АСТАШКИН Олег

 

 

— Тогда было больше беспредела, безнаказанности со стороны военных. Я боялся, что, стоит мне показаться на пороге военкомата, меня "повяжут" и отправят служить. Поэтому заявление с просьбой принять меня на альтернативную гражданскую службу (теперь ее коротко называют АГС) относила моя мама. В заявлении была ссылка на убеждения: я — против насилия.

В те времена еще не было современной российской Конституции с ее статьей 59 часть 3, дающей право на АГС. Но уже была поправка об АГС, внесенная в советскую Конституцию весной 1992 года. В 1993 году за уклонение от армии Куйбышевский суд Москвы приговорил Олега Асташкина к двум годам тюрьмы. После апелляции наказание было заменено на условное, но восемь месяцев Олег все же успел провести в "Матросской тишине".

(Время МН, № 59. Ксения Веретенникова "Отказник по убеждениям")

 

В 1992-м году меня забрали по обвинению в уклонении от армии по статье 80 и заключили под стражу в СИЗО "Матросская тишина", судили и лишили свободы на 2 года. Потом меня перевели в Краснопресненскую тюрьму, откуда я должен был пойти этапом. Но Мосгорсуд отменил решение районного суда и заменил два года лишения свободы на два года условно.

Забирали меня обычно. Пришла милиция — человека 4, и какое там сопротивление. В милиции отсидел где-то сутки, потом отвезли в СИЗО. Перед тем, как меня отправили в камеру, следователь достаточно подробно объяснил, что со мной могут сделать сокамерники, потому что статья — не уголовная. Дословно — таких людей, как я, уголовники не любят и, в основном, "опускают". Естественно, я сильно был испуган, но никуда не денешься — взял матрас и пошел. Первое впечатление от камеры было просто поразительное: вместо 32 человек там было около 120, совершенно нет места, спертый воздух. Я как-то более-менее устроился. Меня пригласили в "семью" — на уголовном жаргоне это группа из нескольких человек, которая живет вместе. Сразу спросили статью, когда сказал, сначала они не поняли — никто не знал такой статьи, хотя очень многие чуть ли не наизусть знали уголовный кодекс того времени. Я объяснил. Ребята поняли, что я не попадаю под уголовную статью, но и не попадаю под ту статью, по которой можно "опустить". И совершенно нормально ко мне отнеслись. Некоторые даже говорили, что я правильно делаю, что нечего делать в этой армии. Так что со стороны уголовников никакого отрицательного воздействия на меня не было. Только со стороны властей.

Следователи по моему делу менялись, все давили на меня, что я, мол, такой плохой, такой нехороший. На суды я выезжал часто, просто откладывались они. Со стороны прокурора и судьи тоже было давление на меня. А вот сокамерники достаточно сильно меня поддерживали. Это не дружба, а отношение людей, попавших в беду, пусть по другой статье, но все равно вместе сидящих.

Один раз меня хотели отправить в армию и привезли в военкомат под охраной. Очень быстро я прошел медкомиссию: пару раз зашел в какой-то один кабинет, остальные меня не проверяли, потому что их не было. Потом я предстал перед каким-то одним начальником военным — никакой призывной комиссии, естественно было — он просто вручил мне повестку и сказал, что так или иначе в армию я пойду. Я ничего не мог поделать, но заявил, что лучше уж в тюрьму.

Был еще один суд, где мне сказали, что если я признаю свою вину, то меня сразу заберут в армию. Я сказал, что не чувствую себя виновным перед обществом, Отечеством, Родиной, семьей и судить меня не за что. После этих слов суд отложили: они поняли, что я — человек с убеждениями.

(Гражданский призыв. М., 2002)

 

Вот уже пять лет как я активно занимаюсь проблемами альтернативной гражданской службы и отказа от военной службы по убеждениям. В свое время я тоже отказался от армии в 1991 г., и являюсь одним из первых отказчиков в России. В ноябре 1992 г. был помещен в следственный изолятор "Матросская тишина", где находился в течение восьми месяцев под следствием и затем был осужден на два года по ст. 80 ч. 3 УК РСФСР за уклонение от военной службы. В 1993 г. был признан организацией "Международная Амнистия" (Amnesty International) одним из первых российских "узников совести".

(Армия Добра, № 19)

 

Я узнал о праве на АГС десять лет назад, уже находясь в тюрьме за отказ от прохождения военной службы по убеждениям. В то время еще не было в Конституции права на АГС. Когда я сидел в тюрьме, была внесена поправка в Конституцию, и у меня появилась возможность отстаивать свои права на АГС в соответствии с Конституцией. Я думаю, что проблемы, возникающие в армии, происходят во многом из-за тех приказов, которые позволяют убить другого человека. Дело в том, что в армии человек подчиняется военным уставам, а не тем законам, которые действуют в гражданской жизни. Само обучение человека пользоваться оружием уже психологически настраивает человека на убийство. В армии воспитывают на принципе, что если человек враг — его можно убить. Я придерживаюсь пацифистских взглядов. На протяжении последних восьми лет я работаю в третьем секторе, и занимался многими полезными делами: это и организация первого миротворческого семинара в 1994 г. под Москвой, в Домодедово, и первая поездка на конференцию в Колумбию, а также активное участие в движении за прекращение войны в Чечне, помощь в организации Марша мира против войны. И поездка на конференцию в саму Чечню (об этой поездке можно написать книгу, но как-нибудь в другой раз). И моя правозащитная работа в Великом Новгороде, и немного в Питере. В Санкт-Петербурге я участвую в волонтерских мероприятиях, занимаюсь организацией волонтерской работы АГС-ников. Поэтому контакты, приобретенные в этом добровольческом лагере АГС, мне будут очень полезны для обмена опытом по этой теме.

