Д Дольчи - Стихотворения

ДАНИЛО ДОЛЬЧИ

СТИХОТВОРЕНИЯ

Пер. Е. Солоновича

Вернисаж: Стихи современных итальянских поэтов. (Сост. и вст. ст. Евгения Михайловича Солоновича). М., "Радуга", 1986.

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Сицилия Данило Дольчи отличается от Сицилии Френи: другая земля (Дольчи живет в западной части острова), другой исторический фон. И другой угол зрения, определяющий иное видение мира.

Поэтическая публицистика Дольчи занимает особое место в контексте современной итальянской поэзии. «Он единственный из нашего поколения, — сказал о Дольчи известный писатель и киносценарист Чезаре Дзаваттини, — кому удалось сократить до минимума нейтральную территорию между жизнью и литературой». Дольчи-публицист подчеркнуто прямолинеен, стих звучит резко, отрывисто, плакатно, словарная амплитуда вмещает в себя и разговорный язык, и газетную лексику. Для лирических стихотворений Дольчи, напротив, характерна мягкость интонации, свежесть образа, трепетное отношение к слову.

Е. Солонович

СПРАВКИ ОБ АВТОРАХ

ДАНИЛО ДОЛЬЧИ. Родился в Сежане (под Триестом) в 1924 г. Публицист, поэт, общественный деятель, педагог. Лауреат международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами». Автор широко известных «рассказов-документов» («Бандиты в Партинико», «Расследование в Палермо», «Расточительство» и др.).

Начав как поэт в 1951 г., затем надолго оставил поэзию и вернулся к ней через много лет, опубликовав в 1970 г. сборник стихотворений «Лунный лимон». За ним последовали «Вы не слышите запаха гари?» (1971), «На этом осколке галактики» (1974), «Человеческая поэма» (1974), «Клещевой бог» (1976), «Творение» (1978), «Творение творений» (1979), «Из уст в уста» (1981).

В 1975 г. Данило Дольчи удостоен международной поэтической премии «Этна-Таормина».

Е. Дмитриева

ДАНИЛО ДОЛЬЧИ

Пер. Е. Солоновича

* * *

Красноватого пепла дюны дымятся

крутые курганы черного пепла

не труха истлевших деревьев

пепел выжженных скал битого камня

оседая хрустит под ногами

между домами растворенными в лаве

какую весну не головокружительный кратер

дымится это дымится громада

красной горы в частых порах

дымятся щербатые валуны незримые жилы

бурые в подпалинах склоны серная плесень

магма затвердевая дымится и толщу тумана

рассеивает ледяной ветер —

в теплых складках лавы над морем

до времени замирает

полет чаек.

* * *

Рассеются туманы

и снова свет забрезжит подтверждая

формы высвечивая из бескрайней

бездны привычные дороги —

неверный свет

покроет глянцем вόды там где ветер

их не погасит рябью.

Ты знаешь:

мерцание тумана

захватывающая ярость бури

проходят — ночи не согретые любовью —

но волосы белеют

и однажды

вернется утро

светом без тебя.

* * *

Не путай события и надежды:

отмечай как в лаборатории

отмечай чего ты еще не сделал

отмечай чего ты еще не знаешь

отмечай чего ты еще не понял

отмечай чего ты не видишь

отмечай чтобы видеть.

Для тебя настоящее — струйка в песочных часах,

проступающих из темноты: тебе незаметно,

как струятся галактики мгновений,

но если ты перехватишь вниманием горловину,

то, вероятно, постигнешь, в чем сходство и разница

между мгновениями,

и что-то изменишь.

День — песочные часы,

которые ты не можешь перевернуть.

* * *

Как я читаю землю в приглушенных

тенях, в непостоянстве облаков,

когда погаснет освещенье скал

и серые сливаются рельефы,

или как море сонное, когда

от бездны что-то в отсветах небесных, —

в тебе читаю, в волнах

твоих волос, в глубинных отраженьях

глаз, в тайнах

гόлоса порою беспросветное

отчаяние,

даже в улыбке.

* * *

ты рассказать стесняешься картину —

пусть даже кисти Леонардо

но как, тебе ни разу не встречался человек,

который понял бы ее,

который был в музее?

неладно в мире

улицы улюлюкают

путь людям преграждают предрассудки

решетки с каждым днем непроницаемей

не продохнуть не продохнуть

испорченными вырастают дети

На маленькой картине

мать и дитя:

младенец поглощен

цветком — он так уже смотреть умеет,

что сможет стать

Христом.

* * *

Пишу для тебя осколком

раковины морской

мою безмолвную песню:

от тебя вдалеке мне тебя не хватает,

не смотрю на тебя, ощущаю —

рядом

с твоим дыханием, ударами сердца

распахиваю себя горизонту.

