Философия Махатмы Ганди», М., «Изд. ин. лит-ры», 1959.

OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)