(Армия Добра, № 21, 2001 г.)

 

В последние четыре года я руководил Новгородским филиалом Центра Миротворчества и Общественного Развития. За это время мною был осуществлен ряд проектов, в том числе проведено несколько семинаров в разных городах России по теме АГС, создан информационный центр для оказания правовой помощи призывникам, включая регулярно обновляемую Интернет страницу. За все это время я принимал участие в различных конференциях, семинарах и тренингах по проблемам обеспечения реализации права на альтернативную гражданскую службу в законодательствах различных стран. Эти семинары проводились под эгидой различных международных неправительственных организаций, таких как Международная Амнистия, Европейское Бюро Отказчиков от Военной службы по Убеждениям и др. В 1997 г. принял участие в конференции "Мир Чечне — Мир Кавказу" в г. Грозный. Также был наблюдателем на выборах президента Чечни.

</div>(Армия Добра, № 19)

 

За эти годы я очень много раз был волонтером, но только не в качестве АГС-ника. Государство так и не задействовало меня для пользы обществу в АГС. И вот прошло ровно десять лет, а в АГС-ный лагерь я попал, только когда мне стукнуло 28 лет. Хотя меня и пригласили в лагерь, для того чтобы провести семинары для ребят, но разве можно упустить такую возможность — хоть немного ощутить себя настоящим АГС-ником. Очень трудно передать ту атмосферу, что была в нашем лагере, надо было находиться в нем, и окунутся в саму тему и прочувствовать дух, настрой лагеря. Ежевечерние костры под гитару и полупоходные условия (многие жили в палатках) делали наш лагерь более романтичным и объединяющим.

С первого же дня я и мыслить не мог о том, чтобы заниматься только организацией и проведением семинара, я сразу же настроился на работу вместе с остальными участниками лагеря. Да и как я мог бы себя чувствовать среди ребят, если бы не работал вместе с ними? Когда мы с моей бригадой первый раз отправились на объект, я, честно говоря, немного опасался негативного отношения к нам со стороны местного населения. Ведь в деревнях еще сохранились те принципы, устои, которые были в советские времена, и особенно это наблюдается у старых людей. Но, к счастью, получилось совсем наоборот. Местное население встретило нас с большим радушием и, что самое главное, — с пониманием. Сначала, конечно, приняли нас за какие-то стройотряды, но когда мы объяснили им, кто мы такие и зачем сюда приехали, то очень удивились, что есть еще такие люди, которые готовы помогать людям и не требовать ничего взамен. Особенно в наше время, когда молодые люди в основном думают только о деньгах. Но всем молодым надо понимать, что старость придет, и от нее никуда не денешься, и никто от нее не застрахован. И может так получиться, что ты останешься один, и никто тебе не поможет. Делай добро, и оно к тебе вернется! Это один из принципов АГС-ников! Да и к тому же это еще и очень приятно — помогать незащищенным нуждающимся людям. У меня остались самые хорошие впечатления об этом АГС-ном лагере — появились новые друзья, я помог пожилым людям — колол дрова, это было совершенно бесплатно, и они очень благодарили. Мне понравился сам смысл этой работы — помощь пенсионерам, ветеранам, которые сами не смогли бы сделать эту работу.

Само ощущение того, что ты сделал доброе дело, кому-нибудь помог, очищает тебя от той злобы, жестокости, которая накапливается время от времени. Ребята, приехавшие в лагерь, находятся в различных ситуациях — кто-то еще в поисках своих взглядов, убеждений, кому-то еще не исполнилось 18 лет или он учится в институте и у него отсрочка. Но, так или иначе, все приехали по доброй воле, и никому и в голову не пришло, чтобы уклониться или отлынивать от работы. Все прекрасно понимали, что работают они, прежде всего, не для организаторов или военкоматов, и уж тем более не для галочки.

На мой взгляд, замена своей военной службы на Альтернативную Гражданскую — это и есть патриотизм. АГС-ники не ищут легкого пути, не бегают от армии и не откупаются от службы, а хотят отдать свой долг, помогая ветеранам, инвалидам, беспризорным детям, то есть обществу, а значит — своей стране, значит — всем нам.

(Армия Добра, № 21, 2001 г.)

 

Из этого следует вывод, что обществу необходимо обратить внимание не только на проблемы о выплате зарплат и повышении пенсий, но принять активное участие в созидании нашего государства. Если мы не примем сейчас активных действий в защиту своих прав, то в дальнейшем нам будет все труднее и труднее влиять на политическую и значит на нашу с Вами жизнь. Мы должны заставить чиновников принимать новые нормальные законы. Мы должны отстаивать свою честь и достоинство и не идти на “поводке” у военных. Для военных и власти не существует понятие защита Родины без военной формы, и поэтому они будут лоббировать свой проект, не учитывая интересы общества. Хотя все они себя считают главными патриотами и кидают не обученных 18 летних мальчиков в жернова войны.

Как сказал бывший министр обороны Павел Грачев: “Погибают с улыбкой на устах”. Да — это истинный патриотизм. Убивать и быть убитым в мирное время, да еще и на своей территории.

Олег Асташкин,
отказник по убеждениям

(Армия Добра, № 19)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

{27.10.2005 г.}

adamenko77@gmail.com