На пустынном песке

исчезают, скользнув, легкие тени

невидимых против солнца чаек.

* * *

улицы выглядят улицами

дома —

святынями

люди —

многосемейной семьей,

но на пути друг к другу нам нужно преодолеть

барьеры застывших взглядов

болота подозрительности

груды лома и хлама мертвые архипелаги

стиснутые хрупкими льдами

продраться сквозь толпы призраков —

ты существуешь, быть может:

несуществующие стены

все еще разделяют нас, не пуская

меня к тебе

* * *

Евгению

за стеклами музея

ЭКСПОНАТЫ РУКАМИ ТРОГАТЬ

любознательные дети знакомятся с разделом

ЭПОХА-САМОУБИЙЦА

по складам читают таблички,

которыми, снабжены отравленные стрелы,

мохнатые кропила, дреколье, нарядный амвон

МАШИНОДЕТИ:

РАБОТАЮТ НА ПОДЗАТЫЛЬНИКАХ

школьные парты, виселица

ПРЕДСТАВИТЕЛИ УМСТВЕННОГО ТРУДА:

БЕЗРУКИЕ МОНСТРЫ

растительные заменители мяса, винтовка

ВЫСШИЕ ПАРАЗИТЫ

банковский клещ, кремационная печь в миниатюре,

электрический стул, пластиковая взрывчатка

нью-йоркского образца 1983 г.

ПРЕСЫЩЕННЫЕ ЭКСПОНАТЫ

сигарета, хиросимская бомба

дивятся недоверчивые дети

«зачем друг друга

было убивать?..»

* * *

блуждаем в зарослях корней

ушедших во вчера

сегодня

завтра —

дебрях незримых пуповин

боязни высоты не знают крылья

зеленые миры на свет выходят

из мрака сердцевин и расправляясь

усеивают звездные просторы

* * *

созвездия

щетинистые венчики

реснитчатые лопастные рыльца

пушистые шары

пустые шишечки

сережками на гибком гнутом стебле

и кипенные хлопья на размякших

откосах высветленным снежным ветром —

ждут, ожидаются

короны ослепительных прицветников

вокруг логарифмических спиралей

прилива свежей силы ищут жилы:

не оскорблять защитой,

уметь сходить со сцены —

даже крыши

опять становятся травой

———

* * *

одно в другое щедро переходит:

так породненные под небом дня и ночи

дыхания питают пульс

незримый, стимулируя пыльцу

готовят завязь —

животворным руслам

обязан перевод из формы в форму

всей сутью постигаю озаренье —

подхваченный воронкою соития

преобращаюсь

когда присоски облепить тебя готовы

и пальцы тянутся вслепую

к пальцам,

умей не только брать

и не расходуй

себя на вздохи

———

* * *

настойчивые отблески былого —

в их отзвуке совсем другой огонь

и свет

разламываю миры

чтоб заглянуть в себя

невидимые тени беспрестанно

меняются в потоке отражений

ты с удивленьем открываешь в каждом

нескончаемый берег

там где для глаза

горизонт преграда

открыта даль

для внутреннего взора

———

* * *

рожденные

проистекать

вливаться

жизнь загорается в самопознаньи —

весной, когда зелеными розетками

обрывистые склоны камнеломка

усеивает, в грубошерстном

покрове открываются, краснея,

влагалища для хоботка,

в то время как паук сухое сердце

трилистника изображает, —

слоистые нагроможденья скал

из века в век крошатся

плыть по теченью чур любого,

сколь ни заманчиво копить пороки —

ты кормчий сам себе, корабль,

не ведающий тайны курса:

космическая кровь боится ложной

подсказки, равносильной порче,

источники горазды булькать ядом

ногтями не приостановишь — где уж —

разлива битумного не удержишь

———

* * *

ярость саднит

и сокращает

капля вбирает вспышки-невидимки

и сочетает:

главное — готовность

стук падающих капель измеряет

пещеру —

вплоть до крутизны жерла

чтобы представить мне необходимо

найти исток

столетие, свечение кристалла —

эпоха, совокупное сиянье,

пропитанное запахом земли

дай время капле —

кристаллики затягивают разрыв

———

Во имя жизни: Зарубежные поэты о мире. (Сост. и вст. ст. М. А. Курганцева). М., "Правда", 1984.

ДАНИЛО ДОЛЬЧИ (р. 1924)

Пер. Е. Солоновича

В один прекрасный день

ты можешь все увидеть в новом свете,

постигнув за день больше, чем постиг

с тех пор, как ты живешь на свете,

ты только оглядись вокруг

и на себя взгляни со стороны.

День:

для тебя он может быть песчинкой

на летнем берегу или в пустыне,

он может стать твоею Хиросимой,

но это может быть и день,

когда ты заново родишься.